Иван Александрович Кашкин (1899 – 1963) – литературовед и переводчик англоязычной поэзии и прозы, критик переводов, много лет преподавал историю английской литературы. Среди основных переводов – «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера. Ввёл в нашу литературу таких писателей, как Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер и др. Во времена работы Издательства «Всемирная литература» (20-е гг. ХХ века) его учителями были члены Редколлегии этого издательства Н.С. Гумилёв и К.И. Чуковский. Организатор из числа своих учеников и руководитель Первого переводческого коллектива (30 – е гг.). Один из основоположников теории художественного перевода в нашей стране. На протяжении всей жизни исследовал творчество классика американской литературы Эрнеста Хемингуэя, который считал его своим другом (несмотря на то, что они никогда не встречались).

К художественному переводу И.А. Кашкин (вслед за К.И. Чуковским) относился как к искусству, требующему от переводчика мастерства и таланта. Нетерпимо относясь к переводчикам – ремесленникам (буквалистам), И.А. Кашкин в конце 40 – х и начале 50 – х годов опубликовал серию критических статей, в которых показал, на каких основаниях их переводы нельзя считать удачными. Буквализм – термин, восходящий к В.Г. Белинскому (1843, цит. по «Русские писатели о переводе», изд-во «Советский писатель», Л. 1960, с. 199) – это метод перевода, при котором в погоне за дословной точностью переводчик оставляет без внимания художественные достоинства оригинала (особенности стиля автора, эмоциональную нагрузку его произведения, мелодику стиха и прозаической фразы). Если в переводе на русский язык не сохранены все эти слагаемые оригинала, такой перевод (по И.А. Кашкину) нельзя признавать художественным и реалистичным.

На этой почве в конце 40 – х – начале 50 – х годов среди наших переводчиков развился очень острый конфликт. С тех пор прошло 68 лет (!). И.А. Кашкину противостояли переводчики Е.Л. Ланн, Г.А. Шенгели (и сторонники), пришедшие в перевод только потому, что их оригинальные стихи и прозу советская цензура в печать не пропускала. Конфликт обострился настолько, что не обошлось без взаимных политических обвинений. Правда, до каких – либо оргвыводов тогда дело не дошло. Критика И.А. Кашкина, в конце концов, была признана справедливой, а среди переводчиков на долгие времена утвердился метод художественного реализма. Конфликт угас сам собой из-за того, что основные его участники один за другим ушли в лучший мир.

Ситуация в переводе оставалась стабильной вплоть до Перестройки в нашей стране (конец 80-х – начало 90-х гг.). В это время началась масштабная переоценка наследия Советского Союза. Такой переоценке подверглось и культурное наследие, в том числе и положение с переводом зарубежной литературы.

Десоветизацию культурного наследия следует разделять на две взаимоисключающие тенденции: конструктивную и деструктивную. При конструктивной десоветизации переоценке подлежат идеологические особенности произведений. Поскольку идеология в это время кардинально изменилась, произведения в стиле соцреализма (директивно насаждаемый во времена Союза творческий метод) утратили своё значение. Деструктивная десоветизация подвёрстывает под переоценку методы и произведения, лишённые идеологической нагрузки и, вообще-то говоря, не заслуживающие какой бы то ни было переоценки по своим высоким достоинствам. Так при деструктивной десоветизации пытаются выплёскивать с водой ребёнка.

Под флагом десоветизации с начала 90 – х годов предпринимаются настойчивые попытки пересмотреть отношение к наследию Э.Л. Ланна и Г.А. Шенгели, а соответственно – и к наследию И.А. Кашкина. Это сопряжено с реанимацией давнего конфликта среди переводчиков – спустя 40 лет после его завершения. Здесь не место оценивать, был ли Г.А. Шенгели крупнейшим поэтом ХХ века. Также не место оценивать наследие Г.А. Ланна как оригинального поэта и прозаика. Но к попыткам переоценить наследие И.А. Кашкина и его роли в развитии теории перевода, к попыткам подверстать И.А. Кашкина к приверженцам соцреализма спокойно отнестись нельзя, так как все эти попытки основаны на намеренных искажениях былой действительности.

С вышеизложенных позиций ниже подробно рассмотрены публикации трёх современных авторов: В.Г. Перельмутера, А.Г. Азова и В.Э. Молодякова. Уходя от изложения литературной сущности конфликта, все трое подменяют её безосновательными домыслами.

Биография поэта и переводчика Г.А. Шенгели. Как фрагмент включено одностороннее описание конфликта между И.А. Кашкиным с одной стороны и Г.А. Шенгели и Е.Л.Ланном с другой, возникшего из-за критики со стороны И.А. Кашкина переводов Д.Г. Байрона, изданных Г.А. Шенгели и переводов романов Ч. Диккенса, издававшихся А.В. Кривцовой и Е.Л. Ланном. Этот фрагмент – бездоказательный пасквиль на И.А. Кашкина, основанный на вздорных предположениях. Мотивом литературной критики переводов (суть которой В.Г. Перельмутер вообще не упоминает) преподнесены корыстные побуждения И.А.Кашкина и его, якобы, стремление вытеснить Г.А. Шенгели как конкурента в борьбе за тиражи и гонорары. С небольшими изменениями фрагмент неоднократно перепечатывался в последующие годы:

— 1997. «Живущий на маяке». Шенгели Г.А. Иноходец. М, Совпадение. С.14 – 40.

— 2011. «История одного доноса». Toronto Slavic Quarterly/ N 36. С. 119 – 125.

— 2015. «История одного доноса». В.Г.Перельмутер. «Дарёный конь». ОГИ, М. С. 187 – 194.

Г.А. Шенгели, как и многих других советских прозаиков и поэтов, можно причислить к жертвам режима Диктатуры. Его  собственные стихи не принимали в печать (последний прижизненный сборник – 1939 г.), но прямых репрессий он сумел избежать. Г.А. Шенгели – автор одиозной поэмы «Сталин. Эпический цикл», полностью до сих пор ещё не опубликованной. Представление о поэме можно составить по фрагментам (С. Куняев. «Куда история свой направляет шквал». Наш современник. 2006, N 3, с. 124 – 130).   В увлечении апологетикой Г.А. Шенгели как поэта и переводчика В.Г. Перельмутер на первый план безосновательно  выдвигает его конфликт с И.А. Кашкиным как со злостным врагом. Со стороны И.А. Кашкина обострение критики стало реакцией на многократные безосновательные (закулисные и кулуарные) клеветнические обвинения со стороны Г.А. Шенгели (а также И.Е.Ланна) в корыстолюбии и антисемитизме. Эта клевета (приписываемый И.А. Кашкину антисемитизм) так широко распространилась по Москве, что послужила предметом обсуждения в Раввинате Московской еврейской общины, в результате которого клевета была опровергнута, а И.А. Кашкин полностью оправдан. (По рассказу переводчика Шимона Маркиша). В надгробном слове, выступая перед переводчиками, собравшимися в Донском крематории проводить И.А. Кашкина в последний путь, Шимон Маркиш сказал: «Мы все кашкинцы» …

После апелляции Г.А. Шенгели в ЦК ВКПб по поводу искажений образа А.В. Суворова в переводе поэмы «Дон Жуан» Д. Байрона выяснилось, что И.А. Кашкин был неправ, т.е.  в пылу конфликта просто перегнул палку.

Все обвинения Г.А. Шенгели в адрес И.А. Кашкина, как доносчика,  усилиями В.Г. Перельмутера (2015 и другие годы) широко циркулируют до наших дней в литературной среде (например, на презентациях книг В.Г. Перельмутера, 2016, В.Э. Молодякова, 2016)  и конца этому не видно.

В конце 40-х – начале 50-х годов И.А. Кашкин понятия не мог иметь о том, с кем на самом деле ему приходится иметь дело. До публикации биографии Г.А. Шенгели (Молодяков, 2016) и вся широкая литературная общественность не могла об этом знать.

Только самому Г.А. Шенгели должно было быть известно, каких глубин моральной нечистоплотности (говоря проще – лицемерия !) надо было достигать, чтобы, состоя со времён Гражданской войны (1919 г., симферопольское революционное подполье) внештатным сотрудником ЧК, ГПУ, НКВД, МГБ (Молодяков, 2016, сс. 407 – 408, 416),  при этом обвинять громогласно и во всеуслышание И.А. Кашкина в политическом доносе с расчётом на далеко идущие для Г.А. Шенгели последствия. В доносе обвинил И.А. Кашкина и М.Л. Гаспаров (2011, цит. по Г.А. Азов, 2013, с. 146).

В 30-е годы (и позднее) из-за усиления пресса цензуры перестали публиковать многих наших поэтов и прозаиков. В их число попали Г.А. Шенгели, Е.Л. Ланн и многие другие. Все эти писатели с дипломами медиков, юристов и т.д. и т.п.  устремились в перевод, как в прибежище от гонений. М.Л. Гаспаров (1997, «Георгий Шенгели, учёный поэт», Арион, N 4(16), с.32 – 36) относил их к людям, взявшимся переводить «по жизненным обстоятельствам». И это в отличие от переводчиков – профессионалов (И.А. Кашкина с его учениками – коллегами, М.Л. Лозинского, Н.М. Любимова и ещё многих), т.е. тех, кто в перевод пришли по призванию через предварительный отбор на мастерство и талант.

В.Г. Перельмутер (1997, с. 31) утверждает, что ««школа перевода И.А. Кашкина» оказалась лишь «кружком» собранных и возглавленных Кашкиным переводчиков англо – американской литературы, преимущественно прозы. Создателем же реальной школы художественного перевода … был Шенгели»». Это необоснованное положение справедливо только в одном. На самом деле бывшие поэты и прозаики, ставшие переводчиками «по жизненным обстоятельствам», группировались вокруг Г.А. Шенгели просто потому, что он с 1933 г возглавил (по протекции В.М.Молотова – Молодяков, 2016) отдел «Творчество народов  СССР» и одновременно «Сектор западных классиков» в Гослитиздате и здесь распределение заказов на переводы находилось полностью в его руках. Так, Б.Л. Пастернак переводил Галактиона Табидзе, не владея грузинским языком. Это стало общепринятой практикой при переводах с национальных языков Союза, так же переводил Омара Хайяма (и очень многих других восточных авторов) сам Георгий Шенгели. И.А. Кашкин никогда не переводил с языков, которых не знал.

Весь конфликт, в давние времена закончившийся ничем, т.е. безо всяких оргвыводов для обоих участников, несмотря на то, что Г.А. Шенгели в своих апелляциях доходил до самых высоких в СССР инстанций — ЦК ВКПб, А.И. Поскрёбышева (секретарь И.В. Сталина), Л.П. Берии, В.М. Молотова, а потом даже Г.М. Маленкова (Молодяков, 2016) — для самого И.А. Кашкина был преходящим эпизодом. До конца жизни И.А. Кашкин оставался верен своему подходу к переводу как к искусству.

Книга посвящена анализу конфликта И.А.Кашкина и переводчиков-буквалистов Г.А. Шенгели, А.В. Кривцовой и Е.Л. Ланна в пред- и послевоенные годы прошлого века.

Вслед за М.Л. Гаспаровым (1971, «Брюсов и буквализм», Мастерство перевода, сборник 8-й, из-во «Советский писатель», М., с.88 – 128), Л.Венути и др. переводы по методу разделены на два типа : «осваивающий» (при этом «писатель идёт навстречу читателю») и «очуждающий» (при этом «читатель идёт навстречу писателю»). А.Г. Азов игнорирует положение И.А. Кашкина о неправомочности противопоставления этих двух методов (1955, статья «В борьбе за реалистический перевод». Сборник «Вопросы художественного перевода».  Изд-во «Советский Писатель». M., с. 148 – 149). Здесь мы имеем дело с антиномией Эммануила Канта: «двумя взаимоисключающими положениями, каждое из которых ложно». На самом деле «точный перевод» (буквальный) – это простое переложение оригинала, а перевод как искусство требует мастерства и таланта.

А.Г. Азов обошёл стороной основной принцип И.А. Кашкина, который расценивает перевод как искусство. Согласно И.А. Кашкину нельзя противопоставлять точный перевод переводу художественно – реалистическому (творческому). При должных мастерстве и таланте переводчика его точный перевод всегда будет художественно – реалистическим. Но при отсутствии мастерства и таланта переводчик не сможет  (при всём желании !) оправдать своего предназначения – не сможет добиться усвоения перевода нашей литературой и русскими читателями. В этом случае перевод неизбежно останется на ремесленном уровне, каким бы формально точным он ни казался.

Об этом говорил и сам Г.А.Шенгели : точный перевод ещё не всё, т. к. «раньше всего нужно творчество» (цит. по Э.В. Молодяков, 2016, с. 347). Так что А.Г. Азов неправомочно противопоставляет точный перевод переводу творческому. Но при этом перевод Г.А. Шенгели поэмы Д. Байрона «Дон Жуан» можно оценить не более как «зарифмованный в виде октав весьма точный подстрочник», в котором элементы байроновского текста «образуют мёртвую сумму, а не живое художественное единство». (Эткинд Е.Г. «Поэзия и перевод», Л. 1963. С.221 – 222. Цит. по В.Э. Молодяков, 2016, с. 575).

Рисунок А.Г. Азова (N 1Б, с. 16) ничего, кроме недоумения, не вызывает: ось ординат не оцифрована, а синусоида симметрична по отношению к абсциссе. Из рисунка следует, что оба метода перевода (осваивающий и очуждающий) равновелики по ходу лет (абсцисса). Оценки числа переводов того или другого типа не дано, но a priori известно, что в 20-е – 60-е годы буквальные переводы зарубежных авторов были единичны, а основная масса переводов была выполнена на высоком художественном уровне. Тем самым рисунок вводит читателя в заблуждение.

В книге односторонне изложены детали конфликта (собран весь негатив по отношению к И.А. Кашкину). Не упоминаются политические обвинения в его адрес со стороны А.Г. Шенгели в том, что И.А. Кашкин в интересах мирового космополитизма популяризирует у нас творчество современных по тем годам западных «декадентов – эстетов».

Из Приложений к тексту ясно, что переводчики-буквалисты псевдо-теоретическими построениями («принцип функционального подобия» у Г.А. Шенгели, приверженность «реалиям» — у Е.Л. Ланна) маскировали недостаточный уровень владения языком оригинала (в этом признавался и сам Г.А. Шенгели – см. Азов, 2013, с. 200; Е.Л. Ланн редактировал тексты А.В. Кривцовой). Остаётся загадкой, как Г.А. Шенгели вообще мог воспринимать мелодику стихов оригинала.

Буквалисты переводили по подстрочникам с широким использованием словарей. Несмотря на это А.Г. Азов (вслед за В.Г. Перельмутером) приходит к выводу, что в основе конфликта лежало не низкое качество переводов Д. Байрона и Ч. Диккенса, а якобы корыстные притязания И.А. Кашкина на объёмы переводов, тиражи и гонорары. Это говорит о полном непонимании И.А. Кашкина как учёного и человека.

Биография поэта и переводчика Г.А. Шенгели содержит детальное описание конфликта между ним и И.А. Кашкиным. Это описание тенденциозно и дано в негативном ключе по отношению к И.А. Кашкину, по мнению автора действовавшего из корыстных побуждений. Каких бы то ни было доказательств (ни документальных, ни ссылок) при этом не дано. В этой позиции В.Э. Молодяков следует В.Г. Перельмутеру (1990, 1997, 2011. 2015) и В.Г. Азову (2013). Сущность критики И.А. Кашкина в адрес Г.А. Шенгели не вскрыта, всё содержание книги в части, посвящённой конфликту, выдержано в формальном тоне , оно очень подробно и дано по датам и событиям (начиная с 1948 г), но без изложения литературной основы разногласий. В частности, не упомянуты политические обвинения со стороны А.Г. Шенгели в адрес И.А.Кашкина в том, что И.А. Кашкин занят широкой популяризацией в СССР творчества современных по тем годам западных писателей – «декадентов и эстетов». В этих обвинениях Г.А. Шенгели следовал нападкам на И.А. Кашкина со стороны партийных (ВКПб) писателей и критиков (см. М. Мендельсон, 1948, «Американские  смертяшкины».  Новый  Мир, 1948,  N 12, c. 205-221; А. Караваева, 1949, «Оруженосцы космополитизма». Новый Мир,1949, N 9, c.221-226).

Можно только присоединиться к стремлениям В.Г. Перельмутера, Г.А. Азова и В.Э. Молодякова восстановить должное место Г.А. Шенгели (как одного из поэтов Серебряного века) в нашей литературе. Начало этому уже положено, вышло два сборника (Георгий Шенгели. «Иноходец». Изд-во «Совпадение», М. 1997, 542 с.; Георгий Шенгели. Избранное. Из-во SAM@SAM, М., 2913, 398 с.) и его детальная биография (Молодяков, 2016). Но нельзя соглашаться с тем, что возвращение в нашу литературу поэта Г.А. Шенгели происходит ценой диффамации литературоведа, переводчика, теоретика перевода и критика И.А. Кашкина.

© Н.И. Кашкин

23.10.2016

__________________________________

1) В.Г. Перельмутер. «Живущий на маяке». Вопросы литературы, июнь 1990 г. С. 57 – 85.

2) А. Азов. «Поверженные буквалисты». М. Изд. Дом Высшей Школы Экономики. 2013. 299 с.

3) Молодяков В.Э. «Георгий Шенгели : биография (1894 – 1956)». Изд — во «Водолей», М. 2016. 616 с.