Вот прочёл рассказ и ничего связного о нём не могу сказать. Почему? – Я боюсь, потому, что у меня литературоведческое самообразование, а не образование. Мало того, что я «писать о» стал от презрения к другим пишущим, не опирающимся на текст произведения. Мало того, что мне многие сотни раз удавалось «написать о» с толком. Редакторы иногда хватали и мгновенно публиковали. – Мало этого всего. – У меня впечатление, что в данном случае виноват не автор, а я. Хоть меня рассказ нисколечко не тронул, ничем не впечатлил.

Нет, вру. Впечатлил. Мне стало противно читать про ухаживания за молодым человеком старухи, которой хорошо за семьдесят. Брр. Я даже думал бросить читать. Зачем, думаю, мне читать противное? Я боялся, что дойдёт до соития. И лишь пересилив себя, дочитал до конца.

Это я о рассказе Снегирёва «Как же её звали?..» (2015).

Я сдался. Спросил поисковик о художественном смысле этого рассказа. И попал на статью Сенчина о Снегирёве. Он прав:

«Снегирев вообще, по-моему, больше ориентируется в своей прозе на западные образцы и даже формат, чем на русские» (http://rara-rara.ru/menu-texts/legkoe_pero_aleksandra_snegireva).

В самом деле. ТАМ же теперь совсем какая-то непостижимо противная жизнь. Вспомнилось, как один бывший советский немец, переехавший в Германию, сбежал из неё обратно в Россию, так как его достаточно малолетняя дочка не хочет в школе присутствовать на уроке… я и забыл, как урок называется… сексуального чего-то, воспитания, что ли. Сенчин, на 43 года младше меня, как-то безэмоционально-точно назвал эту тему в рассказе: «гендерная и геронтологическая щекотливость». Мне – противно, ему – щекотливо. И самому автору, Снегирёву, на всего на 9 лет младше Сенчина, тоже в итоге что-то «не тае», что он и выражает рассказом.

Не зов ли это менталитета? Не удручённость ли из-за такой быстрой изменчивости менталитета? Немцы ж нацистами стали меньше, чем за десятилетие. Украинцы, миллионы их, русофобами – мгновенно, как только Крым отошёл к России. Это ж не настроение, когда улица против улицы дерётся. Там же ордынцами считают россиян с  государственностью в менталитете. – Сквозняк какой-то, а не История.

Вот к кому от меня бежали те девушки, кого я любил или просто был неравнодушен? – Одна – к атлетически сложённому моему однокласснику, самому высокому в нашем классе. Другая – к бравому и смелому офицеру. Третья – к казавшемуся представителем золотой молодёжи. Или от кого шарахнулась ко мне моя будущая жена? – От лихого мотоциклиста. А я к тому времени, чем уже успел её поразить? – Стихотворением из пяти строк с головокружительным звукоплетением и смыслом (воистину стих на меня нашёл – больше никогда такого не было), сочинённым экспромтом за полминуты.

Это всё альтернатива нынешнему образу жизни, западному по сути, капиталистическому, если грубо, американо-глобалистскому, с идеалом Успеха?

«Поток женщин не иссякает — я умею получать изображения, на которых заурядные длинноногие девочки делаются нездешними королевами. Превращаю легонькое винцо в роскошный напиток, бижутерию в драгмет. В обмен могу выделывать с ними что пожелаю. Мужики завидуют, не зная, как я завидую им. Женщины любят не меня, а власть фотографа. Она делает их красивыми и знаменитыми, дарит отмычки от мира, о котором большинство их сверстниц только мечтает, скупая дешевые блестящие листалки возле окраинных станций метро. А я завидую бедным и бесправным. Они точно знают, что если любимы, то за просто так.

А меня кто любил за просто так? Одна Елизавета Романовна и любила. Да еще та девчонка… только имени ее никак не вспомню».

Вообще… Идеал Успеха куда мне поместить на мою (извиняюсь) Синусоиду Изменения Идеалов?

(Тут необходимо отвлечься на минуту для не знающих меня. С миру по нитке я собрал себе догмы. Одна, что типов идеалов очень мало, и они плавно превращаются один в другого всегда в одном порядке и из века в век. Если этот круг вытянуть по горизонтали во времени – получится синусоида, колеблющаяся  между верхом-коллективизмом и низом-индивидуализмом. На нижнем перегибе – идеал Личной Пользы. Мой разбор произведения всегда заключается в отнесении его к выражению одного типа идеала, к одной точке на этой синусоиде. Такой вот я особенный.)

Наверно, идеал Успеха надо отнести к Личной Пользе. Но к чему – явно иному – надо отнести идеал Снегирёва?

У него – явная реакция на опустившуюся до уровня либерального Запада Россию. А какая там у нас на СИИ очередная после нижнего перегиба характерная точка? – Середина Синусоиды на подъёме. Тип идеала – Гармония, если одним словом. Гармония низа и верха, если четырьмя. – Как ни удивительно Снегирёв имеет идеал того типа, который был в Высокое Возрождение. Оно тоже было реакцией на Раннее Возрождение, воспевавшее телесную разнузданность.

Вот это номер! Не ожидал… Чуть не бросил читать от противности… Это похоже на «кровь стыла от завораживающего ужаса» (Геташвили. Леонардо. М., 2011. С. 80) у флорентинцев от «Битвы при Ангиари» Леонардо да Винчи, которою Леонардо дал пощёчину согражданам за их звериные инстинкты. – То есть Снегирёв дал пощёчину россиянам…

Причём «Одна Елизавета Романовна и любила».

Ни-че-го себе!

Это ж заставляет меня назвать рассказ художественным.

Тут другая моя догма, что художественно только то, что несёт след подсознательного идеала. А у подсознательного есть признаки. Один из них – крайняя неожиданность детали: любовь старухи хорошо за семьдесят. – Путь наибольшего сопротивления.

Причём что-то мне шепчет, что прочти это Снегирёв – он несколько осовеет от неожиданности. Кто будет иметь возможность – дайте ему статью прочитать и следите за его реакцией. Если он осовеет – это будет доказательством того, что идеал Гармонии у него находился до того момента в подсознании, а не в сознании.

Соломон Воложин