Моей маме, бабушке,

 учителям школы 83

 посвящается.

Школа – большая часть детства. Остаются с тобой навсегда воспоминания, весёлые и прекрасные, сопровождающиеся яркими образами учителей, которые не просто вложили знания в твою горячую голову, но отдали частичку себя. Своей души, доброй и мудрой.

Даже в смелых фантазиях я не представлял, что стану учителем своей родной школы. К нелёгкому учительскому труду я прихожу не сразу, а лишь подумав. Ведь знания, полученные в институте – не всё, ещё должно быть и терпение, помноженное на особые моральные качества. Когда волею судьбы меня забросило в школу, то мама сказала, что я – генетически предрасположен к учительскому труду, поскольку бабушка и она – много лет работали в школе.

 Моя бабушка, Нина Дмитриевна Мурашко, отдала школе всю свою жизнь и не жалеет. Восемнадцать лет посвятила вечерней школе, где поначалу некоторые ученики были в два раза старше педагога. Учились в основном рабочие заводов и железнодорожники, которые в своё время не смогли получить среднее образование. Кому-то помешала война, кому-то тяжёлое послевоенное детство, а кто-то просто не смог получить среднее образование до начала трудовой деятельности. Затем бабушка свыше тридцати лет отдала школе при колонии для несовершеннолетних правонарушителей. И вновь ей пришлось столкнуться с трудными судьбами детей, совершивших преступление.

Моя мама, Лариса Александровна Власова, начала работать в школе старшей пионервожатой. Одновременно училась в Омском государственном университете, стала учителем истории. И теперь верна педагогической деятельности – работает заместителем директора по воспитательной работе.

Если такие замечательные корни, то учительскую династию необходимо продолжать?

Кажется, чего тут удивительного? Школа – пройтись пешком две остановки. Однако стоило мне открыть металлическую дверь и переступить порог родного учебного заведения, сердце забилось часто и тревожно. Здесь я учился много лет и тут безобразничал. Краснела со слезами на глазах моя мама. Помню, притащила меня в кабинет мамы одноклассница, любовь, которой я добивался всякими изощрёнными способами. Стою, слушаю голос негодующей одноклассницы, которая живописно повествует о моих безобразиях, замечаю, что её голос дрожит и мама не находит слов, а я – счастливый, не зная почему, улыбаюсь широкой беспечной улыбкой.

Шагаю я по шумным коридорам, с интересом гляжу на шаловливых, резвящихся детей. Каких-то семь лет назад я тоже меньше чем за минуту с первого этажа добегал на четвёртый, причём успевал и славно пошуметь. Приятное щемящее чувство ностальгии владеет мной. Я встречаю любимых учителей: Наталью Геннадьевну Пономарёву, мою классную руководительницу и Наталью Павловну Лисину, учителя русского языка и литературы.

– Познал нелёгкий учительский труд? – спрашивает Наталья Геннадьевна, глядя на меня серьёзно. – Увидел себя за партой? Ох, и зловредный был мальчишка!

Несмотря на тяготы и лишения, она никогда не жаловалась моей маме. Терпения её было безгранично. Бывало, подходила, клала руку на плечо и тихо спрашивала:

– Что вертишься, как обезьянка?

Я возмущался, мол, обезьянка – нечто маленькое и слабое, а я обезьяна большая уже. А потом задумаюсь: обезьяна ведь, хоть и большая – тоже плохо. Никогда Наталья Геннадьевна не повышала голос. Ругая меня, она улыбалась вымучено и грустно.

Теперь я присаживаюсь напротив неё не как безобразник, довольный в своём страшном тщеславии, а как человек достойный и серьёзный. Вспоминает Наталья Геннадьевна минувшее время, взгляд её тёмно-карих глаз делается отрешённым; она говорит, что изменилось с тех пор многое. Стали другие дети, повысились требования к образованию, на плечах учителей по-прежнему лежит огромная ответственность. Она любит свой предмет, французский язык. И нигде кроме как в школе с детьми не может им заниматься и тем самым повторять и повторять. Раньше я не задумывался об этом. Но больше двадцати лет в школе… это что-то значило для человека? Школа для Натальи Геннадьевны – святое место, где она чувствует себя значимым человеком. Этаким живим кладезем знаний, питающим источником способным наполнить души школьников.

– Порой приходишь уставшая и словно выпитая наполовину, – признаётся она, улыбаясь своей загадочной улыбкой. – Но ощущаешь, что выполнила долг и на душе становится легче.

Не сидит на месте Наталья Геннадьевна, постоянно что-то делает, то перебирает раздаточные пособия, то корректирует планы. Работы в школе хватает. Если не учебной, то внеклассной, воспитательной. Лучше неё мало кто мог сочинить сценарий, поставить сценку, подготовить вечер.

Работает в школе человек неопределённого возраста. Одни учителя дают ему семьдесят лет, другие меньше. Дети и те стремятся угадать: восемьдесят лет или больше… Должность у него – работник по зданию, а, прежде, много лет работал учителем труда у мальчиков. Зовут его — Владимир Семёнович Жуков. Самым первым он приходит в школу, берёт ключ от мастерской. Темнеет под числом в журнале вахтёра его красивая роспись. Худой, невысокого роста, сутуловатый, в толстых очках. Белеют густые волосы на голове. Словно полумесяцем обозначен бритый подбородок. Лицо покрыто глубокими морщинами, похожими на волны. Он молчит – добрые морщинки спят на лице, говорит – заползают на лоб, на щёки и двигаются. Голова и руки его подрагивают, точно в такт ритма, слышимого ему одному. Неторопливо одевает старый протёртый тёмно-синий китель с ярко-алым значком «Слава КПСС». Весь день он неутомимо трудится в мастерской. Постоянно доносятся из неё шум станка, удары молотка, звуки пилы.

Начинается рабочий день, учителя идут к Владимиру Семёновичу. Каждую  проблему он решает спокойно, без лишних слов. Круглый год педагоги не дают ему покоя. Казалось бы, летом можно отдохнуть, но… начинается ремонт школы. Завхоз, Татьяна Петровна, женщина в годах, звонкая и напористая, а как же иначе можно справиться со сложным школьным хозяйством? Она словно испытывает старого мастера на прочность, находя новое и новое занятие. Сможет ли? Выполнит ли? Сколотить ящик, сделать полку, наточить секатор или косу, починить стулья и столы, и так – изо дня в день. Ничто не вызывает трудностей у Владимира Семёновича. Он берётся за дело в настроении, поражаешься, сколько энтузиазма и терпения в человеке. В то время как многие молодые преподаватели, в том числе я, стараются сэкономить силы на работе летом, он отдаётся делу целиком.

Старый мастер всегда готов прийти на помощь. Как-то делаю я разметку на стене с помощью метра и простого карандаша. Грифель тупится, и чертить невозможно. Семёнович зовёт в мастерскую, включает наждак и за несколько секунд затачивает.

– Привет, Семёныч, – приветствуют его учителя.

Он молча кивает, слегка улыбаясь. Поблёскивает ровный ряд керамических зубов вперемешку с металлическими, золотистыми. Разговаривать нет времени, он выполняет новое поручение завхоза по замене разбитых стёкол. Видит Семёнович маленькое отверстие в стекле, оживляется и говорит:

– Из «воздушки» пальнули.

Замена стекла – дело не простое, одному не справиться. Помогаю я и учитель технологии. Семёнович рассказывает, как стрелял из «воздушки», когда учился в школе. Рассказывает так ярко, что я представляю давнюю картину – молодой и шальной, как ветер, идёт он с друзьями в тир и с пяти метров стреляет без промаха по спичкам.

Помогать ему интересно. В запасе у Владимира Семёновича множество историй про себя и друзей. Анекдотов он знает не счесть. Видит, что у меня пропадает пыл к работе. Легко поднимает настроение, рассказывая весёлые истории про детей или учителей.

Мужчин в школе работает не много, поэтому тяжёлую работу приходится выполнять довольно часто в период ремонта. Довелось стелить рубероид на крыше. Весной после таяния снега и в дожди она протекает, а средств у школы нет, чтобы вызвать кровельщиков. Затащили на четвёртый этаж тяжёлые рулоны рубероида: молодой трудовик, Семёнович и я. Мы с трудовиком возмущаемся, мол, стелим крышу за небольшую премию и вымазались уже, да и не хотим выполнять тяжёлую работу. Семёнович молчит, режет рубероид, пот капает с его густых седых бровей, неподвижно загорелое лицо. Затем вдруг улыбается и смотрит на нас иронично, начинает рассказ про двух лодырей, у которых ничего не получается по причине криворукости. Право, те лодыри – не мы. Я и трудовик стараемся изо всех сил, чтобы завершить работу качественно и в срок.

Не выходит дворник на работу. Завхоз волнуется – на дворе мусор, убрать некому. Семёнович берёт метлу собственного изготовления и – во двор. Что-то напевая под нос, стремительно прибирает участок. Не приходит электрик – Семёнович надевает резиновые перчатки и спешит наладить.

В минуты отдыха Владимир Семёнович греет воду, заваривает густой чай. Угощает бубликами с клубничным вареньем. Вытаскивает старую шахматную доску. В предвкушение любимой игры расширяются его глаза. Расставляет большие белые фигуры с азартом. Он предпочитает играть только белыми.

– Белые начинают и выигрывают, – приговаривает он, улыбаясь. – В профсоюз-то вступили, пацаны?

Об этом Семёнович спрашивает с гордостью, добавляет:

– Я в профсоюзе с шестьдесят второго года. Как из армии пришёл, так прямиком на  завод.

– Сорок восемь лет в профсоюзе! – посчитав, восхитился трудовик. – Слышал, больше половины наших учителей в профсоюзе.

Обыгрывает противника-трудовика скоро, меня и того быстрей. Пыл мой пропадает, проигрывать я не люблю. Больше наблюдаю за игрой. Владимир Семёнович достаёт газеты из шкафа, показывает партии гроссмейстеров, говорит, что несколько раз побеждал даже мастеров. Слушая радиоприёмник, он продолжает работать и зовёт нас.

Приходит к нему Наталья Павловна, учитель литературы и русского языка. У неё появилась идея открыть музей, посвящённый событиям последней великой войны и рассказать о ветеранах, проживающих на школьном микроучастке. Владимир Семёнович уходит в отпуск, но идея нравится ему настолько, что он жертвует несколькими днями своего  отпуска. За дело он берётся яро.

– Отпуск, – объясняет он, – скучное время.

Помогать превращать кабинет в музей – милое дело, если работаешь с Владимиром Семёновичем. Он умело подбадривает, с ним чувствуешь себя работником полезным и незаменимым. Уходят лень и наливаются силой мышцы. Благодаря общему труду школа преображается стремительно, и после работы возвращаешься домой с чувством выполненного долга. Приходишь снова, встречаешь Семёновича, теперь он смотрит на тебя ни как на лодыря, а гордится тобой, хвалит за успешное дело. После похвалы  трудишься с воодушевлением, ощущаешь себя так, будто прочитал интересную книгу.

Однажды весной Владимир Семёнович выглядит нездорово. Шмыгает носом, задыхается.

– Не заболел? – спрашиваю я, волнуясь за наставника.

– Слабость какая-то, – отмахивается он.

Вскоре он пропадает надолго. Звонит ему завуч, в трубку слышится кашель, он болеет. Оказывается, во время отгулов он убирал на крыше снег. Один. Жаловаться не в его правилах, он работал до последнего.

Без Семёновича трудовика «атакуют» учителя и завхоз. Встаёт работа.

И вот он возвращается, игнорируя несколько больничных дней. Шагает торопливо и размашисто, вид у него озадаченный. В новом серо-синем кителе со значком на груди «Да здравствует славный труд!», Семёнович выглядит обновлено.

– Сбавляю я обороты, товарищи, – качает он головой, хмурясь. – Угораздило заболеть в юбилей. Семьдесят лет. Не время для хвори!

За работу он берётся с новой силой. За время отсутствия накапливается её немало, но Владимир Семёнович рад. В труде он видит смысл жизни.

– Семёнович, не мог бы?.. – по очереди учителя обращаются к нему с надеждой.

– Конечно, – оживлённо отвечает он. – Ребята, со мной!

И мы идём помогать ему, и чувствуем, что приносим пользу. Живём и живём радостно.

Побольше бы трудолюбивых, как Владимир Семёнович, и работа бы спорилась и людям трудилось бы охотней.

Раньше мне казалось, что учительский труд – так ничего сложного. Только оказавшись в «шкуре» молодого педагога я понял, не всё так просто. Почему дети меня не слушают? Я ведь такой умный (по сравнению с ними), могу дать много знаний по английскому языку! Оказывается помимо знаний, я должен владеть методикой того, как заинтересовать ученика, заставить слушать и слышать меня. Да, зря я бездельничал на парах по методике преподавания английского языка. Тогда радовало, что старенькая преподавательница не слишком требовательно подошла к приёму зачёта. Наверное, она была слишком мудрой. Понимая, что тому, кому методика нужна, тот её выучит, а тому, кто её предмет не воспринимает серьёзно, придётся в жизни самому постигать азы сложной науки через собственные ошибки. По-видимому, я и есть жертва собственной несерьёзности. Учите теперь меня дети! Кто кого! Конечно, хотелось бы мне выйти победителем в этой педагогической дуэли.

Порой нечеловеческое напряжение выжимает пот из каждой поры моего организма, и только чудо, помноженное на старание, помогает хоть что-то нужное оставить в горячих детских головах. Ни играми, ни уговорами не получается угомонить нерадивых, тогда на помощь приходит завуч по воспитательной работе. Моя мама – Лариса Александровна. Голос её – не всегда звонкий, что колокольчик, бывает громогласный, что граммофон, укрощает ни одно поколение строптивых. После встречи с ней безобразники замирают, точно немые и нередко соратники помогают им выйти из столбняка:

 – Ладно тебе, она ушла, расслабься.

По извилистым тропинкам образования, я не без труда шагаю целый год. Школьники-безобразники преграждают дорогу, словно валуны.

Носится по коридорам темноволосый, темноглазый человечек, шестиклассник, с американским звучным именем Роберт. Звенит звонок, он выскакивает из класса первый и мчится по коридору быстрее сквозняка. Горят его глаза влажными агатами, улыбка – ослепительная, жемчужная. Но попробуй его остановить – свалит с ног и не заметит. Сделай замечание – грубо ответит или не обратит внимания. Дружит он только с плохишами, как сам, – двумя Максимами. С ними же и проворачивает худые делишки.   Толкается, обзывается, одним словом – чудит и кошмарит. В карманах у него всегда болтики и гаечки, выкрученные из парт и стульев, карандаши и ручки, отобранные у ребят. Гвоздик, чтобы царапать, и мел, чтобы вымазать. Руки у него по локоть татуированы синий пастой: «Робан форева». Воспитывает его классный руководитель да никак не поддаётся тот. Дьяволёнок будто вселился в него и никак выбраться не может. Никакими угрозами и предостережениями не пронять Робана. На уроке дьяволёныш болтает, хохочет, кидается бумажками.

– Выгоню тебя из класса, ты останешься на второй год! – имел неосторожность пригрозить я.

– Я те выгоню! – показал он кулак, улыбнувшись.

Не такой уж и плохой этот Роберт. Стоило девочкам попросить поделиться булочкой, как он с удовольствием отламывает кусочек. Стоило учителя труда Сергею Сергеевичу попросить помочь, как он оживленно спешит на помощь.

Роберт, ты ведь хороший мальчишка. Я верю, что твоя доброта победит дьяволёнка, и ты станешь дарить людям радость!

Знания в головы нерадивых запихивать трудно, почти невозможно. Но как порою со строгостью говорит моя мама:

– Учитель – человек всемогущий и если не справляется, то не учитель.

За звание педагога, который прикладывает большие старания вопреки трудностям и лиходейству зловредных детей, я борюсь последние месяцы, начиная с сентября прошлого года.

Когда я учился в школе, то думал, что самое лучшее – каникулы. Теперь, несмотря на трудности, я понимаю, что самое удивительное в школе – дети. Закрываю глаза и предстаёт перед мной калейдоскоп школьных историй.

В пятых классах начинается кулинарный поединок. На уроках английского языка в теме рецепты пятиклассники совершенствуют свои знания в кулинарии. Переводят рецепты любимых блюд с английского на русский. Из «5а» побеждают Анастасия и Валерия, а из «5б» – Мария и Натали. Они не только справляются с теоретическим заданием, но и готовят заявленные блюда.

Урок в «6а» начинается с проверки необычного домашнего задания. Нужно на выбор разыграть одну из известных телепередач. Саша берёт на себя ответственность заменить известного ведущего Малахова и представляет ток-шоу «Пусть говорят». Приглашает в студию министра образования Роберта и местного казначея, беловолосого маленького злодея – безобразника Максима. Как главный судья он выносит вердикт – запретить привод родителей в школу, а так же отменить дневники. Теперь Оксана Н. думает, донести ли информацию до администрации школы или нет?! А главное, прислушается ли директор школы к рекомендациям известного шоумена?

В ясный день на субботнике случается ЧП. Побросав грабли, лопаты и мешки, дети и учителя выбегают за школьный забор. Дымчатый кот, забравшись на высокий клён, громко и пронзительно зовёт на помощь. Ученик «8б» Кирилл без помощи МЧС бесстрашно залез на дерево. Вызволяет пушистого скалолаза, отделываясь мелкими царапинами.

На уроке музыки «4а» задано исполнить куплет любимой песни. Мгновенно класс превращается в концертный зал со множеством звёзд. Ярче других блистают Битлз (Настя) и Леди Га-Га (Евгения).

Его имя внушает одноклассникам «6г» страх и уважение, не потому что он, избранный тренером, – капитан команды «Динамо Джуниор» и не потому, что быстрее всех пробегает стометровку и больше других подтягивается на перекладине. Нрав Владимира жёсткий, а темперамент – пылкий, что огонь в доменной печи. Возвращение Вовы с перемены на урок сопровождается отрывистыми шепотками. Он успокаивается самый первый и призывает соратников к тишине. Не без тайной зависти они смотрят на него и соглашаются, иначе после урока – кранты, загоняет по коридорам до изнеможения. Не без его заслуг в спортивном классе воцаряется спокойствие, и дети внимательно слушают учителя. Голос белокурого мальчишки с большими, как царские серебряные рубли, глазами – особенный, тихий, но крепкий, магически действует и на всех ребят, даже старше и выше ростом.

– Паша, Влад!.. – смотрит Вова на хулиганов, прищурившись, испытующе. – Рты закрыли и слушаем учителя, а то встрянете на перемене!

Хмурясь, они соглашаются.

На безобразников Вова не кричит, а даёт подзатыльник на перемене или вставляет пинка. Провинившиеся ошалело выбегают из класса первыми. И зная, что всё равно Капитан Сорвиголова догонит, пускаются в бега в обширные пространства  школы.

Две недели назад Владимир вернулся из Краснодара грустный и сам не свой. Оказалось, что не исполнилась его мечта попасть в другую более успешную и сильную команду. Держись, Вова, лучшее у тебя впереди – новые матчи, сильные футбольные команды, и, верится, что на одном из чемпионатов мира, ты будешь в составе нашей сборной защищать честь Родины. А пока, не торопись уходить, иначе, кто поможет учителю усмирить неслухов.

Проверить на прочность норовят не только спортсмены, но и ученики из обычных классов. В 5 классе умница Марина написала контрольную раньше времени. От радости залезла на парту и принялась танцевать. В порыве гнева я сделал вид, что поставил «двойку». Она закатила истерику и, несмотря на предупреждения, схватила журнал с учительского стола. Побежала в туалет, а там, обнаружив, что «двойки» нет, успокоилась.

Что говорить о средних классах? Даже в начальной школе умудрились проверить  мои знания. Задал я на дом составить кроссворд на любую из пройденных тем. Света  из «3б» класса, недолго думая, открыла словарь и выбрала там сложные слова. Вместо того чтобы предложить разгадать его соседу по парте, она приносит мне. Мой запас иностранных слов в сравнение с учеником 3 класса – невероятно велик и я с превосходством осознаю это. Но тут гляжу на вопрос и не угадываю некоторые слова, а она стоит около меня, сияет от радости: её кроссворд разгадывает ни какой-нибудь сосед по парте, а сам учитель. Мило улыбается маленькое круглое беленькое, как пастила, лицо Светы. Наконец отгадываю слова с помощью карманного словаря, конечно, мягко журю, мол, нельзя учителю такие сложные слова задавать. Победная пятёрка перекочёвывает в дневник маленькой хитрюги. Молодец, девочка, так нужно укрощать молодых зазнавшихся педагогов! Браво! В её годы мне в голову не приходит подобная идея.

Работая в школе понимаешь, что учитель – это не просто транслятор знаний, это в первую очередь – личность. Именно с большой буквы, увлечённая своим предметом, интересная детям и на уроке, и вне его. Занимайся с детьми тем, что интересно самому! По такому принципу живёт другой педагог нашей школы – Наталья Павловна Лисина. Много лет работая в школе, Наталья Павловна пишет стихи и малую прозу. Много лет состоит в литературном объединении имени известного омского литератора Якова Журавлёва. Журавлёвцы, в лице их бессменного председателя одного из старейших омских поэтов Николая Михайловича Трегубова, уважают Наталью Павловну за трудолюбие, оптимизм и дар писать для детей. Сочинять стихи и прозу для маленьких – высший пилотаж в литературе. После того, как родился внук, она только и знает: работа, дом, дела, заботы и хлопоты. У неё совсем мало времени на любимое занятие. Но, не смотря на трудности быта, Наталья Павловна регулярно публикуется в различных омских литературно-художественных журналах, при этом остаётся верной своему предназначению – пишет для детей. Радостно, что в этом году она стала призёром школьного этапа конкурса педагогических работников “Призвание”. Браво, Наталья Павловна, у вас впереди новые вершины, которые Вы обязательно покорите!

Вот уж на уроках Натальи Павловны школьники не балуются. На голове у неё волосы ярко-рыжие, похожие на огненный сполох. Щёки румяные даже если она не с мороза. Одевается учитель русского и литературы ярко. Живописная картина представляется мне – стоит Наталья Павловна под лампами белого света у доски, переливаются кармином пуговицы на её одежде. Убедительным голосом, не позволяющим ученику усомниться в  правоте учителя, вещает по теме урока. Сидишь, как заворожённый, и слушаешь её рассказ, смирно выполняешь задания по теме, почему-то не хочется шалить и отвлекаться. На сказанную глупость она отреагирует не окриком, а посмотрит особенно пристально, критически. Глаза её расширяются так, будто совершил нечто ужасное. Становится стыдно, замолкаешь и понимаешь, что не стоит позорить самого себя.

За спиной Натальи Павловны больше двадцати пяти лет педагогического стажа. Учительский труд для неё – средство самовыражения.

– Начинается урок, – говорит Наталья Павловна. – Втайне я переживаю за то, насколько его суть отложится в головах у детей. Учителя – народ совестливый. Разве не ощутил на себе?!

Ощутил, конечно. Когда урок не ладится, твои старания оборачиваются ничем и чувствуешь себя разбито. Опыт приходит от урока к уроку, накапливается медленно и тяжело. Дети, как говорит Наталья Павловна, материал хрупкий, работать с ним нужно осторожно и правильно. Твою слабину дети видят отчётливо. На каком-то недоступном для взрослых уровне они чувствуют, на чьём уроке можно позволить себе шалости.

Не простая работа учителя, очень ответственная. Зная то, насколько трудно она даётся молодым педагогам, мои прежние учителя и сейчас помогают мне. Главное, что рядом мама. Максим Горький писал:

– Как хорошо, когда мать и сын рядом…

Вот бы часть её мудрого опыта мне… Да, ещё бы преодолеть моё самомнение  о том, что я сам всё знаю и не нуждаюсь в совете самых близких родных – педагогов со стажем –  бабушки и мамы.

Понятно одно, что если я смогу преодолеть сложности первых лет работы, значит, состоюсь как педагог, а если нет, значит не место мне в школе. Трудности педагогического процесса и невзгоды не могут сломить настоящего учителя, терпеливого и крепкого, несущего то прекрасное и вечное, что облагораживало разумы не одному поколению людей.

Глядя на состоявшихся уважаемых учителей, мне остаётся одно – крепнуть и крепнуть с каждым днём, дабы стать достойным, дабы стать учителем. Наставником. Пропадаю ли за творчеством, нахожусь ли на работе, но всегда сталкиваюсь со сложными проблемами, касающимися реализации планов, будь то печатание книги, создание произведения или проведение урока. Как в творчестве, так и в педагогическом процессе во мне воспитываются необходимые качества – УСЕРДИЕ и ТЕРПЕНИЕ. Сколько интересного и важного впереди в жизни! Замечательно, что рядом всегда такие люди, как Учителя.