Я нанизываю конфеты на зелёную нитку и развешиваю их на ёлке.  Мрачная, не без причины, гримаса, под напором приятных милых воспоминаний о бабушке, сменяется на другую, — наивной рассеянности. Не от глупости, но от ожидания чуда. Больше обыкновенного, в эти минуты мне вновь хочется видеть бабушку рядом, слышать её слегка виноватый голос, ощущать вкусный запах, составленный из аромата чистого белья, пирожков и зачитанных ею до мягкости страниц книг.

Наряжая сосенку к Новому Году, бабушка украшала её множеством игрушек и конфетами, которые сшивала попарно: карамельку с шоколадной, шоколадную с карамелькой. «Гусиные лапки» семенили рядом с «Красной Шапочкой», «Мишки на Севере» скрипели по «Снежку». Бывало, я просился бабушке в помощники, но всякий раз неверно составлял пары. Не моргнув глазом, я связывал «Кис-кис» с «А ну-ка, отними!»

— Так не надо. — Просила бабушка и принимая из моих рук неверно собранные конфеты, разрезала нитки ножницами. — Кошка не самый лучший товарищ собаке. Они пробудут на ёлке некоторое время, не надо им ссориться хотя бы до Рождества.

— Конфеты же не живые! — Протестовал я.

— Ты в этом уверен? — Туманно возражала бабушка.

Заронив во мне зерно сомнения, она достигала своей цели, — я переставал вмешиваться в то, чего не понимал, и помогал в том, что у меня получалось лучше, чем у неё. Бабушка носила очки, поэтому часто просила меня вдеть нитку в иголку.

— Вдень?! — Неопределённым тоном просила она, протягивая одной рукой катушку ниток нужного цвета, а в другой иглу. — Не уколись только.

— Угу! — Радовался я возможности поучаствовать в очередной затее бабушки, и слёту продев нитку в едва заметное отверстие, возвращал иголку.

— Так скоро?… — Каждый раз удивлялась она, будто впервые, и я чувствовал себя  сильным, умным, важным и очень нужным человеком.

…Я продеваю сквозь фантик конфеты зелёную нитку, чтобы повесить её на ёлку. Когда-то это удавалось легко, с первого раза, а вот теперь уже и сам щурюсь, да подолгу прицеливаясь на игольное ушко. Со стороны может показаться странным, что я не сержусь, не сетую. Более того, — улыбка медленно, улиткой заползает на моё лицо. Сперва поднимаются уголки губ, после морщинки подле глаз складываются в лучики, а затем радость переполняет и само сердце.

Одно только нехорошо — конфеты на моей ёлке одиноки, каждая сама по себе, ибо найти всякой пару подстать так, как это умела бабушка, больше не сможет никто.

Иоланта Сержантова

фото из открытых источников