С середины 80-х годов в творчестве Миши Шаевича Брусиловского начинается, сразу же обособившись и ярко выделившись, новый этап, названный с лёгкой руки и по меткому слову Народного художника РФ Воловича “Татьянианой”. Сам Виталий Михайлович сказал об этом цикле следующее: “… два десятка портретов Татьяны и многочисленные холсты, где её черты угадываются в облике других персонажей, составляют одну из больших и значительных тем в творчестве художника. Вариации этой темы бесконечны и неисчерпаемы, поэтому возникают новые пластические формы, новые цветовые созвучия и новые картины, в которых её конкретный образ неразделимо соединяется со свободой поэтического вымысла. И этот образ, воплощая идею Вечной Женственности, проходит через всю творческую жизнь Миши Брусиловского, наполняя её высокой и чистой поэзией».

«Портрет жены» (1986)

Персональная выставка работ, к которой Брусиловский долго готовился, открывалась в Екатеринбургском музее изобразительных искусств в ноябре 2016-го увы,уже без Мастера…

Помимо 44-х (вместе с полотном “1918-й” — 45-ти) работ по желанию и, так сложилось, художническому “завещанию” на выставке было представлено тринадцать полотен из домашней коллекции, посвящённых жене и любимой модели Миши Шаевича Татьяне Набросовой-Брусиловской, десять из которых — одиночные портреты; на трех других работах Художник и Муза запечатлены совместно (“Танечке от Миши с любовью”, “Волыны”, “Разговор о художнике Федотове”).

Художественный агент, представляющий творчество Миши Брусиловского в ЕС Сергей Зуев:

«Разговор о художнике Федотове» (1985 г.)

Да, действительно, на выставке, проходившей в 2016 году, картин из цикла “Татьяниана”, было представлено тринадцать. Выполнены они в период с 1985 по 2006 год. Хотя, разумеется, их гораздо больше! Про работу «Разговор о художнике Федотове» (1985) хочется рассказать подробнее. На картине изображены Миши Шаевич и Татьяна, сидящие дома, возле этюдника, служащего им столом. Татьяна одета в вечернее платье, а Миша — в домашний халат. Видно, что между ними происходит оживлённый диалог. Мне известно, что сюжет взят из реальной жизни. Однажды супруги собирались в гости. Татьяна уже оделась для выхода, и тут завязался разговор об известном художнике Федотове. Беседа настолько увлекла Мишу Шаевича, что он так и остался сидеть в халате, а Татьяна шутила, смеялась и всё ждала, когда же они наконец пойдут в гости? Именно этот момент отобразил художник.

Сергей Зуев сообщил и такой интересный факт:

— Одна из работ Татьянианы написана в соавторстве со Светланой Тарасовой, прекрасным художником, соседкой Брусиловского по мастерской; картина называется «Таня» (1994). Помню, как Татьяна рассказывала: однажды Светлана Тарасова попросила её позировать. Таня согласилась, а во время творческого процесса зашёл Миша Шаевич… Светлана попросила его помочь, и в результате получился замечательный совместный портрет! Композиция и шубка написаны Светланой Тарасовой, а лицо и руки — Мишей. О работе «Танечке от Миши с любовью» (2006)… Картина интересна тем, что она двусторонняя. На одной стороне изображена Татьяна, которая сидит в кресле и держит на коленях любимого кота Брусиловских – Тимофея. На другой стороне Миша изобразил себя в полный рост, босиком, одетым в футболку и брюки… В верхней части работа подписана: «Танечке с любовью от Миши».

«Танечке с любовью от Миши» (2006) — лицевая сторона

Сергей Зуев уверен, что образ жены и Музы Татьяны угадывается во многих работах художника («Красная Шапочка и Серый волк», «Похищение Европы», «Булгаковский  мотив», «Леда и Лебедь», в «Сусанне и старцах»), но, добавлю от себя, Татьяниана — это, прежде всего, история отношений, по-настоящему понятная лишь двоим…

Доктор философских наук, профессор Лев Абрамович Закс говорит об огромном полисемантизме образов Татьяны, составляющих цикл: “образы самой Тани предстают в широком смысловом спектре от женственных греческих богинь до воинственных амазонок, романтических наездниц и загадочных волшебниц из сказки, что не мешает Брусиловскому в каждый танин образ вкладывать весомые “порции” детского восхищения и солнечной нежности. Она, может быть, единственный “объект” Брусиловского, изображая который он способен “расслабиться” и на время расстаться с напряженным драматизмом своего мироощущения. Мастерство же его в этом случае, наоборот, становится особо отточенным, изысканным и утончённым…“

Полностью соглашаясь с данным высказыванием, хочу добавить следующее. Несмотря на то, что Татьяниана создавалась, формировалась, приумножалась на протяжении двух с лишним десятков лет, а за это время любой подлинный Художник эстетически и личностно неизменно модифицируется, в изображениях обнаруживаются некоторые константы. Во-первых, практически во всех полотнах акцент сделан на глаза. При этом, думаю, значимо то, что особо выделяя “зеркало души” Тани, художник Брусиловский, отдавая дань глубочайшим смыслам, таящимся во взоре его любимой модели, остаётся проницательным эстетом и любящим мужчиной, ибо страдание, радость, восторг, грусть, даже тщательно укрытые в душе, прочитать может всякий, кто сенсорно восприимчив, в ком живо сердце, а вот не просто разглядеть, но и живописно завораживающе воплотить в выражении этих глаз царственное смирение как следствие глубочайшей женской мудрости, манкость, абсолютный синоним которой здесь женственность и сексуальность, способен только Художник; Художник, любящий безраздельно.

«Таня» (1994) в соавторстве со Светланой Тарасовой

Второй акцент, который обнаруживаю в полотнах Миши Шаевича, посвященных Татьяне, — художественная сосредоточенность на области пальцев (кистей) и предплечий. Сами изображения не оставляют сомнений в том, что Мастер восхищается данными “деталями” возлюбленной. Более того, в ряде изображений складывается впечатление — художник видит супругу не только вдохновительницей на творчество, но и волшебницей или даже богиней, которая легким взмахом своих немножко “феевых”, немножко “ведьминых” кистей способна обратить этот мир в прах. И — воссоздать его наново! А верная помощница ей в деле создания и пересоздания мира — не то дирижерская, не то волшебная палочка, которой могущественная богиня Татьяна умело управляет Вселенной, заставляя её “звучать”, порождая любую, ей желанную, но неизменно совершенную мелодию — и ”материально” на картинах эта чудо-палочка… обычная сигарета в изящных пальцах Тани!

Важная деталь и, как показывает тщательное наблюдение, тоже константа — частое изображение Татьяны в фокусе “три четверти”. Рискну предположить, что такой способ изображения, если и не был НАРОЧИТОСТЬЮ у Миши Шаевича, то, пусть даже неосознанно, стал решением определённой художественной задачи. Лицо, показанное на полотне не целиком в анфас, а лишь на ¾, с одной стороны, демонстрирует художественный “объект” почти с очевидностью, с другой — оставляет широкое и вольное “поле” возможных догадок, интерпретаций, поскольку ¼-то загадочно не раскрыта!

Углубившийся к середине 80-х годов психологизм работ Брусиловского, усложнение и без того виртуозной живописной техники счастливым образом совпали (?) с началом его Татьянианы. На совместных портретах с женой художник изображает себя если не самоуничижительно, то непременно самоиронично. То что это не самоуничтожение, а объективная (в субъективной трактовке самого Брусиловского) оценка, основанная на присущему всякому умному человеку чувстве юмора плюс оБОЖание, переходящее в оБОЖЕствление, говорят практически все “совместные” полотна. Как пример сразу же приходит на ум замечательное “Путешествие (Миша и Таня на ослике)” (1993-1994), где жена живописца изображена царственно “возвышающейся” над ним самим. Её склоненную к супругу голову можно было бы трактовать как знак снисхождения, если бы не прижатые к груди (опять и опять!) кисти рук, свидетельствующие о её искренней взволнованности и полный любви взгляд из-под ресниц. Сам же Миша предстает с полным восхищения и восторга взором; это словно бы немой диалог двух, на уровне движения глаз понимающих друг друга людей.

Вообще, вне зависимости от сюжета и способа изображения, все работы, героиней которых является Татьяна, точнее, образ её, в этих работах запечатленный, как кажется, несёт исключительно положительные коннотации.

«Таня» (1992)

На картине “Татьяна” (1988) супруга художника изображена на фоне цветов, сама словно бы являясь одним из них; самым прекрасным цветком. Настоящая богиня Флора.

В иной ипостаси, тяготеющей к образу другой богини Дианы (Артемиды) — воительницы, предстаёт супруга художника на картине “Таня” (1992). Одним из самых частых способов изображения этой античной богини в искусстве эпохи Возрождения был такой: Диана возвращалась с охоты, величественно восседая верхом, неся свою добычу. Именно такова Таня на упомянутом полотне Миши Шаевича: она грациозно сидит на коне, по левую руку — добыча, а в правой столь частая сигарета, приобретающая в контексте данного сюжета вновь роль некоего сакрального объекта.

В личном разговоре Татьяна Брусиловская вспоминала: “Миша очень редко говорил мне о любви. Я, честно говоря, немного обижалась…”

Ж. Щ. Татьяна, Миша Шаевич посвятил Вам более двух десятков портретов. Как Вы к этому относились? Что чувствовали?

Т. Б. Как я относилась к портретам? С благодарностью и восхищением!! Однажды, на мой упрек в том, что он никогда не говорит мне СЛОВА (любви (?) — Ж. Щ.), Миша ответил, что все, что он думает обо мне выразил в портретах…

Ж. Щ. Какие черты характера Миши Шаевича Вас особенно покоряли?

Т. Б. Доброта и юмор. Миша легко снимал любое напряжение, и я смеялась над тем, что еще минуту назад казалось мне если не трагедией, то драмой. А добр он был ТАК, как бывают добры только очень сильные люди.

Ж. Щ. Делали ли Вы некие замечания, давали ли советы Мише Шаевичу в процессе его творчества?

Т. Б. Никогда не давала ему никаких советов! Миша был абсолютно самодостаточным человеком! Я просто была счастлива, когда он приглашал меня в свою мастерскую посмотреть «картинку, которую мы с тобой накрасили»!

В сотый, в сто пятый, тысячный раз просматривая эти работы, такие разные, неизменно прекрасные, полисемантичные, а, главное, до слез, до перехвата дыхания лиричные, понимаешь, что восхитительная “Татьяниана” —  самое откровенное и трепетное признание в любви великого Брусиловского прекрасной Татьяне…

Жанна Щукина