Дайте жалобную книгу. Надписи обещаю оставлять только хорошие: медовые, сахарные, с румяной корочкой, со слащавостью, мне не присущей, с благожелательным подтекстом. А то пишут у вас разные скептики, злорадствуют, меню досконально, до запятой разбирают. Дескать, почему перепел ромовый без трюфелей, а трюфеля ромом забыли умилостивить? Уж я бы им по всей строгости, с обыкновенною моей рассудительностью рассказал, сколько фунтов в лихе! А что блюдо коронное подгорает иногда, углем жареным припахивает, так то сущий пустячок, нелепица. Может, повар слегка вздремнул, может, эксперимент для посетителей готовил особый – бывает удивление! Советую порадоваться. Хвалить с усердием, комплименты щедрые по адресу рассыпать! Иначе вам в другой раз жабу в тартарском соусе подсунут, гадюку на дымящемся шомполе. Представление иметь надо!

    Дайте жалобную книгу. Вкратце обрисую условия для испытуемых, погрузившихся в мир кофейного напитка медитирующих гурманов. Сливочное масло давно уже закончилось и его пришлось заменить бронебойным слежавшимся маргарином. Яйца в расход идут вместе со скорлупой, они безудержными бомбами приземляются на вопиюще непокорную поверхность сковороды с нанесением ущерба мирному населению. Желтки – направо, белки – куда придётся, в основном по своим. Ущерб колоссальный, осколки скорлупы разлетаются на благоухающее безе, кремовый тортик и глазунью со следами побежалости. Краб киснет в засоренном окурками шароподобном аквариуме. Усы топорщатся, конечности выбивают судорожную морзянку. Впечатлены многие. Составляют торопливо пословицы и небылицы, глотают активированный уголь и настоявшийся спиртовой раствор. Один прощелыга позвонил знакомому инфекционисту и попросил его продлить смену часа на два. Вдруг соблаговолит в гости наведаться. Увидев работающую без остановки камеру, особо нервные клиенты передают приветы близким и снабжают их последними инструкциями по поводу своего завещания. Ресторан очень хороший, замечательный просто ресторан! Оттого и становится особенно тревожно. Вилку с ножиком устанавливаю крестиком, шепчу тибетские мантры для полного взаимопонимания с поданным луковым супом и с плавающими на его поверхности древесными опилками. Очевидно, что перевелись сухарные крошки, и им тоже пришлось отыскать достойную замену. Суп ведь запрещено подавать без крошек, это будет дурным тоном по отношению к едокам. А с опилками очень даже можно. Вкус иной, консистенция изменилась, появился пряный аромат завезённого издалека тимьяна. Божественно. Так и запишу, только подайте вон ту вместительницу свежих общественных мыслей и идей. Займусь живописью, новым направлением натюрмортного жанра. Слишком натюрмортного, до того натюрмортного, что основной объект воспроизведения получится прямо – таки реалистичным. Обещаю. Расползающийся по тарелке картофель с сальным гримом и подпорченным боком. Наверное, то вовсе не порча, а хохломские узоры. Для контраста. Понимаю, сам в сфере обслуживания работаю. Почти коллеги. Примите моё восхищение.

     И как это раньше я обходил стороной ваше обстоятельное заведение? Километров за двадцать. Скорее всего, скверно в сервисе ресторанном разбирался, мелочь в кармане раскладывал на пасьянс. Уж не взыщите. Предубеждение.

     Что, бойкот? Ручки пишущие употреблены вместе с салатами, графы разлинованы так, что в них помещается только клиентский счёт? Увольте! Составлю жалобу на кружевных салфетках, на давно окаменевшем лаваше претензию составлю! Древние египтяне на папирусе значки выводили, шумеры – на глине, а я за неимением лучшего – на кружавчиках! Стыдитесь! Явится инспекция, строгая проверка – закатает вас в бетон, раздавит, как клопов! А я самое активное участие приму, банду раскрою, подведу вас под статью! Что? Уже блюда меняете? Щедрость решили проявить, клиента уважить? Похвальное рвение. Приятно сотрудничать, чёрт побери!

    Дайте жалобную книгу. Черкану автограф для исторической справедливости. Мол, явился к вам в заведение будущий реформатор, титан общепитовского движения. А вы его бездарно проморгали. Не верите? Чёрствые вы баранки с изюмом! Дальше носу своего перспективу из виду упускаете! Разве возможно? Ай – яй – яй! Тоже мне быстрое обслуживание!

     Вон архаровец в пальто солянку с час уже поджидает: скривился лимоном, губы до скатерти выпятил. Нужда заставила. Говорите, без пальто приходил? Пришёл летом, а пока заказ выполнялся, заморозки настали, и он утеплился? Тогда примите извинения. Скорость приготовления пищи у вас отменная. Жду наступления лета.

     Дамочка справа! Только без истерик! Все выживут, как в известном голливудском блокбастере. Кто останется слепым, кто кривым, но выживут абсолютно все. И жениться я на вас не хочу. Даже перед такой катастрофой, как подача полусухого шампанского в жбане со льдом. Да, год выпуска пятьдесят первый. Стало быть, юбилей. Хороший повод отметить. Нет бокала? Давайте налью в туфлю. Грамм триста влезет. Вы отстанете, а я займусь отысканием Наполеона в слоёном, политом сгущёнкой Наполеоне. Замело полководца сахарной крошкой. Вот тебе и Бородино! Чокнемся за исполнение наших желаний! Вы уже? И причём основательно? И давно такое с вами? С самого рождения? Официант! Срочно смените для меня столик!

     Дайте жалобную книгу! Хоть издалека подивлюсь, как она вообще выглядит. Что за конструкция такая пресложная. Ученическая тетрадка, заляпанная жирными пятнами? Половина страниц с возмущёнными обращениями клиентов вырвана подчистую? На обороте изображён чёртик с трезубцем, достающий из адовых печей пекинскую утку и ростбиф? Весьма положительно настраивающая иллюстрация! А вы продали душу за крахмальную манишку и белоснежный передник? И теперь будете мучить посетителей до Апокалипсиса? Что – то я и не голоден совсем. Знаете, показалось просто. Иногда сам не пойму, чего мне хочется. До скорого, до скорого. Направлюсь в другой ресторан. И едва появлюсь на пороге, сразу произнесу коронную фразу: “Будьте добры, уважаемая! Дайте жалобную книгу!”