Настя проснулась в четыре утра. Слегка подташнивало: отравление или простуда? Тихонько прокравшись на кухню, чтобы не разбудить родителей, она нашла градусник в домашней аптечке и померила температуру. Тридцать шесть и шесть!  Ну что ж, неприятно, но поможет сразу – промывание желудка Настя вскипятила воду, остудила, капнула марганцовки и выпила целый литр. В туалете её вырвало, но легче не стало. Она снова легла, чтобы дать возможность организму прийти в себя. Никак не удавалось принять комфортную позу, чтобы расслабиться. Она вертелась в кровати как уж на сковородке.

– Ну вот! Что называется, места себе не нахожу… – простонала Настя. – Да что же это такое!

Обычное лекарство от всех болезней, сон, никак не приходил. Тяжелая полудрёма выматывала. На коврике около кровати сладко спал кот Стасик. В спальне посапывали родители. За окном пели соловьи. Воскресную идиллию нарушала только она, Настя!

К девяти часам началась движуха. Папа с мамой по расписанию умылись, приготовили завтрак и сели кушать, переговариваясь. “Настя, вставай!” – строго крикнула мама. “Оставь её, пусть спит…” – упрекнул папа.

Она мучилась. Уже принято слабительное. Сделана клизма. Выпит литр воды с ложкой соды. И ничего! Даже женское лекарство от всех неприятностей на свете – слёзы, не помогло.

Мама с папой занялись хозяйством. Стасик пошел за ними наблюдать: что толку лежать около больной… Скукота!

К ужину были котлеты. Любимые Настины котлетки с картошкой фри! Аромат лаврового листа и жареного мяса разносился по всей квартире. Но от него стало мутить ещё больше. Мама заглянула, позвала кушать, посочувствовала и ушла.

В десять вечера папа с мамой пошли спать. Стасик запрыгнул к Насте на кровать и приютился в ногах, но Настя его стряхнула – её всё раздражало. Со стоном и слезами она доползла до спальни родителей, пока те ещё не уснули.

– Ну сделайте хоть что-нибудь! – с обидой проворчала она из последних сил. – Мне целый день плохо! А вам и дела никакого до меня нет…

– Ну, что я могу сделать, доченька… – виновато оправдывалась мама, сев на кровати. – Ну хочешь, скорую вызову… А ты пока ношпу выпей, полегчает.

– Ну хоть скорую вызови! – буркнула дочь и вернулась в кровать, выпив таблетку.

Тошнота прошла, и утомленная Настя, наконец, уснула.

В самый разгар сладкого сна в дверь позвонили. Воспользовавшись своим правом больной, Настя открывать дверь не пошла, да и спать очень хотелось. Она услышала в коридоре разговор мамы с какой-то женщиной. В комнату вошли девушка и парень в белых халатах с металлическим сундучком.

– Вот некстати! – недовольно подумала Настя.

– Извините, что вызвали вас. Я ношпу приняла, а до этого и желудок промыла, и кишечник. Сейчас уже все нормально. Наверное, было отравление, – объяснила она внимательной и сочувствующей девушке.

– Может, проверите её на аппендицит? – уже в коридоре, открывая дверь, чтобы выпустить врачей, между прочим предложила мама.

– Она уже приняла ношпу. Я теперь ничего не смогу определить, надо в больницу везти, – ответила девушка.

– Хорошо, – ответила мама и крикнула Насте. – Одевайся, поедем в больницу.

Настя про себя чертыхнулась. Только-только пришла в себя и уснула после целого дня мучений! И вот, наконец, когда она совсем здорова, надо среди ночи куда-то ехать. Зачем?! Но спорить с мамой бесполезно.

Ехали по безлюдным, слабо освещенным, не узнаваемым улицам. В темноте Насте казалось, что они долго плутают по чужому городу. Наконец, они подъехали к приемному покою районной больницы. Настя легла на кушетку набок по указанию молодого врача, он слегка стукнул её по левой почке. Настя вскрикнула.

– Аппендицит, надо оперировать, — привычно поставил диагноз врач и сел что-то писать – обязательный атрибут любой встречи с медициной.

Медсестры повели Настю в душ, выдали полотенце, тапочки и длинную белую больничную рубашку. Настя плакала навзрыд. В душ заглянула мама.

– Не плачь, доченька… – расстроилась она. – Это простая операция. Мне тоже вырезали. Трусики сними – ты их целые сутки не снимала, а тебя завтра врачи осматривать будут. Я утром свежие привезу. На операцию не соглашайся. Я договорюсь с нашим соседом-хирургом, чтобы он в своей больнице тебя сам прооперировал.

Настю провели в палату, и она осталась одна, приготовившись спать. Но не тут-то было.   Уже через десять минут пришла медсестра и повела на вторичный осмотр к врачу, который определил у неё аппендицит. В комнате стоял кожаный широкий диван, деревянный шкаф, забитый папками, массивный дубовый стол как у Сталина. Минут через пять зашел врач и приказал лечь, а сам сел в ногах. Настя пыталась ему сказать, что отказывается от операции и завтра поедет в другую больницу, но он не обращал на её слова никакого внимания, как будто это был пустой звук.

– Поднимите рубашку, – попросил он, – мне надо вас осмотреть.

Настя застыла, соображая, что делать. Совершенно безвыходное положение: она без трусов… Будучи послушной двадцатипятилетней девочкой, она не могла позволить себе встать и отказаться от осмотра.

Пару минут длилось молчание. В конце концов Настя решилась и приподняла рубашку. На всю жизнь она запомнила ошарашенный взгляд молодого человека и его выпученные от удивления глаза, когда он смотрел на то, что было под рубашкой. Вернее, на то, чего не было под рубашкой.

– Почему Вы без трусов?! – обалдело спросил он. Интересно, что он подумал при этом?

– Мама забрала, – смутилась Настя.

Он пощупал живот в разных местах и сказал: “Сейчас будем вас оперировать.” Настя горько заплакала. Она рассчитывала никогда в жизни не нарушать целостность своего совершенного тела.

Во-первых, это страшно – вдруг у неё вырежут не то или оставят скальпель в животе? Хирурги же всегда что-то забывают в теле пациента!

Во-вторых, вдруг он ошибся и у неё нет никакого аппендицита?

В-третьих, после операции останется шрам на всю жизнь. На её прекрасной тонкой и нежной коже… И все будут знать, что у неё что-то вырезали.

Ну и в-четвертых. Она падала в обморок в зубном кабинете, в школе, когда всем делали прививку от оспы, когда у неё брали кровь из пальца или из вены, когда она видела чью-то рану, а свою – тем более! Она не сможет пережить эту проклятую операцию. Вот он – предсмертный час! Утром маме выдадут холодный труп вместо любимой дочери. А возлюбленный, конечно, без труда найдет ей замену.

Настя рыдала сладкими, очищающими душу слезами. А парень сидел и равнодушно смотрел на неё.

– Вы не доживете до утра, если мы не удалим воспаленный аппендикс. У вас гнойный перитонит. Он вот-вот лопнет.

– Не может быть… — отвлеклась от рыданий недотрога. – Я никогда не ела виноградные косточки!

– Зато обожаете жареное, жирное и острое, не так ли? – парень чуть не поперхнулся от невольного смеха.

– Так! – злобно ответила любительница грузинской и корейской кухни и снова залилась слезами, теперь уже от понимания своего абсолютно безвыходного положения.

Медсестра усадила её около своего стола с медикаментами в коридоре, сделала укол в руку и отвела в узкую пустую комнату с единственной скамьёй.  Через некоторое время Настя очнулась от резкого запаха нашатырного спирта в кровати в своей палате. Над ней склонились две медсестры. Одна обтирала виски и лицо ваткой со спиртом, другая периодически давала ей нюхать нашатырь.

Увидев, что она очнулась, снова вкололи укол в руку около злополучного столика и посадили на скамью в узкой комнатке – зале ожидания, как уже догадалась Настя.

Однако так просто она не сдалась. И опять очнулась в постели в своей палате, пропахшей нашатырным спиртом. На это раз она пришла в себя быстрее, а медицина в лице медсестер оказалась хитрее. Они просто подхватили её под ручки и повели сразу в операционный зал, где и сделали третий укол в руку прямо на операционном столе.

В изголовье стояли веселые парень и девушка, которые хихикали над историей с трусами и обмороками, как будто её в операционной не было. Потом они схватили её за кисти рук и крепко держали за Настиной головой. Вредный хирург был в маске, но пациентка его узнала. Над ней висело огромное круглое зеркало с лампами, и Настя могла видеть всё, что он делал. Но лучше бы она этого не видела! Он лицемерно стал убеждать несчастную, что после укола она ничего не почувствует, потому что в кишках нет болевых нервных окончаний, при этом сделал надрез на её теле и в зеркало Настя увидела кровь! Она уже собралась упасть в обморок, но парень с девушкой предусмотрительно сунули ей в нос ватку с нашатырём и стали рассказывать смешные анекдоты из врачебной практики. Настя засмеялась, а в это время садист со скальпелем резко выдернул кишку с воспаленным аппендиксом из её живота!

Страшная боль пронзила всё тело от основания желудка до самого низа живота. От неожиданности и боли Настя заорала как резаная – а именно такой она в данный момент и была!

Но парень с девушкой тут же стали хохотать и шутить над ней, не забывая крепко держать за руки, что глубоко обидело Настю своей бесчеловечностью, и она забыла о боли. Дальше она уже решила не смотреть в зеркало над собой, чтобы не падать без конца в обморок – нельзя быть такой надоедливой!

Парень с девушкой сменили тактику – теперь они уже хохотали над ней, спрашивая про неё что-то и превращая каждый её ответ в шутку. Отсутствием чувства юмора Настя никогда не страдала – даже в самых трагичных ситуациях. Поэтому они хохотали втроем, пока хирург не привлек её внимание демонстрацией зажатого в пинцете какого-то белого кусочка её кишки, помахав им перед носом и заставив внимательно его рассмотреть, хотя Настю это совсем не интересовало.

– Смотрите внимательно! Здоровый аппендикс розового цвета – а этот белый, потому что он полон гноя! Чтобы вы потом не сказали, что я отрезал вам здоровый кусок кишки! – строго сказал он и велел парню с девушкой везти Настю в палату. А ей уже было жалко с ними расставаться и хотелось пообщаться подольше.

Очнулась Настя в своей палате. На кровати сидела мама и гладила Насте руку. Краем уха она услышала, как соседки по палате возмущались, что ночью кто-то громко орал и разбудил всех больных.

– Вот нахалки, — подумала Настя. – Что, уже раз в жизни и поорать нельзя?!

– Ну как ты себя чувствуешь, доченька? Я тут уже два часа сижу, а ты все никак не просыпалась из-за снотворного, которое тебе вкололи. Двигайся осторожно – у тебя вставлена трубочка в месте разреза, чтобы гной выходил. Не забудь, тебе должны несколько раз в день делать обработку разреза, чтобы вышел весь гной прежде чем рана зарастет. И вливать в трубочку антибиотик.

Насте было ужасно стыдно, но ей было очень трудно говорить. Так хотелось рассказать маме про свое ночное приключение, но сил не было.

– Тебе два дня нельзя ничего кушать. Поэтому я принесла тебе куриный бульон. Пей его понемножку. Через день можно будет вставать. Будешь сама ходить в туалет. Почаще гуляй по коридору и выходи в парк.

На этом у дочки закрылись глаза, и она опять провалилась в глубокий сон.

Через пару она встала с кровати и чуть не упала. Хорошо, что мама успела её поддержать. Почему это случилось, она так и не поняла.  Но, держась за стенку, как, впрочем, и все остальные, она стала выходить в коридор. По нему гуляли необыкновенно счастливые люди. Она никогда не видела столько довольных жизнью людей. Все они шутили друг с другом, держась от смеха за животики. Буквально, потому что животики у всех были разрезаны и зашиты.  Также Насте стало понятно совершенно реалистичное выражение – мол, ему только палец покажи, и он смеяться будет. Именно так тут все и делали – показывали друг другу палец и хохотали до упаду.

Хирурги не оставляли Настю без внимания, что было очень лестно. Когда она стояла в коридоре, подходил очередной хирург, спрашивал фамилию и вел на перевязку. Иногда таким образом ей делали перевязку по три раза в день. Причем, самые разные врачи. Настя была рада этому —  она считала, что из-за этого рана будет чище и скорее заживет. Ещё она получала много предложений от хирургов заняться сексом. Она воспринимала это как шутку, потому что ей и ходить-то было больно. Но все они утверждали, что секс поможет ране быстрее затянуться. А один даже пригласил её для серьезного разговора в пустой кабинет, откуда она вырвалась благодаря вошедшей без стука медсестре.

Сотрудники с работы приходили в гости и помогали Насте спуститься в парк погулять. Самый большой ловелас в отделе сказал ей по секрету, что операция пошла ей на пользу: еще никогда она не была такой красивой, как сейчас. И подарил трехлитровый баллон с яблочным соком.

– Конечно, — подумала Настя. – Попробовал бы он целую неделю сидеть на курином бульоне!

Впрочем, к этому она привыкла быстро.

Уже перед самой выпиской её позвал на перевязку хирург, который делал ей операцию. Он оказался очень эмоциональным парнем. Когда он увидел Настину рану, он заорал на всю больницу!

– Что это такое?! – кричал он на бедную Настю.

– Что? – удивилась она.

– Кто вам сжег весь шов? Сколько раз вам делали перевязку за неделю?!

– В день по два-три раза, – не стала скрывать Настя.

– Надо было делать перевязку один раз в два дня! Кто вам делал перевязку?!

– Все хирурги, которые встречали меня в коридоре, – пролепетала Настя.

Он непонятно выругался, так как оказался казахом, подрабатывающим дежурствами.

Свое пребывание в той больнице Настя считала одним из самых счастливых моментов в её жизни. Острые ощущения плюс безболезненное похудение плюс неожиданный оплаченный отпуск. Не говоря уже о большом жизненном опыте.

Наталья Бондаренко