Осень 1979г. 4 курс МВТУ им. Баумана

—

«Эх, было время,

На тренировках мне морду били.

В те времена,

Когда мы в школу каратэ ходили».

 —

«Мне снится сон в кромешной темноте,

Лежу от страшной мысли холодея,

Что все вокруг владеют каратэ,

А я вот даже самбой не владею.

И все вокруг, все ходят в кимоно,

Ну, пусть не в кимоно, но в чем-то ж белом,

Лишь я один как чёрное пятно,

Среди нормальных белых я Отелло».

В конце 70-х годов Москву охватил невиданный бум, сравнимый с бумом на модные фирменные джинсы, все хотели быть красивыми и сильными. Это было время повального увлечения до селя нам неизвестного вида единоборств, называлось оно просто карате-до. Философский перевод-«путь пустой руки». И этот путь пустой руки в СССР почему-то не признавали, но, тем не менее, в Москве, как грибы после хорошего дождя, стали появляться в «спальных» районах платные подпольные школы каратэ, причем направления школ были разные, но мы в этом вообще не разбирались. Месяц обучения в такой школе стоил 10 рублей, в группе было по 20-25 человек, а сколько в самой школе- одному Богу известно. Занятия проводились вечерами, обычно в спортзалах средних школ, под грифом «секретно». В кинотеатрах стали крутить фильмы с участием Брюса Ли, который вытворял ногами и руками что-то невероятное и мы не могли понять, как это он делает и, как это называется. Потом поняли это карате. Через год в 1980 году на экраны страны выйдет фильм Станислава Говорухина «Пираты 20 века» и он обогнал по кассовому сбору фильм «Москва слезам не верим».

В спортивных магазинах появились экипировка каратиста- белые кимоно, стоило оно 25 рублей. Появилась спецлитература по карате, где её продавали, я не знаю, но я сам видел, как в метро молодые люди её читали и вслух заучивали мудреные японские слова: Тэццуй-Хидзо-Учи, Хаджимэ, Уракэн, Тэйшо. Я слушал их и, как балбес ничего не понимал. Этот бум не обошел стороной и нашу студенческую группу, из которой, наверное, половина записались в группы карате. Мы ходили и гордо спрашивали друг друга: «Серега, ты в какую группу ходишь». Тот долго вспоминал, потом еле выговорил: «Кёкусинкай». Что это за направление каратэ, объяснить, он не мог. «А я в Шотокан записался», – гордо ответил Жорик.

Мы с Мишкой, Поручиком и Вадиком записались в каратэ-до и ездили с Рижского вокзала на электричке на какую-то станцию, где была наша школа карате. «Макуматэ»- сказал тренер на самом первом нашем занятии (первое для нас, другие то уже не первый месяц, наверное, уже занимались здесь)

– Жень, что он сказал? – спросил меня озабоченный Мишка.

Мужики, которые были в кимоно, пошли и быстренько построились в шеренгу, мы к ним пристроились. Мы с Мишкой в этом строю, стояли, как два охламона и смотрелись нелепо. Мишка в своей старой синей олимпийке и в чёрных трикошках с пузырями на коленях, которые вот-вот лопнут и, мы все от этого взрыва улетим в «Черную» дыру. У меня вид был не лучше. Тренер-сенсей, как он любил себя называть, косо посмотрел на нас и увел в группу таких же охламонов- начинающих-новичков. И мы начали с самых азов: с общего приветствия: «Рицу Рей», с японского счёта, выучили уровни тела: Дзёдан — верхний уровень тела, Чудан — средний уровень, Гедан — нижний уровень. Потом стали учить стойки. Их так много-оказалось, я запомнил только: Хайсоку–Дачи – ступни вместе, Мусуби–Дачи – пятки вместе носки врозь, Хэйко–Дачи – ступни параллельно на ширине ступни, Фудо – Дачи – пятки на ширине плеч, носки развёрнуты. Все мозг мой больше японских слов не воспринимал. Учитель сказал: «Оари — тренировка окончена, сайонара — до свидания». И мы пошли в раздевалку, Мишка был счастлив. И так мы с Мишкой после первого занятия научились по-японски считать до десяти.

– Ичи, ни, сан, ши, го, року, щичи, хачи, ку, джу, – выкрикивал Мишка, ходя по общаге с металлическим тазом и стуча по нему кулаком. Почему стучал он в таз? Так ему казалось, он быстрее запомнит японские слова, а их на первом занятии задали много. На самом деле ходить с тазом и выкрикивать японские слова, ему посоветовал Вадик Кусков, наш одногруппник, тоже каратист, а ещё больше приколист. Он сказал Мишке: «Удары по тазу задают темп, а в карате- это главное». Мы втянулись в тренировки, их было три в неделю и мечтали купить кимоно, но не могли, не потому что не было денег, а потому, что кимоно было дефицитом. Где-то на занятии пятом-шестом, перешли к ударам ногами –гери: Маэ–Гери, Йоке–Гери, Маваши–Гери. Заншин у нас с Мишкой улучшилось. Заншин это –по-японски состояние боевого духа. Мишка выучил Нэкоаси дачи – стойку «кота», а я-Цуруаси дачи – стойку «цапли». Так мы, кот и цапля стояли долго и смотрели друг на друга: Мишка не видел своего хвоста, а я своего клюва и это вселяло надежду, что мы с ним ещё люди…

А вот удары ногами нам с Мишкой вообще не давались, вместо них у нас получались какие-то корявые махи, растяжки то у нас с ним нет, да и равновесия тоже держать не могли. Я качался на одной ноге, в стойке «цапли», как маятник Фуко, а Мишка в стойке кота склонил голову к полу и не видел, куда надо бить ногой. Короче, к 4 курсу учёбы в МВТУ «задубели» мы с ним капитально. Так и хотелось запеть:

«Что стоишь, качаясь,
Дикая котяра,
Головой склоняясь,
Нанося удары.
А напротив, рядом
В этой самой школе,
Также одиноко
Цапль стоит высокий.
Как бы, мне кошаре,
К цапле перебраться,
Я б тогда не стал бы
Гнуться и качаться».

Тренер, простите меня, сенсей подошел к нам и говорит:

– Мужики, Ямэ – стоп! Да, техника у вас никудышная. Что это у вас за удары ногами, будто вы блох ими гоняете. Удары должны «жалить» противника, как кобра со скоростью пули, а для этого вам надо сначала сесть на шпагат

Мишка подтянул свои трикошки до пупа, закатал их до колен и стал садиться на продольный шпагат, но увы. Я что мочи давил ему на плечи, пытаясь уменьшить просвет между его ногами и полом. Он орал, что было мочи, имитируя кенсей — боевой выкрик, увы. Просвет был такой, что через него мог, пролезь даже сенсей.

Самая хороша растяжка была у Поручика, он так «молотил» маваши ногами, что мог достать пяткой моё ухо, а Мишка мог достать только до моего колена. Жорик ходил в «Шотокан» (это направление каратэ) и как-то на перемене, хотел продемонстрировать нам своё искусство. Он хотел зафиксировать удар кулаком у самого кончика носа Вовки Баженова (он не ходил в каратэ), но, что-то не рассчитал и дал ему точно в «пятак», который мгновенно распух и стал красным. Вовка потом три дня обходил Жорика стороной и не здоровался.

Наши Сэйкэн-Цуки – удары кулаком сенсея (учителя) тоже не впечатляли, глядя на нас, он хмурился, закатывал свои глаза куда-то к востоку в сторону Японии. Потом, не выдержав, подошел к нам и сказал:

– Удары кулаком Сэйкэн-Цуки должны быть такими быстрыми и такой мощной концентрации, что если поставить перед кулаком зажжённую свечу, то она должна потухнуть. Если вы не можете погасить свечу, остановив удар более чем в двух дюймах (5 см) от неё, ваша техника не может считаться совершенной. Помните, что в этом приёме одинаково важна, скорость и сила.

Мишка эту заповедь запомнил, намотал себе на ус. Он купил в хозмаге свечу, пришёл в общагу, зажёг её, поставил на стол и стал тренироваться, тушить свечу, как учил сенсей. Мишка махал руками не долго, на третьем ударе, он попал в свечу кулаком, та упала на пол, и от неё чуть не загорелся линолеум. Сосед Мишкин по комнате, Шурик Апушкинский, наблюдавший эти выкрутасы Мишки, прямо ему в глаза сказал:

– Миша, заканчивай уже безобразничать в комнате. Че, общагу хочешь спалить? Жить где будем потом? Или себя искалечить хочешь? Каратэ с детства надо заниматься, а у нас старость не за горами уже стоит. Заканчивай свое Будо — путь войны, восточное баловство всё это.

Потом кто-то «настучал» куда-то и нашу школу (секцию) каратэ прикрыли, и мы вернулись к нормальной студенческой жизни, но время, проведённое в стенах этой школы, было весёлое и полезное, кое чему мы там всё-таки научились. Мишка, например, считать до десяти по-японски, Жорик бить в «пятак» пяткой, а я стоять в стойке «Цапля», Поручик бить Чусоку – подушечками пальцев стопы в ухо. Короче, всё ништяк, пацаны. Кимоно мы так и не купили, зато у Мишки на трикошках лопнули «пузыри», когда он исполнял удар Сокуто – «нога нож», правда, в никакую «Чёрную дыру» мы не улетели и купили ему в Детском мире новые трикошки, а мне новый японский калькулятор «Санио», звучит почти, как «Сенсей», что по-японски наш учитель.

Евгений Татарников