Окидывая внутренним взором современное театральное или библиотечное, как сейчас принято говорить, – «пространство», думаешь, до чего ещё может дойти человеческая мысль, и человеческая ли она.

Разве люди, сотворённые по образу и подобию божиему, могут наслаждаться ненормативной лексикой, грязными историями, сюжетными жестокостями и сценическими безобразиями, коими изобилует наш театр?!

Неужели это дело рук человеческих – оставлять на мокром асфальте под осенним дождём связки (якобы неактуальных, невостребованных по сегодняшним меркам) списанных библиотечных книг, среди которых Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Есенин, словно втаптывая в грязь «светлые думы или тяжёлые раздумья людские»?!

Как могли так опустошиться сердца, изничтожиться разум – за какие-то несколько десятилетий?!

Когда начался этот процесс гниения человеческого сознания?

Стоило ли веками оттачивать, развивать и совершенствовать человеческую мысль, чтобы за несколько десятилетий совершился её чудовищный «антискачок» – куда? Быть может, в бездну…

Подчас действительность кажется кошмарным сном, где шаришь беспомощно руками, пытаясь нащупать опору, плечо, рычаг, – что угодно, чтобы перевернуть Землю и… проснуться в пространстве, где всё будет в ином качестве, лучшем, светлом.

Или кажется временами, будто ищешь впотьмах сновидений гигантский маятник, чтобы схватить его, вцепиться, крепко сжать и изо всей силы качнуть в другую сторону и… увидеть просвет.

Когда обман занимает лидирующие позиции в обществе, когда торгуют своей землёй, когда глумятся над своими духовными и культурными ценностями, конец не за горами.

От нравственного разложения и пресыщенности рухнули великие греческая и римская цивилизации. К этому идем и мы.

«Мать сыра земля», – доносит из древности святой образ Родины старая-престарая русская сказка. Сыра земля и кормила, и силу давала, и объединяла народ. За то и кровь за неё проливали.

Неинтересна нынче кому-то сказка, не оборвалась бы, всё невнятнее святость образа. Золотой телец властвует современными умами.

Среди литературных святынь тоже позиции пошатнулись. В моде не Пушкин и Толстой, а литература нон-фикшн! То есть популярность приобрело всё то, что не является художественной литературой. Литература нон-фикшн, по определению, «основана на точных фактах, а не на художественном вымысле», – в противовес художественным произведениям словесности, где первостепенное значение имеет образное осмысление действительности.

«Эти книги всё врут», – говорил герой фильма «Противостояние», – подросток Кротов, начисто лишённый творческого воображения, и отстаивал свою правду кулаками.

Именно воображение – этот дар природы – позволяет ребёнку мечтать о прекрасном, видеть мир богаче и щедрее, чтобы впоследствии не превратиться, по крайней мере, в холодного циника, а как крайность, подобно Кротову, – в садиста и убийцу.

Неудивительно, что сейчас востребована литература нон-фикшн.

Ведь, выстроившая образную систему Вселенной, гуманитарная философская мысль совершила свой пресловутый скачок, и в центре этой Вселенной – уже не Бог и не Человек.

В центре этой Вселенной теперь для многих – искусственный интеллект. А человек формируется по образу и подобию – вот и не требуется современному человеку так много художественного воображения. Оно становится утилитарным, прикладным. Как жить человеку с тонкой нежной душой, к чему приложить своё видение мира?  Сходит оно на нет за ненадобностью, превращается в атавизм. В современных условиях важнее умение найти наиболее эффективный способ, оптимальный путь решения некой задачи.

Старый способ мышления уже не годится для нового сознания. «С ним надо бороться!» Оно тормозит «прогресс»!

Ещё свежо в памяти время, когда беда эта только вползала в дом, как ядовитая змея.

И, как в сказке, обернулась смерчем, чтобы разрушить театральный храм и святилище библиотеки.

Бесконечные социокультурные акции и сомнительные проекты, узурпировавшие библиотечное пространство нивелируют главное научное и художественно-просветительское назначение библиотек и отодвигают место книги на второй план.

Образ «библиотеки-раздаточной»: рюкзаков, кружек, маек, футболок, всех цветов и размеров, и прочих товаров, наверное, никому раньше не приходил в голову. С библиотечной работой ассоциировалась выдача книг населению. Но «бытовой хлам», в котором, на общественных началах, обязует копаться сотрудников библиотеки вышестоящее начальство, хлам, превращающий библиотеку в вещевой рынок, просто невинная шалость по сравнению с той участью, которая должна быть уготована библиотекам по замыслу «великих» реформаторов эпохи «пост».

Проект «Открытая сцена», по сути, современный антитеатр, в своё время помог увидеть зрителю это «блестящее библиотечное будущее». Их социокультурная акция «Публичное чтение» – яркое артистическое начало бурного развала библиотечного дела. Начало конца.

Вот взгляд в прошлое, заставляющий вспомнить этот черноисточник…

СКАЛОЗУБЫ НАСТУПАЮТ – ПАНК-МОЛЕБЕН ПРОДОЛЖАЕТСЯ

(ПУБЛИЧНОЕ ЧТЕНИЕ НЕ ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ)

Собрать все книги бы да сжечь!

(ГРИБОЕДОВ «ГОРЕ ОТ УМА»)

 

проект: Открытая сцена

ПУБЛИЧНОЕ ЧТЕНИЕ

Текст: Валерий Печейкин

Режиссёр: Денис Азаров

Художник: Константин Терентьев

Саунд-дизайн: Вадим Каверин

В ролях: Кирилл Манаков, Яна Иртеньева

Продюсеры: Евгений Худяков, Иван Рыбаулин

В читальном зале, табуированном месте культуры, обладающем строгим кодексом поведения, рождается  искусство и рождается любовь. Этот спектакль разрушает  границы и заставляет знакомое пространство жить по-новому. «Публичное чтение» — мистическая история о любви между мужчиной и женщиной, где есть ещё главный третий персонаж – библиотека. 

Распоряжение Департамента Культуры и МГБЦ прокатить по московским библиотекам некое театральное действо – очевидная идеологическая диверсия, направленная на подрыв ещё теплящихся очагов русской культуры, Крестовый поход против интеллигентности, духовности и подчас неугодного инакомыслия, в основе которого лежат вековые законы нравственности и морали, этические и эстетические традиции нашего народа. Это не безобидное театральное хулиганство, как написано в анонсе, чтобы привлечь публику в якобы непопулярные нынче библиотеки, отнюдь нет, это гнусная, целенаправленная акция, предпринятая для развала библиотек как одного из последних оплотов нашей культуры. Молчать невозможно.

Беспардонность этого проекта, получившего грант, беспринципность и цинизм арт-группы, его воплощающей, шокируют и не оставляют равнодушными.  «Театр идёт в библиотеку!» – Ни в коей мере это нельзя назвать театром. Полтора часа они глумятся и издеваются над теми, кто радушно открыл им двери; над теми, к кому они пришли в гости со своим непотребным уставом.

Главное, что должен усвоить зритель, глядя на их выступление, – так называемая современная, актуальная ИДЕЯ: все библиотеки — это грязные, гнилые свалки знаний, а те, кто в них ковыряется – бомжи и дураки. Все «Львы Толстые» и прочие авторы – это мусор, все знания, которые выработало человечество, – сегодня не богатство, а ненужный хлам. Человеку, чтобы жить и быть счастливым, необходим только секс. Даже не секс, а какая-то животная похоть. Слово «секс» в данном контексте звучит излишне благородно и возвышенно. Человек формируется как личность в момент осознания, что есть такой важный предмет, как женские и мужские половые органы. Тогда он прозревает и осознаёт окружающий мир в полной мере. Самому человеку отводится роль вонючей сточной канавы, поскольку фикалии и кишки — подавляющая часть человеческого существа. И никуда от этого не деться.

Эта концепция мироустройства изложена в бессмысленных, бессвязных текстах персонажей, похожих на бред, а кульминацией является огромный истеричный монолог-вопль, в котором некое действующее лицо залезает на стол, снимает с себя штаны, как наглядное пособие демонстрируя всё несовершенство человека, и бьётся в агонии от сознания собственной ничтожности и неполноценности, от невозможности что-либо изменить.

Философию дегенератов нам преподносят как свежие идеи!

Далее персонажи, а их двое: дура-филолог и психопат-технарь (другие в библиотеку не ходят), раздеваются на столе, и нам дают понять, что по неумолимой логике человеческого бытия всё заканчивается половым актом, который происходит на свалке книг, в прямом смысле этого слова, поскольку книги здесь без конца варварски с грохотом швыряют и кидают, приучая зрителя к современному обращению с литературой вообще и с библиотечными фондами в частности.

Фабула этого действа от начала до конца примитивна и фальшива: два больных на голову человека оказались ночью в библиотеке и совокупились на книжной куче.

 Да, нельзя забывать и о третьем действующем лице, существующем заочно, – о безликой, как старая полинявшая тряпка, безымянной (то ли Анна Иоановна, то ли Марья Семёновна) вечной библиотекарше, присосавшейся к этой книжной куче, как пиявка. Библиотекарь – Никто! Охраняющая старую книгу ни о чём. Книгу – ничто! Книгу – тупик, предел, никуда не ведущих человеческих знаний.

Но и старая, чуднáя, вышедшая из моды библиотекарша, наводящая ужас на детей своими вопросами о содержании и значении прочитанных книг, – это ещё не всё, что должен вынести из увиденного зритель.

Полный мрак, из которого проглядывают слепящие световые пятна чёрных настольных ламп, которые периодически направляются зрителю в лицо. Свет такой, что полдейства  сидишь с закрытыми глазами, потому что больно смотреть. Всё это создаёт впечатление, будто стены библиотеки – это подвалы НКВД. И находиться в библиотеке – это пытка.

Самое страшное, что в конечном итоге и складывается неприглядный, отталкивающий образ библиотеки, как мусорной свалки, психушки, камеры пыток. Может, зритель даже это и не осознаёт, но ведь сила художественного образа заключена в том, что он воздействует на подсознание, формируя определённое отношение к предмету или явлению. Совершенно очевидно, что должно быть сформировано под воздействием данного зрелища. Выходишь из зала с гадостным чувством, из библиотеки хочется бежать без оглядки.

ЦЕЛЬ ясна – опорочить, очернить образ библиотекаря, в задачи которого входило воспитание художественного вкуса и развитие кругозора читателя. Сделать из библиотекаря безликого идиота. А о библиотеке развеять представление как о благородном, целомудренном учреждении культуры, несущем свет. Кощунственно оболгать. Отбить желание туда приходить.

В библиотеки приходят люди, умеющие мыслить, желающие развиваться и совершенствоваться. Надо изгнать их оттуда! Надо изгнать дух просвещения, высокого стиля! Надо лишить библиотеки самобытности! Надо уничтожить их фонды! Пустить под нож ценные экземпляры и наводнить стеллажи книжной попсой! Надо заставить забыть грамотную речь, красивый литературный язык, надо заставить забыть о традициях, о достоинстве, – и вот тогда скотство, матерная речь и невоздержанная брань станут нормой, обычной повседневной нормой в стенах библиотеки. Вот тогда реформа пройдёт успешно. Реорганизация состоится на все сто!

Зло лезет изо всех щелей, как нечисть на гоголевского Хому Брута, когда он на маленьком меловом пятачке стойко читал Святое писание. И разве библиотеки не сродни такому островку, мешающему тьме занимать пространство, властвовать и царить безраздельно?!

Это позорное зрелище, устроенное в священных стенах библиотеки, среди кладезей человеческой мысли, где человека образованного вымарали в грязи на потеху толпе, – можно назвать  информационной войной. Бесноватые запели панк-молебны в библиотеках. Их выгнали из Храма, но они вернулись в другом обличье.

Библиотека – один из древнейших институтов, созданных человечеством, со своими устоями. Рушить его – вандализм.  Такая выходка на глазах у всего честного народа возможна только в силу предательства. Предательство и подлость всегда идут рука об руку. Нельзя оставаться в стороне. На нас наступают, надо отбиваться.

Светлана Волошина-Андрийчук,

член СТД РФ, член СПР,

действительный член ПАНИ,

член СТС «Москва Поэтическая»