Лексика любого функционирующего языка состоит из исконных и заимствованных слов. Русский язык – не исключение. Тюркские заимствования образуют значительный пласт лексики русского языка, наполняя его смыслами, которые представляют большой научный интерес не только в филологическом плане, но и как предмет для этнографического и исторического исследования.

В словаре тюркских слов в русском языке, составленном Е.Н. Шиповой, насчитывается 2000 тюркизмов, хотя на самом деле их гораздо больше. Но хочу сразу сказать, что дело не в количестве тюркизмов, а в расширении смыслового пространства русского языка за счет, так называемых, ключевых слов, многие из которых были заимствованы из языков тюркских народов (главным образом, татар — представителей двух диалектов).

С одной стороны — это косаны, или кусаны, то есть «ку» — значит белый, «саны», или «суны» («хуны»), — белые гунны, которые говорят на кыпчакском языке, на языке казахов, киргизов, татар (сегодняшнее название нации), башкир». С другой стороны, это — мишари (по сути современные булгары), говорящие на огузском языке, близком к турецкому, крымско-татарскому, азербайджанскому, гагаузскому.

Надо сразу оговориться, что термин «тюркизм» достаточно широк: им называют простейшие и самые распространённые случаи заимствования тюркских слов из тюркских языков; лингвисты говорят о тюркизмах, если слово из других языков (к примеру, персидского или арабского) пришло в русский язык посредством тюркского; если этимологически тюркское слово появилось в русском языке посредством заимствования из другого языка, оно тоже является тюркизмом.

Волны тюркских заимствований

Традиционно исследователи выделяют несколько слоёв тюркских заимствований: из праславянского языка; древнерусские; из тюркских языков периода Золотой Орды; заимствования после ордынского периода — а) XVI—XVII вв., б) XVIII—XX вв.

 Подобная хронология тюркских заимствований весьма условна и лишь поверхностно отражая реальное положение дел, позволяет, однако, проследить очень важную тенденцию формирования общеазийского, а точнее тюрко-славянского сознания. Тезис о первичности тюркской лексемы по отношению к славянской, выдвигал еще в прошлом веке Олжас Сулейменов, но, думается, в формировании русского языка было не мало параллельных заимствований как из угро-финских, так и романо-германских языков.

Важность тюркской лексемы не в первичности, а в том, что только тюркский этнос находился со славянским этносом в длительном непрерывном культурно-историческим взаимодействии, благодаря чему был возможен синергизм языков, в котором, естественно, проявлялась доминанта более древнего тюркского языка. Такое положение дел было обусловлено коммуникационной необходимостью в процессе совместной жизнедеятельности.

Олжас Сулейменов в своей знаменитой книге «Аз и Я» писал: «Язык сохраняет Летопись мира, не отразившуюся в письменности. Показания языка неожиданны. Он свидетельствует, что с дохристианских времен славяне мирно общались с тюрками. Вместе пасли скот и пахали землю, ткали ковры, шили одежду, торговали друг с другом, воевали против общих врагов, писали одними буквами, пели и играли на одних инструментах. Верили в одно. Только во времена мира и дружбы могли войти в славянские языки такие слова тюркские, как — пшено (пшеница, сено), ткань, письмо, бумага, буква, карандаш, слово, язык, уют, явь, сон, друг, товарищ…».

В которой раз приходится убеждаться как прав был Лев Гумилев, утверждая, что русские и татары — ветви одного суперэтноса или, как это вытекает из исследований Владимира Исхакова – алгоритмы единого биосоциального процесса.

К сожалению, Лев Николаевич, в своих исследованиях уделил большее внимание древним тюркам до славянского периода (имеется ввиду, прежде всего, его знаменитая книга «Древние тюрки») в противном случае еще за долго до книги «Аз и Я» Олжаса Сулейменова, мы получили бы многие выводы этнографического характера, которые бы сегодня позволили уверенно говорить о первичности тюркской лексемы в русском языке.

Интересно, что этот пробел в исследованиях Гумилева стал причиной его настороженного отношения к «Аз и Я». В интервью корреспонденту «Комсомольской правды», Гумилев сказал: “Я отрицательно отношусь к этой книге. Но я не выступлю против него, потому что с его отцом я сидел в одной камере”. Сулейменов так комментировал эту ситуацию: «Гумилевский материал стоял как бы в стороне от “Слова…”, его интересовала жизнь древних тюрков до встреч со славянами, поэтому я его и не упомянул. О чем жалею».

Начало процесса тюркских заимствований

Начало любого процесса, как правило, содержит в себе, главные ответы на вопросы о его сущности. Тюрко-славянский билингвизм зарождался в праславянский и, в так называемый, «домонгольский» периоды. В литературе их считают наименее активными в плане тюркских заимствований, что отражает поверхностный взгляд на процесс, когда исследователи обращают внимание на поверхностную информацию (количество слов).

На самом деле начало процесса формирования русского языка и, собственно, содержит, ответы о том, что означали тюркизмы для формирования смыслового наполнения русской речи. С большей или меньшей вероятностью исследователи указывают на следующие заимствования: чекан, товар, баран, боярин, шатёр, богатырь, ватага, жемчуг, кумыс, лошадь, лошак, собака. В отдельную группу выделяют ряд булгаризмов, заимствованных через посредство старославянского языка: бисер, капище, ковчег, кумир, сан, чертог.

Если опираться на такой поверхностный подход, то, безусловно, говорить о каком-то тюркском влиянии на формирование русского языка не имеет смысла. Но! Помимо поверхностных исследований, существуют фундаментальные исследования, которые когда-то потрясли мир науки. Прежде всего, это «Аз и Я» — книга, в которой сделано фундаментальное открытие на основе анализа текстов «Слова о полку Игореве».

Анализируя сам процесс своего проникновения в лабиринты знаменитого текста, Олжас Сулейменов говорил, что вслед «за отдельными “невидимыми” тюркизмами мне открывались куски текста, первоначально передававшие целые тюркские фразы, а то и несколько предложений кряду. Их понимали читатели XII века, но в XVI-м они уже были переведены на русский переписчиком.

Чем глубже вчитывался в такие строки памятника, тем яснее становилась догадка: оригинальный текст поэмы был написан человеком, знающим язык половцев». Но главное – вывод, что «писалась эта вещь для двуязычного читателя Киевской Руси XII века».

Важно также отметить, что в “Аз и Я” проводилась параллель с русско-французским билингвизмом XIX века. Диалоги “Войны и мира”, “Анны Карениной” были написаны для людей света, знающих французский не хуже, если не лучше, родного. И опять вывод: «В XX веке российское общество стало моноязыким, и Толстого пришлось переводить на русский».

Каждый этнос, чья культура находилась в ареале воздействия других культур, в своей истории переживал периоды двуязычия. Один из самых авторитетных индоевропеистов В.И. Абаев, много лет проводил с коллегами из института языкознания АН СССР исследования феномена билингвизма. Они насчитали, к примеру, более пятисот иранизмов в грузинском словаре. Такое количество заимствований служит неоспоримым доказательством былого грузино-персидского двуязычия. “Витязь в тигровой шкуре” – порождение синтеза культур этих двух народов. Большинство подобных произведений древности – плод диалога культур.

Тоже самое можно сказать и о «Слове о полку Игореве». Больше того, население Киевской Руси было в домонгольский период славяно-тюркским и двуязычие здесь, несомненно, носило скорее характер синтеза, ералаша (один из тюркизмов в русском языке). Вот, что еще важно, тюрки являлись частью оседлого населения, а не только кочевниками как их представляют в учебниках по истории. Об этом ясно говорит и топонимика: Торчиново городище, село Торское — Харьковщина, урочище Торч, Торчин, река Торчанка (приток Уши), село Торчица на реке Торчице, село Торчевский степак, река Торча, Торчицкое взгорье (Киевщина), город Торчин на Волыни, село Торчицы — в Черной Руси, город Торчин, город Торков (в Подолии), в Галицкой земле — Торки (Пермыш. повет), Торки (Сокальский повет), Торчиновичи (Самборский повет), Город Торческ в Поросье в истории военных столкновении князей удельного периода играет роль центра, к которому тянулись другие торкские поселения. Торки жили не только в тех городах, которые сохраняют их имя в своих названиях. Они вероятно составляли значительный элемент в смешанном населении многих южнорусских городов и поселений (Подробнее см. И.К. Шангареев. Илья Муромец: этноисторическая морфология сказки. http://www.newstatar.ru/archives/24234).

Тюркские заимствования в эпоху Тартарии

Период татаро-монгольского ига, как его ошибочно называют, на самом деле был временем Орды — Порядка на гигантских просторах Евразии, который возник в стране под названием Тартария. Тюркская ликсема к тому времени занимала в русском языке весьма солидную часть, но подлинное расширение смыслов за счет тюркизмов произошло именно в этот период. Можно сколь угодно долго спорить на предмет существования Тартарии, но факты, исторические документы, огромное количество карт говорит в пользу ее существования как прообраза современной России.

Олжас Сулейменов, в своем фундаментальном исследовании «Аз и Я», имея ввиду постоянное переписывание истории, очень точно подметил: «Если бы математика и физика испытали такое насилие патриотического подхода, человечество и сейчас каталось бы на телеге».

 Типичный пример заимствований в эпоху Тартарии — это слово деньги, которое происходит от тюркского слова, означавшего серебряную монету, за которой окончательно закрепляется московское значение — одна двухсотая часть рубля, то есть полкопейки.

Существует небольшая путаница, когда ученые идентифицируют слава «деньга» и «тамга». На самом деле «тамга» означает не денежную единицу, а в исходном смысле есть «документ с ханской печатью», «денежный налог», и от него, по-видимому, происходит современное слово таможня.

Русский купец и путешественник Афанасий Никитин

А вот русское слово «хозяин», встречающееся у Афанасия Никитина, и является тюркским заимствованием, хотя, по-видимому, в свою очередь является арабским заимствованием (ходжа). Существует мнение, что «Хождение за три моря» (1466-1474) следует считать апофеозом проникновения тюркизмов в русскую словесность.

Заключительная часть произведения — молитва Афанасия Никитина — написана на смеси русских, арабских и тюркских слов. Иноязычную лексику Афанасий использовал для самых деликатных материй: «А иду я на Русь, кетъмышьтыр имень, уручь тутътым. Месяць март прошел, и яз заговел з бесермены в неделю, да говел есми месяць, мяса есми не ел и ничего скоромнаго, никакие ествы бесерменские, а ел есми по двожды на день хлеб да воду, авратыйля ятмадым».

Согласно литературным данным в этот период в русский язык вошёл ряд широко употребляемых сегодня слов, кирпич, серьга, брага, арбуз, башмак, шаровары, сарафан, колпак, чулок, стакан, буран, туман, тюрьма, базар.

Историческая инерция тюркских заимствований

После падения и полного забвения Тартарии, уничтожения даже малейшей памяти о ней, поток тюркизмов в русском языке продолжал нарастать. Особенно многочисленны заимствования в XVI—XVII вв., что объясняется   новыми волнами тюрко-славянского этногенеза, как внутри России, так и за ее пределами.

 Внутри страны происходил уникальный процесс межэтнической интеграции, в результате которой специалисты по антропонимике насчитывают свыше 500 знатных и родовитых фамилий, имеющих изначально татарское происхождение. Среди них Аксаковы, Алябьевы, Апраксины, Бердяевы, Бунины, Бухарины, Годуновы, Горчаковы, Дашковы, Державины, Ермоловы, Карамзины, Нарышкины, Огаревы, Радищевы, Рязановы, Тимирязевы, Тургеневы, Улановы, Чаадаевы, Шереметевы, Юсуповы и многие другие.

Завоевание Сибири Ермаком привело к новому потоку заимствований из местных тюркских наречий Сибирского ханства. Для русского человека стали привычными такие топонимы как Алтай, Енисей, Иртыш.

Из-за пределов России огромное культурное влияние оказывала Османская империя, мощнейший в истории человечества интегратор народов. Это влияние особо распространяется на начало XVII- XVIII вв. К этому периоду относятся известные тюркские заимствования: штаны, яшма, аркан, кисея, нефть, фитиль, балаган, беркут, изюм, кавардак, каланча, капкан, караван, карга, кинжал, кирка, кузов, кумач, нашатырь, очаг, сазан, сарай, сафьян, севрюга, сурьма, табун, утюг, халат, чугун, шалаш (предположительно XVII в.); баклажан, изъян, кабан, камыш, карандаш, кибитка, парча, сурок, тормоз, туша, фарфор, ханжа, бакалея, дымка (ткань), пай (доля), тюк, шаровары, балык, ералаш, кутерьма (предположительно XVIII в.).

В этой статье раскрыт лишь небольшой пласт тюркских заимствований, даны наиболее характерные примеры, которые показывают всю глубину синтеза тюркской и славянской ликсем в современном русском языке.

Изучение тюркизмов в русском языке представляет значительный интерес для понимания лексических и культурно-исторических законов функционирования русского языка в тюркских регионах России, и, прежде всего в Татарстане. Осознание того, что русский язык несет в себе смыслы многих тюркских заимствований, должно стать основой создания новых эффективных методик преподавания языков на основе исторически сложившегося билингвизма, открыть новый конструктивный этап тюрко-славянского диалога в XXI веке.

Исмагил Шангареев 

На фото обложки: автор статьи Исмагил Шангареев с детьми и внуками