Странное дело, но писать о хороших стихах сложнее, чем о плохих. Боишься что-то упустить, не всё заметив, запутаться в многоплановости, которой стихи слабые лишены совершенно.

Когда мы говорим о хороших стихах, то подразумевается Поэзия, и это уже не фигура речи, а определённая вершина, та самая Планета, хозяин и обитатель которой радушно приглашает тебя на свою территорию, дабы ты прикоснулся, увидев…

Насладился, услышав (потому что Поэзия – всегда звук!)…

Почувствовал, пережив вместе с автором то, что ему удалось облечь в такую форму, которая у тебя, бежавшего мимо, не вызвала отторжения и ты не споткнулся на пути ни на одной кочке …

Ты, пробегающий мимо, оторопел от увиденного (прочитанного, пережитого) и что-то в тебе произошло.
Ох уж этот Автор, сумевший и умеющий…
И вот ты всматриваешься в его строчки, перечитываешь снова и понимаешь, насколько и сегодня в точку пушкинское «ай да сукин сын!»

Стихами (хорошими или плохими), автор сообщает о себе очень много.
Попадая в мир маленькой квартиры Сергея Райзберга, понимаешь, что действительно оказался в царстве, и это никакая не метафора, хотя, конечно, и она – тоже.
Его царство гармонично и на хорошем фундаменте выстроено, ухожено и взлелеяно, и что самое главное, это царство не хочется покидать. И отнюдь не потому, что происходит там нечто, о чём не очень-то принято говорить. Его царство уютное, где тепло и красиво.
Стоит заметить: не квартира в каком-то царстве, а царство – в квартире. Разница огромная. Чтобы понятнее: вспомнился Дольский: «В этом царстве — государстве, где погодится без бурь». Так вот… Когда царство переносится на территорию маленькой квартиры, это уже совсем другое царство – личное, камерное, охраняемое.
И ещё: квартира – маленькая, а царство – огромное.
Оно богато духовностью, напоено поэзией Пастернака и «тонкой техникой» Сёра, что тоже поэзия есть.
Видно, что импрессионисты для автора – не пустой звук, а его поэзия – сродни искусству французских живописцев. «Арабеска поцелуев» высвечивает из памяти «Арабеску» Дебюсси, стало быть… Можно говорить о диапазоне Райзберга,  потому что Поэзия – это безусловный уровень того, что лежит за пределами рифмованных строчек, предлагаемых сочинителем.
Считается, что поэзия бессюжетна, потому что – не про «что там (сюжет)», а про то – как это «про что» -(сюжет) скроено.
Но скучны были бы самые умные правила, если бы не имели исключений. Сергей Райзберг нам это исключение и демонстрирует, упиваясь деталями и детальками, останавливая наше внимание на каждой из них.
Мы видим:
«птиц последние пунктиры» (как здорово, что не косяки!),
ночь, аккуратно свернувшуюся чёрной кошкой меж домов.
Ещё один штрих добавляет автор своему образу: не грациозность кошкина, что тоже могло быть, зная кошачью пластику.  Гадаем-разгадываем, почему – так.
Аккуратность – как элемент (суть) гармонии.
Ведь грациозной кошка может быть где угодно (даже в беспорядке, до которого ей нет никакого дела!), а вот аккуратная кошка (при всей своей природной грациозности) – из уютного царства поэта.
Идём дальше?
Месяц с лимонным лукошком, из которого он вытряхивает мальков  (звёзды)…
Пароходик, дующий в старую валторну где-то в тишине…
И совсем иначе гудок пароходика слышится, потому что его звучание – не просто само по себе (не очень-то и приятное уху!), но привязанное к валторне. А это уже музыка есть, без которой в царстве – не жизнь!

А каким очарованием веет от простуженного окна, на котором герой рывком задёргивает штору!
Столько окон в стихах: распахнутых, приоткрытых, уютных – разных, а вот «простуженное» видится впервые.
Именно видится, потому что такая характеристика делает его живым, а если так…
Разве это окно – не соучастник происходящего?
Конечно!
Потому и штора задёргивается рывком, чтобы не мешало оно своим всевидящим стеклянным оком, не подсматривало!
И дальше – совершенно удивительное пастернаковское включение в сюжет – кинохроникой прежнего, акцентирующей настоящее.
Ни одной буквой не слабее Пастернака Райзберг, потому что ни единой фальшивой ноты нет в его воздушно — акварельном этюде на тему маленькой квартиры и её большого царства.
Бывает, что на всё стихотворение – одна – две находки, позволяющие выделить произведение из череды похожих. Здесь же —  целая россыпь звёзд по авторскому поэтическому полю…
И тюрбан- не так себе, а полотенчатый,
и халатик простой (такой уютный!) на разрумяненной Музе поэта, а уж припухший вкусный (!!!)  рот – вишенка на торте, не иначе. Причём, вишенка-то – не единственная! Чего стоят валериановые сны, намурлыканные кошкой, или скорлупки рук!
И ещё раз: ни капли пошлости не позволит себе Сергей Райзберг даже тогда, когда флёр эротизма опустится на строку царства его маленькой квартиры.

Достойно писать стихи о любви могут только сильные, талантливые и (обязательно!) счастливые люди, ибо тут очень важно не скатиться в банальность, не опуститься до красивости, которая всегда на грани непристойного. И ещё не может быть хороших стихов о любви без культуры. Глубокой внутренней культуры, которая и способна выделить человека из толпы собратьев по планете. А та культура, которая ещё синоним интеллекта, умноженного на талант (как непременное условие творчества) будет способна явить миру нечто, что и обогатит его сокровищницу чем-то самобытным.

Если говорить о людях счастливых, то не надо думать, что их любовь обязательно должна быть со взаимностью, иначе станет она трагедией. Вовсе нет! Счастливые люди – те, которые умеют любить сами. Просто дано им это счастье от Бога. Ответно, безответно, повезёт или не повезёт, — значения не имеет, потому что важно их собственное ощущение, дающее им состояние полета, и не только в творчестве. Читаешь Сергея Райзберга и понимаешь, что он – человек счастливый, одарённый Богом не только талантом поэтическим.

Есть много рыдательно-всхлипывающих стихов о любви.
В этой части победу одерживают покинутые дамы, безответно взывающие к любимым.  Им почему-то кажется, что рифма, даже самая бездарная и убогая, попадёт в цель и обязательно вернёт противника на поле боя.
Читать рифмованные всхлипы мужчин смешно, но чаще – грустно. Если это топорно скроено, то хочется всплакнуть вместе с ними над их же слабостью и обыкновенной невезухой в жизни, дать плюшку или стопку, пендель и вытереть слёзы. И если дамы в подобном случае бесят, то кавалеров становится искренне жаль.
Эротическая составляющая стихотворения Сергея Райзберга столь поэтична и возвышенна, что поднимает его высоко над миром необузданных страстей повседневности и уносит далеко от суеты, где звучит, например, «Лунный свет» Дебюсси, потому что поэт позаботился об этом:

«Из лимонного лукошка Месяц вытряхнет мальков…»

Или «C’est l’extase / Это экстаз…» того же композитора, объяснение которому тоже можно найти в поэтических строчках автора, потому что музыкой чувств наполнено пространство внутри маленькой квартиры его.

Стихотворение Сергея Райзберга я бы отнесла не просто к любовной лирике, которая в диапазоне охватывает широкий спектр подчувств, а к лирике интимной, потому что его стихи именно про это.
Вкус автора безупречен.
Поэт деликатно прописывает действия героя, ни разу не позволяя ему упасть, но…Пасть перед Женщиной на колено – не просто позволяет, а делает это с величайшим удовольствием и трепетностью!
Он продолжает пастернаковскую тему, позволив себе чуть больше знаменитого коллеги, но это «чуть» не выходит за ту, едва уловимую грань, когда литература перестаёт быть искусством, скатываясь к бытописательскому примитивизму одноклеточных.

…И, немного старомоден,
К твоему прильнув плечу,
О заветном райском плоде
Я молитву прошепчу…

Сегодня, когда возможно всё и не осталось никаких тайн и табу, авторская старомодность сродни слезам, тем самым, когда «над вымыслом слезами обольюсь…»
Старомодная деликатность в данном случае (приходится повториться)– синоним глубочайшей внутренней культуры, которая больше не позволяет, чем разрешает, а две последние строчки из строфы – прошлые века, из серии «Вам и не снилось…».
Это плохо, когда уже и не снится.
И хочется молитву прошептать, дабы душа не обеднялась, а Сергея Райзберга искренне поблагодарить за его предупредительную и тактичную старомодность (читаем: культуру – уходящую натуру ХХI века)

Если вслед за Лермонтовым печально глядеть на уже нынешнее поколенье, вот ещё что хотелось бы предложить ему, вызывающему печаль у соглядатаев разных эпох.
В школе «проходят» (пробегают, потому что нет времени задержаться дольше) авторов, но кажется совершенно необходимым, чтобы отдельной строкой в программе стояли стихи о любви.
Хорошие и разные.
Например, всего одно стихотворение поэта.
Для воспитания чувств (кто-то вспомнит Флобера),
для подтягивания (если воспитать его невозможно) вкуса,
для его совершенствования, потому что вкус можно развить,
если показывать молодым людям образцы высокого искусства –
в музыке, кино, литературе, в которой Поэзия занимает совершенно особое место, ибо и является образцом настоящего во многом.
В этом случае я бы обязательно предложила старшеклассникам стихотворение поэта Сергея Райзберга «В царстве маленькой квартиры».
И даже знаю, что нашлись бы и хи-хи- кальщики, которые, споткнувшись о чистоту интонации автора, покраснели бы от своей неуклюжести.
Когда видишь (читаешь, слушаешь) что-то настоящее, смеяться почему-то не хочется.
И они обязательно поняли бы и свою примитивность, и высоту автора, до которой он поднимает и этих балбесов тоже, и красоту человеческих отношений тоже поняли бы, потому что невозможно её не понять, оказавшись в «Царстве маленькой квартиры» поэта, предложившего читателю не просто замечательное стихотворение. Его можно назвать  короткометражкой, снятой режиссёром и исполнителем главной роли Райзбергом по своему же сценарию, в котором прописано всё: от действий героев, до художественного оформления пространства, в котором происходит действие.
Полутоновость цвета,   акварельная размытость образного ряда, музыкальное решение (скорее всего – музыка Дебюсси или Скрябина – под Сёра и Пастернака). От первого до последнего кадра – всё гармонизировано и выстроено так, что не вызывает сомнения или какого-то нарекания ни одна сцена « фильмы», если быть уж совсем старомодными.

Помнится, Александр Блок советовал Анне Ахматовой:  стихи о любви не должны быть длиннее четырнадцати строк.
Видимо, да, иначе понесёт тебя в занудство:  путного ничего не скажешь, а читателю осточертеешь быстро.
Поэт и здесь нарушает правило, вставляя в него свою золотую монету в виде исключения.
Стихотворение Райзберга – длинное, но… хотелось бы продолжения сюжета!
Пусть проснутся под птиц щебетанье,  пусть будет утренний кофе и музыка звучит, и Сёра оживает под строки Пастернака, пусть случится что-то необыкновенное, (а оно не может не случиться, потому что царство же!) но только чтобы это никогда не заканчивалось. А мы с удовольствием потеряемся в его уютном царстве, как в хорошем авторском кино, что нам, собственно, и демонстрирует сочинитель – поэт (и режиссёр) Сергей Райзберг.

Ольга Мищенкова
—

«В царстве маленькой квартиры»

—

В царстве маленькой квартиры

Наблюдаю за окном

Птиц последние пунктиры

В небе тёмно-голубом.

—

Ночь свернётся чёрной кошкой

Аккуратно меж домов,

Из лимонного лукошка

Месяц вытряхнет мальков…

—

Дунет в старую валторну

Пароходик в тишине…

Штору я рывком задёрну

На простуженном окне.

—

В наступившем полумраке,

Словно песню с первых нот,

Вспомнив вмиг о Пастернаке,

Угадаю твой приход:

—

«…Ты появишься из двери

В чём-то белом, без причуд,

В чём-то, впрямь из тех материй,

Из которых хлопья шьют.»

—

Разрумяненная в ванне,

С чуть припухшим вкусным ртом,

В полотенечном тюрбане

И в халатике простом…

—

Обниму тебя безмолвно,

Встав вплотную позади,

И скорлупки рук наполню

Спелой мякотью груди.

—

Арабеской поцелуев,

Без кистей и без пера,

Плеч изгибы разрисую

В тонкой технике Сёра.

—

Из халатика достану,

Окуну тебя в постель,

Словно ягоду в сметану –

В накрахмаленную бель.

—

И, немного старомоден,

К твоему прильнув плечу,

О заветном райском плоде

Я молитву прошепчу.

—

Ты, как будто бы играя,

Снизойдёшь к моей мольбе –

Растворишь мне двери рая…

Растворишь меня в себе…

—

Перевьёмся мы телами…

Темнотой заворожён,

Долго будет вместе с нами

Мир качаться в унисон…

—

Рухнет на пол взбитой пеной

Полотенечный тюрбан…

Изольюсь струёй мгновенной,

От блаженства стану пьян…

—

Чуть прикрывшись для приличья,

Мы уснём, утомлены…

Кошка-ночь нам намурлычит

Валерьяновые сны…

—

А наутро в новом мире

Нас разбудит пенье птиц –

В этой маленькой квартире,

В нашем царстве без границ…

Сергей Райзберг