В наше время стало общим местом преставление о том, что принятие христианства Киевской Русью в Х веке было добровольным и радостным событием для всех слоев древнерусского общества, якобы быстро отказавшегося от прежних, языческих верований. Вся последующая история Руси изображается церковными писателями и их единомышленниками под знаком однозначно благотворного воздействия православия на духовную жизнь русских людей. В связи с этим представляется интересным вопрос о том, как отразились христианские воззрения той далекой эпохи на самом значительном произведении русской литературы ХII века – «Слове о полку Игореве».

Ко времени написания «Слова…» православная церковь уже более двухсот лет занимала господствующее положение в культурной жизни Киевской Руси, во многом определяя главное направление развития идеологии княжеской власти и сознания широких слоев населения. Русские князья постоянно оказывали ей покровительство и содействие: на средства княжеской казны возводились храмы, создавались монастыри, церковные школы, содержались служители церкви и т.д. И в «Слове…» упоминается такой факт: освобожденный из плена князь Игорь «едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей», т.е. направляется в церковь для вознесения благодарственных молений. Автор этого произведения, видимо, человек из окружения киевского князя, выражает интересы своих современников, страдавших от набегов кочевников-язычников:

— Здравы будьте, князья и дружина,

борясь за христиан

против нашествий поганых!

Здесь русские люди (христиане) четко противопоставлены кочевникам-половцам (поганые — люди чужой веры). Но был ли анонимный автор последовательно верующим христианином? Текст «Слова…» позволяет сомневаться в этом. Описывая поход русских князей против половцев, он с уважением называет имена языческих славянских богов Велеса, Дива, Трояна, Стрибога, почитаемых задолго до принятия христианства на Руси. Вспоминая народного певца Бояна, автор называет его «внуком Велеса», который рыщет по «тропе Трояна». Боян носит имя «вещий», что явно указывает на языческую традицию, по которой известные певцы могли вещать – предсказывать будущее людей. Поход Игоря с войском сопровождается мрачными предсказаниями, исходящими от птиц и зверей, от самого солнца, что также характерно для языческого мироощущения:

— Солнце ему тьмою путь заступало;

ночь стонами грозы птиц пробудила;

свист звериный встал,

встрепенулся Див –

кличет на вершине дерева,

велит прислушаться…

Очеловечивая силы природы, автор «Слова…» обнаруживает связь с духовными традициями древней славянской культуры, возникшими задолго до принятия христианства на Руси. Эта же связь проявилась в уподоблении человека птице:

— Дремлет в поле Олегово храброе гнездо.

Далеко залетело!

Не было оно в обиду порождено

Ни соколу,

Ни кречету.

Ни тебе, чёрный ворон,

Поганый половчине!

Князей – участников похода – автор называет в духе языческого фольклора «четыре солнца». Вся образность «Слова…» напоминает народное поэтическое творчество. Например:

— Вот ветры, внуки Стрибога, веют с моря

стрелами на храбрые полки Игоревы…

— Игорева храброго полка не воскресить!

По нём кликнула Карна,

И Желя поскакала по Русской земле,

Огонь мыкая в пламенном роге.

Здесь фигурируют мифологические персонажи дохристианской эпохи — Стрибог, Желя, Карна. Автор широко использует и характерное для языческого мироощущения одушевление предметов:

Уж не той серебряной струею

Потекла Сула к Переяславлю,

И Двина пошла уже болотом,

Взмущена врагом, под грозный Полоцк!

Услыхал и Полоцк крик поганых!

В этих строках реки и город наделены человеческими чертами. Вполне определенно языческое начало выразилось в знаменитом плаче Ярославны:

— Солнце, тресветлое ты Солнце!

Ах, для всех красно, тепло ты, Солнце!

Что ж ты, Солнце, с неба устремило

Жаркий луч на лады храбрых воев!

Это обращение к солнцу напоминает слова языческой молитвы, почти невозможные в устах христианки. Ярославна просит о помощи не Бога и Иисуса Христа, а обожествленные силы природы. Тем не менее, заканчивается «Слово…» здравицей в честь князей, «кто, не жалея сил, за христиан полки поганых бил!»

Неизвестный автор этого замечательного памятника древнерусской литературы, очевидно, не замечал странного смешения элементов языческого (преобладающего у него) мироощущения и христианских понятий и образов. Но именно это смешение очень характерно для народного сознания России на всем протяжении ее истории после Крещения. Ведь русские люди и в селах, и в городах до сих пор сохранили множество языческих обычаев, продолжая в то же время считать себя христианами. Праздник Масленицы, святочные и иные гадания, игры в день Ивана Купала, почитание могил умерших предков с трапезами, вера в домовых и леших во многих селах — это только самые известные пережитки языческой старины, существующие сегодня, несмотря на многолетние попытки православной церкви искоренить их и вытеснить из народного быта.

Следовательно, не существует достаточного основания преувеличивать влияние исторического христианства на сознание народа в нашей стране. Оно всегда выступало в жизни народа в неразрывной связи с нехристианскими и дохристианскими образами.

Аркадий Цоглин

г. Саратов