Он не обладал красивым голосом и писал музыку для песенок, не зная нотной грамоты. Он не выговаривал пять букв русского алфавита, но И.В. Сталин вручил ему премию своего имени за яркую роль в бесцветном фильме. Его поэтическое наследие помещается в тонкую тетрадь, но его стихи стали иконой Серебряного века. Женщины бились в истерике на его концертах, одаривая кумира вензельными перстнями, серебряными портсигарами и корзинами цветов в его рост. У него есть подражатели, но нет последователей. Русский шансон и он родились под одной звездой. Его имя звучит как сценический псевдоним.

Он – Александр Вертинский.

Виртинский.

Я, как и Александр Николаевич, люблю дружить с молодыми людьми, заряжаясь энергией их беспечности и жаждой впечатлений. Мой молодой приятель, зная о моих литературных пристрастиях, обратился с необычной просьбой.

На сайте знакомств ему понравилась девушка с красивым псевдонимом Незнакомка из нашего города. Но из-за природной застенчивости и некоторого косноязычия приятель просил помочь в знакомстве именно меня.

Вся в белом Незнакомка восседала на высоком ажурном стуле, пикантно скрестив на фото великолепные ножки.

На первый комплимент о ее роскошной фигуре пришел скорый ответ. Мои похвалы оценили, общий тон располагал к дальнейшему знакомству. Но. Сообщение было написано на транслите − методом замены русских букв латинскими. Обычно им пользуются из-за отсутствия русифицированной клавиатуры. После второго ответа я уклончиво поинтересовался причиной столь неудобного в прочтении письма. На что мне заметили − в нашей переписке важна не форма, а искренность и содержание.

В тот момент из динамика компьютера лилась песня А.Н. Вертинского. Во мне что-то щелкнуло, и я решил сдерзить: «Вы правы, Незнакомка. Конечно, содержание определяет форму. Но мне хотелось бы знать место Вашего проживания. А вдруг Вы пишите из далекого Сан-Франциско и лиловый негр открывает перед Вами двери притона?»

Ответ на уже привычном транслите ошеломил: «Вы удивительно прозорливы, Александр (мы с приятелем тезки). Пять лет назад я эмигрировала из Харькова. Сейчас держу дом свиданий для мужчин в Сан-Франциско. Вы внешне весьма симпатичны, такой тип мужчин нравится не только женщинам (в профайле фигурировало фото приятеля). Предлагаю работу за хорошие деньги. Сами понимаете какую. Подумайте и приезжайте. Дорожные и визу оплачиваю я…»

Детство и юность я провел в рабочем районе Харькова. За «копченым» словом в карман лезть не пришлось. Больше Незнакомка не писала.

Зато я написал девушке из соседнего города, которая, по моему мнению, должна понравиться приятелю. Через месяц общения молодые встретились. А через полгода поженились.

Так песня «Лиловый негр», которуюисполнил В. Высоцкий в культовом фильме «Место встречи изменить нельзя», помогла соединить два одиноких сердца. Хотя жена Саши до сих пор не ведает о том виртуальном подлоге.

Так кто же он, Александр Вертинский?

Детство и юность в Киеве.

Дом, в котором 21 марта 1989 года родился Александр Николаевич Вертинский, до сих пор стоит на Владимирской улице Киева. Детские впечатления, связанные с этим зданием, горьким чувством отложились на последующей жизни артиста.

Саше было три года, когда умерла его мать. Отец, известный в городе адвокат, безмерно любил свою, как теперь говорят, гражданскую жену (законная супруга Варвара − злая и некрасивая женщина − категорически не соглашалась на развод) и часто посещал кладбище, где покоилась единственная любовь его жизни. Однажды ранней весной отца нашли лежащим без чувств на заснеженной могиле жены. Он тяжело заболел и вскоре умер. Маленькому Александру едва исполнилось пять лет.

Его и старшую сестру Надю взяли на воспитание сестры матери. По непонятной причине Саше сообщили о кончине сестры, а Наде − о смерти брата.

Воспитанием и образованием племянника тетка почти не занималась. Через год после поступления в престижную киевскую гимназию будущую звезду Серебряного века выгнали за неуспеваемость. Из-за плохой учебы и независимого характера Сашу отчислили еще из двух гимназий. Он так и остался недоучкой.

Впрочем, способнейшим недоучкой − преподаватели так и не смогли высечь Божью искру на факел таланта нерадивого ученика.

После приобретения первого компьютера я с волнением набрал в поисковике три слова: «ранние рассказы Вертинского». Ошеломленные глаза с трудом оторвались от последней точки новеллы «Моя невеста», написанного шестнадцатилетним автором для газеты «Киевская неделя» в модной тогда манере декаданса. Вот тебе и недоучка! Или в те времена действительно учили хорошо, или сейчас детей лишь набивают слабо связанными между собой знаниями. Кто из сегодняшних старшеклассников напишет подобное?

Заканчивался XIX век. Лишенный родительской ласки и любви, воспитанный в чужой семье, а фактически на улицах Киева, Саша впитал в себя все качества, необходимые для криминального авторитета: смелость на грани авантюризма, упрямство и нахальство, артистизм с налетом элитарности, обаяние, эпатажность, отсутствие всякого желания в приобретении надежной профессии.

Казалось еще шаг − и на дорогу к криминальному Олимпу ступит нога необыкновенно одаренного человека. Но Господь уготовал А.Н. Вертинскому совсем другую судьбу. Может быть за те строки, которые он гораздо позднее изложит в своих мемуарах? «По субботам кузина Наташа водила меня во Владимирский собор. Как прекрасно, величественно и торжественно было там!

Образ Богоматери был наверху, в левом притворе. Нельзя было смотреть на эту икону без изумления и восторга. Какой неземной красотой сияло лицо Богоматери!

В огромных украинских очах с длинными томными ресницами, опущенными долу, была вся красота дочерей моей родины, вся любовная тоска ее своевольных и гордых красавиц. Я окаменел, когда увидел впервые эту икону. Как радостно и страшно было душе моей, как светло!

И, наконец, самое главное. По ходу службы из алтаря появлялись в белых стихарях тонкие и стройные мальчики чуть постарше меня и несли высокие белые свечи. И все смотрели на них!

О, как завидовал я этим юным лицедеям! Вот откуда взяло свое начало мое актерское призвание!»

Кем только не работал А.Н. Вертинский в родном Киеве: продавцом открыток, грузчиком, корректором в типографии и даже бухгалтером гостиницы, откуда был уволен «за неспособность».

Неожиданно Александр становится другом семьи Софьи Зелинской − умной и образованной женщины, преподавательницы женской гимназии и жены Н.В. Луначарского − брата будущего наркома просвещения. В доме С. Зелинской собирался цвет киевской интеллигенции. Частыми гостями были Николай Бердяев, Михаил Кузьмин, Марк Шагал, Натан Альтман.

Постепенно А.Н. Вертинский приобретает репутацию начинающего, но довольно успешного литератора: его перу принадлежат шумные и оригинальные рецензии на выступления знаменитостей: Ф. Шаляпина, А. Вяльцевой, М. Вавича, Дж. Ансельми, М. Каринской, Т. Руффо, несколько рассказов, опубликованных в тиражных киевских газетах.

Он и сам увлекается театром, играя на любительской сцене, хотя позже признал свои первые актерские шаги неудачными.

 Концом его театральной карьеры стала первая репетиция в пьесе «Мадам Сан-Жен». Знаменитый актер Борис Путята играл в ней Наполеона. Заплатив немалые деньги, А.Н. Вертинский выкупил роль мамелюка личной охраны императора. Перед появлением Наполеона он и его напарник должны лишь по очереди возгласить единственное слово: «Император!»

Скрестив руки, мамелюки стояли у открытых дверей кабинета. Уже слышно приближение Наполеона-Путяты.

− Император! − восклицает напарник.

− Импеятой! − безбожно картавит А.Н. Вертинский.

− Убрать немедленно, − в ярости кричит Б. Путята. − Кого вы тут наставили?

«Потом, много лет спустя, − вспоминал А.Н. Вертинский, − когда я уже был известен, мы встретились с Б. Путятой в Харькове и очень подружились. Но все же я не мог простить ему этот инцидент».

А.Н. Вертинский настойчиво мечтает влиться в первые ряды киевской богемы. С непременным живым цветком в петлице фрака, купленного на толкучке, он изображает непризнанного гения, далекого от условностей этого скучного мира. С молодыми людьми артистических наклонностей он допоздна просиживает в подвальных кабачках, обсуждая за вином «богемные» новости. Здесь же у него появляется мысль об артистической карьере в Москве. В Киеве его слишком хорошо знали, а пророков в своем отечестве, как известно, не бывает.

Москва.

В 1910 году прямо с вокзала А.Н. Вертинский останавливается в тесном номере московской гостиницы. Окно его временного приюта выходило на грязный двор с огромной вывеской: «Просят господ извозчиков матерными словами не выражаться».

Тоненький манерный блондин приехал за славой, наивно полагая, что ее капризная рука уже протянута для поцелуя.

В столице энергичный юноша обрастает знакомыми и ищет себя, выступает в кружках, на литературных вечерах и даже ставит блоковскую пьесу «Балаганчик».

Вскоре А.Н. Вертинский знакомится с Марьей Александровной Арцыбушевой − грозной и волевой хозяйкой театра миниатюр. За ежедневную тарелку борща и пару котлет А.Н. Вертинский играет в театре второстепенные роли.

Но в Москву он приехал совсем за другой пищей. Мобилизовав слегка подзабытые поэтические способности, А.Н. Вертинский сочиняет острые пародии на злобу дня. Оригинальные номера приносят первый успех. К борщу и котлетам Марья Александровна добавляет ежемесячное жалование в двадцать пять рублей. На эти деньги уже можно скромно жить, но они не задерживаются в руках актера − кокаин стоит дорого. Следуя новому богемному увлечению, Александр с головой окунается в наркотическую бездну.

К этому времени А.Н. Вертинский с успехом дебютировал в кино, исполнив несколько ролей в фильмах студии А.А. Ханжонкова. В кино за руку он приводит жену своего приятеля Веру Холодную, быстро ставшую «королевой экрана» − этот титул придумал для нее А.Н. Вертинский. Ей он посвящает свои песенные шедевры − «Маленький креольчик», «За кулисами», «Ваши пальцы пахнут ладаном».

Случай помогает Александру встретить в Москве свою родную сестру.

«Однажды, − писал Вертинский, − перелистывая журнал «Театр и искусство», я прочел в составе комедийной труппы Сабурова фамилию − Н.Н. Вертинская.

Я удивился. Однофамильцев с той поры не встречал. Из любопытства я написал ей письмо в театр:

«Милая незнакомая Н.Н. Вертинская! У меня такая же фамилия, как и у Вас… У меня когда-то была сестра Надя. Она умерла маленькой… Я знаю, что глупо писать незнакомому человеку только потому, что у него такая же фамилия. Но у меня никого нет на свете, и я это сделал от … скуки…»»

В ответ пришло письмо, полное слез. Брат и сестра стали жить вместе, снимая небольшую квартирку. Надя верила в брата, считая, что он «еще будет человеком».

На Первую мировую войну А.Н. Вертинский уходит добровольцем и служит санитаром в эвакуационном поезде под именем Брат Пьеро.

 «Когда я закончил свою службу на поезде, − шутил А.Н. Вертинский, − на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок!..

− Кто этот Брат Пьеро? − спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих.

− Да так… актер какой-то, − ответил дежурный ангел. − Бывший кокаинист.

− А настоящая как фамилия?

− Вертинский.

− Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте их на миллион и верните ему в аплодисментах.

С тех пор я все боюсь, что уже исчерпал эти запасы аплодисментов или что они уже на исходе…»

Война и знаменитый психиатр Н.Н. Баженов помогли А.Н. Вертинскому избавиться от наркотической зависимости, но в Москве его ожидало трагическое известие − сестра Надя умерла от передозировки кокаина.

После расформирования поезда А.Н. Вертинский возвращается в театр миниатюр, где совместно с М.А. Арцыбушевой создают образ и костюм печального, или Лунного Пьеро, поющего в мертвенно-бледном гриме под лиловый свет рампы собственные песни. А.Н. Вертинский называл свои произведения ариетками − небольшими пьесами с обязательно законченным сюжетом и одним-двумя героями. Эти ариетки, или «Печальные песенки Пьеро», как их тогда называли, и прославили артиста.

«Однажды, проснувшись утром, − вспоминал А.Н. Вертинский, − я выяснил, что я уже несомненная знаменитость.

В витринах Аванцо на Кузнецком и в кафе у «Сиу» стояли мои портреты в костюме Пьеро. На сцену ежевечерне мне подавали корзины цветов, а у входа в театр меня ждала толпа поклонниц и поклонников…»

25 октября 1917 года Москва украсилась огромными афишами: «Бенефис Вертинского». В этот день в Петрограде большевики брали Зимний дворец, а певец в новом костюме и маске-домино уже «черного Пьеро» наслаждался оглушительным успехом у публики. Все фойе театра утопало в цветах и подарках. Публике негде было стоять.

«После бенефиса, в первом часу ночи, − вспоминал артист, − захватив с собой только цветы, которые были посажены в ящиках: ландыши, гиацинты, розы, сирень в горшках, − я на трех извозчиках поехал домой, в Грузины. Подарки оставил в театре.

Доехав до Страстного, я отчетливо услыхал звуки выстрелов. Начиналась революция.

Извозчики остановились, потом переглянулись, пошептались и сказали: «Слезай, барин. Дальше не поедем. Стреляют.

Я велел извозчикам снести ящики и вазоны к памятнику Пушкина и пешком пошел в Грузины.

Тогда я не понял, с каким великим событием совпал мой бенефис».

Первые страницы московских газет за этот день красовались объявлениями: «Бенефис Вертинского», но почти ничего не писали о начавшейся революции.

С каждым днем жизнь в Москве становилась все опаснее. Спасаясь от хаоса и надвигающейся разрухи, А.Н. Вертинский уезжает на гастроли по югу России.

Дом Сурукчи.

Харьковская публика тепло встретила любимца московской богемы. Известный в городе отоларинголог профессор Степан Сурукчи предоставил А.Н. Вертинскому свое жилище.

Когда в начале века Федор Шаляпин неожиданно потерял голос и долго лечился за границей, помочь ему смог только доктор С. Сурукчи. Его просторный особняк в центре города вмещал многочисленных пациентов и гостей дома. Здесь за самоваром собиралась харьковская интеллигенция, гремел звучный бас Ф. Шаляпина, звучали романсы и песни А.Н. Вертинского. Именитые артисты подолгу жили у радушного хозяина.

После революции профессор передал особняк новой власти. За долгие годы дом обветшал и сейчас абсолютно заброшен. Его выкупила строительная фирма, полагая возвести на его месте многоэтажку.

Возмущенная творческая интеллигенция Харькова сплотилась в защиту «шаляпинского» дома. Каждую пятницу августа 2013 года в его заброшенном дворе активисты «Движения эстетического сопротивления» − так они назвали свою добровольную группу − устраивали творческие акции: выставки живописцев и скульпторов, музыкальные номера и театральные сценки в исполнении известных в городе певцов и музыкантов, студентов консерватории, университета искусств и просто неравнодушных людей.

В конце концов, власти прислушались к голосу защитников дома. Последнее в Харькове здание, в котором жил Ф. Шаляпин решили не сносить, а реставрировать.

В один из пятничных вечеров за мной заехал приятель-музыкант, спешащий на очередную акцию движения. На несколько часов я окунулся в атмосферу умиления и единства людей, объединенных страстным желанием сохранить и вернуть городу архитектурный артефакт Серебряного века.

Колоритную компанию одухотворенных лиц украшала стайка красивых девушек. Невысокая голубоглазая блондинка с толстой косой на оголенном плече пальцами рисовала на лицах детей смешные солнышки и букашки.

Руку девушки обвивали витки бечевки из грубой мешковины, свисающими лохматыми кольцами на тонкое запястье, а голову эпатажно обволакивала косичка из пеньковых нитей, завязанная на затылке оригинальным узлом.

− Как Ваше имя? Кто Вы? − не удержался я, фотографируя голубоглазую красавицу. − Извините за навязчивость, в Вашем необычном браслете есть какой-то смысл? И… как Вы относитесь к Вертинскому?

− Нина, − девушка улыбнулась в объектив. − Я студентка театрального факультета университета искусств. Немного позже вы можете увидеть ребят нашего молодежного театра в небольшой сценке, − красавица кивнула в сторону группы молодых людей, о чем-то оживленно беседующих под огромным каштаном, наверняка помнящего еще Ф. Шаляпина и А.Н. Вертинского.

− А нити? Они мой амулет. Я исповедую натурализм, травяные волокна напоминают нам о том, что человек – всего лишь часть природы.

Вертинского обожаю. Летом с друзьями мы часто в этом дворике поем песни и романсы под гитару, спорим об искусстве, иногда репетируем. Это место окутывает какая-то удивительная тайна, − Нина повернула голову к импровизированной сцене, − Таня у микрофона. Что-то из Вертинского будет петь. Давайте послушаем.

«…И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная, // Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма…» − отточенным сопрано в микрофон, примотанный скотчем к швабре, пела высокая блондинка с оголенными плечами. Чудесный вокал усиливал хорошо знакомые интонации ариетки А.Н. Вертинского «Кокаинеточка».

За столом недалеко от террасы дома, иллюстрируя эпоху песни, девушка в маленькой элегантной шляпке с черной вуалью изысканно курила дамскую сигарету на длинном мундштуке и вдумчиво смотрела на зажженную свечу.

Домой мы возвращались по главной улице Харькова. «Сумская, 6» − сверкнула за лобовым стеклом адресная табличка. «Останови!» − я положил руку на плечо приятеля.

 В Харькове в подвале дома № 6 на улице Сумской в годы революции шумело артистическое кабаре. Здесь произошло знакомство А.Н. Вертинского с Валентиной Саниной − красивейшей женщиной города.

«На меня медленно глянули безмятежно спокойные, огромные голубые глаза с длинными ресницами, и узкая, редкой красоты рука с длинными пальцами протянулась ко мне… Я понял, что погиб… Так началась «история моей болезни»», − вспоминал о минуте знакомства А.Н. Вертинский.

Их роман длился год. Русский шансонье посвятил Валентине знаменитый романс «За кулисами». Вновь они встретились лишь в Нью-Йорке в 30-е годы прошлого века. Она – знаменитый модельер с мировым именем, он − желанный в Америке гастролер.

По крутой лестнице мы спустились в залитое светом кафе в подвале дома.

− Вертинский!? − изумилась миловидная официантка моему вопросу, − Да, знаю. «В бананово-лимонном Сингапуре» − любимая песня моего отца. Неужели здесь было артистическое кабаре? Нужно шефу сказать, возможно, он об этом не знает. Что будем заказывать?

Мы заказали кофе. Более ароматного напитка я не пил. Все-таки волнующе сидеть за столиком, на месте которого возможно признавался в любви мой кумир.

Эмиграция.

С ноября 1920 года начинаются скитания артиста по миру: Турция, Румыния, Польша, Германия, Франция, США, Китай. Иногда второсортные отели, меркантильные и сумасбродные женщины и полная неопределенность, иногда грандиозный успех и обильные кассовые сборы. Но всегда − неистовая тоска по родине.

«До сих пор, − позднее писал А.Н. Вертинский, − не понимаю: откуда у меня набралось столько смелости, чтобы не зная толком ни одного языка, будучи капризным, избалованным русским актером, неврастеником, совершенно не приспособленным к жизни, без денег и даже без веры в себя, так необдуманно покинуть родину.

Что меня толкнуло на это? … Я все еще не могу найти у себя в душе искреннего и честного ответа.

Сколько унижений, сколько обид, сколько ударов по самолюбию, сколько грубости, хамства перенес я за эти годы! Это была расплата.

Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику далеких стран, все, чем восхищался, я отдаю за самый пасмурный, самый дождливый и заплаканный день у себя на родине!..»

Унижения. Их было предостаточно. Нередко в Румынии богатый гость ставил на колени возле стола ресторана целый оркестр. Вынув пачку банкнот и, поплевав на бумажки, кутила приклеивал их музыкантам на лбы. Улыбаясь от счастья, музыканты играли до тех пор, пока купюры не отклеивались и не падали на пол. Гость поплевав, наклеивал новые бумажки. В такие минуты, смотря на униженных товарищей, А.Н. Вертинский сгорал от стыда и искренне сожалел, что он тоже артист.

В Польше А.Н. Вертинский женился на интеллигентной и очаровательной девушке из богатой еврейской семьи Рахили Потоцкой. Но шесть лет брака не принесли ни детей, ни семейного счастья. Зато песня «Пани Ирена», написанная в минуты любовного восторга и посвященная жене, стала визитной карточкой артиста.

В ореоле славы А.Н. Вертинский поет в самых фешенебельных кабаре Старого и Нового Света. На триумфальном концерте в Нью-Йорке присутствовал весь цвет русской эмиграции: Ф. Шаляпин, С. Рахманинов, М. Фокин, С. Дягилев. Величественной походкой в зал вошла звезда Голливуда Марлен Дитрих. С ней А.Н. Вертинский познакомился еще в Париже. Многие поговаривали об их романтических отношениях. Кто знает. Но в 1964 году, будучи на гастролях в Советском Союзе, Марлен посетила могилку друга на Новодевичьем кладбище.

Свою главную любовь и будущую жену А.Н. Вертинский встретил в Китае − последней стране его бесконечных скитаний. После концерта в шанхайском ресторане «Ренессанс» друзья представляют пятидесятиоднолетнего артиста ослепительной шестнадцатилетней грузинке Лидии Циргваве. Он подсел к ее столику. «Сел − и навсегда», − потом шутил поэт.

«Его странный голос пронзал мне душу сладкой болью… − вспоминала Лидия Вертинская, − Как будто не по диску, а по самому моему сердцу водили патефонной иглой».

Вспыхнувшую любовь девушки, приумноженную спетой лично ей песней «Прощальный ужин», разрушить уже не мог никто: ни возмущенная громаднейшей разницей в возрасте мать (теща на десять лет была моложе зятя), ни другие обстоятельства. К тому времени артист почти нищенствовал.

В день венчания А.Н. Вертинского 26 апреля 1942 года прихожане до предела заполнили православный храм. Красивое подвенечное платье юной невесты и элегантный костюм с бабочкой знаменитого артиста еще долго обсуждался в эмигрантской среде.

Когда родилась Марианна, первый ребенок в семье, отец не имел средств даже на покупку детской коляски. Необходимые деньги на «транспортное средство» подарил его состоятельный поклонник.

Возвращение.

Грохотал 1943 год. Волны невиданных ранее сражений и испытаний, выпавших на долю советского народа, докатывались и до Шанхая. А.Н. Вертинский не мог оставаться в стороне, видя, как Отчизна, отхаркивая выбитые зубы, со сжатыми кулаками вновь и вновь бросалась на врага.

В который раз артист пишет советскому правительству: «…пустите меня домой, пустите! Душа рвется в Россию, на Родину, туда, где сейчас плохо, страшно, где холод и голод».

И его пустили. Конечно, не без кивка И.В. Сталина.

Забавный анекдот той поры.

Вертинский сходит на перрон вокзала, ставит чемоданы и падает ниц, целуя асфальт: «Здравствуй, Родина!» Поднимается − чемоданов нет. «Узнаю тебя, Русь!» − шепчет слегка озадаченный певец.

Улыбка судьбы. В Москве А.Н. Вертинский получает квартиру в том же доме, в котором жил когда-то с сестрой Надей. Витки жизненной спирали снова сомкнулись.

Обещанные Господом аплодисменты бурным ручьем вылились в две тысячи концертов его жизни на Родине. Он опасался, что вернувшись, его не все поймут. Но советские люди приняли его всей душой, многие воспринимали и артиста, и его песни, как нечто пришедшее из другого забытого мира.

Уже в немолодом возрасте А.Н. Вертинский снимается в кино. Фильмы «Заговор обреченных», «Анна на шее» с участием шансонье вошли в золотую копилку отечественного кинематографа.

Писатель Владимир Меерзон вспоминает слова А.Н. Вертинского во время съемки фильма «Заговор обреченных»: «Он (драматург и сценарист Н. Вирта) написал кардинала. Я ему говорю − разве это кардинал? Это киевский попик. Вы знаете, кто такие кардиналы? Я с ними в карты играл. И поставил условия: я сохраню смысл каждой фразы, но фразы перепишу по-своему…»

И переписал. Его «поющие» руки и удивительные интонации голоса принесли актеру Сталинскую премию. Отец народов никогда не давал премий за отрицательные роли, тем более второстепенные, но, видимо, к А.Н. Вертинскому он относился иначе. Наградой артист гордился до такой степени, что даже дома прикручивал заветный значок к халату.

Несмотря на радужные перспективы, высокое лауреатство не изменило концертную жизнь артиста.

В 50-е годы успешно снималась в кино жена, а в 60-е − дочери А.Н. Вертинского Марианна и Анастасия, ставшие известными актрисами театра и кино.

Каждый творческий путь имеет начало и конец. Александр Вертинский умер 21 мая 1957 года в номере ленинградской гостиницы «Астория» от острой сердечной недостаточности. За 35 тысяч перевязок и песен, пропетых смертельно раненым солдатам, Господь даровал русскому Пьеро не только миллионы аплодисментов, но и смерть во сне вдали от дома, которую просил артист.

Свой последний приют великий скиталец нашел на Новодевичьем кладбище Москвы. Красивая размашистая подпись «Александр Вертинский» на плите, хорошо видная с могилы горячо любимого им Федора Ивановича Шаляпина. Россия все же соединила двух гениев навсегда.

«Меня понимают очень немногие мужчины и все женщины!» − как-то заметил певец. Но одна из женщин понимала и любила его как никто. Лидия Вертинская овдовела в 36 лет и с тех пор вычеркнула мужчин из своей жизни: «Не представляю, чтобы в кресле Александра Николаевича сидел кто-то другой». Она умерла недавно, 31 декабря 2013 года в возрасте 90 лет.

В 2014 году исполнилось 125 лет со дня рождения великого русского шансонье. В 30-годы в Голливуде А.Н. Вертинскому предлагали снять фильм о его мытарствах. Но певца подвели изъяны в образовании. Сценарий требовали на английском, которого артист не знал и не хотел знать.

Обидно, что интересную и невероятно богатую событиями жизнь талантливейшего певца, актера и отца русского шансона обходят стороной и отечественные кинематографисты.

Иногда мой отец приходил с работы под хмельком и, виновато улыбаясь, целовал мать в макушку припевая: «Я целую твой затылочек подстриженный, чтоб вину свою загладить и замять». Мамино недовольство быстро исчезало, она насыпала отцу огромную тарелку борща и вскоре комната наполнялась улыбками, шутками и любовью.

Позже по радио я услышал песню с такими знакомыми мне строками. «Александр Вертинский! − объявил исполнителя диктор, − «Песенка о моей жене».

Песни А.Н. Вертинского, роли, а особенно стихи, украсили мою жизнь.

Спасибо Вам, Александр Николаевич!

Александр Пшеничный