«А ничего, садитесь прямо на меня», – сказала сидящая рядом со мною в автобусе маленькая женщина. Автобус был большим, но народ полностью заполнил проход, вот и задел кто-то пассажирку. На вид ей было лет семьдесят. Или больше? Меньше? Женщины – всегда загадка. Втемяшилось спросить, ну и спросил:

– Послушайте, не каждый так скажет, как вы: садитесь на меня, ничего страшного. Почему вы так сказали?

Слышу спокойный голос:

– Да и правда, ничего страшного. Ну, облокотились, народу много.

Захотелось поговорить с человеком. Жизненная суета так, бывает, память колыхнёт! С какими людьми довелось встречаться хорошими и эта женщина, кажется, из той породы. Попробую поговорить, начинаю:

– Я езжу частенько на автобусах. Братск сильно раскидан по посёлкам, ситуации были разные, сибиряки – народ необыкновенной доброты, но и скандалы слышать пришлось. А сколько сам не сдерживался?! Недавно кондукторша зло так говорит инвалиду: «Чего вы мне рублями суёте? Я, чего, должна пересчитывать?» Ей лет сорок на вид, и, главное, зло так сказала. Хотя инвалид с палочкой стоит, молчит, пожилой человек. Ну, я не выдержал, подошёл, сказал: «Вы обязаны посчитать деньги и мелочью». Эх и зло она на меня зыркнула! Я говорю: «Злой вы человек». А она: «Это ваше мнение». Так зло и зыркала на меня, пока не вышел. Меня поразило, что на инвалида кричала за эту мелочь. Лицо сытое, холёное, надменное, всё про всех знающее, и, конечно же, она считает себя самой умной. Приходилось сталкиваться с такими людьми, а судьба делала так, что это оказывалась чья-то знакомая. Общий стол, день рождения, и вот такой человек, нахамивший в автобусе, спокойно ест, пьёт, улыбается, а мы за одним столом сидим… А вы вот так просто к бытовым неурядицам относитесь.

Маленькая женщина отвечала мне:

– Правда, ничего страшного, если бы и сели на меня. Я сына похоронила пять лет назад, никак не могу успокоится. Думала, от тоски всё, конец мне, не выжить! По квартире хожу, а жизнь не в радость. Всегда радовалась жизни, а тут припёрло так, что дыху нет, тоска страшная. Самое это горе и есть. Стала шевелиться, сама себе занятия искать, весь день в бегах. Так ночью хоть три часа посплю, а то совсем не могла спать. Зелень выращиваю, вожу в город, продаю, в магазины сдаю. Хорошо берут, а я отвлекаюсь. Это я сегодня на автобусе к сестре еду, а так на машине сама развожу. Почки сильно болели, сделали операцию, больше ста тысяч отдала. Хорошо, что зелень продаю, а так – где такие деньги взять?

– Понимаете, – не унимался я, – мы с другом, батюшкой Андреем Огородниковым, ездили по тюрьмам, он проповеди читал. Боже! Как он разговаривал с заключёнными, как они нуждались в утешении! Я стихи, рассказы, песни пел. Видел, что надзиратели и те по-человечески относятся к заключённым. А тут инвалид, и такое отношение!.. Ладно, всё, не буду об этом больше. С глазами у меня плохо, операцию делали в Новосибирске, теперь маленько вижу, а так бы всё мне. На занятия хора хожу, с бабушками пою. Лечу себя от депрессии так. Поглядишь на бабушек, несмотря ни на что, в любую погоду, хоть давление, хоть колени ныне у всех сильно болят, а – перемогают. Как придут на репетицию, подбадривают, подзадоривают друг дружку. И мне с ними легче. А близкие не так расстраиваются из-за тебя, когда ты любимым делом занят… Маму похоронил я почти три года назад. Ковид, восемьдесят два ей было, картошку не успевал за ней подкапывать, так быстро выбирала. А ведь всю жизнь бетонщицей, потом крановщицей на КБЖБ (Комбинат Братскжелезобетон), работа не из лёгких. Первостроитель Братска. Это о многом говорит.

Женщина оживилась:

– На КБЖБ, говорите? А как звали? Может, знала, я там тоже работала.

– Анастасией Андреевной Казаковой.

– Нет, не знала.

– Да это и немудрено вовсе, завод огромный был.

Женщине хотелось выговориться. Она рассказывала:

– Сын всё умел делать. Станок сам современный изобрёл. Китайцы линию установили, а починить не смогли, неточно работала. Мой пришёл, долго возился, сделал, китайцы удивлялись, к себе звали. А он линию наладил, сказал: ну вот, работает, дальше мне неинтересно… Теперь лежит в холодной земле.

Женщина замолчала. Заговорил я:

– Никто из живущих не знает, холодно там или жарко. Он не один там, думаю, Господь всё управит. И вашему сыну будет там хорошо, вот какая у него мамка боевая.

Женщину слова эти ободрили. Стала говорить о себе:

– Я на мопеде на работу ездила! Удобно. Один раз расшиблась сильно, но, ничего, поправилась. Отец у меня начальником нефтебазы был на реке Лене. Хотел мальчика, а родилась я, шустрая была, хотела, чтобы отец не пожалел, что девка родилась. Да он и не пожалел… У сестры почки отказали, возила её в Иркутск, сделали операцию, теперь на гемодиализе сидит, раз в неделю процедура, говорит, что если бы не я, то померла бы… А как иначе? Шевелиться надо, добиваться. Врачи попадаются и хорошие, и плохие, так что ухо востро надо держать, когда родного человека спасаешь. Внуки меня любят, я ведь всё могу – и плотничать, и на станке работать. Всё могу. Чего сломается в доме, меня сразу невестка зовёт: розетку починить, машинку стиральную, утюг, комп, много чего. А так скучно – ничего не делать.

Вижу, доехали мы до центрального Братска, засобиралась моя собеседница выходить. Шустро пошла к выходу, пожелал ей здоровья и пожалел, что не спросил, как зовут. Сибирская наша жизнь…

Однажды возвращаюсь я из центрального Братска в родной посёлок Гидростроитель, на повороте, далеко в лесу, виднеется купол храма Всех Святых. Осеняю себя летучим крестом, женщина одна на меня глядит внимательно. Говорю ей:

– Там возле храма друг, батюшка Андрей Огородников похоронен, когда проезжаю это место, молюсь.

А пассажирка и говорит мне:

– Ой, а когда мы с мужем в аварию попали, как он нам помог! Прямо вытащил из бездны уныния. Находил слова такие, что больше ни от кого не слышала. А главное, в общении такой простой, добрый. А на вид – как богатырь Илья Муромец.

Женщина тоже перекрестилась, поговорили мы ещё о батюшке. Пять лет уж как друг мой лежит в могилке, и сотни людей приходят к нему поклониться.

В любом городе ли, селе, деревне нашей многонациональной России, знаю, есть такие вот добрые люди, как эти женщины, попутчицы. А их встречал, и встречаю по сей день… Все мы связаны друг с другом – дорогой, жизнью, Россией…

Анатолий Казаков

Братск