Он был такой живой, искромётно-мудрый, мгновенно откликающийся на происходящее…
И необычайно умный от природы.

Тот редкий случай, когда не от образованности, а от Бога…
Когда тебе дано больше, чем всем остальным.

Наверное, и это он знал, и с печалью наблюдал за тем, как смеётся над его серьёзными шутками публика-массовка, не столько понимая, сколько улавливая на подсознательном уровне то, что хотел сказать Мастер.

Не стало.
Остановилось сердце Александра Ширвиндта.
И воскресения не будет.
Он ушёл навсегда.

Пока ещё трудно понять и принять, но чудовищно стучит в висках, вливаясь в кровоток, это ужасное по своей безысходности жуткое слово «навсегда».

И конец в этом, потому что знаешь, что уже никогда, никогда, никогда…

Хотя можно поставить любую запись, чтобы вспомнить и пережить… снова и снова.  Но это уже начало всё той же, но уже другой жизни – которая будет так же бестолково течь без него, потому что навсегда ушел в ту самую светлую даль, откуда никогда и никто не вернулся, как бы не верилось и не мечталось.

Было предчувствие…
Он приходил на чьи-то юбилеи,
поднимался на сцену с палочкой
и очень грустно шутил.
Как всегда шутил, но ещё серьёзнее.
И зал вслушивался в каждое его слово,
и старался не пропустить нюансы,
и обращал внимание на интонацию,
потому что она у Ширвиндта
всегда важнее произносимых им слов,
говорить которые он был большим мастером.

Странно как будто:
ни главных ролей в кино,
ни государственных премий
у этого самого народного артиста страны не было,
но влияние на умы думающих соотечественников имел он огромное.

Ширвиндт – это и не артист даже.
Можно сказать,
что профессия есть (была…) такая
– Ширвиндт,
а в ней, в этой профессии, гармонично сосуществовали — жили
и актёрство – первоэлементом его личности,
и философичность,
и литераторство,
и сатирик,
и…

Перечислять можно много, если мы имеем дело с единицей измерения Ширвиндт, замены которой найти невозможно.

Он был худруком и режиссёром Театра,
но всегда оставался Ширвиндтом.
И эта его ипостась оказывалась сильнее должности худрука, и режиссера, и Артиста.

Театральная жизнь России с уходом Ширвиндта навсегда потеряла столько, что пока ещё трудно осознать и сформулировать масштаб и горечь потери.

Да, он уже не ставил в последнее время, добровольно  уступив своё кресло и перейдя в статус Президента Театра. И это было достойно масштаба его личности. А мы, зрители и почитатели Таланта, продолжали наслаждаться его литературной гранью, которой он щедро делился с нами.

Он говорил о жизни,
превращая её в искромётные зарисовки-этюды:
детство, юность, Театр.

Он рассказывал о том, что любил, и о том, что казалось ему постыдным,
говорил искренне и смело,
полагая, видимо,
что нельзя уходить с недосказанностью,
если тебе есть, что сказать.
Ему всегда было,что сказать,
и в последние годы философия его мысли достигла апогея.

Он говорил так, будто понимал,
что обо всём уже можно,
и это тревожило, потому что …
Возраст,
Больные, но свои коленки, которые Ширвиндт решил донашивать, не меняя их на чужие, потому что… «умирать надо со своими», — шутил он.

Смешно не было, хотя, конечно, остроумие и в этот раз не подводило Мастера.
И всего-то год не дожил до девяноста…
Год всего…

Верилось, что будет больше,
обязательно будет больше девяноста…
Обязательно,
потому что был он очень живой,
искромётно-мудрый,
мгновенно откликающийся на происходящее…
И необычайно умный от природы. От Бога, то есть…
И вот … оборвалось…
И он чего-то не дождался,
и уже не дождётся никогда…
Может быть, нашей к нему любви станет ещё больше,
ещё
и
ещё…

Невосполнимая потеря.
На самом деле и по существу, потому что хороших артистов у нас много, но среди множества хороших артистов был (ЕСТЬ!) Александр Анатольевич Ширвиндт – многогранный самородок, которого заменить некем и забыть не получится.

***

 «Театр — это сборище сумасшедших,               
 фанатичных, истеричных, милых, трогательных,
 наивных и в основном несчастных людей
 со случайно счастливой судьбой».

Александр Ширвиндт

Ольга Мищенкова

Союз журналистов РФ

г. Рязань