21 и 24 сентября Театр Романа Виктюка предлагает зрителям первую премьеру сезона – шедевр французского романтического театра «Любовью не шутят» Альфреда де Мюссе. Накануне беседуем с автором спектакля.

— Игорь, снова любовь,  даже в заголовке?

— Это главная тема, которая  важнее всего, даже жизни и смерти… А с заголовком я не специально. Кстати, 21 сентября в один день будут идти на разных площадках два моих спектакля: «Любовью не шутят» и «Любовь в стакане воды». Интересное совпадение!

— Почему на сей раз Мюссе?

— После моей первой в нашем театре постановки «Венецианка» Роман Григорьевич меня долго подталкивал к тому, чтобы я поставил что-то ещё. Он мне предлагал авторов, я – ему, в результате он порекомендовал обратить внимание на Мюссе и конкретно на «Прихоти Марианны». Но я выбрал «Любовью не шутят»,  и Виктюк благословил в добрый путь.

Сцена из спектакля «Любовью не шутят»

— У греков любовей целых семь, и все они разные, как Вы разбирались с этим океаном?

— Само утверждение «Любовью не шутят» – это назидание или констатация факта, а, может, это многоточие или вопрос? Хотелось поразмышлять, было интересно подумать почему по отношению к этим героям и ситуациям Мюссе выбрал именно это название. Пытаясь во всём разобраться, мы набрели на совершенно неожиданные открытия: к нам пришёл Платон, неожиданно постучался, и предложил  диалог «Пир», который  расставил многое в спектакле по своим местам. В постановке теперь сочетаются, казалось бы, несовместимые вещи – Пикассо, Платон, Мюссе. На этой площадке они соединились очень органично. И не только потому, что площадка такая магическая.

— А их точкой пересечения что стало?

— Любовь, конечно, потому что все они только об этом и размышляли, писали, и только она была главной темой их творений. Весь диалог Платона посвящён любви. В нём в иронической форме рассказывается о том, что мы на самом деле не целостны, а лишь половинка, от некогда разделённого богами существа и всю жизнь ищем вторую половину. Метафора очень известная. Но вопрос вот в чём: что будет, если две разрезанные половинки человека, некогда разделённые богами, воссоединятся и станут одним целым? Обретут ли они счастье? На самом деле, мне кажется, мало кто готов на самопожертвование. Готовы ли Вы утратить себя, чтобы обрести абсолютную любовь? Мюссе всей своей жизнью утверждал: «да» — а получалось наоборот.

Самое интересное, что воссоединение некогда разделённых половин возможно в пространстве сновидения и творчества. Мы хотим, чтобы зрители вместе с нами тоже погрузились в эти удивительные миры.

Сцена из спектакля «Любовью не шутят»

— Когда людей спрашивают, что такое любовь, они почему-то уверенно отвечают – это то-то и то-то. А Ваши актёры имели своё видение или приняли Ваше?

— Как только мы даём определение любви, мы сразу врём. Потому что она – не первое, не второе и не седьмое. Недаром в русском языке, в отличие от греческого, только одно слово определяет всё богатство значений этого слова. Наши предки были далеко не глупы, и не зря всё объединили. Любовь – самая большая загадка. И если б я вам сказал, что разгадал её, это было бы наглой ложью.

— Итак, Платон, говорите, пришёл сам…

— Да, и это очень ценно, что приходят открытия, озарения. Если б я всё придумывал, это было бы менее интересно. Знаете, это как во сне, когда являются самые неожиданные образы, сюжеты, которые в жизни умом не придумаешь. То же самое происходило на репетициях, и я за это актёрам очень благодарен – они своими телами и душами отзывались на это, и мы вместе совершали потрясающие путешествия. В спектакле два состава, и получились два совершенно разных спектакля, при этом не изменено ни одной мизансцены. Две пары главных героев – Станислав Мотырев-Анна Нахапетова и Степан Лапин-Анастасия Якушева – несут абсолютно разные темы. Поэтому ни у кого нет и намёка на искушение сравнивать их игру. И это одно из открытий, которое удалось постичь. Кстати, не только мне – многие были удивлены, что такое вообще возможно. А у Мюссе, между прочим, были разные варианты развязок пьесы.

Сцена из спектакля «Любовью не шутят»

— В Вашем спектакле практически одна молодёжь и даже совсем-совсем молоденькие артисты. Как с ними работалось?

— «Малыши» — прозрачные, у них прозрачные тела и души. Поскольку они не так сильно ещё оснащены технически, то очень открыты, и колоссально важно, что ты сейчас в них вложишь, какую информацию, ведь она неизбежно повлияет на весь их дальнейший путь  – это очень ответственно. Ребята не подвели – замечательные, все без исключения актёры показали очень серьёзный высокий уровень.

— У Вас совершенно изумительные священники…

— Это тоже тема любви. Здесь она искренняя, чистая и… очень материальная, такую её сторону тоже нельзя исключать. И священники эту «почву» для полёта мысли главных героев создают блистательно: Михаил Фатеев, Павел Новиков и Дмитрий Тадтаев. В спектакле и смех, и грусть идут бок о бок. Вам точно понравится и наша дама Плюш в исполнении Дмитрия Голубева и Дмитрия Тадтаева.

— А почему Розетта, молочная сестра главной героини, совершенно пронзительно исполненная Марией Дудник, уходит в Небытие? Вот ведь поворот любви…

— Этот вопрос зашифровал Мюссе, и в спектакле, нам кажется, его не стоит расшифровывать. У меня есть несколько ответов, но в спектакле эта тема так и остаётся вопросом – пусть каждый сам ответит. Подумать будет о чём.

— Костюмы изумительные в спектакле, у некоторых героев один лучше другого.

— Это работы художника по костюмам нашего театра Елены Предводителевой, и в них, на мой взгляд удалось проявить всё, о чём мы временами абстрактно размышляли.

— В ГИТИСе Роман Григорьевич не был Вашим мастером, и режиссуре Вы учились не у него. А передача совершенно очевидная. Как это случилось?

— Формально всё так. Много раз уже говорил: ученичество – большой талант. Не утверждаю, что я им одарён, но убеждён: быть учеником так же сложно, как быть учителем. Дело ведь не только в ремесленных навыках, хотя они очень нужны, дело в том, чем ты заражаешься, что впитываешь, что хочешь впитать. Для какого-нибудь певца учителем может быть Элла Фитцджеральд или Майкл Джексон, хотя они лично с ними никогда не были знакомы. И это не только потому, что знают каждую вибрацию голоса этих исполнителей, они могут быть с ними настолько духовно близки, как часто не близки даже родственники. И как я могу не напитаться от Виктюка, когда мы уже 10 лет с ним бок о бок. С другой стороны, можно быть в орбите большого мастера и два, и три десятилетия, и не хотеть его слышать. Это не про меня. Я пришёл в этот театр в уже осознанном возрасте, пройдя довольно длительный актёрский путь; пришёл конкретно сюда и конкретно к этому человеку, думаю, он это ощутил. Благодарен Небу за нашу встречу!

— Он чем-то помогал в постановке?

— Когда Роман Григорьевич пришёл на генеральный прогон, то  сказал необычайно ценные слова, назвал нашу работу откровением. После этих слов мне уже ничего не страшно.

Сцена из спектакля «Любовью не шутят»

— Видела Ваши «Любовь в стакане воды», «Маленькие трагедии» здесь, конечно, актёрские работы Ваших студентов в Школе Германа Сидакова. Стиль читается сразу, даже если не знаешь, кто студентов этих готовил. Для него уже существует определение?

— Вот уж об этом никогда не задумывался. Мне кажется, режиссёру надо поставить много спектаклей, чтобы театроведы и критики уже говорили про его манеру и стиль и оформили их в какое-нибудь красивое или странное название. Не режиссёрское это дело давать себе характеристики. Режиссёру надо актёрам транслировать вечное, а не думать какой он. Правильно говорит Роман Григорьевич, что как только задумываешься о таланте – впадаешь в гордыню, а она влияет пагубно. Потому что ты уже не смотришь прозрачным взглядом, а как бы через заляпанное стёклышко, которое не позволяет видеть целого. Трудиться надо, чтобы не впасть в это.

— Можете сказать, что у Вас есть свои актёры?

— Премьера показала мне очень интересную вещь – заблуждение делить людей на своих и не своих, потому что человек, который, кажется  своим в доску, внезапно может сделать нечто для тебя совершенно неожиданное и опровергнет это заблуждение, и наоборот – тот, кого не знаешь и своим никогда не считал, вдруг окажется очень близким. Думаю, это процесс живой – человек сегодня свой, а завтра отдаляется. Не стоит драматизировать, если человек хочет уйти, не надо ему в этом мешать. Свой тот, кто с тобой рядом сегодня.

— Игорь, Вы человек жадный до творчества. Есть ли какие-то новые задумки?

— Конечно. Главное сейчас – доснять фильм, он меня, вернее, разные организационные моменты, меня мучают, а кино ведь прежде всего – организация. Актёрский ансамбль собран, места съёмок определены, интересный сюжет. До Нового года – доснять, это главная задача. Там будут играть артисты, которых вы знаете по Театру Виктюка и не только…

Наталья Косякова

Фото предоставлены пресс-службой Театра Романа Виктюка