Действующие лица:

Оля

Маша

Проводница

Мужчина

Дядя Саня

Миша

1.

Ночной поезд тронулся с какой-то небольшой станции.Осень. Дождь. В купе вагона нет ничего лишнего, даже стекла в верхней половине окна нет. Ну, ничего, зато не душно.

В незапланированный (а может быть, и планированный) оконный проём влетают капли дождя. Переживём, зато красиво.

Лампочка в потолке горит тускло, иногда мигает. Зато…

Зато на верхней полке, накрывшись огромной курткой, спит человек, скромно спит – почти не дышит, не сопит.

А  вот, видите, в это купе кто-то вошёл.  На пороге стоит девушку с дорожной сумкой через плечо. Я её, кстати, знаю. Знакомьтесь. Это — Оля.  Оля, поздоровайся.

Оля: Я не поняла — в чём прикол… (кричит в коридор) Эй, как вас там, с химией! Проводница! По-моему, женщина! Слышите сюда, тут окна нет!

Заглядывает  проводница.

Проводница: Щас, орать-то зачем, ночь, между прочим, люди спят, между прочим… (убегает)

Оля: (кричит в коридор) Эй!  Какое щас? Мне плевать, что ночь! Вы, вообще, отразили? Тут окна нет, на улице минус десять, блин, осень, блин, простыну, блин!

Заглядывает проводница, протягивает матрас.

Проводница: На, не верещи… Сами ломаете всё, на, не верещи, заткни пока… (убегает)

Оля: (кричит в коридор) Кому заткнуться, ты, крыса белобрысая? Да, я….

Проводница: (кричит в ответ из коридора) Окно заткни, я натуральным русским языком ору, мать вашу, совсем оглохли от плееров своих …

Оля садится, кидает матрас рядом.

Оля: Блин… Вот, овца. (кричит в коридор) Сама крашеная!

Смотрит на верхнюю полку, на которой кто-то спит.

Оля: Ещё и трупы перевозят.

Заглядывает проводница.

Проводница: Дверь пока прикрою, совесть имей, люди простынут. И билет готовь, щас проверю как…  (убегает)

Оля: Я тебе такой билет покажу. В один конец…  (закидывает ногу на ногу, поправляет чулок, закуривает, пепел скидывает в пластиковый стаканчик на столе, смотрит на верхнюю полку) Эй, там, наверху,  из морозилки… (подходит, тормошит человека на верхней полке) Вам удобно? Тебя всё устраивает? Покурим? Окно сделать нельзя было?

Из-под куртки выглядывает девушка Маша – вся светленькая, ну точно ангел. Испуганно смотрит на вошедшую.

Маша: Что?

Оля: Ты кто, чудо?

Маша: Маша я. А вы кто?

Оля: Мария что ли? Ну, говори, Мария, почему окно не починила? Отчего? Почему меня дожидаешься?

Маша: Окно? Вы кто?

Оля: Окно, Мария, окно.

Маша: Какое окно? Кто вы?

Оля: Вот окно, смотри. (показывает на окно) Там нет стекла, сломал кто-то, видишь? Весь ветер, дождь, всё тебе, Мария, за шиворот льётся. А ты хоть бы что. Спишь как ангел, похрапываешь. Мне, конечно, пофиг. Но пойми меня, Мария, так получилось, что мы соседи. А я, знаешь ли, девушка нежная, с дерьмовым характером, ещё с утра не жравши, простываю от такой непогоды. Вот и спрашиваю, почему к моему приходу, Мария, ты всё не уладила? Отчего?

Маша: Что? Какое окно? Вы курите? Тут разве можно?

Оля: О-о-о, девушка, вижу, ты не в поряде.

Маша: В каком ряде?

Оля: Даже не понимаешь, когда с тобой по литературному беседуют. Короче, всё намного сложнее, я вижу.

Маша: Понимаю по литературному, почему вы так? Я знаю языки. Английский, немецкий, китайский. Я много читаю. У меня по литературе в институте всегда пятёрки стояли. Я всегда всё учила, все языковые обороты, все конспекты. И латынь. Вы не знаете, вот и не говорите такое.

Оля: Образованная, смотрю. Филолог, прям. Переводчик, прям. Обиделась, смотрю. А куда едешь так убого?

Маша: Не знаю.

Оля: А я к жениху еду. Ой, красивый у меня жених, умный, любит меня ужасно. Как-то хотел жениться даже, так влюбился с первого взгляда, сказал – таких больше нет. Но пока ему, жениху моему, надо заниматься карьерой. И я так считаю. Вот и еду, соскучилась. Правда, он, жених мой, не знает, что я к нему на дачу еду, он там сейчас, это будет как бы сюрприз.

Маша: Вы тоже красивая. Мне бы такие плечи,  руки. И голос. И глаза.

Оля: Стараюсь. Столько сил уходит, последние копейки. Красота – это единственный способ борьбы за равноправие в нашем жестоком, напрочь мужском мире. Кругом должна быть красота. И в глазах, и в словах, и в бюсте третьего размера. Блин, пожрать бы.

Достаёт из сумки две пачки чипсов.

Оля: Хочешь?

Маша: Можно?

Оля: Если хочется, значит  можется. Лови.

Бросает одну пачку чипсов Маше. Маша рвёт упаковку, жадно ест чипсы, аж давится.

Маша: Вкусно.

Оля: Пальцы не откуси, они тебе ещё понадобятся зубы чистить и в носу ковыряться.

Маша: Я никогда в носу не…

Оля: (перебивает) А ты, оголодала, гляжу, не ела как минимум сутки.

Маша: Неделю.

Оля: Ни фига себе, так и подохнешь ведь. (бросает вторую пачку чипсов) На, подкрепляйся. А чё так?

Маша: Не́чего было.

Оля: А чё так?

Маша молчит.

Оля: Ну и дура. Разговорилась тут. Ешь молча.

Заходит проводница.

Проводница: Я ж тебе натуральным русским, едрить твою налево, языком сказала – заткни матрасом окно, я тебе для чего матрас дала? Заткни, и проблемы не будет. Сказала?

Оля: И чё?

Проводница: А ты уселася картофель соевый жрать?

Оля: И чё?

Проводница: Не стыдно?

Оля: А у меня маникюр.

Проводница: Людей тревожишь!

Оля: А у меня педикюр.

Проводница: Ты издеваешься? Почему не заткнула?

Оля: А это, вообще, твоя обязанность, как и унитазы в вагоне драить. И вообще, мы требуем с… (Маше) Напомни, как тебя звать?

Маша: Мария.

Проводница: Ты-то молчи, тебя из жалости сюда посадила, стояла бы под дождём, никто б твоё кольцо сраное не взял больше!

Маша: Я не…

Оля: А девочку не обижай, она со мной.

Проводница: Раскомандовалась!

Оля: Так во-о-от. Мы с Машуней требуем нормальное купе, а не бракованное. Ну-ка, пошла, позвала мне начальника поезда, ну-ка, живо!

Проводница: Начальника станции тебе не надо?

Оля: Надо.

Проводница: Президента тебе американского не надо?

Оля: Очень надо.

Проводница: А билет давай! Где билетик твой? Предъяви! Паспорт где?

Оля: На, из рук моих читай. Я в твои пакли грязные-унитазные свои документы не дам.

Проводница: А что это у тебя, (читает в паспорте) Ольга Никола-вна, такая рожа калачиком такая натурально террористическая, а? Ой, мне подозрительной кажется!

Оля: Ты моё лицо не трогай. Ты вообще, метёлка крашенная, когда голову свою пережженную в последний раз мыла? Ты вообще, он или она, сидишь тут корова  толстозадая и красномордая, ты не учи меня, не угрожай, я свои права знаю.

Проводница: Ты на кого рот раскрыла, соплячка?

Оля: Ты на кого пальцы гнёшь, курва? Чини окно.

Проводница: Фиг тебе, не буди людей.

Оля: Чини, сказала. Я сейчас весь поезд на уши подниму. А  за соплячку ответишь.

Проводница: Обоссышься!

Оля: Обоссусь?

Проводница: Обоссышься.

Оля: Обоссусь? (кричит) Помогите! Спасите! Да что ж это такое-то? Да когда ж это кончится? Люди добрые! Спасите! Помогите! Вы посмотрите, что твориться на белом свете, в напрочь демократической стране!

Проводница: Так, рот закрыла!

Оля: Обоссусь? Чини окно. (кричит) Помогите! Спасите!

Проводница: Рот закрыла! Завтра починим. Шамилюшка выпил, мы спим уже.

Оля: (кричит) Спасите! Помогите! Убивают! А-а-а!!!

Где-то в вагоне проснулся-подхватил ребёнок: «А-а-а!!! У-а-а!!!».

Оля: (кричит) А-а-а!!!

Проводница: Да заткнись ты! Сейчас разбужу, приведу, падла, совести у тебя нет, ну натурально тварь!

Проводница уходит.

Оля: И за падлу, и за тварь у меня ответишь.

Оля курит.

Оля: (Маше) Прости, филолог. Так получилось.

Маша: Я считаю, у нас не было выбора.

Оля: Снимаю шляпу, встаю раком и писаю кипятком. Только ты тут при чём? Мои косяки.

Маша: Я считаю, мы молодцы. Я считаю, мы команда.

Оля: Да ты чё?

Неожиданно, поезд резко остановился, кто-то дёрнул стоп-кран.

2.

Раздаются крики пассажиров: «Что такое? Почему стоим? Что такое?». Маша в купе сидит, задумалась, раскраснелась, сосредоточено свои щёки трёт. Из коридора в купе  Оля заглянула.

Оля: Там какие-то люди заходят, хоть какая-то движуха. Что-то приключилось. Ты чё такая смурная?

Маша: Просто.

Оля: Говори, давай.

Маша: Голова болит.

Оля: С мальчиком рассталась?

Маша смотрит на Олю, молчит.

Оля: Совесть замучила?

Маша молчит.

Оля: Чё  уставилась? Напрягаешь уже.

Маша молчит. В купе заходит мужчина.

Мужчина: Тут я буду. (садится на нижнюю полку, рядом с собой ставит пакет, из пакета на стол выкладывает пиво и лаваш)

Оля: О-па. И кто это у нас?

Мужчина: Я сказал, тут буду я, ни чё не знаю, мне плевать, что она доплатила пятьсот   рублей, мне плевать, я инвалид, у меня была ампутация, ща покажу (снимает майку, на груди — весомая золотая цепь, на цепи — весомый золотой крест)

Оля: А чё ампутировали-то?

Мужчина: Вот тут, видишь, видишь, вот тут бьётся сердце мужика? (бьёт в грудь) А они, стервы, бабы, меня, инвалида первой группы с весны этого года, гоняют с места на место, иди мол на фиг, на верхнюю полку, ты мужик или средний род. Эти стервы, бабы, чует моё сердце (бьёт в грудь) до утра никуда не доедут. (целует крест) Вот.

Оля: А чё ампутировали-то?

Мужчина: А?

Оля: Ампутировали чё тебе?

Мужчина: Два пальца на ноге, ща покажу. (хочет снять огромный ботинок)

Оля: Надень копыто обратно, противогаза нет.

Мужчина: (останавливается) Не, ща покажу, там бинты, ты увидишь, хочешь, я за базар отвечаю, моё слово закон, любого спроси, слово Антохи закон, он мужик, а то эти стервы, бабы, совсем охренели, говорят, лезь на вторую полку, а то  ты не мужик, а средний род. Прикинь?

Заглядывает проводница.

Проводница: А ну марш отсюдава! Майку надень!

Мужчина: Я буду тут, я сказал! Или пусть та стерва, баба, освобождает моё законное по билету место внизу, пусть убирает свою задницу с моей законной нижней полки, и лезет на свою вторую, если, конечно, сможет с такой жопой залезть.

Проводница: А ж тебе объяснила, беременная она!

Мужчина: Мне плевать, я не милосердная помощь, мне самому помощь надо, я инвалид первой  группы, нефиг было покупать это место, если не можешь лезть на вторую полку.

Проводница: Беременная она, и так растрясёт всё. Рожать едет домой. Какой билет был, такой и схватила, боится в поезде родить.

Мужчина: А мне пофиг, я мужик, я всё сказал, или это место, или моё законное по билету место внизу.

Проводница: Чё, не уступишь?

Мужчина: Мне пофиг, я сказал. Вы все борзые. Подними сумку, достань сумку. Отказался, сразу – не мужик. Вот вы откуда знаете? Антоха – мужик, никто ещё не жаловался. Замёрз я, сморозил два пальца ради такой же стервы, бабы, мне сказали только ампутация. Ночью, когда грузишь вагоны холодно, вот  заболел. Врач сказал ампутируем, я говорю ему, ты чё, очкастый — только попробуй, мажь зелёнкой, только попробуй ампутировать, я тебе голову твою вместе с очками потом ампутирую и закопаю. А они меня усыпили, прикиньте? Сказали, сдохнешь, придурок, иначе. Сами лезьте на вторую полку.  Я еду после операции, ну не могу я! Не могу, а чё не понимаю, что помогать надо, что женщина – это женщина, а не живность какая, не птица, что женщину беречь и любить надо. Ну не могу я. Инвалид я. Не виноват я. Поймите вы, наконец.

Проводница:  Пойдём, я тебе другое дам.

Мужчина: И не надо мне этого самого, своего добра навалом. Стервы, бабы, проститутки.

Проводница: Ты на себя в зеркало смотрел, на  харю свою, кому ты нужен? Другое место  дам внизу. Пошли. (выходит в коридор)

Мужчина: (надевает футболку) С бабами только так и надо, не треснешь кулаком по столу, сразу не мужик.

Оля: Ну ты держись. Не спускай.

Мужчина: Стервы, бабы, проститутки. (уходит)

Мужской голос из коридора: Это не займёт много времени! Граждане, разойдитесь по купе!

Оля: Кажется, будут проверять документы. Пойду-узнаю. (уходит в коридор)

Маша берёт со стола сигареты Оли, бережно гладит пачку, одну сигарету достала,  в карман своей куртки спрятала, другую неумело закурила. В коридоре кричит проводница: «Сидеть-не двигаться, сказала!». Маша от неумения раскашлялась. В купе вбегает Оля, плотно за собой дверь закрывает, Маша успела выкинуть сигарету, которую курила, в окно.

Оля: (бормочет) Не может быть. Показалось. Нервы, бессонницы. Показалось.

Мужской голос из коридора: Всем оставаться на своих местах! То есть, в купе! То есть сидеть в своих купе и не волноваться! Это не займёт много времени! Граждане, мы только проверим ваши документы!

Оля: Кто это, кто это, почему он так говорит? Зачем? Почему поезд стоит, Маша? Зачем они проверяют документы? Зачем?

Заглядывает проводница.

Проводница: Так! Сидеть-не двигаться, сказала!

Оля: Что там? Скажи, кто там? Почему стоим?

Проводница: О, как испужалась! Неужто, обосралась? Не боись, не по твою душу, соплячка. Мелка шестёрка. Убийцу ищут, перехват у них в службах, даже поезд остановили — так срочно.

Маша: Какого убийцу?

Проводница: Натурально серийного. Говорят, чучундра какая-то убила своих родителей зверски. Вся область на ушах. Привязала, отрезала  пальцы, повыкалывала глаза. Мать была больная – психическая, блаженная, так и её не пожалела. И в нашем поезде видели, как садилась видели. Признали, слава богу. Повяжут. По вагонам сейчас пойдут. (Оле) Что, обоссалась таки?

Маша: Убийцу?

Проводница: Ну, да. А главное, со службами так ещё кто-то приехал. На такой чёрной машине иностранной. Наверное, ФСБ. Всё очень серьёзно. Наверное, убийца может кинутся с ножом даже. Пойду, посмотрю, люблю такое страсть как. Натурально как в кино. А парень такой статный там. Натурально Алана Делон. На моего племянника из Рукосуевки похож — Стёпку, да. Глаза красивющие, не помню, какого цвета, волос блестит каштаном как после лукового отвара. Кровь с молоком. Карамелька. В смысле, на ночь сладкое очень хочется, а волосы у ФСБ блестят, прям как карамелевые конфеты фирмы «Барбарис». Красит, наверное. Отпадут потом волосья, точно говорю, ишь какой манекен пластмассовый. Красит волосы, обратите внимание. Хоть бы узнать, чё за краска-то такая красивая, «Лореаль» поди, дорогущая, а то ведь молчат, козлы, не говорят, не делятся, жалко что ль? Натурально загляденье парень, сердце радуется. Натурально в службу иди работай, да любуйся,  а не тут за копейки с вами, неблагодарными сволочами.

Оля: Где он?

Проводница: Ну там, в тамбуре стоит пока, болтает со службами пока. Заинтересовалась, соплячка? Да щас увидишь сама. Только он на всяких лёгких не глянет даже, губу не раскатывай, подбери, не твоего курятника петух. (поправляет причёску, выпячивает грудь) Вообщем, сидите здеся, выходить нельзя пока. В туалет тоже нельзя. Поте́рпите, хотя некоторым уже поздно.

Проводница уходит. Слышно, как она кому-то кричит: «Сидеть-не двигаться, сказала!». Слышно, как плачет ребёнок: «А-а-а! У-а-а!». Слышно, как мужской голос просит предъявить документы.

Оля: Так-так-так. Мне пора.

Маша: Я с вами.

Оля: Куда  мне? Так. Куда?

Маша: Я иду с вами.

Оля: Дай-ка, Машунь, гляну. (выглядывает в окно) Никого. Пошла я. (выкидывает на улицу свою сумку)

Маша: Я с вами! (крепко держит Олю за ногу)

Оля: Да-да. (пытается высвободить ногу из Машиных рук) Только нельзя. Прощай, Маша.

Маша: Я закричу! Я иду с вами!

Оля: Да-да, хорошо, только нельзя тебе. Отпусти, ты чего?

Маша: Я не шучу! Я с вами! Вы обязаны! (смотрит в глаза Оле, кричит негромко) Спасите! Помогите! Люди добрые!

Оля: Ты чего?

Маша: Вам придётся взять меня с собой! (кричит чуть громче) Помогите! Да когда ж это кончится? Убивают!

Оля: Дура! Замолчи, дура!

Маша: Берёте?

Оля: Дура! Лезь следом!

Маша: Я первая! Я! Я лезу первая! Я! Я!! Я!!!

Оля: Что рот разинула? Быстрее!

Маша: Куртку только!

Оля: Живо!

Маша: Моя куртка! Сама живо!

Оля: На своё одеяло!

Маша выпрыгивает из окна, Оля выпрыгивает следом. Бегут.

3.

По рельсам идут двое. Оля и Маша. Маша еле поспевает, спотыкается, падает, но встаёт, бежит за Олей опять.

Маша: Простите! Подождите! Простите меня! Я не хотела!

Оля: Отвали от меня, сказала! Отвали! Отвали, сказала!

Маша: Вы не поняли!

Оля: Пошла вон, овца!

Маша: У меня не было выбора!

Оля: Выбор есть всегда, пошла вон, сказала! (подбирает камень, кидает под ноги Маше) Отвали от меня!

Маша: (спотыкается, падает в грязь)  Вы меня не так поняли! Оля! Оля! Пожалуйста, подождите! Я прошу вас! Оля! У меня на ноге рана! Кровь! Вся нога в крови! Не бросайте меня, не бросайте, я пропаду без вас, Оля! Олечка!  Вы что-то не так поняли, я не то имела в виду! Вы на что-то сердитесь? Вы попали камнем, Оля, мне больно! За что вы так со мной? За что?

Оля: (возвращается, приседает на корточки к упавшей Маше) Не то? А что ты имела в виду, говори-ка?

Маша: Ничего.

Оля: Ничего?

Маша: Ничего. (всхлипывает) Вам показалось что-то, я не понимаю.

Оля: Показалось? Не понимаешь?

Маша: Да, не понимаю. (всхлипывает) Я просто хотела с вами быть. Вы не бросите. Вы же не такая. Я знаю.

Оля: Какая не такая? Что ты про меня знаешь, что? Я сейчас  побольше камень возьму, тебя по голове тресну, потом труп закопаю, листиками сухими да землёй сверху припорошу, и никто ничего не узнает.

Маша: Не такая. Вы сильная, но не злая. Сталь и огонь вся. И как же маникюр? Вы не бросите. Мне  некуда пойти.

Оля встаёт, разворачивается, быстро уходит.

Маша: (кричит) Вы не бросите человека, который просит о помощи!

Оля: (запнулась, оступилась, сказала не оборачиваясь) Пошли.

Маша: Спасибо.

Оля: (идёт) Пошли, сказала!

Маша: Спасибо.

Оля: Заткнись, иди молча, сказала!

Маша: Спасибо. (слизывает со своей коленки кровь)

По рельсам идут двое. Оля и Маша. Маша бежит следом за Олей, чему-то улыбается.

4.

Та же ночь. Лес. Маленький домик. В доме Оля с Машей. Оля в железную печку дрова подбрасывает, Маша  в куртку закуталась — у печки на полу сидит.

Оля: Дядя Сана не будет сердиться, переночуем, я ему записку оставлю, и денег за дрова немного.

Маша: А кто это?

Оля: Лесничий, мой друг.

Маша: Ключи под порогом, разве так можно? Дом грязный, какой неряха, тоже мне друг, не нравится он мне. У меня бы всё чистенько было (смотрит на пол) Это что на полу такое? Лифчик что ли?

Оля: (разглядывает) Болгарский, в гостях были из соседней деревни. Молодец, дядя Сана, и в лесу не скучает.

Маша: Понятно мне всё абсолютно. С ума сойти. У меня бы всё чистенько было, ровненько, бельё стопочкой, книжки в ряд, энциклопедия к энциклопедии по томам, от А до Я, листы не загнуты, и закладки бумажные в этих энциклопедиях, а не так, чтобы всё вразброс, вкривь и вкось. А вы знаете этот лес? Вы тут были? А мы от кого-то прячемся?

Оля: Была.

Маша: А когда? А одна?

Оля: А не много  вопросов, а?

Маша: Простите. Мне просто всё-всё о вас интересно. Простите. Вы такая интересная.

Оля: Интересная  в попе треснула.

Маша: (смеётся) Смешно.

Оля: Не старайся, щёки лопнут.

Маша: Я искренне, зря вы так. Правда, смешно.

Оля: Заткнись-ка, крыска, садись поближе к печки, грейся. Пойду, поесть найду. (роется в тумбочке) Так-так-так.

Маша: И не надо обзываться, я – личность. Во мне — целый мир.

Оля: Где-то были сухарики. (заглядывает в дуршлаг) Тут нема.

Маша: (произносит с выражением)

…Лишь жить в себе самом умей,

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум…

Это Тютчев! Помните? Целый непередаваемый мир в каждом из нас! Вы понимаете, о чём это?

Оля: Погрызём, зубки поточим. (заглядывает в термос) И тут нема.

Маша: Вы понимаете Тютчева? Хотите, я объясню, о чём он думал, когда писал данное стихотворение? Ведь, если осознать это, всё величие…  А вы есть будете?

Оля: Так где же сухарики? (заглядывает под тумбочку) И тут тоже нема. Странно, я была уверенна.

Маша: А вы будете? Я не буду, если вы не будете.

Оля: Во-о-от, где наши сухарики. (достаёт мешок сухарей из кастрюли)

Маша: Я не буду, если…

Оля: Не будешь – не будь, я съем. (отсыпает часть сухарей себе в карман)

Маша: Буду.

Оля: Будешь – будь, на, ешь, не подавись, приятного аппетита. (отсыпает часть сухарей на пол, сухари  в разные стороны разлетаются)

Маша:  За что вы так со мной?

Оля: А это другим оставим, дядя Сана велит. (Оля мешок обратно в кастрюлю засунула, села на узкую скамью).

Дрова сыроватые в печке вспыхивают, дождь по крыше стучит: тук-тук-тук… Оля ест. Маша по полу ползает, сушеные кусочки хлеба собирает, тут же на полу их съедает.

Маша: А можно спросить?

Оля: Рискни.

Маша: Я только спрошу, можно?

Оля: Ну давай уже  рожай, давай.

Маша: Я только спрошу и всё, вы извините меня, если что, если вас мой конкретный   вопрос смутит или покажется некорректным, а что вы сейчас читаете?

Оля: В смысле?

Маша: Периодику, классику, беллетристику, какие сайты просматриваете каждый день, каких современных писателей предпочитаете, как вам последние экранизации постмодернистов, не кажется ли вам, что европейское искусство начало сдавать позиции, начало деградировать, а мы, русские, наоборот — вверх?

Оля: Чё?

Маша: Мне просто интересно, что может читать такой жизнеспособный человек, жизнестойкий такой солдатик как вы, такая высокоразвитая девушка, а вы школу закончили вообще?

Оля: Ты  охренела, овца, это чё за намёки, я не поняла?

Маша: Вы опять меня не поняли, простите-простите, я опять что-то не то сказала, не так, не с той интонацией, простите меня, не там ударения, простите, у меня бывает. Но мне важно это знать, понимаете, важно, у вас хоть какое-нибудь образование-то есть?

Оля: А у тебя запасная челюсть с собой есть?

Маша: Ну вот, опять вы ругаетесь и оскорбляете, опять надумываете себе обиды, говорят, это сейчас лечится.

Оля: Значит так, говорю один раз, больше не повторяю, если ты ещё раз, овца, свой рот раскроешь, я тебе пупок на голову натяну, ты меня поняла, извини, что так непонятно?

Маша: В моём детстве на меня, так же как вы сейчас, кричали родители. Да. Я была старшей, меня взяли из детдома, у меня была ещё младшая сестра, родители потом её случайно родили, то есть их родная дочь, а потом ещё брата родили случайно. И потому что они – мои сестра и брат — родные, родители дарили им больше польских игрушек и гематогена на развес. Об этом мне рассказывала сестра, когда съедала весь гематоген, чтобы похвастаться, что она младшая и её с братом больше любят, потому что они не из детдома. Нет, я её не виню, не подумайте, она маленькая была и болела. Она хвасталась по глупости, я понимаю, это детский менталитет такой. И я убегала в комнату, забивалась в угол, и отчаянно плакала там в углу. Плакала и рыдала. Рыдала и плакала.  А рана кровоточила и зияла, и я истекала кровью там — в тёмном углу. Как сейчас. (плачет)

Оля: Маш, ну ты чё…

Маша: Извините меня, пожалуйста, я не хотела. Просто у меня всё так наболело, я же сирота, это всё так всплыло сейчас перед глазами, всё рвётся наружу, так болит внутри.

Оля: Маш, ну ты прости меня что ли. Ну такая я, Маш, резкая, ну прости меня.

Маша: Знаете… Знаете, Оля, вы похожи чем-то на мою сестру. Вы такая же честная. А потом моя сестра бросила меня, и брат бросил, а потом меня бросили родители, умерли, я осталась опять сиротой. И я осталась одна, это как будто у тебя отнимают часть тебя самой. Вот сейчас даже денег нет на проезд, меня ограбили. Оля, можно я буду к вам на «ты»?

Оля:  Можно, конечно, можно, давно пора.

Маша: Ты мне как сестра, Оля, честно, только родная как будто. Ты такая же, честно, да.

Оля: Хочешь, я буду тебе сестрой?

Маша: Правда? Нет, правда? Родной?

Оля: Ну типа того.

Маша: (плачет) Очень хочу. Очень.

Оля: Не плач, всё будет хорошо.

Маша: Очень хочу. Хотя бы на одни день, я понимаю, что вы потом бросите меня.

Оля: Мы же на «ты».

Маша: Хотя бы на одни день…

Оля: Я тебя не брошу.

Маша: Клянёшься?

Оля: Клянусь.

Маша плачет, обнимает Олю, Оля гладит Машу по голове.

Оля: Ну успокойся-успокойся.

Маша: А от кого вы бежите?

Оля: От родственников.

Маша: А почему?

Оля: Я типа преступница, они так решили.

Маша: А куда бежите?

Оля: К жениху. Он ждёт меня, я знаю.

Маша: К кому?

Оля: Давай спать? Завтра рано вставать.

Маша: А вы слышали про убийцу? Про девушку, которая убила своих родителей?

Оля: Я спать хочу.

Маша: Где-то здесь ходит убийца, я боюсь, Оля.

Оля: Я уже сплю.

Оля ложится на скамью, закрывает глаза.

Оля: Мне снится парк аттракционов.

Я бегу от кого-то куда-то, от кого сама не знаю.

Капает дождь. Всё серое. Из граммофона играет попсовая музыка. Нет никого, парк пустой. Я бегу, оборачиваюсь и вижу мужчину, который идёт за мной, бегу к другому выходу из парка. В парке нет никого, никого, кроме того мужчины, только мигают игровые автоматы, и чёртово колесо крутится, не смотря на дождь.

Дождь стекает по моим щекам.

Я останавливаюсь на развилке аллей, потому что мне надоело бежать, я устала.

Но мужчина проходит мимо, уходит. Я остаюсь одна.

Капает дождь, капли обнажают в земле ореховые тайнички белок.

Я стою под дождём в пустом парке. И вдруг слышу другую музыку, как из шкатулки, с колокольчиками и скрипкой  на заднем фоне. Музыка тревожит. Музыка зовёт. Музыка играет из граммофона с одной из аллей. Я так хочу туда пойти, мне интересно. Мне кажется, там всё ярче. Я иду в эту аллею. И оказываюсь там.

Я никогда не видела таких красивых деревьев. Мне хочется рассмотреть каждое дерево и запомнить.

Среди яркой листвы есть чёрные деревья. Я подхожу к одному из них. Всё дерево абсолютно чёрное, с него аккуратно сняли кору. Идёт дождь, а дерево сухое и тёплое, и пульсирует под моей ладонью. Бьётся сердце. Это берёза. С берёзы содрали кору. Берёза превратилась в чёрное дерево. В этом парке это очень красиво. Это страшно красивый парк.

Ко мне подходит человек, мы разговариваем.

Человек протягивает руку: «Пойдём со мной, я расскажу тебе о деревьях».

Человек говорит: «Это не берёза, это другое дерево».

Я слышу голос Маши: «Где-то здесь ходит убийца, я боюсь, Оля».

Человек говорит: «Пойдём, не бойся».

Я думаю: «Это белый кролик?».

Я говорю: «Это берёза. Я уже сплю».

Человек говорит: «Пойдём со мной».

Голос Маши: «Я боюсь, Оля».

Я говорю: «Мне надо возвращаться».

Человек говорит: «Хорошо. Потом. Как хочешь».

Я иду по аллее, музыка из шкатулки усиливается. На моём пути расцветают фиолетовые цветы и красные розы. Меня топят нежностью. Листва шепчет: «Это всё для тебя, останься».

Но мне страшно, мне так страшно от этой красоты. Я бегу. Я бегу. Я бегу в темноту из парка. Я подскальзываюсь. И падаю, падаю, падаю вниз.

Темнота.

5.

Утро. В доме.

Дядя Саня: Олюшка, с добрым утречком тебя.

Оля: (поднимается с лавки) Дядя Саня? Дядя Саня!

Дядя Саня: Это кто? (показывает на спящую у лавки на полу Машу)

Оля: Маша это.

Дядя Саня: Крещённая?

Оля: Нормальная.

Дядя Саня: Пущай греется. Вовремя я пошёл проведать — не утопло ли всё тут.

Оля: Что шумит? Дождь идёт?

Дядя Саня: Град. Мы с Мишуткой что лешие стали. Выжимай, да на тряпки изводи. Измазюкались к тому ж. Мишка, айда сюда.

Миша: (подходит парень) Што?

Дядя Саня: Не штокай. Поленья ложь.

Миша топит печку.

Оля: Пусть Маша останется у вас, мне надо идти.

Дядя Саня: Пущай. Вот малец, мой племяша, взял на воспитание. Хороший парень. Рябиновый какой.

Миша: Што?

Дядя Саня: Не штокай. За огнём следи.

Оля: Дядя Саня, дайте сапоги резиновые, а?

Дядя Саня: Нечего тебе.

Оля: Мне надо, дайте, я вам верну.

Дядя Саня: Твои знают, где ты?

Оля: Знают.

Дядя Саня: Врать начала. Натворила что-то? Сбежала опять. Прознают — прибьют. Я б прибил. Ты учти, от того городского твоего добра не будет, такого добра знаешь там в городе сколько? (показывает в окно) Вот сколько там под синим куполом деревьев, вот столько там добра этого. Только у нас деревья зелёные кислород вырабатывают да глаз радуют, а в городе добро это везде на асфальте лежит. Ну, я это так, к слову.

Оля: Не ваше дело.

Дядя Саня: Моё. Я тебя с мальства знаю. Не чужие. Смотри, какой Мишка работящий парень. Рябиновый.

Миша: Што?

Дядя Саня: Не штокай.

Оля: Не дадите сапог, да?

Дядя Саня: Нечего тебе.

Оля: А я так пойду! (вскакивает с лавки)

Дядя Саня: Мишка!

Миша: (загораживает дверь) Незя.

Оля: Да пошёл ты!

Миша смотрит на дядю Саню.

Дядя Саня: Оля, смотри, я тебе гостинец подарю.

Оля: (Мише) Пусти меня, понял, нет? Я так пойду!

Миша: Дядь Сань.

Дядя Саня: Оставь мальца в покое, иди сюда.

Оля: (Мише) Отошёл от двери, козёл!

Миша: Дяд Сань.

Дядя Саня: Всё равно не пущу, нету сапог, пережди непогоду тут. Вон, девочку разбудила. (проснувшейся на полу Маше) Крещённая?

Маша: Да.

Дядя Саня: (кивает на икону в углу) Перекрестись, а ну.

Маша крестится на икону в углу.

Дядя Саня: (Оле) Сядь на скамью. Пока сам не посадил. (Маше) И ты.

Оля и Маша садятся на скамью.

Дядя Саня: Голодные?

Оля: Нет.

Маша: Нет.

Дядя Саня: Ишь насупилась, обиделась, индюшка.

Оля: Я пошла.

Маша: И я.

Дядя Саня: Сиди, сказал. Дурная какая.

Оля: Мне надо, ясно?

Маша: И мне.

Дядя Саня: (даёт что-то Оле в ладонь) Надо тебе? Держи гостинец. (Маше) И тебе, на.

Маша: Что это?

Дядя Саня: Олюшка, нравится?

Оля: Это чё?

Дядя Саня: Ангелочки. Обереги вам.

Оля: Стекляшка.

Маша: Хрупкий.

Дядя Саня: Берегите. Ваша забота.

Маша: Оберег?

Дядя Саня: Как герань. Герань – это цветок от сглаза. А вам – ангелочки. Ешьте пирожки.

Маша: Спасибо.

Дядя Саня: Вот вы, городские, вечно куда-то бежите. А зачем? Для чего? Чтобы хапнуть? Нахапаете, нагребёте, а в гроб не утащите, точно говорю. И вечно всего боитесь, хапнули и боитесь, что потеряете, не спите по ночам.

Оля: Дрыхнем ещё как.

Маша: Вы так правы! В городе такая толкотня, не пробраться!

Оля: Не пожрать.

Маша: Ну зачем ты так, Оля? Дядя Саня всё-всё правильно сказал. Ложь, лицемерие! Ужас! Ужас! А главное, ещё до того, как я стала сиротой, то есть осталась совершенно одна, без семьи, без друзей, без поддержки, и сама всё сама, я это поняла. В смысле поняла, что всё вокруг ложь и фальшь. И всем бы жрать и жрать. То есть кушать. Извините, что так не культурно всё говорю, но в последнее время у меня не университетский уровень общения, в смысле, планка понизилась у тех, с кем я общаюсь, а это так влияет на наше мировоззрение, сами понимаете.

Дядя Саня: Ты сирота?

Маша: Детдомовская.

Дядя Саня: Мишка, вон тоже  бесприютный. Дурак-дураком. Но хороший. Рябиновный.

Миша: Я не чураюсь.

Маша: Все мы под одним небом ходим.

Оля: Я б пожрала. Ну-ка, где тут ваши пирожки?

Дядя Саня: Так ты ешь. В деревню ходили, принесли вот. Кушай-кушай. Вкусно?

Маша: Очень.

Оля: Тесто полусырое какое-то.

Маша: Да неправда. Тебе бы всё попридираться, Ольга. Правда, очень вкусно, правда!

Дядя Саня: Кушай.

Маша: Древние говорили, что все придирки, всё плохое настроение и недовольство – всё от черноты в человеке. От дурной крови. Чернота накапливается в организме, это теперь научный факт. Надо черноту выгнать из организма, чтобы внутри всё пришло к Нирване. И тогда мир сразу станет понятным и простым. Мир станет светлым. Надо абстрагироваться от плохого, а ты, Ольга, всё ворчишь, всё в плохом настроении, всё тебе не так.

Оля: Учту.

Дядя Саня: Красиво говоришь, баско, мудрёно только.

Маша: Всё из книжек. Я очень люблю читать, с четырёх лет читаю. Мне в университете говорили, все знания до нас доходят в трёх источниках. Из памятников, из языков различных народов и из книг.  Памятники можно толковать по-разному, язык часто подводит, а вот книги, в книгах вся мудрость человеческая.

Дядя Саня: Это ты верно, к опытности прислушиваться стоит.

Оля: Мне надо выйти.

Дядя Саня: Дождь там, сиди.

Оля: В туалет мне надо. Можно? Или можно тут прямо в уголке?

Дядя Саня: Мишка.

Миша: Што?

Дядя Саня: Проводь.

Оля: А трусы Мишка мне тоже приспустит?

Миша: (смотрит на дядю Саню) Надо если.

Дядя Саня: Не балуй, Ольга.

Оля: Я уточняю.

Дядя Саня: (Мише) Постой в сторонке. Побереги.

Оля: Мишка-Мишка косолапый, пошли, Мишенька, я тебе чего-нибудь интересное на ушко расскажу, а, может быть, и покажу. Хочешь? Пошли, ну что же ты растерялся? Застеснялся?

Дядя Саня: Не балуй, Ольга.

Оля: И не думаю баловать. Это была шутка. С намёком, но шутка. Я так шучу. Пошли, Мишенька? Пошли, а то я не успею. Пошли?

Миша: (смотрит на дядю Саню) Ну.

Дядя Саня: Идите.

Оля: Ой, не успею, Мишенька…

Миша: (смотрит на дядю Саню) Дядь Сань.

Дядя Саня: Идите с глаз моих.

Оля с Мишей уходят.

Дядя Саня: (вздыхает) Ох, Ольга…

Маша: Она такая замечательная, да?

Дядя Саня: Бессовестная стала совсем девка.

Маша: Всё одно, вы правы, всё одно.  Совсем совесть растеряла, да?

Дядя Саня: Ольга хорошая девица, но с червоточинцей. То с одним, то, смотришь, с другим. И всё, значит, по любви большой и божественной. А разве ж так бывает? Где ж это видано, чтоб девица навыданье шлялась нескончаемо? Греховница! Раньше сплошь златые свадьбы, а ныне – тьфу! – срамота одна, похоть, блуд один. Потом приносят в подоле незаконников. А как этим ребятишкам потом жить? Как людям в глаза смотреть? И тащишь-тащишь её из блуда этого, а она упирается и верещит как торгашка последняя. Вот, опять любовь у неё, десятая уже, рвёт-мечет, а всё одно – похоть и блуд. Знать, спасать надобно, семье в помощь, видать, уже не справляются с ней. Я Ольгу с измальства знаю, с ейными в лес ходим, охотимся. Да. Надо спасать. Не чужая мне. (задумался)

Маша: Я вам помогу Ольгу исправить.

Дядя Саня: Поможешь-поможешь. Сиди уж.

Маша: Помогу. Хотите, я сама пирожки сделаю, лучше этих в сто раз? Тут какое-то тесто пресное, всё не так, не то, я лучше смогу. Я такое умею готовить, ни одна поварская книга не сравниться со мной.

Дядя Саня: Сделаешь, коль сможешь. А пока посиди.

Маша: Смогу. Сейчас. (роется в тумбочке, в кастрюлях) У вас мука ведь должна быть где-то? И всё остальное?

Дядя Саня: Должно быть. Молодец, девка. Рябиновая какая.  Только присядь, посиди, Маша.

Маша: Сухари я заберу, их всё равно немного, никто не наестся, добавим сухарей в пирожки, всё будет с хрустящей корочкой. Я – рябиновая. Я всё умею. Меня всему научили. У меня дипломы, я вам говорила? Способности. Хотели брать в аспирантуру, но я отказалась. Ушла. Пригласили в университет, с перспективой жить заграницей, но я не захотела. Я не смогу за границей, как в эмиграции. Нет нашего, нет живого. И сразу все исчезли, сестра и брат, друзья, я осталась одна, одна, никого нет рядом. Я вам сейчас пир закачу, пальчики оближете!

Дядя Саня: Хорошо, только потом. Сядь, посиди, Маша.

6.

Дождь. Улица. У дома стоят Оля и Миша.

Оля: Я вон в те кусты пошла, ты тут стой.

Миша идёт следом.

Оля: Ты глухой?

Миша: Не.

Оля: Вот и стой тут, я скоро.

Миша: Туалет вон тама.

Оля: Мне надо  в те кусты, а потом ещё вон туда по тропинке в лесок ненадолго. Вообщем, стой.

Миша идёт следом.

Оля: Заколебал уже.

Миша: Рядом я.

Оля: Чё ты рядом?

Миша: Постою рядом я.

Оля: Обойдёшься.

Миша: А вдруг — медведёнок?

Оля: Кричи, спасём.

Миша: Ты зря так, зря смеёшься, если медведёнок, то где-то и медведиха, а ты в кустах одна. Я лес с детства знаю, каждый куст знаю в лесах. Што если в кустах медведёнок?

Оля: Или медведь.

Миша: Или медведь.

Оля: Твой тёзка.

Миша: Ну.

Оля: Значит так, пошла я, а ты тут стой, отразил, нет?

Миша: Ну.

Миша идёт следом.

Оля: Ты чё такой трудный, а?

Миша: Сказали.

Оля: И чё ты всё делаешь, что сказали?

Миша: Ну.

Оля: А говоришь – медведёнок. Я думала – волнуешься. Защитник хренов.

Миша: И это.

Оля: И это?

Миша: Волнуюсь.

Оля: Ух, ты! Прям, мурашка пробежала вот по этой руке, видишь?

Миша: Зря смеёшься, в лесу всё живое, всё, зря смеёшься, я же, правда, волнуюсь. Рядом я постою.

Оля: Щас зарыдаю от умиленья.

Миша: Не буду  смотреть я.

Оля: Вообщем, иди нахрен.

Миша: Сама иди.

Оля: Чё ты сказал?

Миша: Иди сама туда, сказал.

Оля: Нет, я вообще фигею от современных мужчин, вот так вот запросто послать беззащитную меня в тёмный лес, рыдаю прямо, но я как Красная шапочка, пошла я.

Миша идёт следом.

Оля: Ты опять?

Миша молчит.

Оля: Слушай, а может, ты влюбился в меня?

Миша молчит.

Оля: Нет, а что? Скажи мне, я симпатичная? У меня красивое лицо? А шея, а вот тут? (показывает край чулка) Как думаешь, нормально?

Миша: Ну.

Оля: (прикладывает Мишину ладонь к своей щеке) Прикоснись ко мне. Нравлюсь тебе? Хочешь меня? Вот ты мне нравишься. А я тебе нравлюсь?

Миша: Ну.

Оля: Так ты влюбился, значит?

Миша: Ну.

Оля: Хочешь, я тебя поцелую? Я хочу тебя поцеловать.

Миша молчит.

Оля: Не хочешь? (целует Мишу в щёку) Не нравится?

Миша: Нравится.

Оля: И ты мне нравишься, клянусь. Хочешь, я опять тебя поцелую? Клянусь, если хочешь, поцелую.

Миша: Хочу.

Оля: Поцелую, только ты потом принеси мне чё-нибудь тёплое, ладно? Мне холодно, Мишенька. Не бойся, я буду ждать тебя. (обнимает Мишу за шею, целует в щёки, в лоб, в губы) Видишь, я поклялась и даже поцеловала много раз. Я сдержала своё слово. Хочешь, я поклянусь, что дождусь тебя здесь? Мне поклясться?

Миша: Не надо.

Оля: Веришь?

Миша: Верю.

Оля: Принесёшь?

Миша: Принесу.

Оля: Прямо сейчас?

Миша: Принесу.

Миша идёт к дому. Оля бежит в лес. Миша догоняет Олю, они падают на землю, Оля отбивается.

Оля: Да отвали от меня, козёл! Отвали! Заколебал уже! Пусти меня! Меня пусти! Пусти меня, мне надо!

Миша: Ты наврала. Ты убежать хотела. Врунья.

Оля: Ну и врунья, ну и соврала! Отвали от меня, понял? Пусти!

Миша: Незя тебе.

Оля: Что незя мне? Говорить научись сперва, понял? Мне всё можно! Можно мне всё, понял? Пусти, сказала!

Миша: Незя тебе туда. Не пущу.

Оля: Ну почему, почему нельзя? Мне надо к нему! Пусти!

Миша: Не надо тебе туда.  Ты хорошая.

Оля: (не вырывается) Пусти. Ну пусти, ну пожалуйста.

Миша: А в дом пойдёшь?

Оля: Пойду.

Миша: Наврёшь опять? Клянись.

Оля: Клянусь.

Миша помогает Оле встать. Оля толкает Мишу, бежит в лес. Миша догоняет Олю, они падают на землю, Оля отбивается.

Миша: Врунья! Врунья! Ты же поклялась! Ты наврала мне всё! Ты поклялась же! Клялась! И побежала! Ты врунья! Врунья! Ты же целовала меня! Ты поклялась, что нравлюсь тебе! Поклялась! Тебя бог накажет! Ты наврала! Ты врунья! Врунья!

Оля плачет. Из окна смотрит дядя Саня.

7.

В дом входят Оля с Мишей, Миша  держит Олю за локоть.

Дядя Саня: О, как намокли, обогрейтесь. Олюшка, тебе б переодеться.

Оля: Не надо мне ни чё.

Маша: Ничего себе намокли. Мы на картошку когда ездили в поле – чище были.

Дядя Саня: Опять хмурая, Оля? Да что ж такое-то? Маша, оказывается, у нас – рукодельница, вы ведали? Обещалась пирожки испечь.

Миша: Молодец.

Дядя Саня: Мишутка, на улице, льёт там?

Миша: На убыль.

Дядя Саня: Вот и ладно. Самая погода мне в деревню в магазин сходить для теста.

Маша: Можно, я с вами?

Дядя Саня: Пошли. Пособишь.

Оля: Значит, Маша пусть собит, а я могу чистосердечно смыться по делам.

Дядя Саня: Чай попьём с пирожками и пойдёшь. Мишка!

Миша: Што?

Дядя Саня: Не штокай. Пока хожу — картошку режьте.

Оля: Режь картошку, Мишка. Мишка-Мишка, косолапый.

Дядя Саня: А ты тут будь, не опоздаешь, поди. А когда я тебя ещё увижу? Доберёшься до своего толстосума – вообще не увижу. Так что уважь. Пошли, Маша.

Маша: Иду.

Дядя Саня и Маша ушли.

Миша: Што, в город идёшь?

Оля: Иду.

Миша:  Не надо тебе туда.

Оля: Надо.

Миша: Что это за мужчина такой?

Оля: Какой?

Миша: Наоборот должно быть.

Оля: Как? Ты прям хиромант, прям политик какой, вроде как всё знаешь, но говоришь непонятно.

Миша: Что это за мужчина такой, за которым женщина побегла.

Оля: И мужчины бывают кенгуру, главное словить здоровую особь. Значит так, заруби себе на носу – лезть в мою жизнь никому не позволю. И вообще, любовь зла.

Миша: Не зла.

Оля: Тебе, мальчик, знать откуда? Ты вообще скольких женщин любил?

Миша молчит.

Оля: М-да, не густо.

Миша: А ты?

Оля: Это я не поняла, это чё за вопросы такие за некультурные к девушке?

Миша: А тебе, значит, можно?

Оля: Мне можно, а ты иди куда подальше, я тебе уже объясняла куда, понял?

Миша: Понял. Ты мне нравишься.

Оля: Точно понял?

Входит Маша.

Оля: Бросила дядю Саню? Как тебе не стыдно, ай-яй-яй.

Маша: Он велел возвращаться, я промочила ноги. Сказал, вам помогать, скоро придёт.

Оля: А скажи-ка, Машунь, тебе нравится Мишуня?

Маша: Ну.

Оля: Он только что сказал, что ты ему нравишься. Вот прямо только что, я даже переспросила, точно ли я поняла, что он имеет в виду. Вот прямо только что. Он сейчас ответит, слушай внимательно, Маша. Мишунь, тебе нравится Машуня?

Миша: Ну.

Оля: Объявляю вас мужем и женой, объявляю вас половинками одного целого, пирога, например. Поцелуйтесь. Ну чего же вы не целуетесь? Или вы уже готовы сочетаться браком в Загсе?

Маша: Оля, зачем ты так?

Оля: А что такого я сказала? Я сказала что-то не то? Или то? Тогда целуйтесь. Я требую поцелуя. Настоящего. В зубы. Взасос. Целуйтесь.

Миша: Нет.

Оля: Ну вот, мужичок с ноготок в кусты спрятался. Всё как всегда. Опять неинтересно. Точно нет?

Миша: Нет.

Оля: Машунь, а ты?

Маша: Нет.

Оля: Ну и ладно. Всё как всегда. Они друг другу нравились, но не хотели целоваться. Вот я встречу своего любимого, мы обязательно поцелуемся.

Миша: Нет.

Оля: Чё опять нет то? Нет, нет, нет. Заладил. Да, да и да!

Миша: Нет. Ты ему нахрен не нужна.

Оля: Тебя не спросили. Так поцелуемся, что скулы сведёт, разводить пассатижами будут.

Миша: Я точно знаю, что ты ему нахрен не нужна.

Оля: А я точно знаю, что это ты нахрен никому не нужен, единственная мало-мальски приличная девушка от тебя только что отказалась.

Миша: Он продал тебя.

Оля: Слова подбирай тщательнее. Ты по роже жаждешь получить? Так я тебе щас устрою нокаут вон тем стулом, кажется, из дуба.

Миша: Димка, вообще, нормальным парнем оказался, путёвым. Прислал письмо твоим. Извинился. Типа — заберите свою больную обратно, она не втыкает, мне неудобно объяснять ей  элементарные вещи, да и мама-художник и папа-бизнесмен такую деревню не примут. Денег прислал.

Оля: Не правда.

Миша: Твои искали тебя тут недавно, приезжали – вот и рассказали прикол. Мы так смеялись все. Они на эти деньги вторую машину купили, приезжали на этой чёрной иностранной машине. Классный парень. Сразу к делу.

Оля: Заткнись.

Миша: Мы с дядей Саней не хотели говорить. У тебя таких много было, а тут хоть какая-то от тебя польза семье. Тебе же без разницы. Да и жалко было. Это сейчас я понимаю, кто ты. Тебя никто не ждёт. Ты никому не нужна. Твои вообще считают тебя дурой больной, ржут над тобой.

Оля: Ты врёшь! Врёшь! Врёшь!

Миша: В отличие от тебя – нет, я за свои слова отвечаю. Ты же врунья. А, правда, тебе какая разница? Зачем меня соблазняла? Зачем? Зачем целовала? Зачем ногу показывала?

Маша: У меня на Родине в таких случаях говорят — «Це гарный хлопец, Гамлет, уж по́ уши в сранье, а всё  доказательства трэба».

Миша: Семье ты вообще экономически выгодна. Побольше таких цепляй. Если каждый твой хахаль будет отстёгивать бабло, то все обеспечены, пока не потеряешь товарный вид. Лет пять, я думаю, протянешь. Так что – береги себя, кушай хорошо, детка. Особенно лицо береги, ходи аккуратно, не падай. А то, мало ли.

Оля: Маша.

Маша: А я надеюсь, что ты товарный вид потеряешь за год. И ещё я надеюсь, что ты сдохнешь под забором.

Оля: Маша.

Маша: Ты заслонила мне небо. Ты – шалава. Небо для всех тёплое, зачем ты его заслонила? Ты чё, купила его? Ты — шалава, ты чё заслонила моё небо, я тебя убью за это, поняла, я тебя уничтожу, тварь. И буду права. Небо для всех синее. Не для тебя только, тварь. Зачем ты заслонила моё небо? Где-то ходит убийца, Оля, помнишь? Может мне тоже тебя…

Оля: Убить?

Маша: Древние убивали то животное, на которое хотели быть похожи, и съедали сердце того животного, чтобы вобрать в себя его силу. Или человека.  Может быть, у меня нет выбора, Оля?

Оля: Выбор есть всегда, потому что пути к цели разные.

Маша: У тебя нет выбора, Оля. Нет. Ты никто. Ты никому не нужна. Ни одному человеку. Миша: (Маше) Иди ко мне.

Оля: Вы слышите? Выбор есть всегда! Я сама решаю! У меня есть выбор! Есть!

Миша: (Маше) Иди ко мне, девочка, я тебя поцелую.

Оля: Врёте! Врёте! Всё вы врёте!

Миша и Маша смеются.

Миша: Ты такая жалкая, Оля. Жалкая и забавная. Мы врем? А где он, Оля? Почему его нет с тобой, Оля? Знаешь почему? У него причёска из салона и руки нежные, не как у тебя. Посмотри на свои руки, Оля. Разве можно тебя любить с такими руками? Он тебя бросил. Он тебя предал. Он тебя забыл. Он тебя продал. Так к кому ты торопишься, Оля?

Маша: Он вообще существует? А то странно как-то. Его кто-нибудь видел? Я не видела. А ты видел? Значит, он может быть кем угодно? Может быть, Миша, это ты?

Миша: Оля – врунья. Выдумщица какая.

Миша и Маша смеются, целуются, смеются опять.

Оля: Что за бред вы несёте? Вы бредите! Он ждёт меня! Я не вещь! Он не продал! Он не предал! Он существует! Он существует?

Миша: Не плач.

Маша: Иди к нам.

Миша и Маша смеются.

Оля: Где он? Где он, когда он так нужен? Дима, где ты? Где ты? Ты меня продал. Ты меня предал. Тебя нет. Ты не существуешь.

Маша: Оля, Оля, иди к нам. Почему ты дрожишь? Тебе холодно, Оля?

Миша: Оля замерзла. Оле холодно.

Маша и Миша смеются.

Оля: У меня нет Димы. У меня нет друзей. У меня нет отца. У меня нет братьев. У меня нет семьи. У меня нет дома. Всё ложь. Все врут. Была только мама. Были её руки, красивые руки, красивые ногти, тёплые руки. Были её слёзы. Были её сломанные ноги в гробу, был её чёрный лоб, были её мёртвые руки. Больше нет никого. Больше нет ничего. Я никому не верю. Я ничего не забуду. Я ничего не чувствую. Я одна. Одна. (достаёт из кармана фигурку ангелочка, ставит на пол) И цветы не оберег. Не оберег. Любовь – это оберег. А герань не оберег. И фигурка не оберег.

Оля ищёт обувь, не находит. Как была, босиком вышла на улицу, спотыкается. На встречу идёт дядя Саня.

Дядя Саня: Полетела, Олюшка?

Оля кивает.

Дядя Саня: И правильно. Сапоги под лавкой, хорошо?

Оля кивает.

Дядя Саня: Домой? В город?

Оля: Я домой хочу.

Дядя Саня постоял, посмотрел вслед Оле, перекрестил её, в дом вошёл. Видит на полу Мишу с Машей.

Миша: (поднимает голову) Што?

Дядя Саня: Не штокай.

Дядя Саня вышел из дома, сел на лавку, закурил, улыбается, смотрит куда-то в лес, смотрит куда-то в небо.

Оля идёт по тропинке домой. На улице нет дождя. Светло и свежо, уже нет дождя. Оля пошла по тропинке в лесу. Босые ноги вязнут в лужах, в мокрой земле, оставляют следы.

Конец.

В качестве иллюстраций использованы работы Танцыревой Арины