«Было уже довольно поздно. На улице горели фонари, отбрасывая расплывчатые блики на окна домов. По проспекту не спеша, гуляли молодые пары, иногда проезжали машины. Обычный весенний вечер. На волнах радио играла приятная музыка, снимая напряжение трудового дня. И вот в череде мелодий появились восхитительные звуки. Они уносили в другую реальность, открывая воображению ещё не известный мир. Они играли на струнах души, затрагивая сердце. Они заставляли забывать все беды и тревоги, все обиды и неприятные мысли. Существовали только мелодия и ты. И ничего кроме…».

«Я его слушала как завороженная, я не понимала, почему с утра просыпаюсь, и его песни толпятся в моем сердце, потрясающие строки вспыхивают и уступают место следующим… Сегодня я поняла, что со мной происходит… Я плачу от счастья! Я люблю Его. Я счастлива, что есть его живые и невероятно тёплые песни. Оптимизм, радость, искренние чувства — этим переполнена через край каждая строка его творчества. Его творчество, его улыбка и голос — это поэзия и музыка небес….».

«А вчера был вообще волшебный вечер. Дома я устроила беседу с Ним на языке его музыки, включила песни и стала аккомпанировать на флете — это было незабываемо! Он просто пришёл ко мне в гости и невидимо присутствовал! Я понимаю, что все это мистично, но ведь душа человека вечна! Радость, добро, свет его личности просто пронизывает меня, когда я только на мгновение о нём подумаю!».

Так пишут о нём сейчас, посвящают ему стихи, хотя прошло более сорока лет после его смерти.

«70-е годы. А кто он, этот певец?»

«Когда я смотрю на людей в зале, я не делаю никаких выводов, я вижу детей и стариков, мужчин и молодых девушек, аристократов и рабочих. Мне надо просто видеть их, таких, какие они есть. Недостаточно чувствовать их присутствие. Я не считаю зрителя безликим и безымянным. Во время моих выступлений сцена всегда ярко освещена, но я всегда стараюсь держаться как можно ближе к краю сцены, к залу, ближе, чем большинство моих коллег. Я ненавижу видеть вместо зала чёрную дыру, потому что всегда пытаюсь читать на лицах людей. Это помогает мне понять, какая песня пользуется у публики большим или меньшим успехом, что людям нравится, и что нет», — так говорил этот певец.

— А кто он, этот певец? Будем разбираться с этим самоучкой. На сцене стоит скромный элегантный молодой человек, в нём нет ни какого выпендрёжа, он не мечется по сцене, насилуя микрофон. Его знаменитая коронка: «па-ба-ба», произнесённая бархатистым голосом и всё у слушателя приятное погружение в меланхолическое осеннее настроение, выходить из которого, пока не закончится песня, он не будет. Я не знаю ни одного человека, которому не нравились бы его песни. И дело не только в самих песнях. Таким исполнением можно любую песню превратить в маленький шедевр. Разговорно-доверительная, на редкость искренняя интонация, в сочетании с шикарным бархатным баритоном и самым сексуальным языком – французским, захватывает и никогда не надоедает. В эти песни нельзя не влюбиться. Они задевают за живое.

— Уточняю, он высокий.

— Ну, и какой у него рост?

— 184 см.

— Смуглый красавчик с чёрной копной волос, как у Анжелы Девис.

— А причём тут она?

— Вы её не помните, да?

— Помним, но ….

— Так вот он в своём роде такой же борец, как она — Анжела Девис.

— А конкретно.

— Он «герой французской революции». Настоящая любовь французов пришла к нему в смутное для страны время, когда в 1968 году Францию охватили массовые волнения. Народ требовал отставки генерала де Голля. И вот в этот самый момент его песня «Siffler sur la colline» («Свист на холме») становится невероятно популярной и звучит отовсюду. 10 ноября в программе «Теле-воскресенье» он исполняет ещё одну свою композицию «Le petit pain au chocolat», и Франция «капитулирует». На следующий день он проснулся любимым миллионами французов певцом. Он всегда весь в белом одеянии: белый смокинг, рубашка с кружевным жабо, как будто сошёл с иконы, на которую молятся, и по сей день, люди, которые сейчас уже в годах. Кстати, про свой костюм он говорил: «Во время одной телепередачи, по совету Жаклин Сальвадор, я появился в белом костюме. С тех пор он стал неотъемлемой частью моего сценического образа. Я участвовал в шоу Анри Сальвадора и, так как декорации были весьма экзотичными, Жаклин подумала, что я буду лучше смотреться в белом. С того дня я не расстаюсь с белым костюмом. Я обнаружил, что этот цвет идёт мне больше других на сцене, так как он меньше поглощает свет…».

— Ну, всё, говори кто это? Не томи.

— Если не догадались, то позвольте я продолжу. Этот американец заставил нас полюбить французскую музыку и язык больше чем сами французы. Голос его завораживает до сих пор, своей мелодичностью, мягким незабываемым тембром, который, как воздушное облако, похожее на сладкую вату поднимает тебя к небесам в невесомость. Для многих его голос — символ юности, напоминание о светлых временах. Обладатель бархатного голоса, сводящего женщин с ума. Его любили за грустную улыбку, за интеллигентность, за уважение к слушателям! Это певец с приветливой, но немного с грустной улыбкой, он являлся тем идеалом, на который каждому хочется походить, с которым каждый хотел бы повстречаться. Он был буквально одержим совершенством, и работал по 12-15 часов в сутки. Он чувствовал, как силы покидают его день за днём. Все его мечты о вечном счастье разбились вдребезги. Концерты, которые он давал в 1980, уже не были такими, как раньше. Он пытался смеяться, петь, но… Ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы довести концерт до конца, продержаться до последней минуты и не упасть. Он продолжал улыбаться и шутить, но временами в его глазах проскальзывало отчаяние. Жаль, что он так рано ушёл. Он был настоящей звездой.

— Да, это — «Золотой баритон Франции» — Джо Дассен. Он категорически не хотел становиться известным человеком, но стал легендой. В общей сложности он продал около пятидесяти миллионов альбомов и записал более двухсот песен. Джо Дассена можно слушать бесконечно. Особенно его песню «L’été indien» (Бабье лето), которая почти сорок лет не покидает радиоприемников и проигрывателей даже тех людей, которые появились на свет много позже самой песни. Песня вышла, как сингл, в конце весны 1975 года и стала одним из самых больших хитов того лета и всего 1975 года. Она продалась в 900 000 экземплярах во Франции и почти в 2 миллионах экземплярах во всём мире.

«Радует не количество проданных пластинок. Настоящая радость для меня, услышать, как мою песню напевает себе под нос уличный художник или насвистывает заправщик на бензоколонке, не задумываясь о том, кто его клиент. То, что мои песни приносят людям радость и облегчают их труд, вызывает у меня чувство, близкое к экзальтации…», — говорил Джо Дассен.

«Москва, апрель 1979»

К этим облакам, тянулась какое — то высотное здание из стекла и бетона, похожее на подкову. Вокруг неё кружились, как журавли три башенных крана, клюя с земли бетон и стекло. По земле, как гусеницы, ползали два бульдозера. Я стал считать этажи, их было 25.

— Миша, ты не знаешь, что это строят?

Был апрель 1979 года. Мы с Мишкой стояли возле монумента покорителям Космоса в районе ВДНХ и смотрели на эту высотку, в стёклах, которой отражались апрельские лучи.

— Жень, это строят гостиницу «Космос», её начали строить ещё в 1976 году, как раз в тот год, когда мы поступили в МВТУ им.Баумана.

— И построят, когда мы его закончим, — добавил я.

— Нет, Женя, её построят уже в этом году, не видишь что ли, она уже почти готова. А в 1980 году в ней будут жить иностранные гости московской Олимпиады.

«Москва, июль 1979»

2 июля 1979 года мы всей группой вернулись в Москву с 1-й технологической практики, которая проходила на Липецком тракторном заводе. В «Комсомолке» Мишка прочитал, что официальное открытие гостиницы «Космос» состоится 18 июля 1979 года. В рамках её открытия 5 июля состоится концерт советской певицы Аллы Пугачёвой и популярного французского певца и композитора Джо Дассена. Концерт состоится в зале конгрессов гостиницы. Более красивого и романтичного певца, чем Джо Дассен, в то время, пожалуй, не было.

Я сам, как и Мишка, был из провинции, я из Ижевска, а он из Арзамаса, который был ближе к Москве, и поэтому Мишка должен быть культурнее меня в музыке, в которой я был профан, но Джо Дассена я, конечно, знал, видел его в «Утренней почте», он был весь в белом, с красивой шевелюрой чёрных волос. И пел он там: «О, Шамзэлизе, парам парарам, ооо, шамзэлизе… ». Знакомые строчки? Эту песню знает любой русский человек. И наверняка даже сможет спеть припев целиком. Шамзэлизе – «Елисейские поля» — Champs Elysées. Самая знаменитая песня посвящена главной французской авеню. Это и признание в любви Парижу, и милая история о двух влюблённых. Молодой человек прогуливался по авеню Елисейские поля и хотел познакомиться с кем-нибудь. Кем-нибудь оказалась она, та самая девушка. Они сразу влюбились друг в друга, и она позвала его потанцевать в кафе в подвале. Они танцевали и пели всю ночь. B теперь вся улица поёт им о любви. А вот и перевод знаменитого припева:

«О, Елисейские поля, о, Елисейские поля,
 Под солнцем и дождём, в полдень и полночь
 Есть всё, что вы хотите — на Елисейских полях…»

Популярность Джо Дассена в СССР была феноменальной: две вышедшие по лицензии пластинки, «Люксембургский сад» и компиляция «Поёт Джо Дассен».

Как-то на 1 курсе в 1976 году я зашёл в магазин «Мелодия» на Калининском проспекте и увидел огромную очередь. Эта очередь была за диском Джо Дассена «Люксембургский сад» Продавали диск за 3 рубля 50 копеек. Я пристроился в хвост очереди и мне достался «хвост селёдки», диски разобрали за 20 минут. А когда я вышел на улицу его продавали барыги уже в три раза дороже и я купил. Интересная особенность этой пластинки — поначалу непроизвольно перескакиваешь на вторую сторону, на «Трёх голубок» и «За тебя», а потом, после многих прослушиваний тебе открывается всё очарование заглавной вещи — «Люксембургского сада», интуитивно, не зная языка, понимаешь, что это — великолепная история любви и ностальгии! И даже оформление конверта становится более понятным, ведь там есть такие слова:

«Люксембургский сад … Давно, давно я не приходил туда.
 Там бегают дети, падают листья.
 Там студенты, мечтающие о конце занятий, и профессора,
 мечтающие их начать.
 Там влюблённые, неторопливо поддевающие рыжий ковёр,
 расстеленный перед ними осенью.
 И я, наконец, там. Один. Немного холодно…»

Кто был в Париже, тот наверняка видел большой зелёный массив в центре города. Это и есть Люксембургский сад, который существует четыре столетия, и был сооружён по приказу вдовы Генриха IV. На территории действует несколько фонтанов и самым популярным является фонтан Медичи, установленный в 17 веке и прекрасно сохранившийся до наших времен. Статуи Люксембургского парка представлены в образе французских королев, греческих богинь и просто знаменитых в истории женщин. Он считается прекрасным местом для прогулок в летнее время года, поскольку усыпан разнообразными красивыми цветами, величественными деревьями, густыми кустами.

— Женя, может, сходим на концерт Джо Дассена, — отложив в сторону «Комсомолку», предложил Мишка.

Я согласился, и мы поехали на улицу Горького в театральную кассу за билетами. Да, она рядом с магазином «Сыр».

«Театральная касса»

Нашли театральную кассу, и я спросил уверенным голосом:

— У вас билеты на Джо Дассена в Космос есть?

Киоскер, высунув в маленькое окошечко свою большую лохматую голову, видимо, хотела разглядеть, кто это такой дерзкий спрашивает такие крутые билеты.

— Мальчик, ты видимо, с Космоса прилетел, правда, я не знаю с какой планеты и, видимо, не знаешь, что этот концерт не билетный, а по приглашениям. Концерт закрытый. Пригласили на него всего тысячу гостей, 500 из них французы. Какие билеты, мальчик? Я тебя умоляю, а, может, ты француз? Вон сходите есть ещё билеты в театр «Мимики и жеста». Что, вы смеетесь? А друг то твой вообще скривился. А это у него мимика такая?

«L’été indien», а по русски «Бабье лето»

Песня «Бабье лето» ассоциируется с тёплой осенью. С той порой, когда жаркое лето плавно переходит в осень. Когда нет ни холода, ни дождей, а именно эта прелестная пора, когда деревья стоят едва затронутые желтизной. И сразу вспоминается эта прекрасная песня, у которой мелодия и интонации соответствуют этой поре!
Меланхоличная «L’été indien» записана Джо Дассеном в 1975 году. К тому времени в его творчестве был застой, и несколько лет певец не выдавал публике громких хитов. Но вот на его пути повстречался итальянец Тото Кутуньо. Он и поделился с Джо Дассеном песней из своего репертуара. Песня оказалась юношеской и забытой. Тото Кутуньо на неё не делал ставку. Для Дассена написали новый текст:

«Знаешь, я никогда не был так счастлив,
 Как в то утро там.
 Мы шли по пляжу,
 Немного похожему на этот.
 Была осень,
 Осень с хорошей погодой,
 Время, которое бывает только на севере Америки.
 Там его называют «индейским летом»,
 Но оно целиком было просто нашим.
 В своём длинном платье ты походила
 На акварель Мари Лорансэн.
 И я помню, да, я очень хорошо помню, что я
 Сказал тебе там, тем утром,
 тому назад год, век, вечность…»

Во второй части песни герой расстаётся с любимой. И всё, что у него есть — воспоминания о том самом бабьем лете. Фишкой песни оказался текст, который Джо Дассен не пропевает, а читает. Даже не понимая ни слова по-французски, любой слушатель может, почувствовать её светлую грусть и понять, что такая тоска может сковать сердце только от воспоминаний о былой любви. Индейское лето так называют бабье лето, в период тёплой и сухой погоды в преддверии осени, в Северной Америке. Именно поэтому в русских переводах песни лето называют попеременно то бабьим, то индейским. Джо Дассен, родившийся в Нью-Йорке, наверняка хорошо помнил и любил бабье лето перед наступлением беспросветно унылой осени.

«Мы пойдём, куда ты пожелаешь, когда ты пожелаешь.
 И мы будем любить друг друга, даже если не станет любви,
 И вся жизнь будет, словно это утро,
 Всё в цветах бабьего лета….»

Недовольство высказал лишь Жако, сказав: «Текст вы написали отменный, но надо убрать две вещи: бабье лето, потому что никто не знает, что это такое, и платье Мари Лорансэн, потому что никто не знает, кто она такая!» Эти коррективы, впрочем, не были внесены, поэты рискнули ослушаться всезнающего Жака Пле, и песня увидела свет именно такой.

Интересно кто такая Мари Лорансэн? Оказалось это французская художница, гравер, Мари Лорансэн родилась 31 октября 1883 г. в Париже, а умерла 8июня 1956 г. Все её картины были распроданы на четырёх торгах с 1979-1980 гг. Большая часть коллекции была куплена японским предпринимателем Масахито Такано. В честь столетнего юбилея, в Японии, в 1983 г. был открыт музей Мари Лорансен – художницы с удивительной судьбой.

Джо Дассену говорили:

«Вы знаете семь языков, у вас научная степень, вы так образованны, а поёте простые песенки». На что он отвечал: «Петь простые добрые песни сложнее всего. Когда я пою ту или иную песню, она становится моей, и неважно, кто ее написал. Я вкладываю в неё слишком много. Песня не должна иметь глубокий подтекст, у неё одна цель — развлекать. Но при этом она не должна скатываться до пошлости. Я мог бы исполнять песни со словами, типа «лямур — тужур», и, возможно, они имели бы успех, с коммерческой точки зрения. Однако моя цель — записывать вещи простые, но не идиотские. Нет ничего проще, чем написать заумный текст или мелодию, напичканную разного рода хитроумными приемами, которая доставит удовольствие специалистам. Напротив, написание простой с виду песни требует адской работы…».

Его песни порой легкомысленны, его рассуждения зачастую несут в себе глубокий смысл. Несомненно, его на редкость глубокая натура вызывает зависть, ревность и становится причиной откровенно злобных высказываний некоторых его коллег. «Он упрям, как осёл», — говорят одни. «Его песни отвратительны», — заявляют другие. «Тиражи его дисков накручены», — уверяют третьи. Ребята, это всё от зависти.

«Концерт Дассена на открытии гостиницы «Космос» 

Москва 5 июля 1979 года.

В олимпийской гостинице «KOCMOC» состоялся концерт, в котором приняли участие популярные певцы Алла Пугачева и Джо Дассен. Концерт проходил в зале конгрессов, рассчитанном на одну тысячу мест, которые были распределены пополам между французской и советской сторонами. Нетрудно понять, что в зале собралась только избранная публика: французские бизнесмены, политики и дипломаты, советская номенклатура, директорский корпус и представители столичной администрации и творческой интеллигенции. Ясное дело, что из простых смертных там никто находиться не мог. В зале не было ни одного телеоператора. Причина простая, что «это чужой праздник и французская сторона против съёмок».

Французы сами предложили кандидатуры Джо Дассена и Аллы Пугачевой. У Министерства культуры СССР, у товарища Демичева, в Московском горкоме партии были другие, видимо, планы на артистов. Но французы решили – так оно и вышло. 30-летняя Алла тогда являлась почти исключительно молодёжным кумиром, а московское чиновничество, в том числе от культуры, все были в возрасте «далеко за…». Поэтому наши устроители немного поморщились, но с французами решили не спорить. Концерт состоял из двух отделений. Джо Дассен, исполнивший семнадцать песен, был очень горячо встречен не слишком искушёнными советскими слушателями, которые, практически не зная языка, пытались подпевать «звезде» французской эстрады. Алла Пугачёва за кулисами наблюдала за выступлением французского гостя.

Что за песни пела Алла, мы можем только догадываться (репертуар у неё ещё был невелик), но «Арлекино» она точно исполнила. И Джо Дассен про неё сказал: «Честно скажу, то, что увидел и услышал, меня поразило – это высокий международный уровень. А «Арлекино» — что-то невероятное…».

Что за песни пел Джо, можем только смутно предполагать. Его последний к тому времени альбом назывался «15 ans déjà» — «Уже 15 лет», и символизировал юбилей выхода на сцену. Джо Дассен получил за концерт 50 тысяч франков.

«Все женщины кажутся мне прекрасными!»

Согласно официальному сообщению, французская делегация отбыла домой через 2 дня после концерта, но Джо Дассен ещё накануне, т.е. в пятницу 6 июля 1979 года, ночью исчез из своего номера гостиницы, оставив записку о том, чтобы его не искали, так как через пару дней он вернётся сам. Но где же он был, и как он провёл эти два дня? Остаётся для всех великой тайной! Свое исчезновение он объяснил тем, что поехал посещать свои «русские корни», видимо, в Одессу. После чего появится его песня:

«Если б не было тебя,
Скажи, для чего бы тогда жил я,
Чтоб бродить по свету без тебя,
Без надежды и без сожаления.
Если б не было тебя,
Я думаю, я бы тогда нашёл её,
Тайну жизни, её смысл,
Просто для того, чтобы тебя создать,
И на тебя смотреть…»

«У меня сильная близорукость, так что из дурацких положений я не вылезаю. Я пытался носить очки, но быстро отказался от них, они мешали мне и давили на нос. Часто, сталкиваясь с людьми нос к носу (именно так!), я их не узнаю или принимаю за других, представь себе, к чему это иногда приводит. Зато с расстояния четырёх метров все женщины кажутся мне прекрасными!» — это слова Джо Дассена.

«Смерть на Таити»

После этого концерта Джо Дассен подписал контракт на обширное гастрольное турне по СССР на 1980 год, но осуществить это ему не удалось. Весь в белом 20 августа 1980 года на террасе ресторана в Папеэте, городе на Таити, застонал и уткнулся лицом в стол мужчина, обедавший с другом. Официанты кинулись вызывать «скорую» из больницы, находящейся на другом конце острова, кто-то начал делать массаж сердца и пытаться привести лежащего без сознания человека в чувство. Все усилия были тщетны. Врачи, прибывшие в ресторан по экстренному вызову, несколько раз «заводили» сердце певца, однако оно раз за разом останавливалось. Смерть констатировали на пути к больнице.

…Легенда гласит, что в тот день, 20 августа 1980 года, в Париже шёл дождь. Не дождь — ливень, покрывший вековые мостовые исторического центра и бетонные, устремленные в небо шпили банков, офисов и контор серой, непроницаемой, ватной пеленой. Но бесчисленные кафе, разбросанные по городу, не пустовали. Под разноцветными зонтиками, в окружении потоков воды, гарсоны обносили всех присутствующих старым Бургундским, банковские служащие, студенты, нищие и солидные бизнесмены молча выпивали свой бокал и уходили, провожаемые волшебными, завораживающими и разрывающими сердце нотами «Бабьего лета»…

Евгений Татарников

Фото из открытых источников