В нём всегда чувствовалась необыкновенная крепость, основательность, надёжность: помимо дара, испускавшего лучевую энергию от каждой роли…

…впрочем, Дмитрий Карамазов бушевал, разнося границы: именно таким, думается, и видел его Достоевский: как воплотил Михаил Ульянов…

Наибольшая концентрация советской правильности (в хорошем смысле) была дана Ульяновым в образе Жукова: исполненном со скрытой, будто сжатой мощно силой: вот-вот разожмётся пружина: но нет, Жуков держал себя в руках, или пределы яви не выдержали бы, треснули…

Метафизические пределы, конечно…

А как бурно врывался в мир Чарнота из булгаковского «Бега»: совмещавший храбрость и грусть, русское, залихватское – и: русское же, отчаянное, тоской просквожённое и пронизанное.

Ульянов-театральный мастер, и Ульянов-киноактёр словно продолжали друг друга: продолжаясь сразу в вечность…

Сколько эпического было в Марке Антонии!

Какими психологическими лабиринтами проводил зрителя Ульянов, предлагая переосмысливать и историю, и реальность…

Некогда, в нежно-трагическом фильме «Дом, в котором я живу» молодой геолог был столь обаятелен, что нельзя было не залюбоваться.

Обаяние Ульянова, казалось, менялось с годами: точно своеобразно набирая силу, но лучевая сила, идущая от любого образа, не иссякала до конца, до «Ворошиловского стрелка», скажем – народного героя: и лучевое сияние это мощно продлено в вечность: ибо сколько бы поколений ни сходило, ни сменялось, киноработы актёра и работы в записях спектаклей с его участием будут великолепно облучать представителей их, способных воспринимать высоты искусства.

             Александр Балтин

фото взято с сайта moskvichmag.ru