Притяжение

Это было в конце девяностых годов двадцатого века. Я бродила по улицам Перми, и кажется, не могла надышаться воздухом той старины, что меня окружала. О старине говорила и особая «купеческая» архитектура некоторых зданий, и изысканные линии фасадов соседствующих с ними строений. Причем, дом купца обязательно отличался от дома общественного деятеля, или художника, по логике вещей имеющего утонченный вкус. Дом купца всегда добротный, но незамысловато выложенный. У человека с художественным вкусом в композиции фасада преобладают стремящиеся ввысь колонны или причудливого вида окна. Хотя известно, что некоторые купцы побогаче имели возможность строить себе шикарные дома и заказывали архитекторам проекты посложнее. Но в целом, между простецкими домами купцов и изящными строениями людей искусства, которые даже при покупке особняков выбирали жилища, соответствующие своим запросам, прослеживается какая-то связь, корни которой заложены в принадлежности человека к тому или иному социальному слою общества.

При этом не надо забывать, что все мы живем под солнцем, и между теми из нас, в ком живо разумное, доброе, вечное, и кто исповедует одни и те же идеалы, существует еще и межличностное притяжение. И в том, и другом случае, влечет нас всегда то, что близко душе, то, без чего мы не представляем себе жизни.

Взять хотя бы Сергея Павловича Дягилева. Начиная с раннего детства, он тянулся к искусству. В данном случае совсем не важно, что в результате он не стал ни музыкантом, ни художником, а, вероятно, потому, что отличался чрезвычайной общительностью, в жизни он стал блестящим импресарио. Благодаря ему, Европа узнала имена русских художников и исполнителей классического балета.

Поиски дома

Известно, что до 19 лет Сергей жил в Перми, в доме своего отца, Павла Дмитриевича Дягилева. Я не сразу нашла этот дом, спрашивала о нем у прохожих, уточняла адрес, потому что никак не могла поверить, что этот особняк находится в двух шагах от дома, где когда-то проживала моя семья.

Я тоже имела счастье родиться в Перми, в городе, где в старинном его центре проживали знаменитые уральские фамилии. Лихорадочный 20-й век закружил в своем вихре и унес нашу семью с пермской земли. Но позже я сюда вернулась и поселилась в более молодом районе города. Но архитектура древних строений всегда влекла к себе и вызывала во мне трепет. Оказывается, не зря. Возможно, мои предки в детстве бегали в том же дворе, что и Сережа Дягилев.

Вот я подхожу к дому Дягилева, что по улице Сибирской, со стороны улицы Кирова. Судя по фасадам, в конце 19 века в Перми обитали одни купцы и художники. Через строение от особняка Дягилевых стоит дом, некогда принадлежавший купцу Демидову. А с одной стороны моего родительского дома проживали когда-то живописцы вывесок и иконостасов Н. Борисов и А. Расин, с другой – снимала квартиру семья известного пермского художника И.И. Туранского. Все выдающиеся люди Перми немало сделали для города. Но именно о Дягилеве узнала вся Россия.

Начало

Что ни говори, именно начало жизни определяет будущее. У Дягилева жизнь начиналась в Перми, а точнее, в Бикбарде, где у его деда находились винные заводы. В 1879 году Сережу привезли в Пермь, в особняк Дягилевых, где царило искусство, постоянно звучала музыка, проводились литературные вечера.

Сережа хорошо пел, и когда подрос, сам стал организовывать концерты и ставить спектакли вместе с друзьями. Пермская газета писала, что в те дни, когда шли концерты у Дягилевых, в городском театре было много свободных мест. А когда маленькая гостиная перестала вмещать всех желающих, зрелища были перенесены на сцену Благородного собрания.

В 1891 году Сергей окончил гимназию. Его ждал Петербург и мир искусств, который он научился с легкостью открывать людям. Именно об этом говорит барельеф на стене его родительского дома: статный мужчина одной рукой придерживает подрамники для картин, а другой приоткрывает занавес.

Создание журнала

В Петербурге С.П. Дягилев сблизился с художниками-реалистами: с Коровиным, Нестеровым, Левитаном, Серовым. Однажды на выставке, состоявшейся в Европе, Дягилев разместил среди шикарных портретов полотна, показывающие жизнь простых людей. Публика, привыкшая к изысканной живописи, поначалу не поняла этих картин, мало того, была возмущена и растеряна.

В этих картинах не было «сахарной пудры», мир в них был настолько реален и правдив, и это обстоятельство несколько отпугивало посетителей. Критик Страхов даже заметил по поводу этих полотен: «Подворье прокаженных». Дягилев был не согласен, мало того, он настаивал, что картины талантливы. Но пресса молчала. И тогда он решился на создание своего журнала, в котором из 54-х страниц 50 – были иллюстрациями в цвете. Оставшиеся страницы – для критических статей. Дягилев не мог позволить невежам нелестно отзываться о талантливых работах художников. В этом проявляется та связь, которая возникает между людьми, понимающими друг друга с полуслова, в данном случае с полумазка.

Сергей добился своего, журнал получил первую премию как шедевр полиграфии. А изнеженная публика поняла, наконец, что эти картины прекрасны и неповторимы, как неповторим в природе каждый миг соотношения света и тени. И когда В.А. Серов в 1901 году написал портрет царя, и тот становится подписчиком названного журнала, то это обстоятельство не могло не воодушевить посетителей выставок, заставить их поглубже вглядеться в создаваемые реалистами картины.

Начались зарубежные поездки, благодаря которым Европа знакомилась с истинной жизнью русского народа. О художниках-реалистах узнавало все больше людей. Сборы с выставок шли на создание журнала. Дягилев считал, что журнал должен быть товаром, а заодно и показателем хорошего вкуса. Так оно и было. Каждая уважающая себя семья стремилась подписаться на журнал «Мир искусства».

Журнал просуществовал до 1904 года. А что же Дягилев? Куда теперь он направит свои силы? Его сердце всецело принадлежало искусству. И он становится устроителем балетных концертов, а это значит, что теперь он живет балетом и старается проникнуться проблемами известных исполнителей: Вацлава Нижинского, Тамары Красавиной, Анны Павловой. И первое, что я увидела, войдя в музей в доме Дягилева, были портреты вышеназванных артистов.

Путешествие в детство

Я стою в прихожей дягилевского особняка. В дальнем углу – письменный стол и кресла, а вдоль стен развешаны фотографии, рассказывающие о жизни этой семьи.

Вдруг почудилось: открывается дверь и вбегает подросток в белоснежной рубашке с пышным воротом. Глаза его сияют. Он энергично подвигает стул, приглашает присесть, сам садится за рояль. Его пальцы начинают бегать по клавишам, а звонкий голос несется ввысь. Звуки наполняют всю комнату, и мне очень хочется, чтобы это звуковое чудо продолжалось.

Но мелодия прерывается. Я соображаю, что музыка доносилась из гостиной. Мне не терпится туда войти, ведь именно там проходили концерты маленького Сережи, а теперь слышится голос преподавателя. Дело в том, что в этом здании сейчас находится гимназия, и только что закончился урок музыки.

Я заглянула в столовую. Стол сервирован старинной позолоченной посудой. Такое ощущение, что хозяева этого дома поджидают гостей. Представилось: за окном послышалось цоканье копыт, прошумели колеса экипажа, и вот у дверей звенит колокольчик, возвещающий о прибытии приглашенных.

Оказывается, это звонок с урока. В дверях показалась научный сотрудник музея Инна Борисовна Дектева,  и мы входим с ней в гостиную.

Большая угловая комната наполнена дневным светом. У окна – старинный рояль. Я не могу отвести от него взгляда. Когда-то возле него  стоял задорный подросток и, довольно поблескивая глазами, исполнял красивый романс. Напротив него стояли резные стулья, на которых восседали люди света. Они аплодировали и засыпали цветами выступающих «артистов», среди которых был и сын хозяина дома.

Как же сложилась петербургская жизнь этого избалованного овациями юноши?

Огонь, вода и медные трубы

В Перми Дягилев постоянно пребывал в атмосфере обожания, и поэтому ему очень трудно было «войти в струю» на новом месте жительства. Сергей познал в Перми, что такое «медные трубы», теперь в Петербурге ему предстояло узнать, как пройти «огонь и воду», что в переводе означает – набраться житейского опыта, которого, по мнению столичных жителей, провинциалам всегда не хватает. Видимо, отчасти поэтому художники скептически отнеслись к самоуверенности Дягилева, высмеивали его гусарство, чем несказанно его обижали.

Дягилеву помог случай. Когда назначенный устроитель выставки не справился со своими обязанностями, ему на помощь пришел энергичный С.П. Дягилев, который устроил все в лучшем виде. С тех пор художники были спокойны: там, где дело касалось организационных работ, Дягилеву не было равных. Как оказалось впоследствии, убеждать он тоже мог, и блестяще. Об этом говорит появление, по сути, рекламного журнала «Мир искусств», в котором, кроме иллюстраций, печатались и критические статьи.

А что за картина висит в гостиной дома Дягилевых? Я спросила об этом у Инны Борисовны. И она ответила:

– Когда-то у Сергея Дягилева была коллекция гравюр, картин, икон, и самая любимая из них – «Ангел молитвы». Но, к сожалению, эта икона была увезена Сергеем Павловичем в Петербург и там затерялась. Наш современник Николай Зарубин по сохранившейся фотографии восстановил картину. Он заново написал полотно, и теперь оно украшает наш зал, является «Ангелом молитвы» нашей гимназии.

Кто знает, о чем просил у Ангела молодой Дягилев. Может быть, успеха? Жизнь предоставила ему всего в полном объеме. Как полагается талантливому человеку, он с достоинством прошел не только «огонь и воду», но и «медные трубы». В Перми было признание, В Петербурге – тоже. Несмотря на то, что икона была утеряна, он завоевал признательность не только тех, кого «рискнул» показать, но и всего русского народа, который не сразу, но прозрел. В результате – успех художников был и его успехом.