Сражайтесь, храбрые рыцари, поколения смотрят на вас…

Дети, вырастающие на «Айвенго» — благороднее, ярче; на них, когда станут взрослыми, наверняка можно будет положиться…

…история увлекательна, исторический антураж интересен, приключения будут захватывать всегда: ибо жажда их заложена в человеческом сознание: особенно юношеском…

Монументальные столпы романов Вальтера Скотта рвутся в небеса; и плавное построение текста, высокие словесные периоды помогают этому движению.

Нужна ли историческая достоверность в недрах литературного произведения?

Частично: но суть не в ней, сюжет строится отнюдь не из материала фактов: которых к тому же, если речь о столь стародавних временах, горстка; и характеры рисуются, исходя из возможностей художника; а то, что и Айвенго и Квентин Дорвард продолжают жить среди нас – говорит о художнике Скотте лучше всего.

Был феномен русского Скотта: им зачитывались дети и подростки, они начинали играть в рыцарей, они впитывали субстанцию благородства, взаимопомощи, — но и: стремления к победе.

…интрига запутана, как лабиринт, которым интересно проходить; динамика развития стремительна, как порывы ветра…

Ветром былого приносит яркие картины: залюбуешься.

Он был поэтом – Вальтер Скотт: он начинал с поэзии, и – в определённом смысле – остался ей верен до конца.

Он переводил баллады Бюргера и осуществил перевод драмы Гёте «Гец фон Берлихинген».

Затем он сочиняет собственные баллады, одновременно собирая шотландский фольклор; он был весьма разнообразен, как поэт, сочетая романтизм и куртуазность, меланхолические и метафизические мотивы, и, обработав собранные легенды, превратил их в авторскую поэзию: по-русски звучащую и сейчас: ярко, выпукло, крупно…

Но проза манила: она воспринималась более обстоятельной, суля большие возможности, и она втягивает Скотта на многие годы творчества.

Мощная, детализированная, кропотливо исполненная, обстоятельно представляющая каждую картину — суммарно она собиралась в роскошные словесные своды, и время, изрядно убавив количество читателей и предлагая всегда отличный от описываемого антураж, не тронуло главное в наследии Вальтера Скотта.

Александр Балтин