ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5

ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9

В биографии советского писателя ценился его жизненный путь, особенно, если за ним имелся заковыристый трудовой стаж: некоторые писатели испробовали себя в десятках профессий, исколесили страну вдоль и поперек, побывали на многих известных стройках, целине. Не будь они писателями, назвали бы их «летунами», «перекати-полем», а писателю все ставилось в заслугу, он, мол, познавал жизнь, исследовал ее изнутри, среди народа.

Мне специально жизнь изучать не пришлось: военное и послевоенное детство, безотцовщина, ранний труд, борьба за кусок хлеба с первых сознательных шагов. И позже мне судьбой выпала писательская биография, хотя я никогда не предполагал, что стану писателем, и первый свой рассказ написал на спор, в 30 лет, работая инженером в строительстве. Я двадцать лет отработал в «Спецмонтаже»: трест и министерство находились в Москве, управление – в Ташкенте, где я тогда жил. Наша строительная ответственность распространялась на всю Среднюю Азию и Казахстан, но, когда требовалось отправить нас в Норильск, или в Кандапогу, или в Череповец, или на секретные и особо секретные стройки по всей стране, нас командировали туда, где мы были нужнее. За 20 лет в «Спецмонтаже» я исколесил страну вдоль и поперек, от Клайпеды до Владивостока, от Игарки, до таджикской Исфары. Конечно, весь мой жизненный опыт, не только строительный, мои дороги легко вписались в мои книги, у них впечатляющая география, знание широкого круга людей. Стройка впитывает в себя разные судьбы: от романтиков до ярчайших авантюристов, проходимцев, рвачей, пьяниц с удивительно золотыми руками. Крупное строительство позволяло человеку резко изменить судьбу, рядом с возводимым заводом или крупным промышленным комплексом всегда возникал новый город. Я побывал в сотнях таких городов, малых и больших, и там легко было начать жизнь снова, с нуля.

Но однажды в моей биографии появилось неожиданное увлечение, далекое от строительства. В тридцать лет, в 1971 году, я написал свой первый рассказ «Полустанок Самсона» и, продолжая работать инженером, очень активно писал. Один из моих ранних рассказов, больше похожий на повесть, под названием «Альтафини», я предложил газете «Строитель Ташкента», которая появилась после известного ташкентского землетрясения, и он был опубликован в пяти ее номерах. Когда я пришел получать гонорар (было время, когда газеты, журналы, радио платили писателям), кассирша попросила, чтобы я заглянул к редактору. Газету возглавлял Михаил Иосифович Пругер, легендарный журналист, фронтовик, он стоял у истоков многих ташкентских газет. Михаил Иосифович поздравил меня с публикацией и сразу предложил:

– А не хотите ли пойти ко мне спортивным обозревателем? Я ответил, что кроме футбола и бокса мало знаю спорт и не намерен оставлять строительство. Мне нравились мои частые командировки, которые я в душе называл путешествиями. Ведь только работа позволила мне побывать в Алма-Ате, Душанбе, Фрунзе, Балхаше, Баку, Тбилиси, Нальчике, Фергане, Нукусе, Актюбинске, постоянно летать в Москву.

— Жаль, очень жаль, — печально сказал Михаил Иосифович, — я с удовольствием прочел вашу повесть о футболе, вижу, вы знаете, чувствуете футбол, нерв игры. Впрочем, я навел о вас справки, вы, говорят, дружите с известными футболистами: с Геннадием Красницким, Берадором Абдураимовым, Искандером Фазыловым, накоротке с грузинами: Славой Метревели, Мишой Месхи, Гурамом Цховребовым, лучшего футбольного обозревателя нам не найти.

Чувствуя искреннюю расстроенность Михаила Иосифовича, я вдруг предложил – а что, если я буду внештатно вести колонку футбольного обозревателя, но только на определенных условиях?

– На каких? — заинтересованно встрепенулся Михаил Иосифович.

– Не ограничивать меня в размерах статьи.

–Ну, это пожалуйста, — вздохнул облегченно и весело Пругер, и мы ударили по рукам.

Два футбольных сезона подряд я вел футбольную колонку, а потом газета неожиданно закрылась. Могу похвастаться, что тираж газеты вырос в розничной продаже, и болельщики, знатоки футбола охотились за газетой «Строитель Ташкента». Некоторые статьи о футболе сохранились, и я предлагаю читателю обзорную статью под названием «Сегодня в Мадриде и Милане».

Сегодня в Мадриде и Милане

В этом году большой футбол стартовал не¬обычно рано. Этим мы обязаны прежде всего крупному успеху двух наших ведущих команд, которые впервые пробились в финал розыгрыша Кубка европейских чемпионов и Кубка обладателей кубков Европы.

У многих в памяти тот предпраздничный день, который принес волнующую встречу с футболом и увы… горечь несбывшихся надежд.

Сегодня участники двух прошлых встреч в Сочи и в Одессе играют во второй раз, но наши команды будут в роли гостей, гостей, отступать которым некуда…

В футбольном турнире любого ранга специалисты футбола, газеты и журналы сразу выделяют фаворитов. В розыгрыше Кубка обладателей кубков Европы 1973 года бесспорным фаворитом был назван противник московского «Спартака» итальянский клуб «Милан», ранее обладавший столь почетным титулом.

«Милан» основан в 1899 году и является одним из старейших футбольных команд Италии. Титулов у него не счесть, к тому же клуб никогда не ИСПЫТЫВАЛ серьезных денежных затруднений. В основе финансового благополучия «Милана» лежит его успех на зеленых полях. Поэтому столь тщательно и продуманно готовился «Милан» к сочинской встрече. В расчете на победы в европейских турнирах 1972 — 1973 годов был приобретен из «Фиорентины» левый крайний Кьяруджи — прозванный экспансивными итальянскими болельщиками за свою неукротимую одержимость «бешеной лошадью».

К мартовскому матчу со «Спартаком» Нерео Рокко, работающий с «Миланом» в общей сложности около десяти лет, привел команду лидером итальянского чемпионата. В 18 турах «Милан» забил 38 мячей, идущий следом «Ювентус», возглавляемый известным Альтафини, провел лишь 24 мяча. Так что, забивать красно-черные (цвета «Милана») умеют.

Но есть одна крайне любопытная деталь. На чужом поле красно-черные выиграли лишь у «Интера», да и то в Милане. На выезде у клуба сплошные ничьи и проигрыш «Роме» из Флоренции.

Нынешняя система атаки «Милана» в Италии прозвана «картечью». Голы забивают полузащитники Ривера и Бенетти, забивают и все три нападающих Прати (отсутствовавший в Сочи), Бигон и Кьяруджи. Числятся голы и у защитников Анкилетти и Сабадини.

Зная всю сложность положения « Спартака » перед первой игрой, Нерео Рокко всё же рассчитывал на ничью (и не скрывал этого), хотя и был уверен, что матч непременно представит возможность для контратаки, и тут он рассчитывал на выдающиеся организаторские способности своего диспетчера — неувядаемого Джанни Риверу. Ривера не обманул его надежд. Каждый раз, когда мяч попадал к нему, он организовывал кинжальные выпады бросая в прорыв Кьяруджи то слева, то справа, то в центре атаки. Лишь высокое мастерство и большой опыт Логофета, игравшего персонально против Кьяруджи, не позволили итальянцу распечатать ворота « Спартака».

Нет необходимости говорить об игре, многие видели ее по телевидению, читали отчеты. Положение «Спарта¬ка» перед ответной игрой тяжелое, гол, забитый итальянцами в Сочи, в общем за¬чете пойдет за два. Дело да¬же не в этом, 14 марта «Спартак» выступил в 1/16 розыгрыша Кубка СССР 1973 года против команды «Нистру» из Молдавии. Игра была вялой, малоинтересной и закончилась — вничью.

Есть в нашей печати со¬общения и о противнике «Спартака». В 21-м туре чемпионата Италии «Милан» встретился с известным клубом «Фиорентина» и выиграл 2:0. Оба гола забил Бенетти, тот самый полузащитник, так огорчивший нас в Сочи.

Итак, сегодня на поле «Сан-Сиро» наши ребята выйдут на ответный матч. Нелегко придется им.

Так пожелаем же ей достойной игры!

В тот же мартовский вечер, несколькими часами позже, мы были свидетеля¬ми другого матча, транслировавшегося из Одессы. Наш чемпион — киевское «Динамо» — принимал шестикратного обладателя Кубка европейских чемпионов — мадридский «Реал», для которого нынешний розыгрыш уже шестнадцатый по счету и матч с киевлянами — сотое выступление клуба в розыгрыше Кубка европейских чемпионов. У испанского клуба немало и других титулов.

Пять первых розыгрышей континентального кубка под¬ряд достались «Реалу», и эти страницы истории клуба бы¬ли связаны с выдающейся игрой Альберто ди Стефано.

Киевское « Динамо» принимая одного из бывших грандов испанского футбола, знало, что «Реал» давно уже утратил роль лидера в Своей стране, да и в нынешнем чемпионате дела у него идут не столь блестяще. Оба клуба до матча изучили друг друга. Муньос видел игру киевлян в Бельгии с «Андерлехтом», который динамовцы проиграли 0:1. Севидов, в свою очередь, наблюдал матч «Реал» — «Барселона». Уверенных прогнозов перед матчем в Одессе не высказывалось, оба тренера с уважением отозвались о командах, которые встретятся в 1/4финала.

Рассчитывал ли Муньос на выигрыш в Одессе? Едва ли, хотя, как и Рокко, наверняка возлагал надежды на внезапные контратаки, которые могли организовать и Веласкес, и Пирри. Но игра внесла свои коррективы, только 15 минут в начале игры испанцы вели сколь-либо организованную игру, придерживаясь тактики, выработанной руководством клуба. Дальше киевляне взяли игру в свои руки.

Наш чемпион предстал пе¬ред телезрителями в знакомом обличье. В его ряды вновь дернулся один из лучших нападающих прошлого сезона, игрок сборной СССР Вячеслав Семенов. Киевляне показали редкое для начала сезона движение. Скорость и постоянно высокий темп игры выбили из колеи игру испанцев.

Тяжелое мокрое поле, сырой, влажный воздух, туман не оказались помощниками техничной, скоростной команды. И еще, слишком большие надежды киевляне возлагали на Блохина, а с его 13 голами за прошлый сезон, не слишком ли опрометчивая надежда? Увы, на этого юношу и сборная слишком перенадеялась в прошлом сезоне. Пожалуй, Севидов это понял, когда выпустил Семенова вместо Блохина, но проявить себя Семенову практически не было времени.

«Реал» спасло высокое индивидуальное мастерство футболистов.

Нашему чемпиону перед 1/4не хватало игровой практики. За перерыв перед ответной игрой он ее получил. Киевляне сыграли в 1/16 розыгрыша Кубка СССР и убедительно выиграли у харьковского «Металлиста» 3:0. К матчу в Мадриде войдут в строй вратарь Евгений Рудаков и защитник Вадим Соснихин, присутствие которых в ответном матче может оказаться решающим. Первая игра в сезоне нашего чемпиона со столь грозным соперником, думаю, не разочаровала любителей футбола, и мы уверены, что киевляне дадут бой сопернику и на его поле

Да, сегодня поздно ночью динамовцы выйдут на 100- тысячное футбольное поле клуба «Реал». Им будет не¬легко, но мы надеемся и верим в них, и также, как и московскому «Спартаку», желаем хорошей игры и победы.

Р. МИР-ХАИДАРОВ,

футбольный обозреватель

Как видите, и сорок лет назад футбольными ориентирами были эти великие футбольные города. Почему я решил включить эту статью в мемуары? Только потому, что нынешний футбольный болельщик думает, что интерес к футболу зародился только сегодня, в новой России. Колоссальный футбольный интерес сложился в СССР сразу после войны, а потом невиданное массовое увлечение возникло в 60-х годах. Хотите пример из разряда ныне невозможных? Пожалуйста, в 60-х годах ташкентский стадион «Пахтахор», вмещавший 62 тысячи болельщиков, в начале сезона в течение двух недель реализовывал более 25 тысяч абонементов на весь сезон! Такое не могут себе позволить ни «Лужники», ни «Локомотив», ни «Зенит», ни «Спартак», имеющие первоклассные стадионы и свою огромную торсиду. Правда, кумиры тех лет, даже входившие в сборную мира, Слава Метревели, Валерий Воронин, Лев Яшин – получали в тысячи раз меньше, чем те, кто сегодня не может попасть на Олимпийские игры, Чемпионаты мира и Европы. Недавно в Мюнхене вышел рассказ «Письмо в Кремль» немецкого писателя Александра Фитца, бывшего главного редактора газеты «Комсомолец Узбекистана», и читавшего в свое время мои футбольные обозрения. Вот, что он говорит обо мне и о футболе тех давних лет.

Фрагмент рассказа:

«…И тут снова телефон звонит. Поднимаю трубку, а это мой старинный друг Рауль Мир-Хайдаров из Москвы. Он теперь известный меценат, галерист, популярный писатель – общий тираж книг которого — пять миллионов. А родились мы оба в Актюбинской области Казахстана. Конечно, это не мыс Челюскина, но, доложу вам, ещё те пампасы, то есть места компактного проживания. Особенно в середине прошлого века, когда зимой из посёлка в посёлок только на тракторе можно было прорваться. Ну а про весну-осень и говорить не буду.

— Привет, дорогой, — с угадываемой даже в тембре голоса улыбкой говорит Рауль.

— Здравствуй, дружище, — искренне радуюсь я.

— Прочёл твоё письмо нашим вождям, — продолжает Рауль, — и решил помочь российским немцам. Ты же помнишь, что к футболу я тоже отношение имею?

— Ещё бы! – восклицаю, а про себя думаю: как же я забыл о Рауле, человеке, который в футболе разбирается ничуть не хуже, чем в живописи?! А уж как он разбирается в живописи… Впрочем, разговор это долгий, особый, а если о футболе, то именно Рауль, к футболу прямого отношения никогда не имевший, пользовался привилегий свободного посещения раздевалки ташкентского «Пахтакора», как перед началом, так и после окончания матчей. И это в самый пик расцвета и популярности команды. Если кто не проникся и не понял, что это такое, поясняю: меня, главного редактора республиканской молодёжной газеты, к этой самой раздевалке даже не подпускали.

Ещё, вспоминаю, Рауль водил дружбу с Михаилом Месхи, Славой Метревели, Геннадием Красницким, Берадором Абдураимовым, Гурамом Цховребовым, другими «звёздами» советского футбола. Даже с похмелья мог без запинки назвать состав любой команды, выступавшей в первой и второй лигах первенства СССР, и… мюнхенской «Баварии». Да, да! Мы оба тогда болели за «Пахтакор» и за звёздную команду Франца Беккенбауера (Franz Beckenbauer), Герда Мюллера (Gerhard Müller), Пауля Брайтнера (Paul Breitner), Ульриха Хёнесса (Ulrih Heness)… Впрочем, почему «тогда»? Мы и сейчас не в запасе.

— Так вот, — продолжает Рауль, — есть у меня голкипер. Прыгучий, цепкий. Зовут его Людвиг Вуккерт (Ludwig Wukkert).

— Где, — спрашиваю, — ты его нашёл?

— В Казахстане, в Мартуке, — говорит Рауль. – Он родственник моего школьного друга Сигизмунда Вуккерта (Sigismund Wukkert), который уже 20 лет как со всеми родственниками в Германии. Но когда жил в Казахстане, то в первенстве Актюбинской области защищал ворота сборной Мартукского района.

— А Людвиг?

— Он тоже теперь в Германии. В Мартук погостить приехал, а там неприятность.

— Какая?

— Основной вратарь районной команды руку повредил. Вот Людвиг и встал на ворота. Как леопард прыгал и даже рычал. На своих защитников. Представляешь?!

— Конечно. Но вот что ты там делал?

— Тоже в гости приехал. Я же почётный гражданин Мартука. Там ведь улица есть, которой моё имя присвоили, а в краеведческом музее Актюбинска целый зал моему творчеству посвящён. Ну и само собой картинная галерея…

— Ах, да, вспомнил. Прости.

— Александр, обязательно разыщи в Германии Людвига. Если бы «Письмо в Кремль» раньше прочёл, то конечно адрес у него взял.

— Не волнуйся. Разыщу. Спасибо, что позвонил.

— Не за что. Я скоро в Ташкент лечу, а потом в Казань. Там тоже буду искать. Ну а потом в Германию, в Мюнхен. Снова хочу в ресторанчике посидеть, где с Францем Беккенбауером познакомился. Может с ним потолковать? Вам же тренер нужен…»

Мне кажется, задев тему футбола, отделаться обзорной статьей «Сегодня в Мадриде и Милане» невозможно, футбол в ХХ1 веке стал новой религией сходящего с ума мира. Сегодня даже Нобелевская премия с ее некогда гигантской суммой вознаграждения, кажется нищенской по сравнению с гонорарами футбольных звезд. Последний пример – футбольный клуб «Манчестер сити» шейха Мансура готов заплатить мадридскому «Реалу» отступного за Криштиана Рональдо – 200 миллионов евро, причем зарплата самого футболиста будет 20 миллионов в месяц! Непостижимая нормальным умом цифра! А о популярности и известности и говорить не приходиться. Вряд ли один из миллиона назовет правильно имена трех лауреатов Нобелевской премии текущего года и за что они ее получили, а имена Месси, Пеле, Рональду знают миллиарды людей Земли. Поистине, мир перевернулся.

И все-таки вернемся ненадолго к тому времени, когда я стал внештатным корреспондентом газеты «Строитель Ташкента» и вел там колонку футбольного обозревателя. Надо отметить, что мудрый Михаил Иосифович Пругер выписал мне удостоверение настоящего корреспондента, а не внештатника, каким я был на самом деле. В те годы краснокожее удостоверение с золотым тиснением крупными буквами «Пресса» на обложке имело великую силу, перед ее владельцем открывались двери не только на стадион «Пахтакор». Сегодня понять насколько сильна, влиятельна была пресса, что на любое газетное выступление требовалась обязательная ответная реакция задетых организаций, даже вообразить трудно. А сейчас продажная, ангажированная пресса не вызывает у народа ни доверия, ни уважения, это про нее говорят – собака лает, караван идет.

Получив удостоверение корреспондента, мой абонемент на самый лучший 35 сектор по самому центру стадиона, где на самом верху находилась правительственная ложа, которая никогда не пустовала, потому что Ш.Р. Рашидов, обожавший футбол и заботившийся о «Пахтакоре», не пропускал ни одного матча – стал не нужным, и я подарил его кому-то из друзей. Для журналистов, близко к полю, в нижних рядах, находилась специальная ложа для прессы, куда обычно определяли и дублирующий состав гостей. В этой ложе любил бывать и легендарный Алик Тайванец, тот самый Алимжан Тохтахунов, сам некогда игравший в юношеской команде «Пахтакора» у знаменитого тренера С.Арутюнова, но травма помешала ему стать большим футболистом, я видел его не раз в игре. Бывали в этой ложе и высокопоставленные гости, руководители крупных предприятий республики.

Футбол не театр, не концертный зал, и в ложе для прессы стоял такой же гвалт, как и на любой другой трибуне. Места тут не резервировались, как по абонементу, где весь сезон рядом с тобой оказывались одни и те же люди, рядом мог оказаться кто угодно. Я был молод, горяч, азартен, рядом кипели неподдельные страсти, и я вел себя, не особенно сдерживая эмоции, может даже иногда и чересчур. Надо признать, что иногда рядом или сзади оказывались очень спокойные, выдержанные люди, которых даже не срывал с места забитый пахтакоровцами гол, но такие болельщики встречались редко.

Не все газеты в ту пору имели спортивных обозревателей, футбол освещал тот, кто был свободен в редакции, оттого я перезнакомился со многими газетчиками Ташкента.

Специальный спортивный отдел имела только одна газета «Правда Востока», ее представлял Эдуард Ованесов, но он не любил появляться среди своей братии, считая, что ни один из них не разбирается в футболе. Он всегда держался вблизи команды, сидел с запасными игроками у кромки поля. Надо отдать должное, футбол он знал, писать умел, мне было с кем потягаться.

Наверное, среди тех, кто собирался в ложе прессы, я был наиболее информированным человеком. Я с удовольствием ходил на тренировки команды, часто бывал у них на базе «Чиготай», перед особо важными встречами заглядывал в раздевалку. Знал, кто выходит на поле в основном составе, кто сегодня находится в запасе. В «Пахтакоре» часто играли, как и сегодня повсюду, «варяги». На тот момент, когда у меня появилось журналистское удостоверение, в команду прибыли ростовчане Витя Медведев, центральный защитник, и нападающий из Баку Сергей Мелкумов. Оба холостяки, они предпочитали жить в лучшей гостинице столицы «Ташкент», и я не раз приходил к ним в номер, обедал с ними в ресторане, тоже лучшем в городе. Конечно, разговоры у нас были только о футболе, о тренерах, о предстоящей игре, о футболистах, своих и тех, кого ждут на игру, или куда пахтакоровцы отправлялись играть. Надо отметить для современных любителей футбола, что «Пахтакор» всегда тренировали знаменитые тренеры: В.Келлер из «Крыльев Советов», с его сыном я дружил, М. Якушин, Г.Качалин, С.Соловьев, А.Севидов, К. Бесков каждый из них в свое время тренировал не только лучшие клубы страны, но и сборную СССР.

Конечно, моя информированность бросалась в глаза прежде всего тем, кто читал в газете мои обозрения, репортажи, интервью со своими и приезжими на игру футбольными знаменитостями. Кстати, именно интервью особо ценили футбольные болельщики. Высшим шиком по тем временам было выходить на поле с командой, желательно переговариваясь с кем-нибудь из игроков, а уже потом неторопливо направляться в ложу прессы прямо с поля. Конечно, сегодня, с высоты возраста, тот высший шик кажется откровенным пижонством, но я был молод, тщеславен и был счастлив, что накоротке общаюсь с футбольными звездами. Но настоящую популярность, уважение болельщиков я заслужил не своей информированностью, не своими публикациями о футболе, а своими комментариями по ходу матча. Наверное, любой болельщик со стажем считает себя знатоком футбола, и я не был исключением. Но я как-то вдруг почувствовал, что читаю игру, предвижу события на поле, знаю на что способна та или иная команда, игрок. Редко ошибался в прогнозах и жалел, что в ту пору у нас не было тотализатора. Особенно ясно видел, кто с первых минут не попал в игру и вряд ли сегодня попадет в нее, и его надо срочно менять, какой бы у него ни был авторитет. Просто сегодня не его день.

Уже тогда я понимал, как важно для тренера угадать с составом, кто именно сегодня, к вечеру, готов выйти на поле, и не важно, как он отыграл предыдущий матч. Именно этим предвидением сильны сегодняшние великие тренеры: Жозе Мауриньо, Марчелло Липпи, Фабио Капелло, Арсен Венгер, сэр Алекс Фергюссон, таким был и наш великий Валерий Лобановский. Отвлекусь на один конкретный пример, говорящий о важности тренера. Редкостный в истории футбола случай. Однажды я приехал на родину, в Мартук, небольшой поселок. Но там тогда на первенстве района выступало 16 команд! Понимаю, представить это трудно, но поверьте, еще живы свидетели, и была такая могучая страна — СССР. В тот воскресный день предстояла игра между «Водителем», лучшей командой Мартука в последние годы, она даже первенство Казахстана, среди сельских команд выигрывала дважды, и командой школьников. Надо сказать, что в «Водителе» играли мои приятели, мои одноклассники, и матч проходил задолго до того, как я стал футбольным обозревателем у легендарного М.И.Пругера. Днем я был на речке с командой «Водитель», и там между нами произошел спор. Я утверждал — вот если бы я сегодня возглавлял, как тренер, школьников и вы бы разрешили мне весь матч с края поля делать подсказки игрокам, то мои школьники обязательно выиграли бы у вас. Я даже предложил им пари. Меня, разумеется, подняли на смех, сам я в юности в футбольных талантах не был замечен, я состоялся в боксе. В команде «Водитель» предложили мне, как гостю, как другу, щадящее пари – они обязывались забить хоть три, хоть пять голов, а ничью и свой выигрыш со счетом 2:0 посчитать, как мою победу. Насчет подсказок с бровки поля тоже не возражали, сказали – да хоть по полю гуляй, только под ногами в атаке не путайся. Но я, уверенный в своих силах, настаивал на моих условиях и обещал в случае проигрыша школьников выставить им ящик портвейна «Кюрдамир», популярного в то лето.

В общем, пари состоялось, к вечеру о нем знал весь Мартук, и стадион собрал рекордное число зрителей, хотя он и без пари не пустовал бы. В команде школьников играли мои племянники, а вратарь Бисембай Бектимиров, он же капитан, жил по соседству. Как только вернулся с речки, я попросил Бектимирова собрать ребят у него во дворе, до матча оставалось еще 4 часа. Я поведал ребятам про пари, сказал, что на прошлой неделе видел две их встречи и указал на ошибки и просчеты тех матчей, обратил внимание на слабые и сильные стороны команды и уверил, что если играть, строго выполняя мои команды, то они обязательно выиграют. Я видел, как горели у них глаза, они гордились, что я так высоко их оценил. Особо я просил внимательно играть первые 15-20 минут, не отбивать бездарно мячи, бороться в каждой игровой ситуации до конца, очень четко следовать моим указаниям. Сообщил, что первую половину игры я вряд ли буду отходить от своей штрафной площадки, поскольку знал, как будут играть водители. Игра началась, как я и предполагал — водители всей командой ринулись в атаку, желая ошеломить, подавить школьников быстро забитым голом. Но не тут-то было, школьники не дрогнули, проявили неожиданное хладнокровие, зная, что игра только так, с атаки, и начнется, а вратарь, тот и вовсе творил чудеса. Я нервно ходил по краю поля, слыша ехидные высказывания поклонников «Водителя» в свой адрес, выкрикивал кого прикрыть, когда следовало подержать мяч, сбить ураганный темп, когда мгновенно надо было перевести игру на другой край поля. С кем-то играть плотнее, жестко, не давать свободно пробить ни Валерию Парамонову, ни Саше Вуккерту, своим приятелям. Пыл возрастных игроков «Водителя» через полчаса заметно упал, белоснежные майки потемнели от пота, хоть выжимай, и я попросил своих ребят играть быстрее, быстрее адресовать пасы, забрасывать мячи за спину далеко выдвинувшимся защитникам, которые уже с трудом поспевали за быстроногими мальчишками. Школьники чаще стали делать длинные передачи, переводить игру с края на край, адресовать передачи вразрез, в расчете на скорость своих нападающих. За пять минут до конца первого тайма один длинный заброс за спину левого защитника легко перехватил нападающий школьников и, выйдя один на один со знаменитым вратарем по кличке «Сова», Николаем Цихмистро, расстрелял ворота в упор. Что творилось на стадионе! На отдых команда «Водителей» уходила еле волоча ноги, в таком темпе игру они не ожидали.

В перерыве я быстро проанализировал игру своих и чужих, рассмотрел несколько возможных вариантов, которые нам предложит «Водитель», и что мы должны противопоставить в том или ином случае. Просил при любой возможности резко прибавить в скорости, ни в коем случае не играть на удержание счета, особо обратил внимание на уязвимые места в обороне противника.

Раздосадованные пропущенным голом водители во втором тайме показали, наверное, лучшую игру в истории команды, а мне пришлось бегать вдоль всего поля, вмешиваясь почти в каждый эпизод. Но и у моих ребят появился кураж, они поймали свою игру, поверили, что могут победить и очень грамотно держали мяч, умело гасили темп противника, неожиданно взрываясь атаками то слева, то справа, то, по моей команде, одновременно открывались по два-три игрока, и мяч шел именно туда, куда и следовало. Был момент, когда «Водитель» минут на десять потерял ориентир и игру, и тогда команду выручал только легендарный «Сова». Минут за пять до окончания матча водители крепко сдали в движении и не поспевали ни в середине поля, ни в своей штрафной площадке, плохо контролировали не только мяч, но и игру. И на очередной прострел вдоль ворот собственный защитник помешал «Сове» выскочить на перехват, а набежавший центрфорфард Хамза Кадыров головой отправил мяч под перекладину. Рев стоял, как на «Сан-Сиро» или «Уэмбли» — бывал и там, и там.

После игры, в застолье, Вуккерт сказал мне прилюдно от имени команды: «Жаль, мы недооценили тебя, никогда не думали, что игрой можно дирижировать, как оркестром, у тебя это здорово получилось! Где ты так тактике футбола нахватался, вроде сам и не особо играл? Мы теперь многое возьмем себе на вооружение из твоих подсказок».

Но вернемся на «Пахтакор». Как только проходило минут 10-15 игры, я говорил вслух, как бы обращаясь к сидящим рядом, что не следовало сегодня ставить на игру того или другого, причем я говорил не только о своих, но и о противниках. Через полчаса это становилось столь очевидным, что не заметил бы это только слепой. Абсолютно всегда я предугадывал замену, часто названный мною новый игрок кардинально менял игру или забивал гол. Часто я предвидел, что при такой игре не удержать победу, которая вроде уже была в руках. В общем, я видел многое, что не видел тренер, и это становилось понятным для других только после свистка.

И вот однажды, когда заканчивался футбольный сезон, ко мне в перерыве подошел солидный, элегантно одетый мужчина, часто появлявшийся в ложе для прессы. Он попросил меня отойти в сторону и сразу представился: «Я Шахназаров, из Ферганы, вы не раз писали о моей команде «Нефтянник», которая играет в классе «Б», я директор нефтеперерабатывающего комбината». Я, конечно, знал о нем, он, как и Ш.Рашидов, был помешан на футболе, и у его команды, по тем временам, были первоклассные условия: свой стадион, загородная база. Знали, что он отдавал предпочтение игрокам с Кавказа. Шахназаров продолжал:

– Я читаю ваши статьи и приглядываюсь и прислушиваюсь к вам здесь, в ложе прессы. У вас много предпосылок, чтобы стать первоклассным тренером, не хотите попробовать?

Я стоял, потеряв от неожиданности дар речи, и он спросил: «Вы сами играли, тренировали?»

— Нет, — честно признался я.

– Не беда, я готов отправить вас на курсы тренеров в Москву. Там они каждую зиму проходят, а весной могу предложить место второго тренера в «Нефтяннике», только для того, чтобы вы набрались опыта, практики, а со следующей весны гарантирую вам место главного тренера. Лады?

Я попросил неделю на размышление, до следующей игры «Пахтакора», на том мы с ним и распрощались. У меня прошла мучительная неделя, и приглашение слишком заманчивое, вряд ли когда такое мне предложат, чудеса редко происходят. Но и Ташкент покидать не хотелось, а, главное, у меня была на выходе первая книга в Москве, и я был приглашен на съезд молодых писателей в марте следующего года, а в апреле я уже рассчитывал стать членом Союза писателей СССР. Желание посвятить себя литературе оказалось сильнее, чем положить жизнь на футбол, да и семья резко возражала.

С Шахназаровым мы надолго остались в добрых отношениях, и он радовался моим успехам в литературе. При встречах часто повторял – как хорошо, что ты тогда не согласился стать тренером в «Нефтяннике» — потому что через два года класс «Б» ликвидировали по всей стране, оставив лишь высшую лигу футбола. Уже тогда власть понимала – футбол слишком дорогое удовольствие для страны.

Заканчивая репортерскую эпопею, хочу предложить вашему вниманию еще одну удивительную историю, случившуюся на стадионе «Пахтакор». Благо свидетели и главный герой живут и здравствуют в Москве. Как-то в конце сезона «Пахтакор» принимал московских армейцев, ЦСКА. Возглавлял команду в ту пору Валентин Бубукин, сам в прошлом выдающийся футболист, входил в сборную страны, был в составе той самой звездной олимпийской команды в далеком Мельбурне, которая в первый и последний раз в истории нашего государства выиграла олимпийское золото. На матч этот я пришел со своим приятелем Юрием Лопатиным. Не без труда прошли во внутренний дворик, очень похожий на испанское патио, где напротив друг друга располагались раздевалки обеих команд. У меня в этот день вышла газета с интервью, взятом накануне у Геннадия Красницкого, лучшего бомбардира клуба, и я занес пачку газет к нашим в раздевалку. Команда уже готовилась к выходу.

На фото: Юрий Лопатин (слева); Рауль МИР-Хайдаров (справа). 1977 г.

Как только футболисты обеих команд выстроились во дворе, впереди них появились трое судей и под бравурный футбольный марш Блантера все двинулись под высокую арку на поле. Я пристроился рядом с Ревалом Закировым, а Юра с Туляганом Исаковым, и мы как-то легко миновали все заградительные кордоны, чему, наверное, способствовало то, что мы в две руки заранее раздали пачку газет людям в форме и без формы, охранявшим выход на стадион, и благополучно оказались на поле, хотя такие проходы мало кому удавались. Заговорившись, мы пропустили то место, откуда я всегда сворачивал в ложу прессы, и продолжили путь к скамейкам, которые занимали тренеры, массажисты, врачи, запасные игроки обеих команд. Издалека мы увидели, что все скамейки, включая дополнительные, у «Пахтакора» были заняты, даже Эдуард Ованесов, главный футбольный обозреватель республики, стоял за спиной тренера Г.Д.Качалина. А у гостей, как раз невдалеке от В.Бубукина, пустовали три-четыре места, туда мы и направились. Наглость беспредельная, но иначе нам пришлось бы на виду у переполненного стадиона возвращаться под свист и улюлюканье на трибуны.

Надо признаться, день выпал прохладный, все-таки конец октября, до матча мы зашли в бар ресторана «Ташкент» при гостинице, пропустили по паре рюмок коньяка и пошли пешком на игру мимо сквера им. Ю.Гагарина с прекрасным памятником, который, к огорчению многих горожан, лет десять назад почему-то снесли.

Я видел много разных стадионов и хочу обязательно отметить красоту, изящество и месторасположение красавца стадиона «Пахтакор», что означает «хлопкороб». Расположен он в самом центре города, среди огромного парка, заложенного еще в конце 19 века генерал-губернатором В.Кауфманом. По парку протекала с гор река Анхор, полноводная, широкая, причудливым изгибом огибавшая чашу «Пахтакора». Напротив стадиона метров в ста на возвышенности красовалось белоснежное, пятиэтажное здание ЦК партии Узбекистана.

Рассказывают, что однажды выдающийся тренер Михаил Якушин, которого болельщики с любовью называли — Хитрый Михей, видя, как ленится на тренировке высоченный Вилли Каххаров, сказал, показывая в сторону ЦК: «Вилли, посмотри на пятый этаж, там Шараф Рашидович стоит у окна с биноклем, я ему его подарил, и видит, как ты сачкуешь. Пожалуйста, не огорчай нашего благодетеля, я-то переживу твою лень, просто не поставлю завтра тебя на игру».

Но вернемся на наш матч с ЦСКА. С первых минут игра у гостей не пошла, не складывалось ни в обороне, ни в атаке. К тому же на седьмой минуте они пропустили гол после мощного удара центрального защитника Максуда Шарипова, которого в команде звали коротко на европейский манер – Макс, он очень молодым погиб в автокатастрофе. Почти весь первый тайм я с приятелем вел себя прилично — понимали, где сидим, даже после забитого Максом гола не очень ликовали, вели себя тише воды, ниже травы. Но, видимо, то ли нескромная натура дала знать себя во всей красе, то ли выпитый перед матчем коньяк подействовал, я выпустил жало и жалил гостей не щадя. Мой приятель все время пытался остудить мой пыл и как последнее предупреждение сказал – прекрати, нутром чувствую, сейчас нас бить начнут. Как раз в это время наши забили второй гол, и мы оба, забыв об осторожности, вскочили с мест и принялись бурно выражать восторг забитым полузащитником Ядгаром Тазетдиновым прямо с углового мячом, который влетел под самую перекладину, никого не задев. Что творилось на стадионе, не высказать! Рядом молча сидели рослые парни, готовые разорвать нас на куски. Удерживало их одно, они, наверное, приняли меня с приятелем то ли за футбольных чиновников, то ли за чиновников повыше, а то и за комитетчиков, те всегда отирались, где им хотелось. Им, москвичам, и в голову не могло прийти, что таким авантюрным путем можно пройти в сверхзакрытую зону и даже усесться на чужой территории.

До конца первого тайма оставалось 13 минут, я как раз глянул на часы и сказал довольно громко, как привык у себя в ложе прессы: «Что у них тренер слепой, не видит, что правого крайнего надо было менять уже на десятой минуте игры, он никогда не пройдет нашего защитника Витю Суюнова, губит атаку за атакой…». Тут же со скамейки запасных подняли игрока, и произошла молниеносная замена неудачливого нападающего. Теперь уже нашему Суюнову приходилось туго, но его удачно страховал тезка Медведев. Тайм подходил к концу, и нашим, из-за небрежности капитана Геннадия Красницкого, назначили штрафной удар вблизи ворот, прямо по центру. Штрафной пробил Федотов, сын легендарного Григория Федотова, позже он сам возглавил ЦСКА и умер на этом посту. Володя так закрутил мяч мимо выставленной стенки, что Юрий Пшеничников только успел взглядом проводить его. 2:1, скамейка рядом с нами ликовала, а тут и свисток на перерыв раздался. Гости прошли мимо нас молча, даже не удостоив взглядом. Видимо, в перерыве Гавриил Дмитриевич Качалин, тренировавший в ту пору «Пахтакор», сумел настроить своих футболистов на боевой лад, победа над ЦСКА в те годы ценилась высоко, и наши стали терзать оборону гостей, в которой еще играл легендарный защитник Альберт Шестернев, по кличке Иван Грозный. ЦСКА увядал прямо на глазах, поражение казалось неминуемым, уже назревал новый гол. А я продолжал язвить по поводу беспомощности того или иного игрока гостей. Вдруг Бубукин, гигант двухметрового роста, с пудовыми кулаками, срывается с места и кидается к нам. Нас разделяло метров пять не больше. Вот тут-то я поверил пророчеству своего приятеля — будут бить и бить крепко. Бубукин выглядел совсем обезумевшим, и понятно, он знал, что генералы в Москве проигрыш в Ташкенте ему не простят. Подбежав ко мне, Валентин громко и грозно спросил: «Кого же мне сейчас надо менять?» Я, словно загипнотизированный, мгновенно попавший под влияние Бубукина, вскочил и показал на футболиста, находившегося недалеко от нас, и еще на центрального нападающего. Тут же молниеносно была сделана двойная замена, и, к удивлению стадиона, через пять минут игра перешла на половину «Пахтакора». А еще через десять минут начался непрерывный, затяжной, глубокоэшелонированный штурм наших ворот. В эти минуты команду спасал вратарь Юрий Пшеничников. Мой друг, Юрий Лопатин, в эти минуты не сдержался и сказал мне с укоризной – что же ты наделал!

За несколько минут до окончания матча, один из нападающих, вышедший на двойную замену, сравнял счет. Радости на соседних скамейках не передать, кое-кто даже кинулся к нам обниматься. Хорошо, что скамейка «Пахтакора» была далеко, и нас заслонили вскочившие армейцы. Пользуясь суетой, мы быстро покинули стадион, и я еще долго чувствовал свою вину и уже никогда не пытался попасть на скамейку рядом с тренерами.

Чтобы окончательно закончить футбольную тему, несколько строк-справок для современных болельщиков. Недавно я смотрел матч Английской премьер лиги. Комментировали игру по новой, нелепой моде, два обозревателя. Комментарием назвать этот, на мой взгляд, треп нельзя. Они большую часть времени пикировались друг с другом, доказывая, кто больше знает околофутбольных слухов, не имеющих к этому матчу никакого отношения, на нас, зрителей, им было откровенно наплевать. Развлекались они от души. А ведь у нас потрясающая школа комментаторов, начиная от Вадима Синявского, Николая Озерова, Котэ Махарадзе, Яна Спарре, Владимира Маслаченко. Прекрасные комментаторы были на телевидении во всех столицах союзных республик. Несостоятельность этих молодых людей, называющих себя знатоками футбола, комментаторами, подтверждаю примерами.

Один из них спрашивает коллегу:

– А можно ли с углового забить мяч?

На что тот с апломбом отвечает:

– Нет, это невозможно, история большого футбола не помнит такого случая. Да полноте, футбол надо знать, если с него кормитесь, если с него важничаете.

Первым в истории советского футбола с углового забил легендарный игрок, а позднее и легендарный тренер Валерий Лобановский. Я несколько лет видел его игру. С углового он забил около 20 голов, об этом писал величайший статистик футбола Константин Есенин, сын поэта Сергея Есенина. Всеми сведениями и цифрами о советском периоде футбола в Интернете мы обязаны только ему. Константин Сергеевич, инженер, посвятил этой игре свою жизнь. Пусть земля будет вам пухом, величайший знаток футбола! Больше всего голов с углового забивало киевское «Динамо», отличились партнеры В.Лобановского – Каневский, Серебренников, Базилевич. В тбилисском «Динамо» угловой великолепно исполняли Илья Датунашвили, Давид Кипиани. В «Пахтакоре» этим отличался легендарный Берадор Абдураимов, член клуба Григория Федотова, куда приглашали тех, кто имел за плечами 100 голов. Забивал в «Пахтакоре» и Геннадий Красницкий, обладавший пушечным ударом, легенды о том, что чьи-то удары пробивали сетку и ломали штангу – это про него. Вратарь киевского «Динамо» Рудаков как-то сказал мне: «Мяч от Красницкого летит, как сплющенное раскаленное ядро, и его страшно брать, я его чаще только отбиваю». Забивал с углового и знаменитый араратовец, а позже московский спартаковец Саркис Овивян. В ту пору угловой представлял серьезнейшую угрозу. Удивительно, что с углового забивало только одно-два поколения футболистов. В начале 80-х с углового забивали все реже и реже, а с 90-х совсем перестали. Помню, в «Пахтакоре» последним, кто забивал такие голы был Михаил Ан, погибший в авиакатастрофе со всей командой. Странным выглядит и то, что западные футболисты и латиноамериканцы, виртуозы футбола, с углового, действительно, не забивали.

А мне с экрана утверждают, что с углового голов не бывает. Бывает.

О пенальти. В последнее время судьба многих крупных турниров зависит от послематчевых пенальти. Какие трагедии мы наблюдаем! Команды, явно заслуживающие победы по игре, проигрывают по пенальти. А всего-то из-за небрежности, расхлябанности, безответственности бьющих игроков, и я в такие минуты всегда вспоминаю, как сорок лет назад спросил у Берадора Абдураимова , штатного пенальтиста команды «Пахтакор», как нужно пробивать пенальти. Мастер, долго не задумываясь, ответил убежденно:

— Надо быть к удару готовым и морально, и физически, и не думать о том, как обмануть вратаря, это сбивает концентрацию, отвлекает от удара. Бить надо без выкрутасов, без пижонства, вложив в удар всю силу. В таком случае, если вратарь даже угадает направление мяча, он его никогда не возьмет, скорость мяча сумасшедшая. Конечно, мой совет адресуется только тем, кто часто попадает в «калитку», имеет чувство, чутье гола, а не тем, кто мажет с трех метров.

На фото: футболист Берадор Абдураимов (слева); Рауль МИР-Хайдаров (справа). 1968 г.

Это сказал нападающий, за всю свою долгую карьеру ни разу не промахнувшийся в пенальти. А сегодня игрок идет на пенальти вразвалочку, не утруждает себя разбегом в момент удара, а разбег очень нервирует голкипера, в таком случае, куда пойдет мяч, он никогда не отгадает – так говорил легендарный бомбардир Берадор Абдураимов. Нынче часто бьют щечкой, какие уж тут сила удара и скорость полета мяча, и обязательно в угол, думая, что отгадал, куда сместится вратарь, а тот дает ему ложный посыл, вратари ведь тоже читают игру и бывают выдающимися.

Нынче не реализуется около сорока процентов пенальти, встречал такую статистику. Тут, как и в случае с голами с углового, явное преимущество за советским поколением, игравшим в 60-70-ые годы.

О судьях. Недавно я обнаружил в старой записной книжке бакинские телефоны: 98-74-74 домашний и 65-08-09 рабочий Тофика Бахрамова, знаменитого футбольного рефери, засчитавшего спорный гол в ворота Германии в финальном матче между командами Англии и Германии в Чемпионате мира, проходившим в Англии в 1976г., благодаря которому англичане, после очень долгого перерыва, стали чемпионами мира. Этим Тофик Бахрамов вошел в историю мирового футбола. Удивительно яркий был человек, блистательный по жизни, элегантный даже на поле, какие у него были отточенные, ясные жесты – не высказать! Не зря болельщики называли его – «Дирижер»! За полвека большой любви и дружбы с футболом я встретил еще только одного подобного судью, но того и сегодня любит и почитает весь футбольный мир. Я имею в виду великого итальянца Пьера Луиджи Калину. Но все же, как первой любви, я отдаю предпочтение своему, бакинцу Тофику Бахрамову.

Однажды в Москве, на юбилее К.И.Бескова, одного из больших тренеров отечественного футбола (он тренировал многие известные советские клубы) в перерыве, когда обновляли столы, все ринулись в бильярдную, где стоял огромный телевизор, потому что в тот день играли титаны итальянского футбола «Милан» и «Интер». Судил встречу грандов, конечно, Калина. Гостями знаменитого тренера были не просто любители футбола, а знатоки, профессора, корифеи, волшебники футбола. И когда все дружно среагировали на жест судьи, решительно указавшего на одиннадцатиметровую отметкуК.И.Бесков сказал: «Когда вижу Калину на поле, всегда думаю: он, наверное, в юности проходил стажировку у нашего Тофика Бахрамова – вот, кто был настоящим Дирижером, футбольным Гербертом фон Караяном…, вернемся за стол, обязательно помянем Учителя великого Пьера Луиджи Калины».

Но встречались и другие судьи. Глядя на сегодняшние матчи, часто вспоминаю случай, рассказанный мне Славой Метревели. Он начинал в московском «Торпедо», потом перешел в тбилисское «Динамо», где и провел всю свою легендарную футбольную жизнь. Он играл не только в сборной СССР, но и входил в сборную мира. От выступления в команде мировых звезд у него остались на память часы, подаренные ФИФА, которыми Слава очень дорожил, мне выпала честь примерить их. Но вернемся к судейской истории.

В 60-70-х годах прошлого века Грузия была представлена в высшей футбольной лиге двумя командами: тбилисским «Динамо» и кутаисским «Торпедо». «Торпедо» особых лавров не стяжала, только однажды в Кубке СССР дошла до полуфинала, потому что, когда появлялся яркий игрок, его тут же переводили в главную грузинскую команду. Так поступили с Гиви Нодия, братьями Мачаидзе, вратарем Урушадзе, полузащитником Ревазом Рехвиашвили. В какой-то год «Торпедо» оказалась на нижней строке турнирной таблицы, спасти команду могла только победа в последнем туре на своем поле, иначе – вылет во вторую лигу. Конечно, внимание всей Грузии, руководителей республики, федерации футбола, кутаисских высших чинов, огромной армии болельщиков оказалось приковано к этой важной игре. К матчу готовились серьезно, кто только ни встречался с командой, чего только ни обещали игрокам за выигрыш. Но никто не мог дать гарантии победы. Сопернику, москвичам, тоже нужны были очки, в случае победы в Кутаиси они получали бронзовые медали первенства СССР. Был известен и состав прибывающей судейской бригады из Москвы. Рассматривая все варианты для победы, не могли не подумать и о судьях. Вот тут-то гарантия казалась кое-кому понадежнее, чем все другие варианты вместе взятые. День игры приближался, команду уже неделю не выпускали с базы, с утра до вечера тренировки, отработки стандартных положений, включая пенальти – кажется, предусмотрели все, что могло случиться на поле.

Усиленно стали искать подходы к судьям, но нужный человек не находился, хотя обзвонили чуть ли не всех грузин Москвы, имеющих отношение к футболу. Но за день до прилета соперников и судейской бригады из Москвы нужный человек все-таки нашелся в Кутаиси, звали его Ираклий. С ним побеседовали очень серьезные люди и тоже требовали гарантий, и Ираклий поклялся, что все будет, как надо. Посредник встречал судей в аэропорту в ранге чиновника, отвечающего за спорт в Кутаиси, чтобы не бросалось в глаза, что он будет общаться с судьями. Поселили судей в лучшей гостинице города, в номерах «люкс», их, как раз, оказалось всего три. В тот же вечер судей пригласили на ужин, который плавно перетек в банкет, начали впятером, а заканчивали уже вдесятером. Утром в день игры, Ираклий встретился с первыми лицами города и успокоил их, мол, судья благосклонно принял деньги, весьма внушительную сумму, и заверил его, что хозяева обязательно останутся в высшей лиге.

Вечером на стадионе, в ложе для руководства, появился и Ираклий с гордым видом спасителя и команды, и высших лиц Кутаиси. Власти Грузии не простили бы футбольным чиновникам потерю места в высшей лиге.

Для тех, кто далек от футбола, надо сказать, что никто, включая команду и тренера, о договоренности с судьей не знали, знали об этом только пять-шесть человек, включая Ираклия. Кстати, у судей есть десятки вариантов влиять на игру, которые очень трудно доказать. Например, не заметить офсайд или, наоборот, признать офсайд у противника; можно дать пенальти, а можно и не дать. Можно засчитать гол, забитый с нарушением, а можно не засчитать и чистый гол, причин для этого много. Можно свистками сбить любую атаку, штурм чужих ворот. Однажды, в Алмалыке, в игре местной команды «Металлург», выступавшей в классе «Б», с ташкентским «Стартом» я видел потрясающую судебную предвзятость в течение всего матча. Судья из Ташкента так нагло давил местную команду, что ее капитан Джумбер Джешкариани в отчаянии крикнул судье: «Дорогой, дай хоть раз перейти на чужую половину поля!» – маленький стадион молодого города хохотал минут пять.

Но вернемся в Кутаиси. Игра началась атаками хозяев поля, непрерывный штурм чужих ворот шел минут двадцать. Гол витал над штрафной площадкой гостей. Стадион ревел, не умолкая, торпедовцы играли выше всех похвал, все получалось, кроме гола. Гостей постоянно выручал вратарь, мяч просто не шел в ворота, такое случается в футболе. Игра радует всех, ложа для руководства ликует, Ираклий гордо оглядывается назад – мол, смотрите, я же вам обещал. Остается минут десять до перерыва, игровое преимущество у «Торпедо», но…единственная атака гостей прямо по центру поля заканчивается голом, и над стадионом повисает гробовая тишина, с тем команды и уходят на отдых. В перерыве в ложе, в задней комнате накрыты столы для избранных, приглашают туда и Ираклия. Кто-то осторожно интересуется у него – в чем дело? На что посредник отвечает уверенно: «Наверное, тактика такая, для убедительности, все решится во втором тайме, наши забьют два гола, судья – надежный человек».

Начинается второй тайм, гости осмелели, стали чаще атаковать, бить издалека, Ираклий занервничал, время шло, а обещанная победа не просматривалась. Остается двадцать минут до конца игры, и москвичи забивают второй гол, стон раздался не только на стадионе, но и в ложе, секретарь горкома схватился за сердце. Ираклий побледнел, понимая в какую ситуацию он влип. Как ему дальше жить в родном городе? На секунду он представил, что его попросят вернуть деньги, от этого его бросило в ледяной пот. Мелькнула и более жуткая мысль – ведь могут подумать, что он денег судье не передал, а присвоил в надежде, что «Торпедо» сама выиграет. От этих мыслей он словно протрезвел и, не находя выхода из ситуации, не дожидаясь конца матча, встал и поспешил из ложи к полю. Надо было спасать свою честь, о проигрыше команды он уже не думал. И вдруг его осенило, словно кто-то свыше подсказал ему ход. Он вышел с затихшего стадиона, нашел свою машину и поехал в гостиницу, откуда еще вчера ночью выходил, ликуя, что спас любимую команду. В гостинице он зашел в ресторан, выпил подряд три рюмки коньяка «Варцихи» и окончательно успокоился, план у него созрел.

Ираклий знал, что сегодня вылет самолета на Москву из-за игры отложили на час, чтобы команда и судьи могли улететь домой. Команда, прямо со стадиона, уедет в аэропорт, а судьи должны вернуться в гостиницу, чтобы забрать свои вещи и отужинать, и их потом отвезут прямо к трапу самолета. В этот краткий момент возвращения Ираклий и собирался выяснить отношение с судьей, решить судьбу денег и свою собственную судьбу. И тут возникали варианты: встретить судью в «люксе», объясниться с ним в машине, но в каждом из них имелись изъяны, Ираклий нуждался в свидетелях, чтобы они видели, что деньги судье он отдал.

Финальная сцена такова. Когда тройка судей спускалась по лестнице, покрытой роскошной ковровой дорожкой, со второго этажа в холл, вдруг у них на пути появился из-за колонны бледный Ираклий и резким рывком вырвал из рук главного судьи небольшой чемоданчик, тот даже не успел понять, что произошло. Чемоданчик оказался закрыт на ключ, и Ираклий с силой грохнул его о мраморный пол холла. Крышка отлетела в сторону, в развалившемся фибровом чемоданчике на виду у всех лежали тугие пачки сторублевок в банковской упаковке, кокетливо стянутые шелковой лентой. Обезумевший от радости Ираклий гордо поднял над головой деньги, словно победный кубок и, истерично хохоча, пошел к выходу сквозь расступившуюся и аплодирующую ему толпу. Всем стало понятно, почему судью ограбили прилюдно.

Еще одна небольшая история, связанная с грузинским футболом. 11 августа 1979 года произошла трагедия, вошедшая навсегда в печальную статистику мирового футбола. Команда Узбекистана «Пахтакор» летела в Минск на календарную игру, и высоко в небесах, по вине авиадиспетчеров, произошло нелепое столкновение двух воздушных лайнеров. «Пахтакор» лишился в один день 17 игроков основного состава, погиб и капитан команды, мой приятель, Михаил Ан, уже привлекавшийся с Владимиром Федоровым в сборную СССР. Миша из-за травмы не должен был лететь в Минск, но долг капитана позвал его в дорогу, игра имела важное значение для «Пахтакора». Дома у него осталась жена, ждавшая ребенка, на сороковины у него родился сын. Вот так сплелись общая и частная трагедии. В те годы почти каждая из 15 союзных республик была представлена в высшей лиге футбола, но из нее часто и надолго выпадали прибалтийские команды, «Молдова», таджикский «Памир». «Пахтакор» считался крепким орешком и имел постоянное место в высшей лиге. В команде всегда появлялись заметные игроки, которых сманивали в известные клубы: из Ташкента перешел в киевское «Динамо» защитник В.Доценко, ЦСКА увело вратаря Ю.Пшеничникова, московское «Динамо» — моего соседа В.Стадника, московский «Спартак» — Берадора Абдураимова. За Геннадием Красницким охотились абсолютно все команды, но он был верен «Пахтакору» до конца жизни, он и погиб в Узбекистане. Федерация футбола СССР уже на другой день после трагедии собралась на экстренное совещание и вынесла беспрецедентное решение: восстановить «Пахтакор» в новом составе в течение месяца. Разрешили переход любому футболисту, желающему играть в Ташкенте. О снятии команды с чемпионата не было и речи, только переносилось несколько матчей на более поздние сроки. Узбекская футбольная федерация в те дни работала в авральном режиме, руководители сутками не уходили домой, заявки от футболистов со всей страны поступали десятками в день. Разумеется, все находилось под контролем Шарафа Рашидова, который в футболе знал толк. Каждый день к нему на стол попадал список желающих играть под знаменами «Пахтакора». Списки приносил в ЦК сам председатель федерации футбола Р.Пулатов, сыгравший огромную роль в формировании новой команды. И вот в какой-то день Рашидов спросил Пулатова: «Нельзя ли переговорить с Давидом Кипиани, который всего полгода назад оставил большой футбол?». Надо отметить, что грузинский футбол в ту пору очень любили в Ташкенте, наверное, поэтому в 1971г., когда две команды, московское «Торпедо» и тбилисское «Динамо», набрали в первенстве СССР одинаковое количество очков, и между ними должна была состояться личная встреча на нейтральном поле – таков был регламент чемпионата, именно тбилисцы предложили поле «Пахтакора», и наш стадион оказался счастливым для грузин. Они первый и единственный раз стали чемпионами СССР.

Была еще одна трогательная история, о которой, конечно, не мог не знать Рашидов. Один известный узбекский врач, живший в Старом городе, дружил с Михаилом Месхи. И каждый год, когда тбилисское «Динамо» играло в Ташкенте, приглашал всю команду вместе с дублирующим составом, руководством, врачами, массажистами, к себе домой в гости – полный «Икарус», человек 35-40, ежегодно, пока играл Миша Месхи. В этот прием вкладывалось все узбекское гостеприимство, поверьте, в Ташкенте умеют принимать гостей, не хуже, чем на Кавказе или в Казахстане, знаю, о чем говорю.

Встречали приезд гостей всей махаллей, карнаями и зурнаями — это музыкальные инструменты, похожие на инструменты трубадуров на королевских приемах. Жарились на вертелах и в тандырах молодые барашки, угощали шашлыками из перепелок и из пудовых сырдарьинских сомов, подавался тончайше нарезанный нарын, самса с мелко порубленными ребрышками полугодовалых баранов, вручную крученный лагман – вообщем, настоящий лукуллов пир. Об этих встречах динамовцы напоминали мне всякий раз, когда я прилетал в Тбилиси или встречался с ними в Москве. Они тоже останавливались только в гостинице «Пекин», о которой я уже упоминал в своих мемуарах. Жаль, никто не догадался заснять эти встречи в ташкентской махалле, сегодня мы бы увидели кумиров тех лет молодыми, счастливыми, за богатыми узбекскими дастарханами, а главное, почувствовали бы дружбу и тепло, связывающие два народа, принадлежащих к двум разным религиям. Повторю, это был частный прием, прием частного лица. Государство с его идеологией не имело к этому никакого отношения.

Два слова о Михаиле Месхи. Играл он в нападении, на левом краю, обладал невероятной скоростью, можно сравнить его с молодым Красичем, не нынешнего, итальянского, периода, а раннего, когда он играл у нас в России. Мячом Месхи владел на уровне Лионеля Месси, запомнились его стремительные проходы прямо по бровке, казалось, надо чуть-чуть сместиться вправо, чтобы не ушел мяч за линию, но он никогда не страховался, мяч словно прилипал к ноге, сегодня такое владение мячом мы видим только у Месси. Еще одна важная характеристика мастерства Месхи: он обладал не только скоростью, но и феноменальными «тормозами», как у «Порше» — говорил об этом его качестве Слава Метревели. На любой сумасшедшей скорости он мог остановиться, как вкопанный, а преследовавший его защитник терял равновесие, а чаще, падал под хохот трибун. Сегодня в «Рубине» играет турок Гёкдениз Карадениз. Ростом, манерой игры, скоростью, «тормозами», даже походкой и внешностью он мне очень напоминает Михаила Месхи, жаль, никто из комментаторов не скажет нам, да и самому Кареденизу об этом. Впрочем, у Карадениза и Месхи есть кровное родство, в Грузии испокон веков жили турки-месхетинцы, Миша – один из них. При Гамсахурдия турок-месхетинцев выселили из страны всех поголовно, они перебрались в Россию, в Краснодарский край, но и там им не дали жить. Тогда вся община попросила убежища в Америке, и Америка приютила всех до одного. Пути Господни, воистину, неисповедимы.

Но вернемся к просьбе Шарафа Рашидова. Пулатов, вернувшись к себе в спорткомитет, тотчас спросил у подчиненных – у кого в Ташкенте могут быть выходы на Кипиани? Кто-то назвал мою фамилию. В ту пору я еще работал в строительстве и находился в Фергане, там меня мое руководство и отыскало, и я первым же рейсом вернулся в Ташкент. В аэропорту меня встречали люди из спорткомитета. С Пулатовым я общался часа полтора и вышел оттуда с командировочным удостоверением и билетом в Тбилиси на завтрашний день, потому что через день тбилисское «Динамо» принимало дома московский «Спартак» и лучшего места для встречи с Кипиани нельзя было придумать, такой матч он не мог пропустить. Я попросил Р.Пулатова заказать мне гостиницу, не хотел загружать Славу Метревели, вопрос гостиницы в Тбилиси такой же трудный, как и в Москве. Из ЦК партии мне забронировали номер «люкс» в гостинице «Иверия» на Шота Руставели. Разработал я у Пулатова и легенду своего неожиданного визита в Тбилиси, не мог же я прилететь и сказать Метревели: «Организуй мне, пожалуйста, встречу с Кипиани, его Шараф Рашидов видит капитаном обновленного «Пахтакора». Впрочем, я позвонил Славе домой и сообщил, что завтра прилетаю в Тбилиси и хотел бы встретиться с некоторыми игроками, потому что заканчиваю книгу о знаменитых футболистах, мне осталось дописать только о тбилисском «Динамо», и спросил, сможет ли он организовать мне такие встречи. Метревели ответил, что послезавтра они принимают московский «Спартак», и всех, кого надо, я смогу увидеть, все ветераны сидят в одном секторе.

Слава встретил меня в аэропорту, отвез в гостиницу, сказал, что через час за мной заедет наш общий друг Гурам Цховребов, бывший правый защитник «Динамо», прокатит по городу, а к обеду он будет ждать нас в ресторане на берегу Куры. Слава очень спешил на работу. Да, да, на работу. Даже бывшие мировые звезды футбола того времени не могли себе позволить не работать, и зарабатывали на жизнь кто как мог. Надо отдать должное, власть в Грузии своих именитых футболистов не забывала. Слава возглавлял единственный пивной ресторан в Тбилиси, кстати, очень популярный, и крутиться ему приходилось день и ночь. О своей новой работе, ресторане, Слава не любил говорить и никогда не принимал там своих друзей, живших вне Тбилиси. Я и сам там был один раз, случайно, завез меня туда Гурам Петриашвили, тоже известный футбольный защитник.

Я бывал во многих мегаполисах, имевших известные футбольные клубы, но нигде не замечал, чтобы предстоящая большая игра между грандами советского футбола столь преображала город – только в Тбилиси я видел, как столица наполнялась энергией, жила ожиданием грандиозного праздника. В такие дни Тбилиси напоминал мне древний Рим в день решающей битвы гладиаторов. Все жило, дышало вокруг футболом, даже шуршание проезжавших мимо машин казалось мне шумом переполненного стадиона перед началом матча. Я попал в Тбилиси именно в такой день – принимали, все-таки, легендарный «Спартак». Даже в Барселоне, в день игры гранатово-синих во главе с Месси с мадридским «Реалом», я не ощущал такой мощной футбольной энергетики, как некогда в Тбилиси.

На стадион мы приехали втроем – Слава, Гурам Цховребов и я, на игру болельщики стягивались заранее, не спеша, чтобы встретиться с друзьями, поговорить о футболе, о матче. На стадионе «Динамо» тоже действовала абонементная система, даже с большим охватом болельщиков, чем на «Пахтакоре», да и стадион у них был стотысячник. Владельцы абонементов приходили на стадион, как в персональную ложу в театре, и знали своих соседей хорошо. Я уже давно не хожу на футбол, только иногда в Актюбинске, команда которого, «Актобе» уже четыре раза становилась чемпионом Казахстана и регулярно участвует в европейских кубках, или в Казани, чей «Рубин» одолел «Барселону» в сердце Каталонии, там еще агрессия, хамство, брань не вошли в моду. Дикое поведение не стало нормой, нет жутких драк, потасовок, не крушат и не поджигают стадионы.

Никак не хочется уходить памятью из Тбилиси, сказав о нем только, как о футбольной столице Грузии. Моя скитальческая жизнь из-за служебных командировок, позволила мне побывать во многих замечательных городах страны Советов. Бывал я и за границей, не раз, в ту же эпоху. Помню Париж 79-го года, еще французским городом. Но никакой город не оставил в моем сердце столько чувств, как Тбилиси, хотя у меня там никогда не было ни романа, ни интрижки. Я когда-то вычитал, что в памяти остаются только те города, где случилась любовная история. Нет, меня с Тбилиси связывала крепкая мужская дружба не только с грузинскими футболистами, но и с ее интеллигенцией, с которой меня все-таки свел грузинский футбол.

Я общался с академиком Саргисом Цаишвили, знаменитым альпинистом, покорившим Эверест и Джомолунгму и бывшим чемпионом Грузии по боксу в молодости. Знал братьев Чиладзе, для нынешнего поколения надо обязательно объяснить – известных писателей. Дружил с великолепным поэтом Резо Амашукели, денди, плейбоем и Казановой в одном лице, ему я посвятил повесть «Чти отца своего». Часто бывал и в доме Мито Гулисашвили, переводчика моей книги на грузинский язык. Общался с литературоведом Гурамом Гвертецели, возглавлявшим издательство «Мерани». Бывал в доме Джемала Амурвелашвили, чья мать никогда не забывала, что она кахетинская княжна. Посещая могилу рано ушедшего из жизни Джемала, в Кахетии, я убедился, что грузины ценили данное Богом происхождение. Интересно происходили мои встречи с министром спорта Грузии Джунашером Кварацхели, он прекрасно разбирался в живописи и антиквариате и подарил мне неизгладимое впечатление, сводив в гости к нескольким известным коллекционерам. Видел я в Тбилиси и библиотеки, которые в ту пору ценились выше любой коллекции антиквариата. Со всеми этими людьми, их домочадцами, их друзьями и знакомыми я потом ежегодно встречался на море, в Доме творчества в Пицунде, и возвращался домой в Ташкент всегда через Тбилиси.

А как прекрасно одевались в Тбилиси, не передать! Прогулку по тбилисскому Бродвею, по улице Шота Руставели, можно было засчитывать, как посещение выставки мод на пленэре. Принято считать, что итальянцы, французы рождаются с чувством моды, обладают повышенным пониманием всего прекрасного вокруг, будь то музыка, живопись, поэзия, архитектура – не стану оспаривать, но грузины, на мой взгляд, не уступали ни тем, ни другим и даже вместе взятым.

А какие портные, сапожники жили в Тбилиси, если соизмерять с нашими нынешними представлениями – это уровень Бриони и Феррагамо, вглядитесь в старые фотографии 60-70-80-х годов и сразу оцените.

Я уже 22 года живу во втором браке с Ириной Витальевной Варламовой и часто рассказываю ей о своих путешествиях, городах, где я бывал. И если бы Всевышний предоставил мне возможность вернуться назад во времени и показать ей хоть один город тех лет, в которых я побывал, я бы выбрал не Париж, не Лондон, не Вену, не Ташкент. Не задумываясь, я бы хотел показать ей только Тбилиси 60-70-х годов, уверен, она бы его полюбила так же, как любит Ниццу.

Но пора возвращаться на стадион, в сектор для ветеранов футбольной команды «Динамо», на «Пахтакоре» специально отведенных для них мест не было. К тому времени, когда мы подъехали, стадион уже почти заполнился. Первым, кому меня представил Метревели, оказался Борис Пайчадзе, знаковая фигура в истории грузинского футбола, а точнее сказать, союзного масштаба, он стоит рядом с такими корифеями футбола, как Бобров, Федотов, Ильин. Он в 50-е гремел в московском «Динамо», позже вернулся в Тбилиси и достойно закончил карьеру в «Динамо». Он и позже не мог расстаться с футболом, много лет проработал директором родного стадиона. До начала игры Слава успел познакомить меня с бывшим центрфорвардом Зауром Калоевым, блестяще игравшим головой, он забил около двухсот голов. Утверждают, что в советском футболе именно Калоев впервые стал забивать мяч головой, не прямо отправляя его в ворота, а используя отскок от земли, чем ставил вратарей в тупик — не угадаешь, куда отскочит мяч. «Заур играет головой, а не только подставляет голову под мяч» – как пошутил Слава о Калоеве.

Когда я заканчивал беседовать с Калоевым, появился Миша Месхи, он, конечно, стал расспрашивать о Ташкенте, Старом городе, а тут и свисток на игру раздался. Надо отметить, что в «Динамо» всегда играло много осетин: Гурам Цховребов, Владимир Гуцаев, Александр Апшев. Разговаривая с Пайчадзе и Калоевым, я пристально вглядывался в ветеранский сектор и все никак не мог отыскать Давида Кипиани, хотя его партнеры, братья Мачаидзе и Гиви Нодия сидели невдалеке. Продолжал я высматривать Кипиани и по ходу игры. От Славы утаить мой интерес не удалось, он спросил: «Кого ты так пристально высматриваешь?» Я ответил: «Хочу встретиться с Кипиани, его очень любят в Ташкенте». Слава огорошил: «Здесь ты его не встретишь, он уже третий месяц большой начальник, стал председателем общества «Динамо». Он сейчас где-то рядом с командой, с тренерами. После игры мы отсюда большой компанией поедем в ресторан на Мтацминда, ты там бывал. Тогда вволю наговоришься с моими коллегами, но боюсь, Давид не сможет приехать, хотя мы его туда и пригласили. Он должен проводить «Спартак», возможно, отужинает вместе с судьями, уладит формальности, подпишет протоколы матча и т.д.». Видя мою растерянность, он спросил: «Тебе очень нужно встретиться с ним?» Я ответил — да, очень. Слава ничего не сказал, но перед окончанием первого тайма сообщил: «Я постараюсь организовать тебе встречу, в перерыве схожу в раздевалку, где он будет обязательно, и постараюсь переговорить с ним».

Слава отсутствовал долго, появился в секторе только со свистком на второй тайм, сияющий, и протянул мне листок в клетку, где Кипиани четким каллиграфическим почерком написал адрес, свой телефон и время встречи, близкое к обеду.

Вечер на Мтацминда удался на славу. Тамадой в застолье оказался гигант Джемал Зейкеншвили, из того состава, что в 1971 году добыл «золото» для Грузии, человек отчаянной храбрости, неуемной энергии и острословия. За ним невероятное число розыгрышей коллег, о некоторых вспоминали и в тот вечер. Это Джемал Зейкеншвили сказал – тот, кто хорошо играет, тот и хорошо умеет гулять. А я добавил шутливую присказку Геннадия Красницкого – кто не курит и не пьет нам в команду не подойдет. Втайне я все-таки надеялся, что Давид появится на Мтацминда, но он так и не приехал. Вернувшись в гостиницу далеко за полночь, я все же нашел в себе силы сделать какие-то записи, уж очень интересные, редкие по фактам, возникали разговоры, упоминались такие фамилии, случаи – в ту ночь я понял, что рано или поздно я должен написать книгу о футболе. К такому решению подстегнуло и предложение Миши Месхи, адресованное мне: «Дорогой Рауль, если ты задумал книгу о футболе, одним Тбилиси тебе не обойтись, обязательно надо рассказать о киевлянах, нельзя и без «Спартака», который нам сегодня проиграл, а, бывало, он уезжал от нас с победой; интересны традициями, историей наши одноклубники из Москвы, вот Борис Константинович Пайчадзе с ними много побед одержал. Если ты надумаешь встретиться ними, мы тебе организуем такие же теплые встречи хоть в Киеве, хоть в Баку, Ереване или Москве. Ты только позвони нам, можем и сопровождение составить, нас везде встретят, существует ведь футбольное братство, оно даже крепче масонства».

Проснулся я поздно и оценил мудрость Кипиани, назначившему мне время вплотную к обеду. На встречу решил пройтись пешком, в Тбилиси я уже хорошо ориентировался, потому что не в первый раз жил в «Иверии». Шагая по тенистым улицам, я мысленно выстраивал встречу, о Кипиани я знал не мало: родился в интеллигентной семье, на «отлично» закончил спецшколу, прекрасно владел английским языком, юрист по образованию. Очень организован, ответственен, наверное, поэтому его рекомендовали на столь высокий пост по тем временам. Для начала я хотел преподнести ему сюрприз – подарить редкую фотографию.

Когда я вел колонку футбольного обозревателя в газете, то дублирующий состав команды гостей всегда размещали в секторе для прессы. Однажды, когда Кипиани только начинал в дубле, он с друзьями сидел неподалеку, и я неожиданно для самого себя попросил Сашу Лопатина, известного фотографа, сделать несколько снимков неизвестных мне футболистов. Снимки много лет хранились в пакете, и я вспомнил о них, только получив задание Ш.Р.Рашидова. На одном из снимков Кипиани с Володей Гуцаевым оказались на переднем плане – юные, красивые, они радостно чему-то улыбались. Скорее всего, они даже не заметили, что их снимают. Тогда и фотографы, и журналисты, и поклонники — все у них было впереди. Вот такой снимок я нес на встречу.

Не успел я появится в холле старинного особняка, как ко мне подбежал молодой человек и учтиво спросил – вы из Ташкента, писатель? И я понял, что меня ждут: Кипиани встретил меня радушно, извинился за то, что вчера не смог заехать на Мтацминда, хотя и очень хотел посидеть в такой компании, где присутствовало несколько поколений известных футболистов. Я отдал ему фотографию, которой он искренне обрадовался и сказал: «Я всегда сожалел, что у меня нет ни одной фотографии, снятой на выезде, а тут даже в дубле и рядом с Володей, которого я по-братски люблю». Такое начало сняло с меня напряжение. Кипиани вызвал секретаршу, попросил кофе и, улыбнувшись, сказал: «Я готов отвечать на ваши вопросы, вот даже шпаргалку заготовил», — и продемонстрировал мне 5-6 страниц, написанных от руки. И тут я признался, что прибыл в Тбилиси по очень деликатному делу, и касается оно прежде всего его, Кипиани.

— Вы меня интригуете, трудно футбольные дела назвать деликатными, — он от души расхохотался. Этот смех окончательно раскрепостил меня, и я рассказал ему о том, что Шараф Рашидович высоко ценит его игру и видит его не только капитаном обновленного «Пахтакора», но и тем человеком, который сформирует из 50-60 имеющихся предложений команду на свое усмотрение.

— Но я уже, как видите, не играю, — пытался возразить Кипиани.

Я ответил:

— Шараф Рашидович знает об этом и уверен, что вы еще сможете играть два-три сезона.

Реплику Кипиани о том, что он «повесил бутсы на гвоздь», я ошибочно принял за интерес, и тут же поторопился ошеломить его условиями перехода. Четырех — или пятикомнатная квартира из резерва ЦК в лучших районах города в день приезда с правом продажи после ухода. «Волга» по цвету на выбор с правом продажи через два года и приобретением новой, мебель на выбор во все комнаты, допуск к приобретению одежды и обуви для всей семьи со складов «Горторга». Зарплата, премиальные по особому договору. Такое предложение вряд ли кому делалось по тем временам, и Давид, конечно, оценил фантастическую щедрость Рашидова.

Кипиани посмотрел на часы и, слово потеряв интерес к беседе, предложил:

— Давай поедем пообедаем в одно интересное место, уверен, ты там еще не бывал, и выпьем за здоровье Шарафа Рашидовича.

Поехали в пригород Тбилиси, в небольшой закопченный духан, окруженный вековыми платанами. Только тут, в духане, я понял, что Давида здесь ждали и обед заказали заранее, оттого и время встречи совпало с обедом, он, конечно, понимал, что после бурной ночи на Мтацминда мне следует опохмелиться. Во дворе под деревом нас ожидал накрытый стол с закусками и глиняный кувшин литра на два с отполированной до блеска ручкой, и я подумал, что уже тысячи и тысячи гуляк лет сто пили из этого старого сосуда, и вот настал мой черед, от этой мысли я растрогался. Давид, разливая вино, сказал:

— Кахетинское, лучшее, давай выпьем за здоровье Шарафа Рашидовича. Никогда не думал, что моя игра и я сам волную такого человека. И за приглашение спасибо, передай ему. Хотя нет, я сам напишу ему письмо с благодарностью.

Выпили, закусили, Кипиани продолжил:

— Я знаю, такого предложения до меня никто не получал, да и после меня вряд ли кому такое внимание окажут. Поистине, он щедр, как восточный хан. Я понимаю, Ташкент нам, грузинам, не чужой город, мы на вашем поле «золото» добыли, помню, как вы нас встречали, как болели за нас, но я не могу принять столь лестное и выгодное для меня предложение по одной причине – народ не поймет, скажет, Кипиани за большими деньгами погнался, — потом он, тяжело вздохнув, сказал весело:

— Давай, дорогой Рауль, выпьем за упущенный шанс, я его никогда не забуду. Как уйду на пенсию, я обязательно расскажу грузинам, как я чуть не стал капитаном «Пахтакора» и любимчиком Шарафа Рашидовича.

Когда мы возвращались в город, он вдруг встрепенулся:

— Послушай, я совсем не подумал, может мне кое с кем следует переговорить? Я к вашим услугам. У нас футболистов на экспорт — сколько хочешь, в «Динамо» всем места не хватает.

Я ответил:

— Спасибо, не нужно, у меня персональное приглашение только к вам.

Я хотел сойти где-нибудь в центре, но он сказал:

— Давай заедем на работу, я должен написать Шарафу Рашидовичу письмо, он меня поймет. В кабинете он вдруг вспомнил:

— А я ведь тебе подарок приготовил, и тоже фотографию, — и показал большого формата снимок, где он после победного матча заснят без футболки с голым торсом и держит в руках заветный кубок СССР по футболу. Его поколение завоевало этот трофей тоже в первый и последний раз.

Подписывая фото, он спросил:

— Твое имя пишется с мягким знаком?

Я не понял, что речь идет о падеже и сбил его с толку, сказав – да. Он и подписал – «Раулью от Давида Кипиани. 18 августа, 1979г., Тбилиси». Фотография эта находится в моем музее на родине, в Казахстане. Письмо для Ш.Р.Рашидова я передал Р.Пулатову. Больше с Кипиани я не встречался, но о его гибели в автокатастрофе я узнал в тот же день. Пусть земля будет вам пухом, великий и благородный Давид Кипиани.

Отель «Амирандес», Крит, сентябрь, 2012г.

_____________________________________________________

Рауль Мир-Хайдаров

ПРОДОЛЖЕНИЕ…