Шёл сквозь мир: неуловимый для него, соблазнами сплетающий сеть; шёл мимо цветущих драгоценных садов, городов, наполненных житейским скарбом судеб, богатых усадеб; шёл, чтобы петь свои песни, и формулировать мысли свои, подразумевающие пристальный взгляд в таинственные пещеры духа…

Не лезь в коперниковы сферы –

Воззри в духовные пещеры!

Красноречив вектор поиска Григория Сковороды: философа, поэта, баснописца, педагога: относившегося к двум культурам: по языку – и к вечности, силой превосходящей Ветхий завет, совмещающей пласты всех культур – по сути.

…его философия – сгусток поэтических кристаллов: он виртуозно совмещал слово, обработанное поэтически, и мысль – глубоко работающую, и переливающуюся огнями герметической алхимии.

…три мира выделены философом-поэтом: и первый из них: микрокосм, он же – мирок, мирик – есть человек; а два других своеобразно объединены Сковородой в символический мир Библии, чей глобальный свод включает в себя всё.

…в том числе путь, не позволяющий сети мира, сплетённой из соблазнов, поймать вечно идущего мудреца.

Было в образе и жизни Сковороды нечто от дервиша: хотя от знаний восточных миров он был, очевидно, далёк.

…и было потом – причудливо работают космические дуги и формулы –нечто от Сковороды в пространстве другого мирового странника — Велимира Хлебникова.

Книги Притчей Соломоновых: сжатые и сгущённые до предельных ударов в бубен сознания поэтические мысли – породили, как волшебная нива, «Разговор о премудрости».

Византийская София, сияя лучами, представляет себя так:

У греков звалась я София в древний век,
А мудростью зовёт всяк русский человек,
Но римлянин меня Минервою назвал,
А христианин добр Христом мне имя дал.

Диалог между нею, и человеком, страждущим истины, развернётся пространно, но и компактно, касаясь самых разных вариантов постижения мира.

Космоса.

В определённом смысле Сковороду можно назвать родоначальником русского космизма – своеобразной поэтической смеси: мысли, утопии, провидения, колыхающихся великолепно высот духа…

Счастье (лучше, крепче – щастье) составляет цель человеческого бытия: бытования на земле, в недрах вечного вращения юлы          юдоли; был ли счастлив Сковорода?

Казалось бы, он достиг внутренней гармонии, и философия его исполнена высокого покоя, тем не менее, писал:

Щастие, где ты живешь? Горлицы, скажите!
В поле ли овцы пасешь? Голубы, взвестите!
О щастие, наш ясный свет,
О щастие, наш красный цвет!
Ты мати и дом, появися, покажися!
Щастие! Где ты живешь? Мудрые, скажите!
В небе ли ты пиво пьешь? Книжники, взвестите!

Колорит тяжёлого стиха велик, и своеобразное обаяние его словно призывает ко включению архаики в игру современных созвучий.

…учение о двух натурах живописало путь от внешней: телесного, косного и тяжёлого пласта, ко внутренней, таящей в себе вселенную в миниатюре, и соединённой со вселенной огромной: которую так интересно прозревал будущий брат Сковороды –Циолковский.

Сковорода обращался к небесному покою, как к простору подлинного отечества духа: О покой наш небесный!

Созидая басни, поэт хватал за шкирки пороки: но – шкирки у оных скользкие, и в том нет вины поэта: они (пороки) даже уязвлённые и извлечённые словом на свет, продолжают алчное своё бытование меж нас.

…кажется, Сковорода не умер – в доме дворянина Ковалевского на пути в Киев, но – растворился в бездне собственного пути, свершаемого вновь и вновь, поскольку метафизическая хрустальная лестница, ведущая в мистические небеса, бесконечна.

                      Александр Балтин

фото из открытых источников