Их путь был отмечен слезами и кровью,

Себе и другим выносили мозги.

Чернеют могилы безликих надгробий,

Не ходят сюда ни свои, ни враги.

(«Наёмники» Юрий Кузнецов)

—

Да, в этот раз мы чудом уцелели

От беспощадной бойни в кругорядь.

Не зря предупреждал Макиавелли:

Наёмникам не стоит доверять.

(Константин Фролов  Крымский)

Тема добровольчества и тема наёмничества – ватаг, сбитников, ратей, содружников, дружин переплетены тесно в литературе, как русской, так и зарубежной. Людей, действующих от сердца, безвозмездно «за Русь, за други своя» всегда почитали, и труды литературные сему пример. О наёмниках говорилось вскользь и более-менее негативно. При описании добровольного всегда присутствовал романтизм, возвышенность, пафос. О наёмниках писалось негативно, с лёгким презрением – кому нужны могилы, кто за деньги свою главу под пулю сунул, штык?

Из истории известно о подвигах Рюрика. Жизнь этого человека исследовалась с единственной целью – откуда ты, Русь, взялась, ненаглядная? Седугин Василий Иванович в своей книге «Князь Рюрик» восклицает:

«Но прискакали гонцы от лютичей и поморян и сообщили, что оба эти славянских племени чего-то не поделили и вот уже вторую неделю воюют между собой, и конца-края не видно этой войне. Горько было сознавать, что между славянскими племенами всё чаще и чаще происходили кровавые разборки, кому считаться первым и руководить остальными. А ведь не так давно, двести-триста лет назад, все они составляли единую семью — страну под названием Русиния, все называли себя русинами. Они собирались на единое вече, избирали себе великого князя, который и решал все спорные вопросы, судил и рядил по русским законам. Русиния тогда была такой могучей державой, что никто из соседей даже не пытался напасть на неё; наоборот, она диктовала свои условия соседним племенам. Неужели безвозвратно ушло то время, неужели славяне останутся разрозненными и тем самым окажутся лёгкой добычей для своих кровожадных соседей?»

Кто такой Рюрик на самом деле? Откуда, гой еси?

«…Посмотри ещё раз на наш племенной знак, сын, — проговорил Годлав. — Никогда не забывай, что по-старинному «рерик» означает «сокол». Это самая смелая и мужественная птица. Таким из века в век и было наше племя бодричей — племя соколов. Имя сокола носит наша столица. И тебя величают Рериком, значит, должен быть ты человеком неустрашимым и отважным!

— Я постараюсь быть таким, отец, — посерьёзнев, ответил Рерик.

По лестнице они поднялись на стену и пошли по широкому помосту. С наружной стороны был сооружён забор из широких и толстых досок, за которыми могли укрываться защитники города от стрел и камней неприятеля; между досок были устроены частые бойницы, через них можно было поражать врага. На стене кипела дружная работа: подвозились и укладывались в кучи камни и булыжники, прилаживались к стрельбе камнемёты, катапульты; на особых приспособлениях подвешивались котлы, тут же рядом лежали камни; в деревянных вёдрах и кадушках находилась застывшая янтарного цвета смола, в больших котлах налита вода — всё это было готово для кипячения…»

То есть по-русски Рюрик – это Сокол. Птица – клюв хищный, когти острые, перья небесные.

***

Рюрик, Синеус и Трувор – вот они три основателя, пришедшие к нам с севера и их предводитель Олег Вещий (Богатый, красивый такой, из варяг!) А что делали в то время хазары в Киеве – матери русских городов? Пришли. Основали. Жили. Но незадолго  до 860 года на Русь пришел Князь Рюрик, который сел в Великом Новгороде,  поднял городище, тогда строили деревянные загороди, это было новым, переимным у Руси, а построенные терема, назвали потом Рюриковым городищем. Почти сразу же образовалось Древнерусское государство, которое включало в себя современную Россию. Новгород, таким образом, стал первой столицей Древнерусского государства. Далее Рюрик пошёл южнее и взял себе хазарское городище, назвав его Кием, то есть палкой (ранее палка – это грозное орудие, а также загородка палочная). Кий был огорожен штакетником из палок. Есть ещё версия про братьев Кия, Хорива и Щека с сестрой Лыбедью. А городище, огороженное палками-киями, входило в состав Хазарского Каганата и находилось на самой его окраине, и византийцы назвали его Самватасом: «вывозят из Арсы черных соболей, черных лисиц и олово, и некоторое число рабов…» (Заур Гаджиев).

Смею предположить, опираясь на источники, что Князь Рюрик – это наёмный человек, пришедший как воин, для завоевания земель. Или, проще говоря, предводитель военной компании. Частной.

А мы разве в настоящее время не принадлежим к военной компании? Ибо воевать бесплатно по любви к родине и воевать за оплату – вещи разные и безумно родственные от слова «воевать». Я не имею в виду – снабжение воинов боеприпасами, едой, обмундированием. А вот получали ли деньги воины любой войны, хотя война войне – рознь. Итак: «Солдат в звании рядового получал ежемесячно 30 рублей, гвардеец — 50 рублей, сержант — 100 рублей. Офицерские звания доходили порядка до 350 рублей, а командиры роты довольствовались 1000 рублями. За орден Ленина выплата составляла 25 рублей; за орден Отечественной войны I степени — 20; за орден Красного Знамени — 15 рублей, за другие награды военные каждый месяц получали от десяти до 15 рублей» (из Сталинских сводок).

***

Когда частная военная рать становится царёвой, государевой, отечественной? Былинной? Тогда, когда она действует лишь в интересах народа.

Когда она ничего себе не берёт и всё оставляет отечеству.

«Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы…»

из «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

Бескорыстие…

Ни шкур не надо лисьих, куниьих. Ни мяса медвежьего. Ни сапог из кожи телячьей. Ни злата-серебра, алмазов-рубинов. Ни орденов-медалей.

«Пошел Владимир на болгар в ладьях с дядею своим Добрынею, а торков привел берегом на конях; и победил болгар. Сказал Добрыня Владимиру: «Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не давать — пойдем, поищем себе лапотников». И заключил Владимир мир с болгарами, и клятву дали друг другу, и сказали болгары: «Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель — тонуть». И вернулся Владимир в Киев.

из «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

История атамана Ермака и купцов Строгановых – относится, если говорить по-современному, к освоению земель Сибири за средства не царёвы, а купеческие:

«Как на дрожжах поднялся и разбогател при Грозном торговый дом Аники Строганова. Одежда Аники не блистала золотом и серебром. Зато в сундуках его скопилось больше денег, чем в казне у первого сановника царского двора. Казалось, Строганов рожден был, чтобы торговать и делать деньги. Его торговые конторы действовали в разных концах России. Несколько тысяч людей трудилось на его промыслах и перевозили его товары туда, где их можно было сбыть с наибольшей выгодой. Флотилии его судов плавали по рекам и морям. Аника закупал хлеб для казны, в Архангельске перекупал заморские товары, из Сибири вез меха. Но главный доход ему приносила соль. Много лет главным центром соляной промышленности Строгановых оставалась Соль Вычегодская. Аника первым оценил соляные богатства Пермского края и потянулся к ним. Он давно сумел стать нужным человеком при дворе Грозного, охотно принимая от казны заказы на поставку хлеба и других товаров. Когда в Москве трудно было сыскать меха, Строганов вез царю лучшие сибирские соболя. Государь поручал Анике то раздобыть гагачий пух, то приобрести редкие заморские товары. Казна оплачивала услуги вездесущего Строганова не только деньгами, но и всевозможными пожалованиями и привилегиями. Глава богатого торгового дома зорко следил за всем, что происходило в Москве и на восточных границах. Выждав момент, он послал в столицу сына Григория, наказав ему добиться приема у царя»

(Скрынников Руслан «ЕРМАК И СТРОГАНОВЫ»)

Что за служивые были у атамана Ермака? А, вот бают, что разный народец был в войске: и каторжники, и честной солдат, и беглый. Заместитель Ермака Иван Кольцо.

Ермак Тимофеевич (Гейнце Н. Э., 1900): «Грозная слава Ермака с устрашенных им берегов Волги донеслась до запермского края и невольно даже на властных людей производила впечатление.

— Да, атаман Ермак Тимофеевич, — отвечал Иван Кольцо.

Семен Иоаникиевич некоторое время молчал как бы в раздумье. Иван Кольцо смотрел ему пытливо в глаза смелым взглядом».

(НА КОНЦЕ РОССИИ»)

Вспомним в этом ключе атамана Ерофея Хабарова, вспомним Разрядный и Стрелецкий приказы, берега Амура, тяжелые оружия, лодки и припасы, а также кредит в виде 4 857 рубля и 6 копеек от государства и 2 900 рублей от частного займа под пятьдесят годовых. Амурских из ОСТРОГА  священников Якутских – Перфилия да Стефана.

Тяжела история.

Она не всегда белая. Она и тёмная. И пёстрая. И благая. И кровавая. И прекрасная. И смертная она, как сама жизнь.

Вспомним бескорыстного самопожертвователя Александра Невского. Вот уж кто точно великий. Оттого, что думал лишь о Руси и её божественном начале. Кто постриг принял во имя её высокого предназначения. Оттого  причислен к лику Святых.

Вспомним Александра Суворова.

Тут уж точно никакого наёмничества.

Лишь за правду и Бога.

Добровольчество – излюбленная тема в литературе. Волонтёрство. Взаимопомощь. Вспомним «Тимура и его команду» Аркадия Гайдара, «Старуху Изергиль» М. Горького, где сердце Данко нам сияет своими рассыпанными огнями, Гончаровского Штольца, помогающего Обломову, «Так возьми меня» Тургеневское, высочайшее небо Л. Толстого, книги о Зое (Ковалевский. 1. Брат и сестра. 2. Не бойся смерти), Н. А. Борисов «С именем Зои).

Моё:

Да, что же такое, да что же такое,

ужель так возможно, Царица Небесная!

Святую, бесстрашную, хрупкую Зою

на казнь пригласили телесную.

На казнь своего непорочного тела,

и кости ломали невинные, девичьи,

и ноги кромсали. Всё тело болело.

А в ранах птенцы словно плакали пеночки.

—

Фашни было много, она в одиночестве,

сказала лишь имя «Татьяна» без отчества.

И больше ни слова. Огонь разжигался так,

и больше ни слова про месть партизанскую.

Деревни, деревни, там бабы с детишками,

фашня забрала всё, всех кур, живность разную.

Сидеть надо тихо, не слышно, не слышно нам,

как Зою пытали, как жгли безобразно как.

—

Но сколько лет минуло: крик над деревнею,

он родину нашу на нитке удерживал,

и если ты выйдешь однажды в переднюю,

и если не выйдешь, услышишь, как стержнями,

как сваями крепкими, словно бетонными

её голос хрупкий мир держит упорами.

—

О, золотко, девочка, милая, честная!

О, сколько ты вынесла, стала ты песнею,

ручьём, что с живою водою калиновой

и солнечным ярким лучом над рябиною.

И птицей, той самой упрямою пеночкой,

что в ранах вила свои гнёзда уютные,

и кости скрепляла разбитые девичьи,

и вечность свою вознесла над минутою.

—

Могла бы, я сердце своё перебросила

тебе бы!

Из нашего мирного времени.

И тело своё отдала без вопросов бы

за родину нашу! Оно неотъемлемо

от Зои!

Я девочек бы называла, как Божие

всех именем Зоя, как высшее, сильное!

Ужели возможно все это, возможно ли

все пытки, все страсти снести и насилия?

А Зоя снесла. О, мне в руки патроны бы

и пальцы не дрогнули, право, не дрогнули!

—

Эй ты, кто насиловал, а после фоткался,

эй ты, гитлерюга, кто вешал, иди сюда!

Тебе бы в лицо – кислотою и хлоркою,

тебе бы яйцо поскоблить зернотёркою.

И ты, кто приравнивал Сталина к Гитлеру,

одна вам дорога – всех  в ад стеклобитовый.

—

Поэту не только лишь песни да творчество,

поэт может многое, кроме пророчества,

поэт может в бой,

как солдатик простой.

Поэт может в поле сражаться за правду.

Огнём и мечом.

В визг, в разрыв, в канонаду.

Я тысячу раз злу давала отпор,

мне Зоя глядела звездою в упор…

—

Бессмертная Зоя! Вздымаются руки.

Святым выпадают вселенские муки.

—

Попробуйте только: здесь наша победа!

Здесь наше огромное, наше святое!

Встаёт из-под черного гравия Зоя

и ртом обожжённым: не смейте про это,

фашизм не пройдёт, ваше вшивое гетто.

Отечество всегда нуждалось в защите от внешних врагов.

Но сейчас горе – это враг внутренний. Он тоже может быть наёмным, оплачиваемым, например, во времена Екатерины чеканили под покровом секретности особые деньги для таких. Это были голландские золотые дукаты, их точнейшие копии чеканили на Руси из уральского (березняковского) и сибирского золота. Также, отчеканенные в Петербурге специальные фальшивки ничем не отличались от собственных оригиналов. Ими-то как раз и расплачивались с наёмниками. Это как раз и есть фандрайзинг- то есть особый фонд для выдачи средств солдатам. (Не путайте с краудфа́ндингом — то есть коллективным сотрудничеством людей – дающих, которые добровольно объединяют свои деньги или другие ресурсы вместе, как правило в наше время, через Интернет. Таких ещё называют вкладчиками средств в общее дело. На ВК таких пруд пруди.

Но как быть с теми, о которых Гёте писал:

«Нетерпелив солдат наемный

И требует уплаты в срок.

Не будь за нами долг огромный,

Все б разбежались наутек.

Но берегись дразнить наймита.

Не тронь осиного гнезда!

Они разграбят города,

Им отданные под защиту…»

И всегда ли дело в золотых дукатах? (Н. Андреев. «Наёмники» — «Они были мертвы — но вернулись к жизни. Они убивали — и будут убивать вновь. Но теперь они служат не мелким земным князькам, а всесильной сверхцивилизации. Они покоряют неизвестные миры, населенные чудовищными мутантами. Прочь с дороги — звездный взвод наступает!»)

Хочу выделить две категории добровольческой армии: первая от великой любви к родине. Вторая ради личной выгоды. Есть небольшая заметка об Алтайской добровольческой армии, которая была создана на китайских западных землях белогвардейским полковником Павлом Паппенгутом «Желтороссия» Н. Замятина.

Дороги войны…пути войны…

Все дороги разные.

Например «из варяг в греки» это некий газовый хаб, как сейчас бы сказали. И вот по ней пришёл Рюрик. Шёлковый путь – это тоже хаб. Есть дорога во имя жизни, во имя единства, братства, любви. Дорога, когда отстаиваешь свой род, своё предназначение. И каждому из нас выбирать, как описывать эти дороги, эти исконные пути. Либо это царская сакма, либо большак, либо Муромская дорожка, солоный путь, кончаков шлях, ходьбище, тропа Трояна, Ярославский гостинец,  почтовый тракт, Аввакумова хромь, гульбище и торжище, майдан великий.

Дорога – это тоже Храм, где родина, беременная Богом.

Книга – это часть дороги, нашей общей, тянущейся из великой Древности и великой Будущности в настоящее. Будь бескорыстен. Забудь о престиже и золотых дукатах, ибо этим ты предаёшь вечность. Стань маленьким ангелом своей дороги. И воспари над ней.

Книга тебя учит, а не ты её, пишущий!

Не она твой наёмник. А ты её.

«В 1552 году Иван Грозный шел с войском из Мурома на Казань через территории, где на берегах р. Тёша в недалеком будущем появится русская крепость Арзамас, вырастет город, который станет центром нового Арзамасского уезда и основой его развития, а также позволит закрепить власть царя и православную религию на данных окраинных территориях, обеспечить активную русскую колонизацию земель, заселенных инородцами – мордвой и татарами…»

(Е. ПАРАДЕЕВ «Пара слов о царёвой сакме»).

И всё также дорога движется. И всё также плывут облака.

И под небом – всё также приходит Рюрик, Святослав свой поход продолжает, Иван Калита земли сбирает, царь царствует…

И нет края дорогам нашим. Как добрым делам.

И так будет.

От Рима к Риму и до Лиссабона

предупреждал всех Гёте Иоганн:

не верь наймиту. Грозен полк наёмный,

по-итальянски кондотьер, мужлан,

наймит, ландскнехт, плебей, холуй, невежа

подёнщик, пахарь, лампобот, солдат.

Италию разграбил Карл, а прежде

попрал Людовик, после Фердинанд.

История наёмников: кровь, бури,

растерзанные в зное города.

А из Древнейших ЧВК князь Рюрик –

богач, красавец. Им была взята

и передана Вещему Олегу

за золото, за мех куниц и лис,

за воск, мёд, рыбу по воде, по брегу

Великая земля!

— Во град садись!

И хорошо, коль выплачены деньги,

и наймодателю расправа не грозит,

«об этом говорил Макиавелли»,

об этом Гёте ставил нам на вид.

А кондотьер тот и другой опасен,

владеющий прекрасно ремеслом,

он повернёт свой штык по воле страсти

в хозяина, бликуя платежом.

За риса зёрнышко, за фантик, за похлёбку

он будет рвать свою стальную глотку,

в кирасах аркебузами хрустя.

Но есть примеры лучшие из старых:

Ермак, Перфилий, Ерофей Хабаров,

культура русская – великое дитя.

Скажу я вам, история огромна,

не каждый день вот так идут колонны.

Лишь только Данко бескорыстно мог

отдать своё горячее, сыновье,

разорванное на куски любовью

и бросить сердце – на, топчи! – у ног.

Пусть каждый выберет, что ближе ему, лучше,

не дожидаясь бравурных словес.

…И лишь змея Олегова на круче

всё также тянет жало в перевес!

Светлана Леонтьева

Иллюстрации ЖК и ИИ