Борис Николаевич Тютюев по складу своего ума и высоте образования (н/средняя школа), но больше по своей природной натуре был философ, если хотите, Аристотель, Галилей, Спиноза, Джордано Бруно в миниатюре. То есть мыслил, рассуждал, исходя из понятия образа  нынешней жизни и жизни, как таковой, вообще,  и в противоположность естественно-органическому мышлению, более высоко, интуитивно постигая органическую цельность и творческую динамику  пития, те есть, извиняюсь, бытия. Впрочем, одно другому не мешало, поскольку Борис Николаевич прежде, чем возвыситься над собой, то есть увидеть окружающий его мир в более высоких материях, принимал на грудь не менее пол-литра горячительного напитка, предпочтительно традиционной русской водки. Напиток  пробуждал в нем скрытые резервы неординарного мышления и с каждой очередной стопкой повышал шансы открытия Борисом Николаевичем нового философского течения.

Неожиданно для себя Тютюев сделал умозаключение: «Если бы наша планета Земля начала вдруг вращаться в противоположную сторону, пошел бы возвратный процесс  формирования жизни на земле. То есть и планета наша, и мы начали бы молодеть, неумолимо возвращаясь к своим истокам, к своей изрядно подзабытой истории». Представляя такую картину, Борис Николаевич то восторгался, то приходил в ужас. Ему нравилось молодеть: впереди предстояли и первая любовь, и свадьба, сила и здоровый дух во всем теле. Вернулись бы и долги, и награды, и много еще приятных ощущений, которые теперь только в теплых воспоминаниях приходят к нему. Но предстояло пережить, как бы не хотелось, и много неприятного. А как представил, что ему, в конце концов, придется все-таки  вернуться в  материнскую утробу, к своему зачатию, начисто отверг эту мысль об обратном вращении Земли.

 «Чёй-то меня занесло. Наверно перебрал питьевого адреналину», — подумал Борис Николаевич и налил еще. К месту иль не к месту вспомнил, что продавщица все-таки надула его, не додала трёх рублей сдачи. «Оно, конечно, деньги плёвые, но…» И  Тютюева осенила новая высоко-материальная мысль:

 «Три рубля — это ведь начальная, исходная единица капитала будущего предпринимателя. Сейчас она ничто, а через год, пять, десять лет, если эти три рубля использовать по-умному, в свете новых  рыночно-экономических отношений, они могут превратиться в тысячи, десятки, сотни тысяч рублей. А если эта милая, предприимчивая продавщица не одному мне не додала, то, глядишь, через десяток лет  она может стать не только миллионершей, но и министром финансов или, на худой конец, депутатом Государственной думы». И Борис Николаевич с уважением поклонился в сторону магазина, в котором его надула будущая магнатка.

 «А вот из соседа моего никогда не выйдет ничего путного»,  — почему-то вдруг подумал о соседе Тютюев. «Хоть он  каждый день почти ворует из моей поленницы дрова, но перспективы они ему не дают никакой. Хотя, если пофилософствовать… Может, его возлюбленная жена мерзнет постоянно у своего очага, а сосед всеми силами пытается поддерживать священный огонь, дающий не только целительное тепло…И какое кому дело, каким образом он это делает. Нет,  все-таки философия —  великая наука», заключил Тютюев. «Благодаря ей можно самое негативное явление, самый отрицательный факт жизни возвести в ранг престижных. Одним словом – философия!».