К смерти подготовиться невозможно. Она всегда приходит внезапно. Даже к тем, кто прожил долгую, насыщенную хорошими (и не очень) событиями жизнь…

Старенькую Бабушку увезли на кладбище. Юля убирала в комнате молча, сосредоточенно. На плите варились лапша, картошка. Надо было ещё накрыть поминальный стол в общей кухне…

Полы Юля мыла руками, по старинке, присев на корточки. Под высокую антикварную металлическую кровать пришлось залезть с головой. И тут Юля увидела чувяки, старые, косолапо стоптанные вовнутрь. Девушка улыбнулась – «Косолапова» – фамилия бабушки.

Чувяки были из серии «зимние». Сшитые из тёплого сукна, они носились только в холодное время года. Остальные месяцы тапки проводили под кроватью. Вот и сейчас они, словно два осиротевших котёнка, жались в угол, спрашивая своими поношенными носками: «Теперь нас выкинут? Ведь мы уже никому не нужны».

Юля не могла этого сделать. По крайней мере, сейчас. Она выволокла их из-под кровати, вынесла в коридор, почистила и положила в пакет. «Поедете со мной, – у меня вас никто не тронет».

Вернувшись в комнату, она опять погрузилась в подкроватную тьму, где её ждало ещё одно открытие, которое заставило девушку надолго задуматься.

В том месте, где стояли бабушкины чувяки, вымытый пол как-то странно блестел. Юля, включив фонарик на телефоне, застыла в очень неудобной позе. Часть пола – совсем махонький его кусочек – не был выкрашен «сельмашевской» краской. Он был похож на клочок ковра, покрытого лаком…

Воспоминания нахлынули на Юлю беспорядочно, она старалась их выстроить в логическую цепочку. Хотя под кроватью сделать это было непросто.

…Бабушка много рассказывала внукам о своей жизни, надеясь, что кто-нибудь запомнит, может, расскажет другим. Но кто бы слушал! А тем более, запоминал! Как обидно! Какие были маленькие и глупые!

…Полюшка вышла замуж в 21 год. Родители продали ради такого случая корову. И на вырученные деньги умудрились купить у старого еврея-управдома комнату в общежитии мединститута в центре Ростова! Рядом – площадь им. М. Горького, парк «Клиника».

В доме было три подъезда: крайние предназначались для преподавателей мединститута, а средний – для студентов. В этом подъезде один на всех длинный коридор, начинался и заканчивался стеклянной дверью с выходом на балкон. Но! Этот балкон был совместный с преподавательским квартирным! Возможно, где-то в архивах и сохранилось имя автора проекта этого дома, но Юле оно было неизвестно. Конечно, балконные двери сразу же забили гвоздями, а в торцах коридора появились кадки с китайскими розами. На 16 комнат полагалось две душевые, правда, каждая метров по двенадцать, два туалета, общая кухня, на которой ютились десять столиков и четыре плиты. Вот в этом-то среднем подъезде, на третьем этаже, и купили родители молодожёнам комнату.

…До войны бабушкин муж Иван работал в районном исполкоме. Был на все руки мастер. Начальство часто приглашало его делать ремонты в своих квартирах. Там-то он и постигал «модные тенденции и стили», которые потом успешно воплощал в своей коммуналке. Стены комнаты были выкрашены с салатовый цвет с серебристым накатом в цветочек. А полы!.. Где вы ещё такие увидите?! Разве только в каком-нибудь дворце. Под глянцем прозрачного лака прятался настоящий арабский ковёр! Как?! Как её Ваня сумел это сделать? Но для любимой Полюшки чего не сотворишь! Как-то в квартире одного высокопоставленного начальника он увидел на полу великолепный арабский ковёр и запомнил его рисунок. Купить такую красоту он не мог, но узор так понравился Ивану, что он решил нарисовать ковёр на полу.

Мастер старательно выводил по памяти все изгибы орнамента, тщательно закрашивая уголки, подбирал колер, стараясь наиболее точно воспроизвести изящную вязь.

…Комната была самая красивая на этаже, а дом стоял в глубине двора, скрытый от улицы Энгельса другим большим зданием. Поэтому меньше подвергался обстрелам. Немцы в ту зиму квартировали в их доме, в их комнате. И эти замечательные полы, впрочем, как и весь Ростов, были затоптаны фашистскими сапогами. Ваня сражался танкистом где-то на фронте, проливал кровь за свободу, а тут такое…

…Полина с тремя детьми ютилась в подвале. Там было холодно, сыро, но безопасно. Немцы туда не заходили. В лютые морозы, детвора, лёжа на деревянном топчане, укрывшись с головой всем, чем можно, ждала, когда придёт мама.

Поля приходила, прятала от детей заплаканные глаза, доставала из кармана кухонного «хвартуха» хлеб, картошку, яйца, иногда не до конца обглоданные куриные кости. Дети были ещё настолько малы, что не могли понять, откуда еда. А она старалась об этом не думать. Полина прятала под тёплой кофтой и шалью синяки, молча плакала в подушку, мысленно жалуясь любимому Ванечке на выпавшие на её долю невзгоды.

Чувяки

…«Чувяки»… Смешное, странное слово. Сейчас каждая вторая девчонка ходит в таких, но называются они теперь «балетки». Сколько Юля себя помнила, бабушка носила только такую обувь. Внучки ныли: «Бабушка, некрасивые! Нам стыдно с тобой ходить гулять! Посмотри, в каких сапожках другие бабушки: на каблучке, узконосые, с пряжечкой…»

Бабушка отмалчивалась, торопила на прогулку…

Полы… надо домыть… Наверное, и лапша переварилась. Впрочем, на кухне соседки, присмотрят. Ведь, небось, тоже понимают: не стало Старенькой Бабушки…

…Бабушка много рассказывала. И о том, как управляющий в кафе, что находилось на улице Энгельса, попросил её, ещё молодую посудомойку, сварить ему на завтрак яйцо «в мешочек». И как, не дождавшись, пришёл на кухню и увидел картину, рассказ о которой стал семейной легендой: Полина стояла у плиты, одной рукой придерживая ковшик с водой, а другой, держа на весу носовой платочек, в который было завёрнуто яйцо! Сколько его ТАК надо было варить, она не знала. На удивлённый вопрос управляющего, Поля ответила, что варит в платочке, т.к. «мешочка» на кухне не нашлось. Начальник смеялся до икоты, Полине было стыдно до слёз.

…А ещё о том, как в ночь на 7 февраля 1930 года на мельнице, расположенной вниз к Дону, произошел взрыв, что погибло тогда около семидесяти человек. Кто-то поговаривал, что это была диверсия прежних хозяев, кто-то – что воспламенилась мучная пыль. Бабушка рассказывала, как траурная процессия долго ползла по Посоховскому переулку до Энгельса, и потом растекалась по Крестовоздвиженскому, Еврейскому, Мусульманскому и Новопоселенскому кладбищам. После этого переулок переименовали в «7 февраля».

…Война. 1941 год. В Ростове царят холод, голод. Бабушка решается пойти в хутор к родственникам. С тремя детьми, собрав небольшой скарб, чтобы обменять на еду, они тронулись в путь, убегая от ненавистных немцев. Маленькие Галя и Толик идут, держась за юбку, руки заняты узлами, Катюша привязана платком на груди. Кругом немцы, путь неблизкий, кажется, что мешки оттянули руки до земли, глаза застилает пот, тело уже не слушается и ничего не чувствует. Они бредут по мерзлой степи – уставшая, измученная женщина и плачущие дети…

– Эй! Матка! Стой! – слышит бабушка за спиной. Обернувшись, она видит немца, он протягивает к ней штык, на котором висит какой-то узел.

– Deine? Она берёт замерзшими онемевшими руками узелок, ещё не понимая, что это. И вдруг до неё доходит: это же Катюша! Каким образом она выпала, когда? Бабушка не помнила. Почему немец так поступил? Не спрашивала. Они пришли в хутор и пережили эту страшную зиму. Вот только ноги… В тот переход она обморозила ноги. Всю оставшуюся жизнь Поля могла ходить только в чувяках. Обмороженные ступни не признавали другой обуви. Поэтому тёплые тапки сменяли летние «дерьмантиновые» с вырубленными узорчиками по краю…

…С любимым мужем Иваном Полине довелось встретиться в июле 42-го, на хуторе у родителей. Раненый танкист приполз туда после тяжёлого боя под Ростовом, сумев выбраться из горящего танка, превозмогая боль и зной. Приполз в надежде увидеть жену и деток. И не ошибся. Они увиделись. В последний раз. Спины у любимого Вани практически не было. В ней зияла страшная дыра, усеянная опарышами. Наверное, это и спасло бойца. Рана не загноилась, и казачкам удалось поставить Ваню на ноги, а затем переправить обратно в действующую армию. В сорок четвёртом пришла похоронка.

Вернувшись в Ростов, Полина смыла со стен красивый накат, содрала скребком узоры с пола, вымыла и выбелила всё извёсткой. Именно такой и помнила Юля эту комнату с самого раннего детства.

…Юля ехала в автобусе, прижимая к груди полупрозрачный пакет с бабушкиными тапками.

– Прикольные балетки, – услышала она голос, – продаёте?

Юля улыбнулась неуместной шутке и ещё крепче прижала к груди драгоценный пакет.

Попова Антонина Анатольевна