Охота пуще неволе, но при этом не всякий, кто родится, в охотники годится, потому что — закон – тайга, медведь – хозяин. К охоте у нашего народа отношение двоякое. С одной стороны охотников-промысловиков очень уважают. С другой  стороны – известный сибирский прозаик (и он же охотник-промысловик, за плечами которого почти двадцать охотничьих сезонов) Анатолий Кандауров порой слышит на своих творческих встречах с читателями: «А вам не жаль убивать животных?». На что Анатолий  отвечает, как охотник, уточняя, как писатель: «Охотники не убивают, охотники добывают, вступая в единоборство со зверем, находящимся на свободе в привычной стихии. Чтобы добыть зверя, надо знать его повадки, надо уметь зверя обхитрить…». И задает читателям встречный вопрос: «Я на подворье даже курицу зарубить не могу. Но ведь многие режут кур, гусей и другую домашнюю живность, и у них не  возникает мысли, что убивать животных жестоко…».

В этих словах писателя и охотника – философия, которую с полным основанием можно назвать таежным кодексом. Об этом негласном и неписаном кодексе Анатолий Кандауров написал одну из своих новых повестей, вошедшую в его книгу прозы «Чистый черный цвет», что вышла  в 2017 году в Екатеринбурге.

Это шестая книга автора, и вот как сам он поясняет весьма необычное название книги: «Физики утверждают, что чистого черного цвета в природе не существует. Может быть. Но его и через него могут видеть люди простые, с удивительно чистой душой… Мой герой (а скорее – его прототип) здравствует и по сей день. Время присутулило его кряжистую фигуру, утяжелило шаг, все чаще на его глаза набегает слеза и туманится высветленный сибирскими морозами взор. Иногда его можно увидеть у Иртышской заводи – там, за высоким песчаным мысом…». А я от себя добавлю, что не физикам учить охотника о том, что существует в природе, а что нет!

Главный герой повести «Таежный кодекс» — Федор Алексеевич Скатов, или в обиходе Скат. В его эпическом колоритном облике угадывается образ коренного сибиряка. А каждый  сибиряк – охотник, если не профессиональный – промысловик, то любитель – уж непременно.  Охотничье призвание даже профессией не всегда назвать можно, это именно призвание, как литература. Ведь не только человек выбирает тайгу, но и тайга, в свою очередь, выбирает (или отвергает) человека. Федора Скатова сотворила (иного слова не подобрать) Ее Величество Тайга. А он, в свою очередь, один из творцов таежного кодекса, которому неукоснительно следует даже в ситуациях, когда хотелось бы этот кодекс нарушить. Многолетний опыт лесной жизни и общения с природой вырабатывает в человеке ту не суетность и привычку к одиночеству, которая позволяет чаще заглядывать в недра собственной души. А часто ли есть такая возможность у горожан, живущих в перенаселенных городских «муравейниках»? Потому современный читатель, уставший от броуновского движения городской движухи, так неодолимо подпадает под несуетное обаяние кандауровской прозы, где за внешней таежной экзотикой проступает, словно водяной знак подлинности, то главное, ради чего, собственно, человек и приходит в этот мир. Умение услышать свою душу, умение общаться с ней, умение вырастить ее, не размениваясь на обольщения городского, комфортного, быть может, для тела, но никак не для души быта. В тайге нет быта, в ней все имеет отсвет бытия  – общение с огнем костра, со зверьем, сотворение ночлега, словно ноева ковчега, общение с человеком, каждая встреча с которым в таежной тиши – событие нерядовое.

В чем беда современных молодых писателей? Вовсе не в отсутствии литературных навыков, беда в отсутствии судьбы, в отсутствии пульсации жизни в их произведениях. Ведь жизнь, по меткому определению великого каторжника России Федора Достоевского – не то, что вокруг нас. Жизнь – то, что происходит в каждом из нас, в нашей душе. Насколько душа полна веры в мир, что способна распахнуться другой душе? Такая распахнутость и доверительность в современной жизни стали не просто редкостью, но воспринимается порою, как опасность. Закрытость каждого из нас порождает общество одиночества в толпе. В то время, как в тайге человек, как ни странно, перестает быть одиноким, становясь частью природы и сыном тайги…

Тайга и таежники, в отличие от людей города, не терпят пустого многословия. Умеют хранить и слушать молчание. Свое отношение к многословию города Скат выражает уже в самом начале повести, когда говорит говорливому водителю-попутчику, обсуждающему политические новости: «…многие о политике знают немного, только немногие знают много, я же не знаю ничего…». И водитель  ошарашено замолкает, понимая, что сидящий рядом человек не будет разменивать золото молчания на звон серебряных словес…

Анатолий Кандауров знакомит нас с колоритными жителями тайги, в которых угадываются почти добиблейские типажи. Дед Феоктистыч, похожий на доброго и мудрого лешего, хранителя лесных тайн. Молодая охотница-таежница  Марья, любовь которой Скат был вынужден отвергнуть, следуя таежному кодексу.  Охотничий пес Мазай, которого Скат уже считал погибшим после схватки с медведем-шатуном, вдруг оказывается сильнее смерти и возвращается к своей хозяйке Марье… Похожий на призрака, которого никто не видел, но многие о нем говорят – человек Сквозняк. Медведь-шатун, словно языческий бог Велес, вышедший на тропу охоты… Это, пожалуй, все персонажи повести, в которой нет перенаселения героями навроде «коммуналок» современной городской прозы.

Литературовед скажет, что проза Анатолия Кандаурова — экзистенциальная проза. А мы, читатели, скажем спасибо автору, что мастерски сумел не угрузнуть в массовке персонажей, обошелся минимумом, как полагается таежному человеку, но при этом развернул перед нами  полную картину жизни, которую хочется, словно целительный терпкий таежный воздух, вдохнуть полной грудью.  Главной героиней почти всех произведений Анатолия Кандаурова  является ее Величество Тайга? Неожиданная  и непостижимая, как жизнь. И неминуемая, как судьба.

Будущий писатель и охотник родился в селе Чистоозерное Новосибирской области. Отец Анатолия был преподавателем техникума по профессии, а по призванию был охотник. Хранил отец, как зеницу ока, немецкое старинное ружье, берег его, как охотничий свой талисман. Как в 1942 году отца призвали на фронт (Толя был таким маленьким), так больше мальчик отца не видел.  Отец воевал геройски, свидетельство тому медаль «За отвагу», Орден Славы третьей степени и орден Красной Звезды. Но живым  прийти с войны отцу будущего писателя не довелось – геройски погиб в Польше в 1944 году, где и был похоронен.

Мать Анатолия вышла замуж, появились другие дети, старшему Анатолию родители внимания оказывать особо не могли, занятые воспитанием малышей. И случилось то, что случилось – затянула парня уличная жизнь, задружился со шпаной… Романтика уличного детство… Кто из нас, мальчишек послевоенного поколения, миновал ее? Однако ныне Анатолий Кандауров ничуть не жалеет о навыках сурового, но честного общения со сверстниками, что получил в детстве. Не раз пригодились ему эти навыки в жизни, в том числе на охотничьих таежных тропах. Да и шпана-то в те времена была своеобразная – это были дети не пришедших с войны фронтовиков, а вовсе не пресыщенные отпрыски олигархов и прочие с жиру бесящиеся «мажоры». Вместе со сверстниками  Анатолий увлекся боксом настолько, что не просто провел 112 боев, но стал мастером спорта по боксу.

От отца в наследство досталось Толе любовь к охоте. А вот ружье старинное отцовское в наследство парню не перешло, проданное матерью по причине безденежья… В 15 лет Анатолий Кандауров получил охотничий билет. А спустя несколько лет был призван в армию в Забайкальский военный округ. Так что мы с Анатолием Кандауровым дважды земляки. Оба сибиряки – это раз. И оба служили в легендарной Даурии, хотя и в разное время – это два. Служба в армии привела Анатолия в литературу. Началось все с очерков в гарнизонную газету, выходившую в Чите. После службы в армии поступил в Свердловский юридический институт, по окончании которого был направлен в старинный город  Тобольск, первую столицу Сибири! Служил начальником отдела в правоохранительных органах, имел адвокатскую практику, работал в нефтяной промышленности… Познал жизнь городскую, но, видимо, однажды понял, что главная жизнь вовсе не в телесной суете города…

Спрашиваю его, почему он все-таки выбрал тайгу? Задумывается на минуту и говорит: «Отцовская наследственность, видимо, сказалась…». Но потом выясняется, что ушел Анатолий Кандауров в тайгу во многом как в некую духовную эмиграцию в лихие-девяностые. Тогда многие эмигрировали – кто в прямом смысле слова, за границу. Кто-то в стакан с водкой, кто-то в бизнес… А Анатолий Кандауров ушел в  тайгу — к зверям от людей. Невмоготу стало видеть, что во многом люди потеряли свое человеческое обличье и превратились в зверей. И на поверку выходило, что звери-то оказались честнее людей и более, как ни странно звучит, человечнее. Специфика таежной эмиграции Кандаурова в том, что в отличие от других эмигрантов, кто поехал в поисках лучшей жизни за пределы России, Анатолий таежными опасными тропами вышел на тот пласт духовной жизни исконной России, на котором произросло русское древо наших предков. Тайга увела Кандаурова от толкущихся в городе людей, но вывела к Человеку в самом изначальном смысле этого слова. Но это будет потом, а впервые    Анатолий попал на охоту на глухарей на Чертовы озера, рядом с батюшкой-Енисеем, а чуть позже стал охотником, промышляющим соболя…

Анатолий Алексеевич Кандауров привнес в русскую прозу то, чего последнее время так ей недостает. Уходят наши выдающиеся прозаики, талантливые люди непростых судеб, а молодым писателям часто недостает той почвы, из которой произрастает литература – судьбы не достает. А если у писателя нет биографии, даже талант ему не поможет.

Писателей-охотников в русской литературе не так много. Но каждый из них несет нам на страницах своих книг огромный мир, не похожий ни на какие другие миры. Аксаков, Тургенев, Михаил Тарковский, Анатолий Кандауров…Радует, что его произведения  печатаются  во многих  журналах и  газетах – «Охота и  охотхозяйство»,  «Уральский следопыт», «Врата Сибири», «Огни Кузбасса», «Тобольская правда»… Но фирменный стиль Анатолия  Кандаурова не только в богатой и колоритной таежной типажности. Под стать этому таежному богатству язык Кандаурова. То сибирский неторопкий, то искристо меткий, в котором задор русского народа переплетена с поэтической образностью.  Кандауров, как истинный словотворец, оживляет природу в каждом своем произведении.

И, что самое ценное в языке этого писателя – что он понятен любому жителю России безо всяких словарей. Слова, даже самые забытые и древние, поставлены в предельно точный контекст. И благодаря этому слова не только начинают играть новыми красками образности и современной актуальности. Эти редкие слова сами себя поясняют безо всяких словарей, обогащая словарный запас читателя и побуждая читателя снова и снова восхищаться красотой русского слова.

Эдуард Анашкин,

член Союза писателей России,

Самарская область, Пестравский район