В сентябре с. г. Михаил Швыдкой, выступая в небольшом зале перед своими поклонниками и единомышленниками в телепрограмме «Культура», озвучил странный тезис. Мягким, задушевным тоном, с ноткой доверительности он сказал буквально следующее: «Плохих людей не бывает. Это наша дурацкая привычка [делить людей на плохих и хороших]. Бывают только недостатки и поступки, правда, за некоторые из них хочется ударить по башке». Нечто подобное когда-то, ещё в детском саду, хотела сказать одна из моих дочерей. Характеризуя забияку-одногруппника, она раздумчиво произнесла: «Вообще-то он мальчик хороший, …только плохой».

То есть по доброте душевной ей очень не хотелось говорить о ком-то дурно, но, не желая лгать, она вынуждена была назвать вещи своими именами. У вполне взрослого господина Швыдкого всё получается, наоборот. То ли прикидываясь ребёнком, то ли считая других детьми, он предлагает вообще убрать нравственные категории из лексикона россиян, заменяя их либо умозрительными сентенциями (типа «ай-я-яй, голубчик»), либо действиями охранительно-правового порядка (типа «ой-ё-ёй, редиска»). Среднего не дано.  А среднее-то и есть самое главное. Ибо этим средним является важнейшая сфера человеческого бытия – сфера воспитания. Причём воспитания нравственного — того, которое одно и делает людей людьми, предохраняя их от скатывания в животное состояние.

Конечно, господин Швыдкой, как всегда, может сказать, что он совсем не это имел в виду или, что его неправильно поняли. Но это будет увёртливая неправда. Ибо он сказал именно то, что давно хотел сказать и к чему он подводил российское общество на протяжении последних 17 лет. Реабилитация «плохих» людей, «плохих» идей, «плохих» слов и «плохих» поступков – это и есть смысл и суть «культурной революции», которую Швыдкой затеял в 2001 году и целенаправленно, упорно (не мытьём, так катаньем) продвигает в нашей стране. Полное же нынешнее отпущение грехов всем плохим людям без исключения – это, по сути, финальный аккорд либеральной культурной революции по-швыдковски.

Начиналась эта «революция» с легализации мата, поощрения русофобии и культового преклонения перед американской культурой и американским образом жизни. Достаточно напомнить некоторые темы его тогдашних бесед: «Для нас важнейшим является американское кино», «Без мата нет русского языка», «Утечка мозгов полезна», «Беспризорность – плата за свободу», «Русский фашизм страшнее немецкого». Что ни тезис, то удар –расчётливый, хладнокровный, циничный. Удар по нашей государственности, по нашим традициям, по нашему образу жизни, по нашему мировидению и нашему мирочувствованию.

От слов Швыдкой и Ко быстро перешли к делу, перенося на русскую почву американские культурные традиции: деляческую атмосферу Бродвея, засилье скандального шоу-бизнеса, навязывание пустых мюзиклов. Началась тотальная промывка мозгов на детском и молодёжном уровне, утверждение стиля помпезности и мишуры в культуре с целью торможения интеллектуального развития элиты и общества в целом. В ход пошли разного рода «клубнички», растаскивание, размывание и скрытая издёвка над русской классикой. Появились заказные культуркиллеры типа Богомолова, Серебренникова и иже с ними. Покатилась волна пошлости по всей России.

Из русских классиков больше всего досталось Пушкину, Толстому и Достоевскому. И не случайно: их выбрали в качестве главных мишеней. Глумлению подверглись «Пиковая дама» и «Борис Годунов», «Война и мир» и «Анна Каренина», роман Достоевского «Идиот». Причина понятна: именно эти классики русской литературы, высоко ценимые в стране и за рубежом, буквально жизнь положили в отстаивании нравственных ценностей в человеке. Особенно неудобен Западу и нашим либералам оказался Лев Толстой с его абсолютистской сосредоточенностью на нравственных ценностях. Ему-то досталось и справа, и слева: и от церковников, до сих пор предающих его анафеме, и от либералов, сомкнувшихся в его гонении.

В чём опасность нынешних швыдковско-либеральных нападок на российско-советскую культуру и нравственность? В том, что это две главные и неразрывные ценности формирования человеческой личности: без нравственности не может быть подлинной личностной культуры, а без культуры – подлинной личностной нравственности. Нравственность представляет собой ядро культуры, её неостывающую магму, всю её корневую структуру и жизненнообеспечивающую систему. Отнимите у культуры её нравственную составляющую, и получите набор ничего не значащих внешних приличий, которые мгновенно сбрасываются, словно маска, в минуты бед и испытаний.

Путы нравственности давно тяготили западноевропейское либеральное (псевдогуманистическое) общество. Наступление на «архаику» Добра и Зла началось примерно с XV века, с самого зарождения Нового времени. Нововременская «секуляризация» была затеяна нарождавшейся европейской либеральной элитой не столько для отделения светского общества от христианской Церкви, сколько для подмены ханжеским гуманизмом нравственных заповедей Христа. Настаивая сегодня, на финише нововременства, на «секуляризации» уже светской культуры от постулатов нравственности, Швыдкой и Ко ведут дело к подмене незыблемых принципов Добра показным добрячеством и доброхотством. Завтра же обессиленное, ослабленное подобным образом Добро будет принесено ими в жертву торжествующему Злу.

У российского либерализма после «революции» 1991 года практически сразу образовались два идейных полюса. Один полюс воплощал в себе нескрываемое зло, цинизм, предательство. В личностном плане этот полюс олицетворялся «нехорошим человеком» Чубайсом, который задал тон вероломства в формировании ментальности предпринимательской элиты. Главная задача здесь ставилась на утверждение вседозволенности с попутным отбрасыванием колебаний, сомнений и угрызений совести. Если упростить цель чубайсовской «революции», то её смысл можно свести к очистке высшего предпринимательского сообщества от химеры совести.

Второй полюс аккумулировал в себе лукавство, изворотливость и безграничную лживость. Этот-то полюс и начал выстраивать и концентрировать вокруг себя и своих единомышленников «добрый дядя» Швыдкой. Окопавшись в культурном ведомстве, создав телеканал «Культура» и заняв господствующие позиции в ведущих учреждениях культуры, доброхот Швыдкой повёл наступление на российскую культуру и личную нравственность с дальним прицелом. Судя по последним проповедническим выступлениям либерального культуртрегера, цель его «революции» состоит в том, чтобы возвести либеральную идею в культ и вытеснить в маргинальное поле христианскую нравственную идею.

И Анатолий Чубайс, и Михаил Швыдкой вовсе не считают себя «плохими людьми» в обывательском понимании. Они не упускают случая, чтобы убедить других и доказать едва ли не всему миру, что они где-то там, в самых-самых глубинах души, почти святые. Ибо, по их словам, они жаждут только добра всем россиянам и готовы жизнь положить за благо горячо любимого ими Отечества. Но это только слова. Если же судить не по словам, а по делам обоих «святых», то выясняется, что всё их «подвижничество» сводилось исключительно к безудержной погоне за личной наживой.

Чубайс и Швыдкой начинали свою «благородную» деятельность в отстаивании и навязывании России либерально-буржуазных ценностей почти нищими. Чтобы сорвать свой первый куш, Чубайс пошёл на подлог, выдавая сумбурные наброски идей за готовую книгу, оплаченную американцами в сотнях тысяч долларов. В свою очередь, Швыдкой, будучи министром культуры РФ(!), организовал себе «подработку» ведущим на канале «Культура». Сейчас и тот, и другой богачи. Доходы обоих до такой степени тщательно скрываются, как будто являются государственной тайной. Тем не менее, следует предположить, что Чубайса смело можно отнести к миллиардерам, а Швыдкого – к миллионерам в долларовом измерении. Как можно судить, это и есть их «гонорар» за пропаганду и навязывание России чуждых ей идей.

 Не подлежит сомнению то, что и Чубайсу, и Швыдкому, сколотившим немалый личный капитал в весьма сомнительных обстоятельствах и весьма сомнительными методами, есть что терять при смене нынешнего либерально-буржуазного режима. А посему оба они будут поддерживать этот режим до самого упора и всеми доступными им средствами. Чубайс будет продолжать проталкивать во власть людей бессовестных и циничных, высоко ценимых на Западе. Швыдкой не успокоится до тех пор, пока не доведёт до полного завершения свою вредоносную «культурную революцию», засевая сорняками и чертополохом благодатное поле России.

Чубайса и Швыдкого можно было бы назвать разными ликами двуликого Януса либерализма. При этом лик Чубайса может и должен выглядеть устрашающе, а лик Швыдкого – умиротворяюще. Однако, если сравнить Чубайса и Швыдкого по степени потенциальной опасности и приносимого вреда для будущности России, то вполне может оказаться, что «рыжий бес» намного безопаснее лукавого, услужливого Яго. Чубайс представляет собой зло чудовищное, но открытое. Такое зло для России вполне привычно, и она давно уже приспособилась его побеждать. Чубайс сегодня есть, а завтра его растопчут и забудут. Швыдкой же жаждет остаться в памяти людей, причём на долгие годы, если не навсегда.

На первом этапе либеральной культурной революции Швыдкой выступал в качестве западноевропейского просветителя. Свою главную задачу на том этапе он видел в разрушении «узких» стереотипов «совка». Будучи сначала министром культуры РФ, потом создателем и ведущим телеканала «Культура» и, наконец, спецпредставителем президента РФ по культуре, он счёл, что с этой задачей полностью справился, отправив «совок» в глубокий нокаут. Теперь он обозначил более амбициозную цель – стать пророком и апостолом либерализма, причём не только в «узких» рамках России, но и во всемирном масштабе.

Вернёмся к фразе – «плохих людей не бывает». Это Михаил Швыдкой говорит вовсе не про Россию, а вообще не бывает: во всём свете и на все времена. А как быть с «хорошими»? Если мы уж такие философы, то, хотя бы ради объективности, следовало добавить: хороших людей – тоже. В такой трактовке людей предлагается принимать такими, как они есть – не хорошими и не плохими, а где-то серединка на половинку. То есть земными существами, в которых намешано всего понемногу: и доброго, и злого, и умного, и глупого, и животного, и неживотного. Но в таком случае это разговор о человеке вообще, — как о некоей абстракции.

В конкретной жизни всё по-другому. В конкретной жизни все люди – живые, активные, деятельные: со своим характером, своим образом жизни, своими наклонностями, причём у кого-то добрыми, а у кого-то дурными. Когда Швыдкой говорит, что плохих людей не бывает, он вкладывает в свои слова вовсе не философский, а сугубо филистерский, ханжеский смысл: не бывает плохих исключительно потому, что все люди хорошие, добрые в своём существе. Я – такой же, как вы, а вы – такие же, как я, и все мы ищем личного счастья и желаем друг другу только добра. По сути дела, Швыдкой и затеял-то весь этот странный разговор, чтобы, с одной стороны, примирить дурных людей с самими собой, а с другой стороны, убедить, по крайней мере, своё окружение в том, что лично он хороший, добрый.

Тема личностной доброты и её роли в российском обществе и в мире давно уже занимала лучшие умы российской интеллектуальной элиты. Этой проблеме посвящали свои труды демократ Михаил Салтыков-Щедрин, писатели-классики Лев Толстой и Фёдор Достоевский, основатель соцреализма Максим Горький. Выказывая себя доброхотом, Михаил Швыдкой явно стремится выдать себя за осовремененного князя Мышкина, или Алёшу Карамазова или, на худой конец, толстовского Платона Каратаева. Все трое являются литературными эталонами доброты, своего рода «несвятыми святыми». Все трое были убеждены, что мир можно спасти только абсолютной добротой и всеохватной любовью.

Таков ли Михаил Швыдкой? Вовсе нет. Он убеждённый либерал. Причём настолько убеждённый, что претендует на роль идеолога либерализма и спасителя человечества через пропаганду либеральной толерантности. Но толерантность предполагает вовсе не переизбыток чувств, даже самых добрых и любвеобильных, а, наоборот, их предельную приглушённость и охлаждённость, позволяющую снисходить к человеческим недостаткам. Однако это уже совсем другая качественность доброты. Это «доброта» горьковского странника Луки из пьесы «На дне». Свою миссию Лука видел в том, чтобы нести людям покой и радость. А раз в реальном мире с этим туго, то Лука, путём лжи во спасение, дарил людям кратковременную иллюзию покоя и радости. Что-то наподобие духовного наркотика.

Но образ проповедника Михаила Швыдкого будет не полон, если не упомянуть ещё одного литературного героя – Иудушку Головлёва. Головлёвы, по Щедрину, — семейство «выморочное», обречённое на гибель из-за поразившей её жажды стяжания. Таковым «семейством» в настоящее время в России является либеральная элита. Как и господа Головлёвы, наша элита, непрерывно богатея, погрязая в пустословии и бездеятельности, всё более утрачивает связь с реальностью в своей стране и во всём мире. У прибравшего к рукам всё богатство семьи Порфирия Головлёва, кроме клички Иудушка, было ещё и имя «кровопивушки». Иудушка олицетворял в Порфирии Головлёве лицемерие, а «кровопивушка» выражал истинную его суть – суть алчного стяжателя. Алчность и привела его, в конечном счёте, к позорной и жалкой гибели.

Понимая слабость либеральной мантры «толерантность, только толерантность и ничего, кроме толерантности», Швыдкой, вслед за Махатмой Ганди и Львом Толстым, решил освежить либеральный катехизис возрождением духа непротивленчества. Однако, Ганди и Толстой не были приверженцами непротивления вообще, а настаивали на непротивлении злу насилием. Они вовсе не отрицали существование «плохих людей», но считали, что битьём по «башке» их нельзя исправить. По их мнению, таких людей можно исправить по-другому, пристыжая их нравственным примером и не давая им ни в чём «потачки».

Это был не отказ от борьбы со злом, а, наоборот, поиск и утверждение наиболее эффективных мер борьбы. Применив непротивление как вид оружия против оккупировавших страну англичан, Махатма Ганди, в конечном счёте, политическими методами добился освобождения Индии от британских колонизаторов. В свою очередь Лев Толстой, напитав высочайшей нравственностью свои гениальные произведения, воспитал многие поколения убеждённых приверженцев Добра. Выдёргивая нравственную основу из человеческого бытия, Михаил Швыдкой, уже вслед за Чарльзом Дарвиным, ратует за утверждение системы естественного отбора в человеческом обществе – с правом сильного и полным бесправием «слабаков».

Вывод таков. Либерально-буржуазная система, утвердившаяся в России в 1991 году под протекторатом США, сегодня выявила всю свою алчность, лживость и порочность. Она пустословна и выморочна, а потому обречена на погибель. Чубайс погибель России намеренно ускоряет, а Швыдкой лицемерно оттягивает. Но это лишь видимость борьбы злого и доброго. Оба они верно служат одному и тому же хозяину, имя которому Маммона — олицетворение зла, предательства и несправедливости.

Александр Афанасьев