Разговор этот произошёл в печальные дни: скончался поэт Андрей Дементьев. Кому-то его стихи нравились, кому-то нет, это естественно, но то, что Дементьев оставил в советской (и отчасти ПОСТсоветской) литературе заметный след – это никто оспаривать не будет.

След в литературе – явление принципиальное. След – признак ЛИЧНОСТИ. Со всеми её успехами и недостатками, величием и просчётами, плюсами и минусами – но ЛИЧНОСТИ. А как в сегодняшней российской литературе обстоит дело с ЛИЧНОСТЯМИ? И есть ли они сегодня? Разговариваю с моим давним другом,  культурологом, выпускником Ленинградской (Санкт-Петербургской) Академии культуры  Сергеем Коноваловым.

Курганов: Писатель Анатолий Гладилин однажды назвал свое поколение творческих людей – писателей, поэтов, художников и бардов – детьми XX съезда. Или как их до сих пор называют, «шестидесятниками». А кто, Сергей Владимирович, сегодняшние писатели?

Коновалов: В таком случае позвольте процитировать уважаемого Владимира Ильича Ленина: «Все, не только земля, но и человеческий труд, и человеческая личность, и совесть, и любовь, и наука, — все неизбежно становится продажным, пока держится власть капитала.».

Курганов: И к чему вы это вспомнили?

СЕРГЕЙ КОНОВАЛОВ

Коновалов: Бытие определяет сознание. Писателю, как и всякому нормальному человеку, хочется вкусно кушать, сладко пить, добротно одеваться и иметь надёжную крышу над головой. Все это он может иметь только в одном-единственном случае: если он не будет конфликтовать с властями.

У Юза Алешковского есть книга «Блошиное танго». В закрытом НИИ выводят такой вид лохи, которая должна нещадно кусать афганских душманов и не трогать наших воинов-интернационалистов. То же самое и с писателями: кусай врагов – не трогай своих.

Само определение писатель» в связи с распадом Советского Союза максимально приблизилось к своему логическому то ли смыслу, то ли завершению этого смысла. То есть, теперь если пишешь (неважно что, неважно как, неважно с какой целью) – значит, имеешь полное право считать себя писателем. Абсурд? Не скажите. Дело в том, что опять же с исчезновением СССР исчезла и такая ГОСУДАРСТВЕННАЯ организация как Союз писателей СССР, которая самим своим существованием определяла понятие «писатель» как профессию. Исчез СП СССР – исчезла профессия «писатель». Сейчас таковой в Госреестре профессий и должностей НЕТ. А если нет, то и писателем имеет право считать себя всякий, кто желает им считаться.

Далее. Понятно, что свято место пусто не бывает. Поэтому на месте могущественного СП СССР  со временем появилось несколько десятков современных союзов писателей от довольно крупных по численности до  миниатюрных. Дело не в размерах. Дело в том, что все они, в отличие от почившего в  бозе СП СССР, организации ОБЩЕСТВЕННЫЕ, а у общественных организаций главная характерная примета одна – безденежье.

Курганов: … и как тут не вспомнить слова Куприна из письма к Ф. Батюшкову от 18 марта 1909 года:: «Эх! Писали бы вы, паразиты, на своем говённом жаргоне и читали бы сами себе вслух свои вопли. И оставили бы совсем-совсем русскую литературу…».

Коновалов: Именно! У меня есть несколько знакомых, называющих себя писателями, которые поняли, что собственно писательством сегодня можно нажить только геморрой. Поэтому занялись более сытной деятельностью, которая во времена советской власти называлась «популяризацией культуры» и которая в то время была прерогативой т.н. общества «Знание». А именно: ездить (в основном по сельской местности) и выступать в Домах культуры. Выступать понятно, не бесплатно, брали и берут и деньгами, и натурой. Сиречь, сельхозпродукцией. А что? Как говорит молодёжь, нормальный ход. За пару часов балабольства о литературе, что говорится, и сыт, и пьян, и нос в табаке!

АЛЕКСЕЙ КУРГАНОВ

Так вот эти мои знакомые вспомнили ту советскую практику и сегодня с успехом ею пользуются. Согласен, не ахти какой заработок – но, с другой стороны, они же в том селе не мешки ворочают, а опять же балаболят!

Курганов: А собственно-то писательством  они занимаются? Или настолько вжились в роли «свадебных генералов», что ну его к чёрту, это писательство?

Коновалов: Нет, что-то пишут (или пытаются писать). Но это скорее не собственно писательство, а некое соблюдение формы.

Курганов: Грустный вы, Сергей Владимирович, пример привели. Грустный и скучный. Ведь наверняка же есть сегодня и действительно писатели. Которые от слова «писать», а  не «балаболить»…

Коновалов: Наверняка есть – но где они? Да что далеко ходить – давайте поговорим о вас, Алексей Николаевич. Два месяца назад в журнале «Новая литература» (замечу для читателей: очень авторитетное современное литературное издание) была опубликована подборка ваших стихов. В августовском номере другого литературного издания, не менее авторитетного чем «НЛ» — «Зарубежные задворки» (Германия) была опубликована другая подборка. Месяц назад в тех же «Зарубежных задворках» — поэма. Текстов из этих трёх публикаций вполне хватит на сборник. И что? Где он, этот сборник? Кто-нибудь вам предлагал издаться? А ведь ваши тексты наверняка читали не только «просто» любители поэзии, но и издатели. Они такие авторитетные литературные журналы не пропускают. Почему же они не предлагают вам издаться отдельной книгой?

Курганов: И почему же?

Коновалов: Опуская бытовые и технические подробности (они вряд ли будут интересны нашему читателю), скажу главное: сегодня нет механизма продвижения новых писателей к читателю. А его нет потому, что никто не собирается этим продвижением заниматься. Потому что занятие это хлопотное и затратное. И совсем не обязательно, что затраченные  на этого конкретного автора деньги ты со временем, что говорится, «отобьёшь» (вернёшь). А сегодня всё решают ДЕНЬГИ. Рынок, господа!

Курганов:… и вот на этой совершенно безрадостной, но, увы, совершенно справедливой ноте мы наш сегодняшний разговор и закончим. Спасибо, Сергей Владимирович. До новых встреч!