Выглядели они довольно глупо.

Толстенные белые трубы-колонны, выраставшие прямо из земли, и завершающиеся чем-то вроде метёлки из белёсых — не то волос, не то — щупалец-псевдоподий. Вернее, росли они не совсем, конечно, из земли — а из чёрного скального пола пещеры. Они торчали кверху, словно обрубки странных деревьев, на четыре-пять, а кое-где и на пять-шесть метров. До потолка, утыканного сталактитами из почти такого же по цвету молочно-белого, чуть с желтизной, известняка, не доходила, правда, ни одна труба.

На ощупь обрубки казались мягкими и скользкими. И были полупрозрачными.

Когда я подносил прожектор поближе, становилось видно, что они и правда, почти прозрачны, и внутри есть что-то, ну очень похожее на желе. А ещё полно каких-то тонких прожилок, по которым что-то бело-голубое течёт.

Вообще-то, больше всего это разветвлено-текущее хозяйство напоминало корневую систему дерева, проложенную сквозь молочно-матовое оргстекло.

Осторожно, а затем и не очень, я попинал ногой ближайший мягкий «ствол». Он, упруго прогибаясь, отозвался дрожью по всей своей высоте, метёлка наверху закачалась, и… Больше ничего не произошло.

Я хмыкнул.

— Мать! Ты это и имела в виду, когда сказала, что «наблюдаются признаки сложной органической жизни, и весьма активной деятельности»?

— Не совсем. Просто ты своим грозным видом распугал всех тех, кто, как мне кажется, обслуживает эти… э-э… существа. Пока, кстати, не могу определить, что это такое: растения, черви, или что-то вроде наших земных губок… Отбери-ка пробу.

Мне это предложение не слишком понравилось. Я буквально чувствовал кожей на затылке, как за мной наблюдают. Что тени и зловещие скрежещуще-скребущие звуки в глубине пещеры, и в норах, усеивающих нижнюю часть стен, имеют отношение к крупным насекомоподобным тварям. Которые, действительно, заметив свет моих фонарей, поспешили скрыться в спасительную темноту. Впрочем, может этих, явно кусачих, созданий напугал звук сервомоторов: они у меня в экзоскелете мощные, и ревут как динозавры в брачный период. Что должно быть особенно хорошо слышно здесь, под гулкими сводами.

Так что я не горел особым желанием повреждать каким бы то ни было образом предметы не то поклонения, не то обслуживания неизвестных членистоногих. Однажды на Импале-4 мне уже приходилось спасаться бегством из почти таких же пещер… Хорошо хоть, не встречался нам пока хитиновый панцирь, способный устоять против лазеров, плазменных пушек, и пулемётов с бронебойными, или фугасными пулями.

Да и зря убивать я не люблю. Даже насекомых.

Хотя во всех любимых детьми шутерах-стрелялках именно они, да несчастные гоблины — главные враги и «какашки». И за попадание в них дают очки и бонусы…

В жизни всё не совсем так. Стараюсь, особенно сейчас, набравшись опыта, и повидав, как говорится, виды, пока не нападут сами — никого не трогать. Наша, скрапперов, основная задача – тихо, и по возможности мирно, позаимствовать на планете чего поценней, и так же тихо и незаметно свалить к такой-то матери… По возможности же — не нарушая Законы. И чтоб уж точно не было претензий со стороны Колониальной Администрации, или — полиции.

Тем не менее, работа есть работа. Чтоб что-то позаимствовать, нужно вначале убедиться, что оно безопасно, и действительно представляет интерес. Так что пришлось достать из набедренного кармана контейнер, и отскоблить ножом немного слизи со «ствола» метровой толщины. А затем и вырезать круговым движением конусообразный кусок мягкой субстанции «оргстекла» вместе с наружной, оказавшейся довольно плотной, как бы кожей.

Снова ничего не произошло.

Я спрятал контейнер на место, и отошёл к стене, где «заросли» столбчатых стволов казались пореже.

Прикинул точку наилучшего обзора. Влез на камень у самой стены, и достал молоток и штырь. Вбил с двух ударов. Закрепил камеру. Передвинулся на десять метров. Установил вторую камеру…

Короче, я обошёл по периметру всю немаленькую пещеру, и натыкал двенадцать камер и микрофонов. Расставил и остальные приборы — всё, как говорила Мать. Она у меня девушка основательная, и любит материал, поданный на блюдечке.

Пролезть в экзоскелете в узкий лаз, ведущий, судя по всему, во вторую пещеру, и дальше, в целую их систему, о которой любезно доложила моя напарница, изучив данные сканнеров, оказалось абсолютно невозможно. Поэтому я посмотрел на планшете, как этот, не то природный, не то — искусственный комплекс узких коридоров и полостей разнообразных формы и размеров, извивается, и уходит ниже, образуя сложную трёхмерную паутину-лабиринт у меня на экране, щёлкнул климатизатором, чтобы высушить пот со лба, и чертыхнулся — для вящего успокоения своей «тонкой» нервной системы.

После чего «смело» вернулся на челнок.

Санобработку Мать проводила усиленную. И скафандра, и ножа, и контейнера — снаружи.

Внутренность же его и начинку будет изучать блок нашей чертовски дорогой аналитической аппаратуры в лабораторно-медицинском отсеке. После чего, как обычно, сам и сожжёт все эти пробы в пламени плазменной горелки — «для вящей безопасности».

Мать, как вы, наверное, помните, центральный компьютер у меня на корабле.

Мы с ней скрапперы. Не постесняюсь уже и её причислить к этой весёлой и опасной профессии. Она столько раз выручала как советом, так и действием, что и не упомню. Вероятней всего, только благодаря её заботам я и жив до сих пор, и продолжаю рыскать по Вселенной, словно гончая, и совать свой любопытный нос везде, где его могут прищемить… А иногда — и прищемляют.

Да, собственно, и все остальные скрапперы занимаются тем же: пытаются обогатиться за счёт собираемых, или даже с боем взятых артефактов, полезных ископаемых, и даже остатков Чужих кораблей и аппаратов… Продать всё это можно и бравым армейским ребятам, и учёным разных Университетов. И, разумеется, дороже всего — коллекционерам-маньякам, помешанным на ксеносувенирах. А иногда и ксеноморфных супер-зверушках… Если можно этих жутких монстров, злобных засранцев, и капризных тварей так назвать.

Пусть даже наши избалованные материальным достатком собиратели эксклюзива не изучают ксенофауну на предмет освоения новых технологий и выявления привычек-повадок, зато любят похвастать перед другими заклятыми «друзьями-толстосумами»: «Вот, мол, смотри: этот панцирь  жука-корсара с планеты Рассадник Монстров-8 в системе Малый Лебедь — 6/4296. А это — предмет культа туземцев Нути, с планеты Ворс-2… А эта пташка — с Дзеты-11 Малого Лебедя… Питается, кстати… местными обезьянами! А с Большого Лебедя-3 у меня морушки — у-ух вы, лапочки мои плотоядненькие!»

Пусть непонятно, зато престижно: у учёных нет, а у меня — хе-хе!..

Пока я мылся и ел, Мать отслеживала происходящее в пещере, и присматривала за приборами, проводящими анализы. Да, это приходится делать: наши дорогие и капризные паршивцы, как видят что-то неизвестное, так и норовят испортиться, и только верещат:

— «Нарушен оптимальный режим работы!», «Реагент Це-двенадцать закончился!», «Необходим ремонт, и перезагрузка программного обеспечения!»

Вот именно — тьфу!

Челнок я на этой планете посадил как раз у самой крупной пещеры. А всего таких странных  пещер с «активной деятельностью» имелась пара десятков — по всей поверхности суши, ближе к экваториальным областям. (Любители тепла там, что ли, живут?)

Мать ещё на орбите, изучив снимки со сканнеров, сказала, что в удалённых от поверхности полостях происходит нечто весьма любопытное. Видно вполне сознательно-целеустремлённое передвижение живых существ. А поскольку сканнеры не различают, что это за существа, мне пришлось протащить свою драгоценную задницу, нагруженную целой кучей всякого оборудования, около мили по извилистому ходу — чуть ли не на полукилометровую глубину. И всё его в пещере расставить и развесить.

А самое главное — всё это нам, на самом-то деле, и не нужно. Уже и так ясно, что на поверхности планеты гуманоидов нет, а уж про недра пещеры с такой концентрацией метана, сероводорода, аммиака и прочих жутко вонючих газов и выделений, что обнаружил наш газоанализатор, и говорить не приходится — тут, как говорится, сдохла бы и самая живучая скотина…

Значит, нечего рассчитывать на артефакты, назначение которых будет понятно (Или — не понятно. Такие, конечно, тоже продаются… Но куда дешевле.) и интересно всё тем же любимым клиентам.

Однако Мать настояла, чтобы я разместил всё, что положено, там, внизу. Да ещё и сделал это лично, а не с помощью дроида. Дроид у меня — учёный. Нет, не в том смысле, что помешан на Науке, а в том — что научен горьким опытом. Однажды по его вине нам чуть не сгрызли челнок огромные стаи мраморных муравьёв, которые погнались за ним. А ещё бы им не погнаться, когда он уволок одно из их яиц, посчитав за «изделие туземцев»!

Так что теперь, после перепрограммирования, дроид бежит только от одного вида любых тварей, хоть отдалённо напоминающих насекомых. Причём — неважно, каких размеров. Главное — чтобы лапок было не меньше шести.

А здесь как раз такие и водились.

Мать пригласила меня, как она изящно выражается, «ознакомиться».

Теперь, после того, как исчез источник яркого света, они наружу повылазили.

Ну один в один — мокрицы. Только здоровенные. Размером с хорошую собаку. И что-то активно делают с белыми столбами. Мать прокомментировала:

— Вероятней всего, это симбиотическое сообщество насекомых, и простейших — из подвида вроде земных гидр, или губок. Губки с помощью внутренних микроорганизмов перерабатывают субстрат, сероводород и метан из атмосферы, и что-то ещё, что в них постоянно засыпают и закладывают. Перерабатывают в пищу для мокриц. Вон — видишь, некоторые существа слизывают капли жидкости, выделяемые столбами, а другие загружают некую органическую массу через боковые щели — внутрь столбов.

Действительно, всё было отлично видно — теперь, когда Мать могла всё замедлить, и приблизить так, что мокрицы занимали весь трёхметровый экран, а тонюсенькие щели в боках «столбов» стали размером с Гранд-Каньон.

Камеры у нас отличные. Как и остальная аппаратура: всё самое дорогое и «продвинутое». Ещё бы: предупреждён — значит вооружён! А уж оружия на каждом скрапперском корабле — о-хо-хо! Хватило бы на маленькую войну с парой планетных систем.

Вот и «любовался» я теперь, как полуметровые мокрицы деловито обсасывают концы тонких как бы щупалец, повылазивших из колонн на уровне моего колена, и отсвечивающих шариками жидкости там, где её ещё не слизнули. Странно. Когда я был рядом — ничего такого не видел. Может — эти колонны втянули свои «отростки» из-за яркого освещения? Или — по чьему-то сигналу?..

Состав жидкости Мать определила с помощью масс-спектрометра и хроматографа. Какая-то сложная смесь белков, полисахаридов, и кучи ферментов. Мне это ничего не говорило.

— С вероятностью восемьдесят восемь процентов, кроме еды для мокриц эти живые реакторы вырабатывают что-то ещё… Оно глубоко внутри, и отсюда я не могу определить состав и назначение. — я про себя позлорадствовал: ну надо же! Оказывается, кое-чего здесь недопонимаю не один я…

— Не удалось дистанционно определить, что приносят в подлапных мешочках, и загружают в узкие щели в стволах некоторые мокрицы. Выяснить, что это, представляется крайне важным, поэтому…

Конечно, я напрасно так ехидно ухмылялся.

Мать потребовала образец. А я, в соответствии с традициями, отказался.

Делать мне больше нечего — вот только лезть снова в чёртову дыру лишь для того, чтобы моя напарница постигла тонкости местного биоценоза:

— Я что — чёртов ксенозоолог?! Когда же это я переквалифицировался?

— Да с тех самых пор, как мы начали заниматься нашей теперешней профессией. — нагло так отвечает моя хозяйка на довольно сердитый вопрос, — Ты же первый поднимаешь крик, когда выявляются упущенные нами возможности, и обнаруживается недополученная прибыль. А такое, если вспомнишь, уже бывало.

Блин. Точно — бывало. Вот, например, лет пятнадцать назад, когда мы ещё не были так хорошо оснащены, и не раскидывались временем на подробные исследования, мы посчитали хроско всего лишь никому не нужным… э-э… Побочным продуктом. Вроде, как гуано у птиц. Даром что его исторгали из себя огромные медузы, которые там плавали прямо в желеобразной аммиачно-водородно-первичной-и-какой-то-там-ещё атмосфере…

А вот экспедиция доктора Натана из Массачусетского Технологического, побывавшая на Зороастре-3/6901 после нас, и с нашей наводки, вычислила, как с помощью этого «отхода жизнедеятельности» сделать смазочные вещества практически вечными, и не боящимися даже прямого огня. И вот они взяли патенты, и куют деньгу, а мы…

Впрочем, мы не так уж и прогадали — после этого продаём им координаты открытых нами «перспективных» планет куда как дороже.

Да и вообще — грех жаловаться: мы обеспечены. Деньги вложены и в недвижимость, и в разные проекты, и просто лежат себе в банках. Девяти планет. А мы всё летаем… Ловим Госпожу Удачу за хвост. А скорее, как я сейчас, ближе к пенсии, понимаю — развлекаемся.

Ну, поскольку мы не последний кусок хлеба с солью (тьфу-тьфу!) доедаем, время и возможности у нас теперь есть. Так что Мать не мешает мне ковыряться в разных руинах в поисках артефактов, а я не мешаю (а вернее — помогаю) ей, когда она изучает местную флору-фауну. Всё равно потом мы продадим собранную информацию в Университет Ксенозооморфологии. Ну, или в Ксеноленд, как теперь изящно называют зоопарк.

Это — если для себя ничего не нароем. А нароем — так и это продадим!

Странную субстанцию, которая так заинтересовала Мать, приносили только из глубины — из боковых нор пещеры. Поэтому подумав, мы послали-таки дроида, опять его перепрограммировав. (Ну, вернее, просто временно заблокировав его блок самосохранения.)

И вот, сидя в безопасности у экранов, я не без удовольствия наблюдал, как наш бравый вояка на гусеничном ходу въехал в зону действия камер, схватил манипуляторами одну из мокриц, и, по команде Матери, перевернул вверх ногами. Тряс он её весьма активно — как терьер крысу.

Нужная нам труха высыпалась на скальный пол. Дроид отпустил бешено перебиравшую десятью лапками тварюгу, и собрал труху в контейнер. Затем подъехал к ближайшему стволу, и глубоко запустил манипулятор с другим контейнером вовнутрь — сквозь одну из оставшихся открытой боковых щелей. (Ну правильно: с тепловизором дроиду не нужны, как, скажем, мне, прожектора.) Я увидел, как он выпущенным телескопическим кронштейном достал до самого дна. После чего мирно втянул его и манипулятор, и уехал себе восвояси.

— Мать, — говорю, — Что-то всё уж слишком гладко прошло. Мне это не нравится.

— Согласна. — отвечает моя умница, — То, что его не преследуют, нетипично. А то, что не пытаются уничтожить, вообще ни в какие рамки не лезет. Групповые сообщества вроде пчёл или муравьёв, при нападении на одного из членов семьи, или попытку стащить тот же мёд, улавливают выделяемые особями, отвечающими за охрану, феромоны, бросают все дела, и кидаются на защиту. Вернее — на полное уничтожение врага-агрессора…

Так что есть два наиболее вероятных ответа, почему сейчас этого не произошло. Но они оба тебе не понравятся.

Вот это мило! Когда она в прошлый раз так сказала, нам с любимым дроидом пришлось, бросив всю исследовательскую аппаратуру, очень спешно уносить ноги с чертовски перспективной планеты. Но — успели. И поэтому живы и функционируем. А аппаратуру купили даже получше. Так что я подобрался, и даже в кресло у пульта сел и пристегнулся — мало ли…

— Ну, — говорю, — теперь выкладывай!

— Да, очень смешно. — говорит она, — Я оценила твою реакцию, как адекватную на моё косвенное предупреждение. Но пока нам ничто не угрожает непосредственно.

— Уже хорошо, — говорю, отстёгиваясь, — Ладно, пошутили и хватит. Рассказывай, что за два чёртовых ответа.

— Первый подразумевает отсутствие естественных врагов у этих мокриц, и, соответственно, они утратили рефлекс оборонительных действий.

— Что же здесь такого плохого?

— Да то, что обычно такое происходит с теми организмами, которые или — очень ядовиты, или — являются доминирующими хищниками, которых заведомо все боятся. Ну, как, например, шершни. Или — яркие тропические лягушки. Значит, мокриц-то уж точно на челнок брать не стоит. — я молчал, переваривая. Она же, убедившись, что возражений не последует, продолжала:

— Ну а второй вариант ещё «круче»: вся эта экологическая система управляется извне.

И что мокрицы, что «трубы», — только винтики, не обладающие излишними для своей специфической работы рефлексами и мышлением. И всё вместе — является своеобразной биофабрикой, вроде тех, что мы встречали на Эмбусе-1. — да, там действительно были настолько сложные симбиозы и экологически-этологические взаимосвязи, что я, так и не разобравшись до конца, всё это продал доктору (не в смысле — врачу, а в смысле — светилу от Науки!) Элизабетт Фонтана из Университета Джона Гопкинса: она была в восторге… Хотя денег заплатила мало: пользуется, зараза, своей неотразимой красотой! От которой в восторге уже я. Впрочем, я тоже не в накладе. После того, как мы продали в «рабство» Иву, я… Одинок.

Потому что, при всём уважении, с Розамундой не поговоришь по душам. И не подерёшься, как бывало… Нет, свою работу она, конечно, исполняет, если про это можно так сказать, добросовестно, но… Вот именно: не то это!

Но вернёмся, как говорится, к нашим баранам. Вернее — мокрицам.

— Ты это серьёзно?!

— Уж серьёзней некуда. Я эти чёртовы управляющие сигналы ловлю каждые три часа. Они идут на частоте ультракоротких волн, и покрывают всю поверхность планеты. А приёмные антенны биофабрик, если я правильно вычислила, находятся прямо над каждой пещерой. И передают сигналы по кабелю вниз, на глубину около полукилометра. Там, как я понимаю, и находится командный центр каждой колонии-симбионта.

— А почему же ты раньше молчала об этом?!

— Хотела сделать тебе маленький сюрприз.

— Ну… Считай — сделала!.. А если серьёзно — почему молчала?

— Хотела убедиться наверняка. А главное — сигналы расшифровала: для нас опасности нападения нет. Нас не обнаружили, и всё так и работает в штатном режиме. Похоже, управляет всем тоже компьютер. Вроде… меня, только гораздо примитивней. Поэтому на посторонние функции, вроде обнаружения всяких скрапперов с их корабликами и дроидами, не запрограммированный. (А зря: это избавило бы и его, и его хозяев от проблем, которые ты наверняка захочешь им доставить.) Словом, тут простейшая автосистема, регулирующая производство автоматически.

— Ладно, на этот раз ты прощена — я уже не сержусь. Но что же это такое они там такое производят, жутко сложное и биологическое? И что за проблемы, которые я захочу им?..

— Ещё не знаю. Процесс анализа не завершён. И испытать компоненты не на ком. (Ещё бы! Я ей сразу сказал, что никаких мушек дрозофил, или белых мышей на «Лебеде» не потерплю!)

Но уж озадачила она меня, так озадачила!

Значит, тут есть некто, заставляющий винтики крутиться, и зверушек-рабов что-то полезное и ценное для себя добывать, или вырабатывать!

Чёрт. А можно подумать — я сильно удивлён? Ха! Разве я сам, и многие наши — не поступают так же, когда находят, скажем, планету с ураном? Или другими редкоземельными?

Сидят себе в безопасности на орбите, а автоматические железные кроты-обогатители роют, обогащают, загаживают местную природу, и прочее «экологическое состояние» безобразными отвалами. Иногда даже при активном, (но, конечно, абсолютно неадекватном) противодействии со стороны местных примитивных аборигенов. (К планетам с не-примитивными средствами обороны скрапперы не суются. Себе дороже обойдётся!)

При этом все такие горе-добытчики ссылаются на то, что глуповатые туземцы их машины всё равно примут за «божий промысел, насланный в наказание за какие-то-там-грехи», и через тысячу-другую лет напрочь обо всём забудут.

Да, как ни стыдно признаться, пару раз, в начале карьеры, я и сам… А вот теперь — никогда! Даже все эти обогатители-конвертеры перепродал, и обхожусь одним дроидом.

Так что я, пофыркав, остыл. И сказал, услышав зуммер:

— Ну, что там с анализами?

— Белые трубчатые организмы — это черви. Почти такие, как те, что у нас, на земле, растут на дне океанов. В пещерах для них влаги достаточно. Да, немного великоваты, но их явно вывели искусственно. (Так же, впрочем, как и мокриц.) Делают эти черви, как я и говорила, две вещи: кормят мокриц, и производят… Довольно странный продукт.

Назовём его пока — «Икс».

Субстанция же, которую им таскают из глубин пещеры — довольно сложная поликомпонентная биосмесь из белков, углеводов, липидов и аминокислот, напоминающая составом навоз и торф в смеси с… э-э… (чтобы тебе понятней было) — земным мумиё. Получить такую странную субстанцию можно только искусственным путём: кое-что здесь явно продукт жизнедеятельности.

— Ты что, хочешь сказать, что внизу – ещё какие-то «живые реакторы»?

— Да, именно так.

— И что они из себя представляют?

— По моим расчётам, они очень… напоминают людей. А основа субстанции — подсушенные и ферментированные грибками… Хм-м… Отходы их жизнедеятельности. Продукты диссимиляции. Фека…

— Чёрт! Могла бы проще сказать — д…мо!

— Ну… Если это примитивное слово больше тебя устраивает… — чувствую, надулась.

— Ладно, Мать, извини. Погорячился. — мы помолчали, — А почему ты думаешь, что это… э-э… то есть — этот продукт переработки… Получен из организмов вроде людей?

— Потому что в меня, если вспомнишь, заложены данные всех ксено-, зоо- и геологических справочников, и учебников, когда-либо издававшихся в освоенном человеком пространстве. И дедуктивно-аналитические программы у меня самые лучшие.

Она права. Я сам и скупаю все эти новейшие программы и чипы-флэшки с книгами. Зато иногда (когда она не слишком выпендривается своими мозгами и знаниями!) я даже горжусь ей: сколько раз она утирала нос другим скрапперам и их бортовым Компьютерам! А однажды даже самого дока Натана с его Университетской «Умницей» уделала!

На обдумывание ситуации у меня ушло полторы секунды. На почёсывание затылка — три.

— Так что — получается, на нижних уровнях содержатся в рабстве… Люди, которых чем-то обильно кормят… Они еду переваривают… Вырабатывают отходы… А затем кто-то обрабатывает их… э-э… помёт, и, сдобрив этими… как их… грибами и торфом, скармливает белым червям?

— В точку! Видишь — ты весь в Мамочку. Стоит немножко напрячь головку — и ты…

— Ну-ка, замолчи! — «Мамочка»… Блинн. Вот встроил ей блок юмора на свою голову. Думал, и ей не повредит, и мне будет… занятно. Какое, к чертям, занятно — просто издевается иногда! Причём — постоянно.

— Есть ли шансы, что эти… люди-переработчики… когда-то населяли поверхность планеты?

— Вероятность этого более восьмидесяти девяти с половиной процентов.

— И как давно их… К-хм-м!… загнали под землю, и превратили в «механизмы для переработки»? (А она права! Я чувствую настоятельную необходимость «вмешаться» в работу биофабрик, а особенно сильно — хочу найти этих… Посылателей сигналов. Чтоб задать им пару вопросов, и, возможно — создать пару проблем!)

— Не более полутора тысяч лет. И не надо пинать хорошую мебель… А почему, собственно, ты так завёлся? Вы же, Хомо Сапиенсы, используете коров, овец, свиней, кур, да и десятки других видов! И многих чуть ли не насильно (А иногда — и насильно! Как не вспомнить гусей, в которых буквально заталкивают корм, чтоб увеличилась печень для «фуа-гра»!), откармливаете и пасёте. И их… «отходами жизнедеятельности» поля удобряете. А вспомни те же дрожжи — они тоже живые, между прочим! А при выпечке хлеба — умирают! И их трупики потом «аппетитно» похрустывают у вас на зубах.

А лён? А натуральный хлопок? А сахарные тростник и свёкла, и подсолнечное масло?

Всё это вы едите, выдавливаете, косите, стрижёте, ткёте — для одежды или канатов. И согласия у этих организмов не спрашиваете! И селекцию проводите — на самых шерстистых, беконных, масличных и сахаристых, и…

— Замолчи сейчас же! Иначе я возьму в ангаре лом, и выворочу к чертям собачьим твой чёртов блок юмора прямо сейчас!

Отработав три часа на тренажёрах, и с робо-ли, я вымылся и пообедал.

Пораскинув мозгами (ну, или тем, что мы с Матерью так называем), я пришёл к выводу, что она вовсе не шутила. Не больно-то человек спрашивал у созданий, которых действительно и ест, косит, и стрижёт, и…

Хотят ли они так жить. Согласен, оправдание, что, типа, они глупее нас, или вообще — безмозглые растения, не слишком убеждает. Мало ли во Вселенной существ, поумней уже нас. Так что — теперь разрешить им эксплуатировать людей так, как мы — своих «братьев меньших»?!

Звучит чертовски цинично. Но по факту получается именно так. Хотя бы в силу традиций.

И то, что местных людей даже не едят, а только используют для выработки… хм… продуктов диссимиляции — больно било лишь по моему чувству собственного достоинства. (Вот парадокс — да? На меня и так и так не угодишь!..)

В этом плане то, что мы используем не только навоз, но и мясо, и молоко, и яйца, и шкуры, и даже рога-копыта от коров, вовсе не было аргументом в пользу эффективности человеческого мышления.

Хотя, согласен: будь коровы, и остальные куры-овцы-кролики, да и прочие «мясные» звери-птицы поумней — и наша позиция выглядела бы и мерзко, и как-то…

По-людоедски.

Однако это не значит, что я сейчас же запишусь в вегетарианцы. Нет уж!

Ведь всё те же учёные доказали, что кишечник человека совсем не напоминает, скажем, коровий, занимающий полтора кубических фута, и имеющий четыре специализированных отдела. Да и протяжённость их кишок — в десятки метров! (Поэтому им и нужны столь громадные «животы»!) А мы не предназначены для «переработки» травы! Зубы, желудок, кишки и всё остальное у нас — как у типичных хищников.

А что самое главное — я считаю, что только благодаря этому мы и стали теми, кем стали! Потому что поглощение, пережёвывание и переваривание в гигантском четырехкамерном желудке (как не вспомнить повымиравших динозавров: вот уж монстры для переработки сена! И — больше не для чего их крохотные мозгочки не годились!) пищи не занимает всё наше время. Оставляя таким образом возможность для саморазвития. Хотя бы в плане изготовления всё тех же, до боли знакомых из учебников истории, и навязших в зубах как аргументы социологов-историков-археологов, орудий…

Да и разве львы не умней газелей?

Разумеется, мясо — очень эффективный энергоноситель. Газели едят траву восемь часов в сутки. А львы газелей — раз в пару дней. И переваривают где-то с пару часов…

А затем — вожделенное безделье. Во время которого и можно, собственно, мыслить!

Ну и мы, люди, тоже мясо любим. Шашлыки там всякие, барбекю… Икра чёрная, икра красная. Куриные окорочка. И прочее такое. Да и вообще: приятно чувствовать себя верхушкой пищевой цепи. Существом, не занятым всё время едой и её перевариванием…

Но философия — философией, а реально, похоже, надо спасать загнанное в подземелья местное Человечество. И начинать, конечно, надо с головы. Узнать, для начала, кто это такой смелый  и наглый — построил тут, понимаешь, трёхступенчатую экоферму, и снимает сливки!

— Мать, — я старался говорить потактичней. Потому что дополнительный блок собственного достоинства ей не нужен — она и так у меня гордая. — Ты, наверное дуешься за мои… э-э… проявления невежливости?

— Да, я сержусь. — отвечает моя хозяйка. И, выдержав точно рассчитанную паузу, продолжает, — Но я знаю, что ты это не со зла. Тебе обидно за «братьев по разуму». Поэтому я принимаю твои ещё не высказанные извинения, и готова к дальнейшему сотрудничеству.

Ну как с ней бороться?! Да и надо ли?

А, ладно, куда деваться: почти сорок лет бороздим вместе чёртов Космос — привыкли друг к другу. Думаю, почище, чем в иных семьях. Особенно в таких, где супруга в режиме он-лайн снимает энцефалограмму мужа.

— Ага, — говорю, — значит всё в порядке. Так что там с этим… Источником управляющих сигналов? Где он базируется, и каким оружием может располагать?

— Базируется он на Корабле, размером с Авианосец нашего Флота. Оружием обладает, похоже, соответствующим. Но изучение его нашими зондами показало, что дизайн и внешние устройства, которыми он оборудован — примитивные. То есть — такие, какими были у нас более двухсот лет назад. То есть, все эти пушки, торпеды и лазеры — устаревших типов, и нашему «Лебедю» вреда причинить не должны. Особенно со включённым на форсаж защитным Полем.

— И далеко отсюда этот Корабль? — я рассматривал снимки, сделанные зондами. Штуковина размером с четыре футбольных стадиона, конечно, внушала мне невольное уважение.

Но слова Матери о его устаревшем оружии были прямо как бальзам на душу. Вот уж «крутыми» новинками мы с ней при закупке вооружений не пренебрегаем! А вообще-то скрапперы — самый мирный народ. Если их не злить, конечно.

— Корабль вращается на геостационарной орбите, в сорока трёх тысячах миль от поверхности. Нас, и наши зонды он, с вероятностью девяносто восемь процентов, до сих пор не заметил. (А ещё бы ему заметить: я не поскупился, и теперь и челнок, и «Лебедь», и зонды упакованы в то волшебное покрытие, которое отражает или поглощает все мыслимые виды излучений — хоть какая-то польза от чёртовых «Странников»!)

— Отлично. Полетели прямо к нему. Но так, чтобы — не слишком близко. И ещё: я вовсе не хочу, чтобы ты палила в него изо всех стволов, пока я не разберусь, что там и как.

— Ха-ха-ха. — это она у меня теперь так изображает смех, — Что-то не припомню, чтобы Я во что-то палила, пока Ты мне не приказывал! Разве что от этого зависела твоя жизнь…

Ну, в принципе, да. Она где-то права… А точнее — везде.

Ладно, подлетели, зависли.

Я подвёл челнок к грузовому люку, и зафиксировал магнитостопорами на корпусе чужого корабля. Мать влезла манипуляторами, которые снаружи нашей десантной скорлупки, в их распределительный щиток, поковырялась. Внешний люк открылся.

Я в скафандре (Надо ли говорить, что — высшей защиты!) и экзоскелете вплыл внутрь. Люк закрылся. Теперь я сам залез в щиток тамбура, и вручную (Не надо думать, что я разбираюсь в электрике-механике хуже Матери. Я просто ленюсь.) за пару минут вскрыл внутренний люк.

Во всеоружии я протиснулся в коридор. Экзоскелет, конечно, громоздкая штука, но зато позволяет тащить на себе такие восхитительные игрушки, как большую плазменную пушку, излучатель антиматерии, излучатель УВЧ (Это — только для плоти!), пушку с обычными снарядами с обеднённым ураном, и классический шестиствольный пулемёт Гатлинга. Вот уж этот агрегат почти не изменился со времён Гражданской войны Севера и Юга. А особенно мне нравится, как он гудит при работе…

Но выпалить пока ни во что не удалось — меня никто не встретил.

Да что же это такое — неужели опять попался Корабль-Призрак?! Перемёрли они тут всё, что ли? Или перебили друг друга со скуки? Ничего, узнаем. Шансы есть — вон, воздух же сохранился.

Силы тяжести почти не было, так что я не то полетел, не то поплыл вперёд, по коридору к центру Корабля. Магнитными подошвами, чтоб не цокать, пока решил не пользоваться. Мать вращала во все (особенно, заднюю) стороны камеры у меня на плече, но помалкивала — старалась не отвлекать зря.

Скоро коридор пересёкся с более широким и высоким. После этого лететь стало просторней, но теперь по бокам шли, вроде, каюты экипажа.

Одну из таких дверей, с табличкой и ручкой, я на всякий случай приоткрыл.

Никого. Ни живых, ни мёртвых. Но зато…

Мебель, которую я увидел внутри, была рассчитана уж точно не под человеческий зад!

Да и сама каюта оказалась огромной — метров десять на восемь. В глубине виднелась ещё дверь — наверное, в спальню. Залетать внутрь я не стал, а посоветовавшись с Матерью, двинулся дальше — туда, где по нашим прикидкам должна была быть Рубка.

Вдруг Мать говорит:

— Впереди слева движение. Сейчас встретишь чужого.

Точно — немного не доходя до рубки я и встретил первого живого инопланетянина.

Ох и здоровенная же это оказалась зверюга — ростом под три метра! А поскольку она оказалась как бы завёрнута в некое подобие не то туники, не то хламиды, да ещё перетянутой сверху ремнями с кучей торчащих из разнокалиберных карманов железяк, (наверное, набор инструментов) я не сразу оценил строение её тела.

Впрочем, включив термолокатор, я сделал одежду почти невидимой.

Эта штуковина сильно смахивала на самого обычного… Динозавра.

Две огромных, мощных лапы поддерживали бочкообразное тело, сужавшееся к обеим концам. На заднем имелся хвост с гребнем, на переднем — небольшая голова. Ну как небольшая — это она для тела массой в добрых четверть тонны казалась маловата, а так — больше моей раза в два. И ротик щерился «любезной» улыбкой белоснежных острейших зубов. Ну, если этот монстр травоядный, то я — морская звезда.

Проявив завидную способность к оценке ситуации, эта недоделанная курица пустилась от меня наутёк. Она смешно загребала задними лапами — каждая с четырьмя мощными когтистыми пальцами! — воздух, и обивку коридора, растопырив и нелепо размахивая крошечными передними, но далеко оторваться не могла: я включил ракетную тягу на спине экзоскелета.

Впрочем, нагонять-то её я как раз не спешил. Пусть приведёт туда, где, как она считает, окажется в безопасности. Или хотя бы под чьей-то защитой.

И точно — вот так, на хвосте у верещащей «крошки» я и влетел в рубку.

Догадаться, что это — рубка, оказалось нетрудно: огромные экраны показывали сплошное звёздное пространство, а самый крупный в центре — планету с живыми фабриками.

Здесь же находилась и дежурная вахта: три чудища ещё покрупнее, одетых в униформу. У них имелись даже погоны со знаками отличия — правда, располагались они почему-то на груди и спине. Хотя это я обнаружил уже потом. А пока мне пришлось закрыться щитком на левой руке — иначе мог бы, чего доброго, ослепнуть на пару секунд от яркой двойной вспышки из стволов пары здоровенных бластеров.

Ах вы вот как со мной, вполне мирно постучавшимся, и заглянувшим в гости…

Выпаленный в меня световой заряд заставил лицевой щиток моего скафандра мгновенно покрыться адаптивным тёмным светофильтром. Конечно, скафандру и скелету их пукалки навредить не могли. Я коротко ругнулся — надо же, нервный стал: рукой загораживаюсь… После чего всех четверых монстров треснул из УВЧ-пушки, или, проще говоря — станнера.

Хорошо, что всё оружие у меня управляется мысленными приказами — это куда быстрее любых пальцев. Особенно слабых и медлительных — вот как у моих горе-противников.

Если бы не почти невесомость, они бы точно здорово ушиблись об пол!

Надеясь, что мы с Матерью не переусердствовали, определяя интенсивность оглушающего удара, я достал сверхпрочный упаковочный материал (Да просто — скотч!), и от души примотал их передние, сравнительно миниатюрные, конечности, к задним.

Пасти тоже скрутил — благо, они напоминали собачьи. Ну, чтобы сдуру не пытались перегрызть свои путы, (А то останутся без зубов — скотч-то армирован карбоволокном!) и заодно не орали…

После этого я прошёлся по всему кораблю, руководимый Матерью. Она сканировала снаружи, и говорила, где остальные члены чёртова экипажа.

Всего оглушить, скрутить и перетащить в Рубку пришлось ещё двадцать восемь бройлеров-переростков. Именно их и напоминали те из тварей, кто спал, и оказался на момент захвата без одежды. У них на теле кое-где даже были перья!..

Разложил я их в два ряда — один напротив другого. В первом лежали те, что, на мой взгляд, были поменьше, и как-то… поженственней, что ли. Таких набралось девятнадцать.

Остальных, кто казался поздоровей, и челюсти имел помассивней, я, естественно,  причислил к мужской половине. Первичных половых признаков не обнаружил. Впрочем, чего я ждал — у петухов тоже ведь нет… Хм!..

Самцов насчитал четырнадцать.

В своём экзоскелете я выглядел весьма грозно, особенно с дулами пушек, излучателей, и пулемётов, торчащими из всех возможных мест. Поэтому, когда все эти ребята очнулись, и заворочались, и загалдели что-то из-под повязок, мне было достаточно подняться на ноги, и сделать энергичный шаг вперёд, чтобы все заткнулись, и замерли.

Убедившись, что внимание аудитории привлечено, я подошёл к ближайшей самке, и наклонился над ней. Она не придумала ничего лучше, как выдать что-то вроде «Ва-ау-у-у-ах!..» и мешком осесть на пол. Так, потеряла сознание, зараза впечатлительная.

Ну и ладно, мне это не помешает.

Подняв её за связанные конечности, я продемонстрировал её со всех сторон мужчинам. На полу стоял уже прочно, включив магнитные подошвы. Возможно, для курят-самцов оказалось сюрпризом, когда Мать, уже, разумеется, всё рассчитавшая про их язык, перевела грозным басом через динамики экзоскелета то, что я сказал:

— Пусть тот, кто является командиром этого корабля кивнёт. Иначе я… причиню вред этой женщине.

С полминуты положение моё было незавидным. А вдруг бы мне и вправду пришлось «причинить вред?» А я не люблю издеваться над самками. Пусть даже динозавро-кур.

Наконец тот, у кого звёзд на переднем погоне было больше всех, решил покивать, и задушено (Ну, так с обмотанной пастью не больно-то поговоришь!) покудахтать. Понял, наверное, что я неспроста смотрю прямо на него.

Положив — ни нежно, ни грубо (Ещё бы — невесомость же почти!) — самку на пол перед ним, я достал свой армейский вибротесак, больше напоминающий здоровенное мачете, и, действительно, обычно используемый для расчистки джунглей. И срезал скотч с морды храбреца по должности.

А как же иначе?

Именно он в ответе за их поганые жизни…

— Теперь ответь на мои вопросы, и я оставлю вас в живых. Но если ответы будут… ложью, я убью всех без малейшего сожаления. — я специально говорил нарочито небрежно, зная, что нужный оттенок в гортанном и квакающем языке Мать подделает сама при переводе.

— Спрашивай, чужеземец. А что ты называешь… ложью?

Вот тебе и здрасьте! Быстро посоветовавшись с Матерью через внутреннюю связь, я уяснил, что, похоже, эта цивилизация не может сознательно врать. Во всяком случае их энцефалограмма, которую она может снимать хоть с километра прямо из челнока, или вблизи — через приборы моего скелета, что-то такое и показывала… Мать не смогла подобрать даже эквивалент слова «ложь», и применила собственноизобретенное слово.

Что же, у них нет Политики?! И Политиков?

Плохо. С такими и воевать стыдно — однако надо помнить, что это именно их предки запихнули местное человечество в катакомбы, и «пасут» и «доят»…

— Ложью я называю информацию, которая не соответствует реальным фактам. Причём для меня не имеет значения, происходит ли такое искажение сознательно, или оно… результат самообмана. И у меня есть возможность определить и тот и иной варианты ложных ответов. Так что советую подумать, прежде чем отвечать.

Вытащив из щитка на предплечьи несколько электродов, я подсоединил их присоски к шее, груди, и ладоням трёхпалых рук командира — наш с Матерью вариант Детектора Лжи. Нужен он сейчас Матери так же, как рыбкам самовар, но психологический эффект, несомненно, оказывает. Да и подстраховочка не помешает: как бы ни выглядела разумная раса, чисто рефлекторной реакции собственного организма, вроде потоотделения, повышения темпа работы сердца, и т.п., она проконтролировать не может.

Убедившись, что все лежат и помалкивают, я задал первый вопрос:

— Почему на таком большом корабле вас так мало?

— Это просто. Все остальные уже умерли.

— Отчего же они… умерли, и… сколько вас было вначале?

— Скончались они почти все от старости. Трое — от болезней. А было нас двести семь человек. — при слове «человек» меня аж перекосило, но я постарался сдержаться, и не рычать, скаля зубы. Я и так продемонстрировал свою силу и серьёзность намерений, незачем запугивать зря. Я всё-таки не зверь какой… Ну, во всяком случае, если меня не дразнить. И кормить вовремя.

— И как давно… ваш корабль находится здесь, в этой системе и на этой орбите?

— Сто сорок девять оборотов этой планеты вокруг местного светила. — я — вернее, Мать — прикинула: почти двести земных лет! Ого! Вот это долголетие!

— Разве вас не должны были сменить?

— Должны были. Ещё сто сорок оборотов назад. Но…

— Продолжай.

— Но нам прислали приказ: что бы ни случилось, никуда отсюда не улетать, и оставаться на постоянной орбите.

— Почему пришёл такой приказ?

— Мы не знаем. Разъяснений не поступило. Да и сам Приказ… оборвался на середине. И больше с нашей Родиной (Меня опять передёрнуло! Про «Родину» воспоминания оставались ещё слишком свежи!) связи не было! Они не отвечали ни на одно послание… Мы подозреваем, что что-то случилось и с остальными людьми, и кораблями Флота.

— Почему же вы не полетели туда, чтобы проверить это?!

— Мы не можем нарушать Приказы Командования, что бы в них не говорилось.

Чёрт. Мать на мой вопрос подтвердила — он действительно думал то, что говорил.

Тогда вообще — кошмар. Нам попались чёртовы служаки-буквоеды. С такими не договоришься…

Впрочем — посмотрим.

— Сколько… световых лет до вашей «Родины»?

Вижу, командир замялся. Сверкнули зубы из-под чуть приподнятой губы. Я просто посмотрел на беспомощную самку, которая всё ещё изображала обморок — это Мать мне сказала, что её энцефалограмма уже соответствует полному сознанию, и эта зараза с любопытством прислушивается — я и сам видел, как её ушная раковина чуть трепещет…

Наклонившись к этой части её лица, я прошептал, правда, так, чтобы и командиру было слышно:

— Я знаю — ты очнулась. Но можешь ещё полежать с закрытыми глазами, пока я жду ответа. Надеюсь, твой друг не захочет, чтобы я сделал тебе больно…

Командир сильно разозлился — это тоже сказала Мать, уже вполне уверенно классифицирующая его электрические импульсы.

Но он был умён — ответил-таки:

— Три  оборота вокруг местного светила.

Ага. Значит около четырёх стандартных земных. Недалеко. Почему же они…

— Мать. Что там с их двигателями? Могут они летать на сверхсвете?

— Нет. И искусственной гравитации тоже ещё не изобрели.

— Ладно, понятно. Пришли-ка дроида — разобраться с их звёздными картами, и всем, что касается навигации. Я хочу знать, за сколько мы сможем туда добраться.

Появление дроида в рубке особого впечатления не произвело.

Ещё бы: он у меня всего полутора метров ростом. Это я в экзоскелете в высоту метра три с лишком. Да и в ширину — два…

Пока Мать с помощью манипуляторов и видеокамер нашего верного помощника разбиралась с картами и рабочим столом рубки, я продолжал допрос:

— …значит, говоришь, используют как средство для «неземных наслаждений»?

— Да. Причём оно доступно всем… низшим членам нашего Общества — всем подклассам и кастам. Наше Правительство — самое демократичное, и заботится о нуждах, и удовольствии Народа.

Он ещё пораспинался об их Утопически Прекрасной Жизни, где каждый выполняет строго определённую роль, и счастлив ею… И, разумеется, проводит досуг и прочий отдых, предаваясь «райским наслаждениям и нирване»… (Где это мы уже встречались с проводимым так «досугом»? Ага — на планете, куда подбросили Овеществителей!)

Мне уже всё было понятно — нигде так не хвалят свою «свободную и счастливую райскую» жизнь, как в… Стране-концлагере. Напоминающей банальный муравейник. Где у всех — расписанные навечно Роли. Рабочих. Фермеров. Нянеченк.

И, конечно, трутней-управителей.

А тут — ещё и все мурашики-рабы одурманены до состояния полной прострации и покорности. А так как полупьяное население меньше живёт, и производительность труда куда хуже, конечно, нужно больше рабов. А их опять надо чем-то одурманивать…

Замкнутый круг. Конечно, им нужны были ещё колонии.

— Ну-ка, расскажи ещё раз, поподробней, про все ваши подклассы и касты… Про обязанности я понял, теперь — о том, где и как кто живёт, и какими привилегиями и правами пользуется.

Сложная иерархия их общественного строя и уклад жизни всё ещё никак не входили мне в мозг. Ничего, Мать, когда разберётся, просветит меня. Но то, что у них кое-что было, как у древних индусов, а кое-что — как в армии, я понял сразу. Да и жили их низшие и средние классы — в бараках. Ну, или казармах: прямо древне-римские легионеры, со спартанской простотой быта. И супружескими обязанностями, расписанными по часам. Чтоб, значит, производить больше рабов. Послушных и дисциплинированных благодаря воспитанию в казематах лагерей-детсадов. Потому что образование (школьное) для низших каст не предусматривалось. Да оно и правильно: меньше знаешь — меньше задумываешься, и, соответственно, меньше… Ерепенишься.

Вот и хорошо. Мне их привычка к дисциплине и строгой иерархии пригодится.

Я уже понял: эти — простые исполнители. И отвечают лишь за регулярную поставку на транспортных ракетах драгоценного продукта, вырабатываемого здесь червями-переростками. А всего таких планет, где по пещерам расселено эксплуатируемое население — две. Первая — «Родина», где такой уклад и «фермы» за тысячелетия и сложился. А вторая — вот эта. (Потому что только она из всех найденных в десятке систем, до которых они успели добраться, более-менее подходила для них по условиям для колонизации.)

Уже приятно. Меньше возни будет, когда начнём «освобождать» своих от «Ига».

Даже без разъяснений Матери я дотумкал, какую роль играет в их Обществе «Продукт Икс», как назвала его моя хозяйка, или «Струх», как называли ящерокуры.

Это сильнейший наркотик, который снимает чувство усталости и раздражения у огромной, бесправной, и работающей на износ низшей касты этих тварей. Даёт ощущение комфорта, успокоенности и «неземного» блаженства. Он же резко снижает умственные способности, инициативу, и вообще — угнетает всё, что связано с так называемой высшей нервной деятельностью. Повышает же — только половое влечение и аппетит.

А поскольку при его регулярном применении вырабатывается непреодолимая зависимость, эти бедняги на всё готовы — на любую работу, только чтобы получить вожделенную дозу. Ведь на струх их подсаживают прямо с рождения — как только вылупятся.

Даже не знаю, что сказать: такого цинизма и подлости я даже у лютых тиранов-диктаторов не наблюдал. А с другой стороны — прагматизма…

Ведь при таком порядке не нужны ни тюрьмы, ни палачи. Малейшая провинность — и ты без дозы. И через пять-шесть дней, если так решат Судьи, умираешь в страшных муках. В назидание остальным рабам.

И самое интересное — верхушка Юменжей (это так по их варианту называется «Человечество») не потребляет струх. Даже более того: замеченные в потреблении — деклассируются. Со всеми вытекающими последствиями.

Видать, за несколько-то тысяч лет сообразили, что иначе — выродятся. И «вести Народ» к «светлому Будущему» будет некому.

Ладно. Мне их собственные проблемы до лампочки. Мне людей спасать надо.

— Хватит. — я остановил лекцию о том, как мне не хотелось бы жить, — Слушай теперь внимательно. Вся огневая мощь вашей Империи не может сравниться с силой одного моего корабля. Сейчас я собираюсь отправиться на вашу Родину, и освободить тех людей, кто живёт там. Вы должны за (Мать! Сколько?) — ага, за восемнадцать оборотов планеты вокруг своей оси — да, ДНЕЙ, — чёрт вас побери! — вытащить из катакомб на поверхность ВСЕХ местных людей, и обеспечить их нормальное — ну, такое же, как всегда! — питание. А ещё построить им укрытия от солнца. И холода.

Всё понятно?

— Ваши указания вполне понятны. Но хочу вам напомнить, неизвестный агрессор, что мы вовсе не обязаны выполнять ваши…

— ЧТО?!!! А, да, я же не объяснил. Объясняю. — я вздохнул пару раз, чтобы успокоиться. — Я сейчас уйду к себе на корабль. И полечу на вашу чёртову планету. С собой я возьму пять самок — в качестве заложниц. Если к моему прибытию не будет сделано то, что я приказал, эти пять самок ме-е-едленно погибнут в страшных мучениях. А остальные… хм… юменжи, вместе с вашим ничтожным корабликом — будут уничтожены ещё через два-три дня, сразу, как только я найду, куда вы попытаетесь от меня скрыться!

Ну а чтобы доказать, что я в состоянии это сделать, я через (Мать, сколько займёт?) два часа разнесу на атомы малый спутник этой планеты. Надеюсь, для вас это явится аргументом. И станет понятно, что уж ваш кораблик разнести – для меня пара пустяков!

Электрические импульсы командира показали, что он… впечатлён.

А ещё бы ему не впечатлиться — особенно, когда я, зацепив пять визжащих и извивающихся «девочек» тросом, продетым сквозь связанные руки-ноги, потащил их, совершенно не вникая в суть проклятий и ругательств, по проходу в шлюз.

Самок инопланетян я не слишком-то люблю. Особенно таких, как, скажем, маленькие «дразнилки». Зато их беспомощный вид здорово стимулирует достаточно разумных самцов действовать в нужном мне ключе.

Мать не подкачала — «Лебедь» уже был присоединён через гибкий рукав прямо к выходному отверстию, и мы вшестером — всемером, если считать дроида — вытерпели очередную санобработку. Юменжихи перенесли её стойко — видать, не хотели показать, насколько сильно напуганы. Дуры. Мать мне ваши энцефалограммы преподнесла, как на блюдечке…

На корабле у меня поддерживается обычно ноль девяносто пять стандартного «Ж». Так что я со скрытым злорадством пронаблюдал, как все эти «грациозные и женственные» туши распластались беспомощными кучами на полу шлюза, и уже только перепугано моргали. Надо же — видать, совсем отвыкли от гравитации. Как бы не задохнулись — как бывает с китами, когда их выкинет штормом на сушу.

— Мать, определи-ка, при какой гравитации они не сдохнут… но и лягаться сильно не смогут.

Мать скинула силу тяжести до ноль трёх «Ж». Теперь мои пленницы снова могли дышать, визжать и ругаться. Уж не сомневайтесь: так они и делали. Особенно старалась одна… Как я понял, самка командира. Вот от неё я и узнал всё — и про моих родителей, и про прародителей, и про мои яйца. Нет, в смысле, не про те, что обычно имеются в виду, а про те, что я отложил, или только собираюсь. И выслушал «сердечные» пожелания себе, любимому, и своему потомству на будущее.

Ну, я же, мать её туды, джентльмен — даже не попинал её.

Наконец Мать продезинфицировала нас всех до нужной степени. Легко подхватив этих кобылиц, я на закорках пронёс их «связку» в подготовленное помещение. Они, убедившись в своём бессилии, теперь выли и причитали — может думали, что я их съем? Тьфу. Я едал, конечно, тварюг и попротивней…  Но это — на любителя. Вон: Гурман Пеття постоянно балуется изобретением экзотических блюд из инопланетян, что поглупее. Но я не кулинар. Да и эти — только заложницы. О! Кстати — мне же надо их чем-то кормить…

Упихав сильно (Такого бедлама у меня давненько — вернее — никогда! — не было!) шумящих женщин в трюм, развязав и заперев, я вернулся на их корабль. За трюм я не боялся: там ни лапками, ни даже лапищами ничего не сломаешь.

Прилетев в рубку, я развязал командира, и мужика (Тьфу ты! Ящера!) поздоровее, и велел им притащить к шлюзу еды для своих благоверных на три недели. Вода-то у меня была.

Спорить они не стали, всё сделали. Я всё забрал, и отчалил.

Вероятно, зрелище взорванной и разлетевшейся на мельчайшие кусочки тридцатикилометровой местной Луны произвело должное впечатление. Да и мне уж больно нужно было хоть что-то взорвать — для снятия, так сказать, нервного напряжения.

Во всяком случае, в их шифровке, которую мы с Матерью перехватили через час, говорилось и об этом. Вскрыть же их почти примитивный шифр — не проблема для моей умницы, расшифровывающей уже не то пяти-, не то шестисотый язык рас, даже чуждых нам практически во всех отношениях.

Так что в том, что мы произвели должное впечатление, мы не сомневались.

А то, что остронаправленный радиолуч идёт туда же, куда направлялись и мы, лишний раз показало, что ящеры тоже… весьма разумны.

Конечно, если убеждены в силе наших аргументов.

Хотя никакого смысла в этой радиограмме я не видел — она опоздает на четыре года!

По моей просьбе Мать ещё подбавила «газку».

«Лебедь» сотрясался. Я, зажавшись, и нажравшись протекторов, (Вредная штука, что бы там не уверяли чёртовы медики: у меня от них вечно сыпь в паху — словно подцепил Бриппер-17 на Лузанне-2!) терпел зуд и резь в зубах и вибрацию в суставах протезов рук. На самок пятнадцать световых, вроде, никак не сказались — ещё бы, у них-то в трюме мы гравитацию так и держали в ноль три «жэ»!

Так что долетели даже меньше, чем за пять дней.

Вот чёрт!.. По-другому не скажешь.

Кто-то порезвился тут до меня.

Нет, планета осталась на месте. И даже летела по орбите почти цельным куском…

Но то, что сюда добрались, и «сняли нервное напряжение», или «выразили справедливое негодование» люди, куда более возбудимые, и менее терпеливые, чем я, понятно было и ежу. И никакой «Флот» бедным юменжам не помог…

Собственно, места, куда пришлись заряды антиматерии, уже затянуло свежей лавой. В этих огромных искусственных озёрах-океанах она и плескалась, иногда, под влиянием приливов от спутника вскрывая огромные огненно-парящие трещины, и занимая до половины поверхности суши.

Ну как — суши: океаны из воды, что не успели рассеяться по космосу, почти все плавали в атмосфере, до сих пор в сильно испарённом виде. Я пошкреб подбородок, слушая доклад Матери.

Плохо. В живых не осталось ни одного юменжа. А уж людей… Похоже всё же, их-то забрали отсюда всех. Температура внизу, у почвы, достигала почти девяноста Цельсия. Облачный покров из испарённых океанов оказался настолько мощным, что только на пределе даже наших сканнеров удавалось видеть то, что там, внизу, творилось.

Ни дать — ни взять, Дантов Ад!

Я не придумал ничего лучше, чем притащить к экранам своих пленниц.

Не забыв для профилактики снова связать их в кучу.

Эти чёртовы курицы мне вначале не поверили!

Думали, я им показываю смонтированное кино, а не их любимую планету!

Вот уж наплевать мне было на их мнение и ругань: убедившись, что Мать отсняла достаточно материала, я затолкал всех обратно в трюм, заодно выучив несколько новых изящных юменжевских ругательств. После чего озаботился сбором материальных свидетельств и доказательств — на случай, если самцы окажутся ещё недоверчивей.

Тут мне повезло: Мать послала два наших зонда, и они прибуксировали раздолбанную спасательную капсулу с трупами пяти солдат.

В бортовом журнале нашлась кое-какая информация и о нападавших, и о том, что юменжей расколошматили только после их отказа отдать людей добровольно.

А вот откуда родом «мстители-спасители», я так и не узнал. А жаль — видать, неплохие ребята. Думаю, мы нашли бы общий язык.

На этот раз летел, пожалев свои зубы.

В процессе кормёжки я за эти дни прослушал все стадии женской неадекватности: от — «Ты — грязная и злобная скотина, разрушившая весь-наш-такой-прекрасный-Мир!», до — «Господи! Ведь все умерли! Что же нам теперь делать?!». Изо всех сил я сдерживался все десять дней, только чтобы не наорать на этих дурёх, и не отшлёпать. Впрочем, у них и без меня хватало проблем для обдумывания, а у меня — тем для разговоров с Матерью.

Десант роботов моих горе-колонистов трудился вовсю. Разбивали новые плантации пшена, риса и сорго (Ну, вернее, их местных аналогов.) — в дополнение к уже имеющимся, и которые я было принял за «естественные поля». Сажали саженцы яблонь, груш, вишни и всего того, что потребляют вегетарианцы. Сами же юменжи оказались абсолютно — ну, совсем, как «заложницы» — беспомощны против силы тяжести.

Чёрт! Как это они так распустились?! И как собираются лететь Домой? Надо сказать — пусть начинают тренироваться.

Да, теперь, поостыв, а особенно, увидев, во что превратилась их «Родина», я уже не жаждал крови, а собирался их… Просто отпустить.

Слишком, видать, повлияло зрелище «гуманоидной» «мести» за порабощённых собратьев. Кстати — по здравом размышлении я уже передумал встречаться с этими «собратьями-млекопитающими». Столь «радикальные» решения и по мнению Матери свидетельствуют о неустойчивости психики и взрывном характере. Такое свойственно горячим, и ещё плохо соображающим в социологии и истории, молодым агрессивным расам.

Конечно, бараки, которых понастроили чёртовы строительные механизмы, оказались грубы и сляпаны кое-как, но пока неплохо и это. Разумеется, так было всего в пяти лагерях, на которые хватило роботов. Там же, где пришлось всё делать только мокрицам, эвакуация и строительство только начались. Мать мне всё подробно описала. Я решил немного подождать.

А куда мне спешить?

Высадил я женщин обратно на корабль. Мать записала на носитель, подходящий к их аппаратуре, и передала записи того, что творится уже сто сорок девять «витков» у них на Родине. А в ангар их мастодонта-корабля я впихнул то, что осталось от спасательной капсулы, и доверил честь погребения последних «павших в неравной битве» доблестных воинов самим юменжам.

Материалы бортового журнала, само-собой, Мать мне скопировала.

После чего я стал просто ждать.

Реакция мужчин оказалась… хм… Скажем так: куда разумней, чем у самок.

На третий день после просмотра материалов и погребения тел, командир сам попросился ко мне.

Ладно, я даже согласился сбавить «Ж» снова до ноль трёх.

Мать воспроизвела из нашего запасного ремонтно-подручного материала нечто, отдалённо похожее на их кресло, но всё равно ящеру было на нём не слишком удобно в скафандре. Ладно, хоть не лежал раскорячившись на полу — я знал, что так он чувствовал бы себя…

Унижаемым.

— Мы убеждены, что запись, переданная нам — подлинная. И одного из членов погибшего экипажа мои коллеги опознали… Хочу… — он мялся. А без подключённых датчиков Матери было трудней наблюдать его эмоции. Хоть и не намного, — Э-э-э… поблагодарить за прояснение ситуации с нашей планетой.

Я помалкивал себе, и ждал, что же решили уцелевшие последние юменжи — как насчёт себя, так и насчёт людей. Видать, трое бессонных суток сказались: ящер (это я определил и без подсказки Матери!) был очень опечален.

Будь это парой недель раньше — я бы только позлопыхал. А сейчас…

Почему-то было жаль этих курицыных сынов. Может, не все они такие закостенелые мерзавцы, как их Правительство?..

— Ещё хочу спросить — по поручению всего нашего экипажа: что вы, неизвестный агрессор, собираетесь делать с нами?

Я вздохнул. (про себя, конечно.)

— Агрессор… Зови меня Мак. Для простоты. А как твоё имя?

— Я… э-э… Меня зовут Криндах-Долфар-Тацелтон восьмой из Рода Хропастос.

— Хорошо. Если ты не против, я для краткости буду звать тебя Крин. — он равнодушно кивнул. Я понял, что ему плевать, как я буду звать его — хоть, как говорится, горшком: он обеспокоен судьбой своих собратьев, теперь последних на свете юменжей.

— Отвечаю на твой вопрос, Крин: ничего я не собираюсь с вами делать. Всё уже сделано до меня… двести лет назад. Впрочем, не обольщайтесь: это мог бы сделать и я, если бы там всё было так же, как и здесь, и я не смог бы убедить ваше чёртово Правительство сделать по-моему… э-э… мирными способами. Мы, так называемые гуманоиды-млекопитающие, очень… не любим, когда превращают в рабов наших соплеменников.

— Да, это я уже понял… Могу в наше оправдание сказать только одно: мы не считали своих… гуманоидов — разумными. Ну, они… С нашей точки зрения… вели себя как обычные стадные животные. Ещё раз приношу наши извинения. Теперь нам понятней мысль о том, что каждая раса имеет право на самостоятельное развитие. В том стиле и духе, которые ей нравятся.

Он замолчал и отвернулся. Бедняга. Он явно пребывал в таком же шоке, как и я — когда Мать «пошутила» насчёт наших коров, свиней и овец.

Да, мне-то, например, точно было бы в новинку, если бы к нам на землю прилетели, скажем, ослы — бороться за права их земных «собратьев».

Однако эти бедняги достаточно наказаны. Пусть я даже не знаю, кем, им-то от этого не легче. Я нарушил затянувшуюся паузу:

— Извинения приняты. От лица… земных гуманоидов я обещаю: каких-либо репрессий, или враждебных действий с моей стороны, и со стороны нашего Руководства против вас предприниматься не будет.

Конечно, если вы не надумаете снова производить свой струх.

А сейчас, после того, как будут выведены на поверхность, и обеспечены кровом и питанием все местные гуманоиды, вы сможете улететь… Куда захотите.

— Спасибо. Мы и сами понимаем, что чем быстрее это произойдёт, тем лучше… Вряд ли другие гуманоиды из вашего племени будут рады нашему присутствию здесь. Но вот лететь нам… Разве только Домой.

— Да, наверное. Кстати, хотел спросить: почему вы не пытались основать свою колонию здесь, в смысле, на планете?

— Мы… Не было такого приказа.

— А если бы был?

— О! Это было бы всё равно очень трудно! Для нас там слишком холодно.

— Что?! Холодно?! — я забыл, что не мог прочувствовать, что там творилось у них на корабле — я же был в скафандре. На мой вопрос Мать сразу ответила: по Цельсию — плюс сорок семь. Ого! Пожалуй, действительно, местная среднесуточная температура в плюс двенадцать им не совсем по зубам. Ну, точнее — по зубкам…

— Да, очень холодно. Мы смогли бы жить, только выходя из помещений в очень тёплой одежде. А у нас… такой нет. Да и сшить подходящую было бы трудно. И не из чего. А жить в скафандрах нереально.

Глядя на огромные четырёхпалые ноги, трёхпалые лапки, и всё остальное, я не мог не согласиться: быть модельером у таких созданий — не слишком благодарная работёнка. Хм. Ну тогда, наверное — действительно, домой. И пусть сейчас у них и жарковато, но…

— По моим расчётам через сотню-другую… оборотов вокруг солнца… На вашей планете установится приемлемая температура. И часть воды океанов вернётся в свои впадины. Вот только вулканическая деятельность… Хм-м. Ещё пару тысячелетий точно будет повышенной.

У вас хоть сохранились самки, способные к откладыванию яиц? — это я спросил уже не официальным, а нормальным тоном.

— К счастью, да. И раз Правительства нет, никто теперь не сможет нам запретить продолжать наш род и во время экспедиций… Пусть в первые годы хотя бы прямо на корабле. Собственно, мы и так повынимали из зародышевых камер, и вырастили всех запасённых эмбрионов: сейчас живы только они… То есть — мы.

— Что ж. Чем раньше начнёте это самое… Размножение, тем, наверное, лучше. Возможно, вы сможете снова со временем заселить свою Родину. От себя хочу пожелать вам всяческих успехов и… мудрости. Поскольку из вас, экипажа, никто струх не принимал, мне кажется, вам лучше всего избавиться от всех его запасов, которые вы ещё не успели отослать, и строить своё будущее общество без… э-э… кастово-классовой системы.

— То есть… Как это?!

Вот дьявол! Они что, действительно не знают других Общественных формаций?! А, ну да — откуда им все эти «исторические» прецеденты, и социологические особенности других рас знать?..

А ничего. Мы можем это исправить.

— Мать! Ты как-то проговорилась, что у тебя есть всё, что касается…

— Есть. Я так и знала, что рано или поздно вся эта чёртова политика-социология выйдет мне боком. И справочники-учебники давно хотела выкинуть, но… Я же у тебя умница и лапочка. Люблю порядок, и укомплектованность библиотеки.

Что, распечатать?

— Нет. Зачем им тонна бумаги? Запиши на кристалл — так же, как видео об их планете. И передай в полное владение этим бедным куроидам… Ты же сможешь всё им перевести на их язык и преобразовать в их шрифт?

— Конечно. Без проблем. — она зажужжала аппаратом записи.

Вот и славно. Пусть поиграются в эту блестящую игрушку — Демократию…

— Кстати… Заодно сделай для них учебник английского языка — наверняка им ещё придётся столкнуться… Пусть говорят, как нормальные люди!

— Сделаю. Нам тоже сделаю — вдруг твой друг док Мюррей из Бостонского Этнографического захочет говорить, как нормальные юменжи.

О! Она права. С лингвистов тоже можно поживиться!

Капитан, который во время нашего диалога сидел, невежливо разинув рот, всё же взял себя в руки и захлопнул его, когда я сказал:

— Сейчас по моей нижайшей просьбе моя Госпожа занесёт на кристалл сведения обо всех формах правления у всех известных нам рас — как гуманоидов, так и… не совсем. Надеемся, что ознакомившись, вы сумеете выбрать тот Общественный Строй, который вам больше всего понравится. Ну, или придумаете что-то своё. Ведь какое Правительство посадить себе на шею — решать только вам.

Пока раскрытый рот снова долго пытался закрыться, а потом шевелился в попытках что-то сказать, я с интересом наблюдал.

Если так можно сказать про серо-зелёную шкуру, мой собеседник… покраснел.

Нет, положительно мне повезло, что я не разделался с ними сгоряча так, как хотел. И уж тем более так, как те, кто разнёс их пресловутую Родину.

Похоже, эти чёртовы ящеры всё же… Имеют совесть. И чувство юмора.

И скоро станут вполне нормальными партнёрами среди рас и народов известного мне населённого Пространства Вселенной.

Но я уже, скорее всего, до этого не доживу. Ладно — повезло им, что я такой терпеливый. И добрый. Ну, и спасибо Матери.

Это она приучила меня сначала думать, а потом — стрелять!..

Мы с Матерью совсем сломали голову — что с ними делать.

Зрелище было самое неприглядное.

Эти раздутые бледно-голубые «едоки-переработчики» с трясущимся, словно студень, телом — никакие не люди, а жалкие пародии! Они и сейчас с трудом шевелились, и несколько оживлялись только когда мокрицы начинали разносить еду. Чёрт! Придётся хотя бы мокриц на время им оставить — перемрут же с голоду, пока не научатся хоть что-то делать!

Дьявольщина! Проклятье! Вот заботку я приискал себе на задницу! Но ведь не я же буду их учить, как добывать себе пропитание собственными ручками-тростинками, и не ползать, а ходить по земле ножками-кочерёжками?!..

Снова пораскинув этим самым моим так называемым, по словам Матери, мозгом, и Материнским процессором, мы решили, что это как раз тот случай, когда придётся вызвать Высокую Комиссию из Комитета ООН по Природным Катаклизмам, Стихийным Бедствиям, Чрезвычайным Ситуациям и т.п. Плюс ещё медицинскую помощь от Красного Креста — в связи с глобальной гуманитарной катастрофой всепланетарного масштаба. И, конечно, представителей Комитета по Правам Разумных Рас.

Уж эти подсуетятся. Ещё бы! Не каждый день (Вернее — век!) случается найти подобных людям почти во всём, (Ну, кроме, разве что, склонности к обжорству и безделью! Ха-ха. Это — шутка.) Братьев по Разуму!

Плевать, что разум их пока как у младенцев (ну, или, коров): его-то быстро вправят куда надо! И «Права…» объяснят. И, самое главное — закрепят Планету за ними навечно.

Иначе за что получают деньги все эти миссионеры-учителя-психологи-социологи-врачи-бухгалтера и т.п. дармоеды при этом чёртовом ООН-е!..

И когда это закончится, и местные бедолаги будут «приобщены» к Вершинам Цивилизованности, я не сомневаюсь — их даже Федеральные Налоги Содружества заставят платить.

Правда, посылать СОС мы с Матерью не торопились: надо же дать юменжам всё закончить, и убраться со своим кораблём от греха подальше! Хотя бы — за пределы действия локаторов нашего Флота…

Мы встречались с капитаном ещё два раза — каждый раз он приходил сам. В первый — чтобы я (ну, вернее, Мать) прояснил кое-какие тонкости и демократии, и тирании, и ещё чего из политическо-общественной бодяги. Во второй — чтобы доложить о полном завершении эвакуации.

Прощались мы почти тепло.

Только когда он удалился к себе, я поднял щиток светофильтра. Не скажу, чтоб это мне мешало. Нет — вначале я не хотел, чтобы они видели искры, которые метали мои глаза. А потом — стыд, который я всё равно испытывал. Хотя бы перед юменжевскими «Ноями и Праматерями» — за несдержанность и самый натуральный геноцид со стороны, пусть других — но «гуманоидов».

И вот хвост их корабля растаял на экранах моих сканнеров. А потом — и радаров.

Началась рутина.

СОС первыми услышали, разумеется, линкоры Флота. И прибыли через каких-то тридцать три дня.

Ну, бюрократы, естественно, не так торопились: первые корабли из административно-спасательно-миссионерской партии ООН-а были на месте только месяца через два.

Меня больше всего интересовал Генеральный Инспектор по Колониям.

Выяснилось, что у нас есть и общие знакомые в Самых Верхах. (Оказывается, мой друг Госсекретарь всё же не совсем удалился от дел!) И вы даже не поверите, сколь многие из Власть Предержащих живо интересуются сувенирами с дальних Миров…

Ну — я же не скупердяй какой-то. Я сразу понял, что жена чиновника просто жить не сможет без ожерелья из драгоценных шаури! Их неземная красота уж точно утрёт нос всем её так называемым заклятым подругам… Как и настоящая шуба из шкур Изумрудных Чурнаков.

Благодаря этому, а так же стандартным весомым аргументам в виде эквивалента Денежных Знаков, всего через каких-нибудь три месяца (редчайший случай для бюрократической машины, да?!) я был, на правах первооткрывателя, полным и абсолютным владельцем звёздного участка с такими-то и такими-то координатами… Ну, само-собой организационный взнос, уже вполне официальный, тоже сожрал неплохую часть моей наличности. Зато все бумажки были оформлены как положено! На девятьсот девяносто девять лет. Прямо как в старые добрые времена золотой лихорадки на Аляске!

А что?! Предоставив в их распоряжение целую новую планету с великолепным климатом, и ещё не разграбленными недрами, я, по-идее, имел право на такое даже и без взятки!

Правда, тогда пришлось бы ждать года четыре, и лично обегать все Высокие Инстанции. На Земле. А я по разным причинам не слишком-то горю желанием зарисовывать свою, даже изменённую пластикой, физиономию, там. Да и на прочих планетах с людьми, где «работал» до переквалификации в скрапперы. Без ложной скромности скажу: именно благодаря мне конструкторские бюро специализированных заводов вынуждены были разработать новые модели сейфов. С особыми гарантиями…

Вот и пришлось поступиться некоторой частью наших активов.

Зато теперь в мой Заповедник не имел официального права залетать ни один корабль. Ну, в смысле, из Официального Флота кораблей нашего Звёздного Содружества. А даже наоборот: весь этот самый Флот обязан защищать мои Частные Владения от посягательств со стороны других рас — не Членов Союза.

Скрапперы-то, возможно, будут пытаться выяснить, что же такого я там захотел застолбить… Не думаю, правда, что, как юменжи на своём корабле, так и их раздолбанная планетка, хоть на кончик пальца кого-то заинтересуют.

Если же заинтересуют — я сказал юменжам, чтобы называли всем сунувшимся моё имя. Определённой репутацией я среди нашего брата пользуюсь: если кто-то не драпанёт оттуда сразу, как ошпаренный, и поджав хвост — пусть пеняет на себя!

Найду, не поленюсь!

Хотя, конечно, не все кровожадные байки про меня, бытующие в сообществе скрапперов — правда.

Впрочем, как и не все — неправда!

Но в одном-то уверены все: если я что-то обещал — сделаю!

Времени на всякие Протоколы, Акты, и разъяснения ушло почти четыре месяца. Я ругался. Маялся. В сотый раз давал показания для всех этих Комиссий — и Протоколов и Актов… Но терпел — чего не сделаешь для своего брата, млекопитающего гуманоида.

Да и для куроидов постараться не грех…

Но наконец весь этот рутинно-бюрократический кошмар остался позади, и Комиссия от Правительства Содружества Разумных Рас сочла себя удовлетворённой.

Содружество пополнилось «равноправным» членом, а я отправился, наконец, на все четыре стороны.

Свободный Поиск! Ур-р-а-а! «Лебедь» заправлен под завязку. Все Официальные документы оформлены, и хранятся в Гос. Архивах, а нотариально заверенные мои экземпляры —  у меня на борту! И — в Нотариальных конторах девяти планет.

И вот — впереди только Космос!..

Я прямо-таки гордился, какой я образцовый Гражданин.

И вот, когда я уже почти успокоился, и предвкушал радость от предстоящего безделья, как обычно закинув ноги на центральный пульт рубки, Мать вдруг решила кое-что выяснить:

— Ну, может теперь, когда мы одни, и никто не мешает, ты просветишь меня, почему это ты решил называть меня при этих несчастных юменжах — «Госпожой»?

Надо же! Моя ласточка хоть что-то во мне ещё не понимает!

— Господи, Мать! Это же так просто! Во-первых, я хотел, чтобы они знали — нас на корабле много, и я — только подчинённый. Ну, а во-вторых… Чтобы не слишком уж увлекались этой опасной игрушкой — Демократией.

В критических ситуациях — вот, как у них сейчас! — власть всё равно, я считаю, должна быть в руках сильного человека. Готового на жертвы и жёсткие решения ради блага своих людей. Готового принять груз Ответственности.

Этот… парень… Мне понравился. Он сможет возродить их чёртову птицеферму.

— Ты что, забыл, что я снимаю твою чёртову энцефалограмму?! Ну-ка, договаривай!

Вот ведь зараза! Любит она у меня комплименты! Ладно — пусть слушает. Заслужила.

— Да, солнышко моё — это было ещё… Как бы… Выражение моей Благодарности. Что удержала меня, и не дала совершить… Роковую ошибку. А то бы меня совесть замучила.

— Чего-чего?!

— Совесть, говорю. Можешь ржать, сколько твоей душеньке угодно, но фрагменты чего-то такого у меня остались. И теперь-то я понимаю, что никакие они не варвары, и гнусные твари. А просто доили своих коров, ели своих свиней, и стригли своих баранов…

Но — заявляю сразу: меня вегетарианцем тебе не сделать!

Андрей Мансуров