Здравствуйте

Сразу возникает вопрос – почему о культурном наследии и искусстве намереваюсь говорить как о чувственном восприятии мира?

Поскольку  культурное наследие, искусство  есть живая библиотека запечатленной любви человека к природе, этому Миру.

 Запечатленное через его устное, письменное и любое  творчество.

Сегодня я хочу вам показать связь и преемственность Красоты самой природы Земли, вызывающей у Человека, необыкновенные чувства и эмоции  с Красотой слова в мифологии Скандинавии и Руси  и Красотой природы в пейзажах русского художника Исаака Левитана (1860  — 1900) —и  шведского художника Антона Генберга (1862-1939).

 Современная Скандинавия разбита на несколько стран: Норвегия, Дания, Швеция, Исландия и Финляндия. Каждая страна уникальна по-своему. Но все они объединены природой сказочной красоты.

Это горные озера, реки, горы, покрытые шапками снега. Это фьорды. Это море.

Море, омывающее берега Норвегии, не замерзает в течение года и, стоя среди гор на берегу фьорда, кажется, что ты в этом раю находишься совсем один. Ощущение неправдоподобности, какой-то сказочной нереальности охватывает человека, час за часом плывущего по такой «морской реке» между серыми бастионами скал, лишь кое-где перемежающимися узкими зелеными долинами.

И вторит этой природной красоте мифы Скандинавии и Руси.

Гимн Природе в мифологии

Сурова природа Скандинавии, нелегко было жить Богам и Людям на его прекрасных берегах. И потому смелы, отважны и храбры герои древних – викинги  — искусные воины и мореплаватели, которые жили на берегах этого сурового края и которые держали в страхе соседние государства. Эти смелые, честные Люди, живущие в гармонии с природой и своим «Я», способны пожертвовать собой, ради этой гармонии

А поклонялись эти великаны своим богам: Один, Тор и многим другим.

  «Что было в самом начале времен, не знают ни Люди, ни Боги. Ведь еще не родился никто, способный запомнить.

Сказывают, в начале времен не было ночи и дня, Солнца, звезд и Луны, не было холодного моря и заснеженных гор, зеленых лугов и прозрачных рек, звенящим по перекатам. Одна только Мировая Бездна, в Скандинавии ее зовут Гинунгагап. И на крайнем юге его негасимо горело страшное пламя Муспелла , то на самом севере, на самом дне, царил мрак и вечный мороз. Только один источник не поддавался морозу – родник Кипящий Котел. Много  ли мало ли времени прошло, но вода родника заполнила бездну и родился первый великан Имир и с ним возникла корова Аудумла, кормящая Великана и вылезавшая первого Аса.

И стояли в истоках славного племяни Асов дети Бора – Один, Вили и Ве.

Один подарил Людям божественное вдохновение, поэзию и бешенство битвы. Младший, Ве, стал первым жрецом.

И вот однажды шли сыновья Бора берегом моря и увидели два дерева: могучий ясень и рядом гибкую иву.

— Слышите, браться, как шумят они на ветру? – сказал задумчиво Один. – По – моему этим двоим скучно стоять здесь среди камней. Вот бы им еще румянец жизни, дыхание да судьбу!

— Если бы они могли ходить и разговаривать, как мы, — сказал Вили.

— Мы станем сильней, если нам начнут поклоняться,  — сказал Ве.

И взяли боги деревья и вырезали их них Людей. Один, дал им душу и жизнь. Вили – разум и движение, а Ве наделил пригожим обликом, речью, слухом и зрением.

Дали мужчине имя Аск, то есть Ясень, а женщине Эмбла, что значит Ива….»

А в то же время в Древней Руси  новорожденный мир лежал на теплых коленях Великой Матери, а может быть, у груди. Как звали Великую Мать? Наверное, Жива-Живана, ибо от нее пошла всякая жизнь… Когда юный мир немного окреп и возмог сам за собой присмотреть, Великая Мать удалилась. Надо думать, ее призывали иные миры, тоже ждавшие любви и заботы.  Перед уходом завещала она Солнце юному Богу -Всевидящему Оку.

Великая Мать посадила Великое Древо, с тем, чтобы оно связало Небо и Землю воедино. И когда ее воля исполнилась, в мире, похожем на большое яйцо, обособились и проснулись две сути: мужская — в Небе и женская — в Земле. Земля величаво вздымалась к Небу горами, стелила роскошную зелень лесов, открывала стыдливые ландыши во влажных ложбинах. Небо кутало Землю теплой мглой облаков, проливалось тихим дождем, изумляло жгучими молниями. Ибо в те времена грозу не называли грозой, потому что ее никто не боялся. Гроза была праздником свадьбы: золотые молнии возжигали новую жизнь, а гром звучал торжественным кличем, призывным кличем любви.

У Неба с Землею было три сына, три молодца: Даждьбог, Перун и Огонь. Были они разного обличья, только глаза у всех троих были одинаковые, синие-синие, как чистое небо в солнечный полдень

— Самое первое пламя, — сказал задумчиво Даждьбог, — возгорелось между нашими Матерью и Отцом, когда они полюбили друг друга. Из того пламени мы все родились, оно сияет и в Солнце.  Давай брат мой, Перун и мы послужим животворящему Огню.

Вскинули братья ясный щит и золотую секиру, в два голоса вымолвили заклятие, и разогнулись два корявых сучка дерева , становясь двумя стройными нагими телами, зашевелились, раскинули руки, впервые вздохнули, потягиваясь и просыпаясь, медленно раскрыли глаза…

 — Мужчина и Женщина, — сказал тихо Огонь, — какие красивые.  И стал младший брат Огнем Любви, Святым Огнем Очага»

 Поистине то было счастливое время Богов и Людей. Еще не восстало меж ними великих обид и неправд, а жили они в мире с собой, друг другом и Природой.

Поклонение природе в изобразительном искусстве

В XIX веке открыли скромную красоту природы два пейзажиста: Исаак Левитан и Антон Генберг. Я их не объединяю и не сопоставляю, я представляю их как выразителей любви к природе своего родного края, которую мы видим и сегодня в их картинах.

Исаак Левитан  — самый великий из тех русских пейзажистов. Долгое время считалось, что в России нет природы, способной вызвать восхищение и стать темой для серьезного произведения.  Левитан своими картинами открыл очарование тихой русской природы. Он  избегал изображать внешне эффектные места. Ему это было не нужно. В самом простом пейзаже он, как никто другой, умел найти то родное и бесконечно близкое, что так неотразимо действует на душу русского человека, заставляя его снова и снова возвращаться к картине.Левитан наполнил пейзаж чувствами.

Левитан писал в своих дневниках: «Но что же делать, я не могу быть хоть немного счастлив, спокоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи. Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором — пускай! Они — благоразумие… Но это мое прозрение для меня источник глубоких страданий. Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения…»

Пейзажи шведского художника Антон Генберг, дарящие прекрасное ощущение природы Скандинавии можно объединить одной фразой: «Через тернии… к радуге».

Даже хмурое небо его произведений наполнено пробивающейся теплотой, как будто  леса замерли в предвкушении появления солнца….

Генберг жил во Франции, Германии, Италии, но себя и общественное признание своего таланта он получил только вернувшись на родину