ПРЕДИСЛОВИЕ

С автором предлагаемой вниманию читателя пьесы я познакомился на юбилейном Х Всероссийском фестивале школьных театров, который проходил в театре Русской драмы «Камерная сцена» (художественный руководитель М.Г. Щепенко) по благословению приснопамятного Патриарха Московского и всея Руси Алексия. С Риммой Викентьевной Кошурниковой мы вместе входили в состав жюри фестиваля и познакомились в первый же день. Тогда же был показан и отрывок из спектакля «Белый ангел Москвы» по одноимённой пьесе, посвящённой памяти Великой княгини Елизаветы Федоровны, прославленной Православной Церковью в лике преподобномучеников. С удивлением я отметил для себя, что раньше мне не приходилось видеть постановки о матушке Елизавете. Оказалось, что это действительно первая. Увиденного мною отрывка было достаточно, чтобы заметить, с какой деликатностью и христианской любовью автор относится к образу святой.

Писать о святых, играть их на сцене – трудная задача и огромная ответственность. В конечном итоге на сцене выразительными средствами театра должна быть «написана» икона с клеймами жития. В определённом смысле желательно соблюсти и обратную перспективу, свойственную древнерусским иконам. Вместе с тем образ святого не должен быть статичен, не должно быть скуки и излишней дидактики, в особенности, если читатели и зрители – дети. Прочитав пьесу полностью, я понял, что она написана именно так. Замечательно, что автор использовал в своей работе над текстом переписку Елизаветы Федоровны с родными, друзьями, воспоминания о ней современников. Это очень оживляет образ Великой княгини. Пьеса состоит из трех частей: детство, юность и зрелое служение Богу и ближним. Перед нами путь восшествия человека на Голгофу и через неё  – восхождения к Богу.

Н.В. Гоголь, чей юбилей мы отмечаем в этом году, как-то сказал, что «театр – это такая кафедра, с которой можно сказать миру много добра». Действительно, через постановку подобных произведений можно и нужно наполнить пространство театра добром, милосердием, состраданием, любовью. Всем тем, что так необходимо нашим детям и молодёжи в наше непростое и лукавое время. Образ Белого Ангела не может не тронуть сердца молодых людей. Именно поэтому так актуальна сейчас эта пьеса. В своей первой после интронизации проповеди Святейший Патриарх Московский и всея Руси сказал, что «когда пропаганда насилия и разврата похищает души молодых людей, мы не можем спокойно ждать, когда молодежь обратится ко Христу, мы должны идти навстречу молодым людям…, помогая им обрести веру в Бога и смысл жизни, а вместе с этим и осознание того, что есть подлинное человеческое счастье».

Премьера «Ангела» состоялась 23 декабря, в день памяти свт. Иоасафа Белгородского, которого так почитала матушка Елизавета, в одной из московских школ, где было создано детское благотворительное общество милосердия во имя Великой княгини. Думаю, что публикация пьесы, адресованная широкому кругу читателей, очень полезна, и может быть поставлена на большой сцене. Искренне желаю автору творческих успехов и духовного возрастания.

В заключение хочется ещё раз обратить свой мысленный взор к образу Белого ангела Москвы, который и сегодня укрывает первопрестольную своими крылами: и по сей день в возрождённой Марфо-Мариинской обители, основанной Матушкой, обретают путь спасения молодые души. Святая преподобномученица Елисавета, моли Бога о нас!

Руководитель Дальневосточного центра при Московской Православной Духовной Академии —

иеромонах Серафим (Петровский)

По благословению Главы Митрополичьего Округа в Республике Казахстан Митрополита Астанайского и Казахстанского АЛЕКСАНДРА, постоянного члена Синода РПЦ

Римма Кошурникова

БЕЛЫЙ АНГЕЛ МОСКВЫ

(рассказ о житии Великой княгини Елизаветы Федоровны в 3-х частях)

«Преподобномученица Елисавета в своей жизни смогла соединить святость благоверной княгини, преподобной праведницы и мученицы за Христа и оставила нам пример жизни по Евангелию. Её жертвенное служение бедным, больным, сиротам, её искренняя любовь к Богу и к Православной Церкви способны и сегодня пробудить души многих наших соотечественников от греховного забытья, напомнить богатым о необходимости служения бедным и обездоленным, а наделённым властью – об особой ответственности перед Богом и своим народом. Верующее сердце не может быть безразличным к славе Церкви Христовой, поэтому и страдания за неё не могут быть забыты…»

Святейший Патриарх Алексий II

ПРОЛОГ

На сцене – площадки, на которых будет происходить действие. Слева – Англия, справа – Дармштадт, в центре – Россия. На заднике – Марфо-Мариинская обитель и три портрета Елизаветы:  ЭЛЛА (в детстве), ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ (в юности) и МАТУШКА ЕЛИЗАВЕТА (в монашеском одеянии). В зависимости от времени происходящего на сцене, освещается соответствующий портрет.

ВЕДУЩИЙ. Наш рассказ посвящен незаурядной личности, равной которой в России двадцатого столетия нет, оставившей ярчайший след в истории нашей Родины и русской культуры. Речь пойдет о Великой княгине Елизавете Федоровне, основательнице Марфо-Мариинской обители, о родной сестре последней Императрицы и супруге Великого князя Сергея Александровича Романова, губернатора Москвы. Обладая необыкновенной красотой, имея богатство и знатность, она рано поняла, как кратка и непостоянна наша земная жизнь. Слава, богатства, наряды, драгоценности – всё это суета сует, всё рассеивается как дым. Главное в жизни – добрые дела и подвиги во имя Всевышнего и ради ближнего своего. Только чистота сердца и любовь – лишь это богатство пойдёт ТУДА с нашей душой. Не имея ни капли русской крови, она полюбила Россию всем сердцем и прошла по Русской земле как светлый луч добра и милосердия, истово служа новому Отечеству до смертного часа, до последнего вздоха, до своей трагической гибели. Современники называли её «Небочеловеком», «Белым ангелом Москвы».

Русская Православная Церковь причислила преподобномученицу Великую княгиню Елизавету Федоровну к лику святых.

Часть первая. ЭЛЛА

Действующие лица:

АЛИСА, великая герцогиня Гессенская

ЛЮДВИГ, великий герцог Гессен-Дармштадтский, супруг Алисы

Их дети:

ВИКТОРИЯ (Вики)

ЕЛИЗАВЕТА (Элла)

ИРЕНА (Ирен)

ЭРНСТ (Эрни)

АЛЕКСАНДРА (Аликс)

МАРИЯ (Мэй)

КОМПОЗИТОР

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ

РАНЕНЫЙ СОЛДАТ

ДЕВОЧКА-СИРОТКА

БОЛЬНАЯ СТАРУХА

ДОКТОР

ВЕДУЩИЙ (их может быть двое – девушка и юноша)

СЦЕНА 1

Дармштадт. Музыкальная комната во дворце. На софе сидят АЛИСА и ЭРНИ. С другой стороны в кресле, обнявшись, — ЭЛЛА и ВИКТОРИЯ. За роялем – КОМПОЗИТОР, крупный, рыжебородый человек, это Брамс, друг дома.

БРАМС (взяв несколько аккордов). Ну, что вам сыграть, милые дамы?

ЭЛЛА. Лунную, если можно.

ВИКТОРИЯ. Шопена! Его вальсы восхитительны!.. Или Штрауса!

ЭРНИ (сестрам). Вот придумали! Каждый вечер одно и то же, надоело вас слушать!

АЛИСА. Дети, не спорьте! Простите, дорогой маэстро. Может быть, мы попросим вас исполнить нам что-нибудь своё?.. Я слышала, будто бы и вы взялись за танцы…

БРАМС. О, как быстро долетают в Дармштадт новости из Вены!.. Да, милая Алиса, я только что закончил небольшую вещицу «Венгерские танцы». (Девочкам). Это, конечно, не Штраус и не Шопен, но… Однако на публике ещё не играл.

ЭРНИ. Дорогой господин Брамс, сыграйте нам! Пожалуйста! Мы хорошая публика!..

БРАМС (смеётся). Отчего же, пожалуй. Если молодой человек составит мне компанию. Достаёт ноты, ставит на пюпитр. Эрни). Прошу!..

ВИКТОРИЯ (брату). Ну, что, Эрни? Допрыгался? (Брамсу). Да он ещё этюды Черни мучает, никак не освоит.

ЭЛЛА (укоризненно). Вики!..

АЛИСА (приходит на помощь Эрни). Дорогой Иоганнес, возможно, я смогу заменить сына?

БРАМС. Почту за счастье! Вы изумительная пианистка, Алиса!

Алиса занимает место рядом с композитором.

БРАМС. Аккомпанируйте, а если будет слишком сложно, просто – импровизируйте. (Начинают играть).

Вбегают со смехом две девочки МЭЙ и АЛИКС, за ними – рассерженная ИРЕНА с весьма потрепанным букетом цветов.

ИРЕНА. Мама!.. Эти девчонки несносны!.. Обрывают головки цветов, которые мы приготовили для больных. Скажите им!..

Элла быстро встала и увлекла малышей в дальний угол комнаты, что-то тихо им говоря. Но атмосфера была нарушена, и Брамс, завершив музыкальную фразу, остановился.

АЛИСА. Просите нас, ради Бога. Дети…

БРАМС. Не беспокойтесь, милая Алиса. Наоборот, вы меня извините, что невольно нарушил ваши планы. Вы, кажется, куда-то собирались пойти с детьми? А тут я – со своим нечаянным  визитом.

ЭРНИ. Сегодня суббота. И мама водит нас в госпиталь, чтобы мы дарили больным цветы и гостинцы. И ещё требует, чтобы мы с ними ласково разговаривали.

БРАМС. Разговаривали? Ласково? Каждую субботу?

ЭРНИ. Вот именно!

ИРЕНА. Причем все, без исключения. И Аликс туда ходит, и Мэй, а ей всего три года!

ВИКТОРИЯ (явно цитируя мать). Мама считает, что таким образом мы постигаем культуру общения с людьми разных социальных слоев.

ЭЛЛА (сестре). И что в этом плохого?

БРАМС. Я поражён. Герцогиня, неужели больше некому отнести цветы в госпиталь?..

АЛИСА (улыбаясь). Дети должны знать, что такое сострадание и милосердие. И не на словах, а на деле. Как говорил апостол Иаков, вера без дел мертва, как тело без духа.

БРАМС. Знает ли о вашей миротворческой деятельности ваш супруг – великий герцог Эрнст Людвиг?

АЛИСА. Разумеется, одобряет и всячески поддерживает.

ЭЛЛА. А когда свободен, то ходит вместе с нами.

АЛИСА. Мой отец говаривал, что «правители даны для блага своих народов», а не наоборот. Я стараюсь об этом не забывать.

БРАМС. Но, Алиса, это… в конце концов, опасно! Больные, инфекция…

АЛИСА. На всё воля Божья, дорогой Иоганнес.

БРАМС (целуя руку Алисе).  Вы необыкновенная женщина. Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?

ЭЛЛА (лукаво). Пойдёмте с нами. И там исполните «Венгерские танцы».

ЭРНИ (уговаривая). Там очень много публики.

АЛИСА. И рояль отличный. Людвиг об этом позаботился. И я с удовольствием буду вам аккомпанировать.

БРАМС. А что?.. Великолепная идея, сударыня. (Элле). Благодарю тебя, мой ангел. (Собирает ноты). Вперёд!..

Дети воодушевлены, громко смеясь и радуясь, ведут композитора в госпиталь.

СЦЕНА 2.

Госпиталь. Звучит музыка, это в зале (за кулисами) играет композитор, все больные там, доносятся аплодисменты. В палате остались совсем немощные: ДЕВОЧКА (у неё на глазах тёмная повязка) и СТАРУШКА, обе лежат на кроватях, разделённых тумбочкой. Входят МЕДСЕСТРА с чистым бельём, ЭЛЛА с цветами,  АЛИКС с куклой и МЭЙ с кульком конфет, перевязанным ленточкой.

ЭЛЛА. Аликс, поставь цветы в вазочку, да воду смени. А мне надо кое-что сделать.

АЛИКС (отдаёт Марии куклу). Мэй, подержи!

Аликс, взяв с тумбочки вазу, убегает. Мария, прижимая куклу к груди, робко подходит к лежащей неподвижно девочке. Сначала молча стоит, потом осторожно притрагивается к её руке, безвольно лежащей вдоль тела. Время от времени девочка надрывно кашляет.

ЭЛЛА. Мэй, сядь. Не тормоши, не беспокой девочку.

МЕДСЕСТРА. Эту сиротку под мостом нашли еле живую. Били, видать, её сильно, зрение бедняжка потеряла.

ЭЛЛА (направляется к Старушке). Здравствуйте, фрау Анна.

СТАРУШКА (пристально всматривается). Кто это?.. Кто ещё по мою душу?..

МЕДСЕСТРА. Ангелок ваш. Элла, принцесса.

СТАРУШКА. Дай Бог ей здоровья.

ЭЛЛА. Как чувствуете себя?

СТАРУШКА (стонет). Ох, да скорей бы меня Господь к себе забрал. Не дождусь смертушки, и где заблудилась?

МЕДСЕСТРА (Элле). Плохо чувствует, есть отказывается, совсем ослабла.

ЭЛЛА. Фрау Анна, ну как же так?.. Мы ведь договорились в прошлый раз. Вы обещали хорошо себя вести.

СТАРУШКА. Зачем небо коптить?.. Никому я на этом свете не нужна.

ЭЛЛА. А вот и неправда. (Достаёт из кармана конверт). Вам письмо. Пришёл ответ на запрос, который мы с вами отправляли. Судя по всему, от вашего сына Карла.

СТАРУШКА (радостно). Нашёлся?.. (Крестится). Услышал Господь мои молитвы! (Тянется к письму).

МЕДСЕСТРА. Не отдавайте, принцесса. Пусть наша бабуля сначала поест. К завтраку не притронулась, а уж обед скоро.

ЭЛЛА (весело). Справедливо. Давайте-ка, фрау Анна, сядем да и покушаем, наберёмся силёнок. А потом я вам прочитаю письмо. (Помогает старушке подняться, сесть за стол).

Старушка пытается есть, но плохо видит и попадает мимо тарелки. Видя это, Элла берёт ложку и кормит её, как ребёнка. В продолжение следующей сцены тихо читает письмо старушке.

МЕДСЕСТРА. Вот и славно, а я пока простыни сменю (перестилает постель).

Вбегает АЛИКС  с вазой и цветами. Ставит на тумбочку, тормошит лежащую девочку.

АЛИКС. Здравствуй, Гретхен. Это я, Аликс. Просыпайся!..

МАРИЯ. Она кашляет и чихает. Девочка болеет?..

АЛИКС. А мы её сейчас вылечим. (Забирает у Марии куклу). Гретхен, отгадай, что я тебе принесла. Ну?..

ДЕВОЧКА. Цветы. Ромашки.

АЛИКС. Не считается, ты их по запаху узнала. А ещё что?..

ДЕВОЧКА (неуверенно). Гостинцы?

АЛИКС. Гостинцы всем принесли, сейчас Вики и Эрни будут больным раздавать, когда концерт закончится. Угадывай скорее!

ДЕВОЧКА. Я не знаю.

АЛИКС (нетерпеливо). Ну что ты больше всего хочешь? О чём мечтаешь?.. Что ты во сне видела? Помнишь, мне рассказывала в прошлый раз?

ДЕВОЧКА. Куклу?

АЛИКС. Наконец!.. А то уж я испугалась: не придётся ли обратно домой нести. Держи!

ДЕВОЧКА (ощупывает куклу). Я же ничего не вижу!.. Она красивая?

АЛИКС. Гретхен! Разве у принцессы могут быть не красивые куклы?..

ДЕВОЧКА. Так вы мне дарите свою?

АЛИКС. Конечно, свою! (Вздохнула). Самую любимую. Почти.

ДЕВОЧКА. А какая она?.. Какие у неё волосики, глаза, платье?

АЛИКС. Голубые глаза, локоны до плеч, ленточка алая вокруг головки. А платье… такое, как у меня, которое я на Пасху надевала. Мамочка говорит, что Лиза – так куклу зовут – на меня очень похожа.

Девочка вдруг начала всхлипывать.

(Испуганно). Ты что?.. Почему плачешь?.. Вот ещё придумала!.. Ну-ка, перестань!

МАРИЯ (начинает тереть кулачком глаза). Не плачь, девочка, не плачь. Вот возьми (отдаёт кулёк). Тут конфетки и пряники.

ДЕВОЧКА. Я от радости. А слезам выхода нет, бинты мешают.

АЛИКС. Фу, напугала, я уж думала, моя Лиза не понравилась.

ДЕВОЧКА. Что вы, принцесса!.. Она такая прекрасная!.. Я не расстанусь с ней никогда. Благодарю, благодарю! Да благословит вас Господь за вашу доброту!..

Входит ЭРНИ и СОЛДАТ с покалеченной ногой. Он опирается на костыль и плечо Эрни.

СОЛДАТ. Вот и дохромали. Спасибо, дружище.

ЭРНИ. Как вам новый костыль? Удобно? Папа просил спросить.

СОЛДАТ. Просто красота! Хоть на танцы – все фрейлины теперь наши!

ЭРНИ. Вам, правда, удобно?.. А то можно, папа сказал, другие заказать, если что.

СОЛДАТ. Всё отлично, превосходно, благодарствую, ваше высочество.

ЭРНИ. Я ещё не «высочество», просто – Эрни.

СОЛДАТ. Будешь, непременно будешь, коли так славно начинаешь!

Заглядывает АЛИСА.

АЛИСА. Дети!.. Прощайтесь, пора домой. У нас ещё масса дел.

Аликс, Элла, Эрни прощаются.

МАРИЯ (обнимает девочку). Прощай, девочка. (Бежит к матери, прижимается). Мы ещё придём! Правда, мамочка?

АЛИСА (улыбается). Обязательно. Да хранит вас всех Господь! (Уходят).

МЕДСЕСТРА. Какие прекрасные дети, просто сердце радуется. А герцогиня Алиса – истинная мать, сколько она для всех нас делает, сердца не жалеет.

Девочка машет рукой, Старушка крестит, Солдат отдаёт честь.

СЦЕНА 3.

Дармштадт. Детская комната. На кроватях лежат больные  ВИКТОРИЯ и АЛИКС.

АЛИСА ходит по комнате с МАРИЕЙ на руках. МЕДСЕСТРА меряет температуру девочкам, меняет холодные компрессы.

АЛИСА (прикасаясь ко лбу Марии). Боже праведный, она вся пылает!..  (Медсестре). Что там у девочек?

МЕДСЕСТРА. У всех выше тридцати восьми, и температура ползёт, особенно у Аликс.

АЛИСА. Боже милостивый, помоги нам!.. Скорее бы приехал доктор! (Медсестре). Мама послала  своего личного врача.

МЕДСЕСТРА. Королева Виктория?

АЛИСА. Да, из Лондона, и он уже на пути в Дармштадт.

МЕДСЕСТРА. А как  его высочество герцог и ваш сын?

АЛИСА. Боюсь, они тоже заболели. Утром жаловались на недомогание и боль в горле.  Возле них Элла. Что бы я без неё делала, такая помощница!..

Вбегает ЭЛЛА.

ЭЛЛА. Мамочка! Доктор прибыл! От бабушки. Я его сразу проводила к папе и Эрни.

АЛИСА. Слава тебе, Господи! (Передаёт Марию Медсестре). Попробуйте напоить Мэй, у неё все губки потрескались. (Элле). Идём. (Уходят).

МЕДСЕСТРА. Вот беда!.. Сразу вся семья, одна лишь принцесса Элла на ногах. Поистине, ангел небесный. (Пытается с ложечки поить девочку, но та только жалобно стонет).

На авансцене – ДОКТОР и АЛИСА.

АЛИСА. Ну, что, доктор?.. Что вы скажете?..

ДОКТОР. Герцогиня… Не хочу вас пугать…

АЛИСА. Говорите же!..

ДОКТОР. Вы, вероятно, слышали, в Европе разразилась эпидемия дифтерии. Все симптомы свидетельствуют, что она, к великому сожалению, не обошла и Дармштадт.

АЛИСА. Вы не ошибаетесь, доктор? Может быть, это простуда? Инфлюэнца?.. Ангина?.. Высокая температура, кашель, боль в горле… Мы были на морской прогулке, дул очень резкий холодный ветер, штормило…

ДОКТОР. Увы, герцогиня. Дифтерия – острое инфекционное заболевание, сопровождаемое общей интоксикацией. И кроме перечисленных вами симптомов, есть ещё один, который не оставляет сомнений. Характерная плёнка в горле. Отеки и удушье.

АЛИСА (закрывает лицо раками). Боже, Боже мой!.. Но почему – все сразу? Мы были так осторожны. У детей – свои кроватки, посуда, предметы туалета…

ДОКТОР. Возбудитель – дифтерийная палочка, заражение происходит и воздушно-капельным путём, и через предметы. А ваши дети слишком… общительны. Я слышал, они посещают вместе с вами больницы, сиротские дома, благотворительные базары для бедных…

Входит ЭЛЛА с саквояжем доктора.

АЛИСА (с надеждой). Но мы с Эллой здоровы!

ДОКТОР. Инкубационный период от двух до десяти дней. Будем надеяться, ваш организм достаточно сильный, чтобы справиться с инфекцией. Более всего меня беспокоит ваша младшая дочка. Дифтерия весьма опасна для таких малышей.

АЛИСА. Но вы её спасёте? Вы спасёте её, доктор!.. Я не могу потерять ещё одного ребёнка!.. Вы знаете, мой сын Фритти погиб, упал из окна, у меня на глазах! За птичкой потянулся. Это ужасно, доктор, хоронить детей!.. Ему было три года, Мэй – четыре, я просто не переживу, если…

ДОКТОР. Я сделаю всё возможное, Алиса. (Принимает саквояж из рук Эллы). Благодарю вас, юная леди. Позаботьтесь о вашей матушке, дайте ей успокоительное, а я займусь больными. (Уходит).

ЭЛЛА (обняла мать). Успокойся, мамочка. Мы справимся. Вот увидишь, всё будет хорошо. Доктор вылечит и папу, и Эрни, и девочек. Его же бабушка прислала! Понимаешь? Самого лучшего во всей Англии. Не волнуйся. Господь нас не оставит. Пойдём, тебе нужно подкрепиться. И слёзки высушить. Кто нам говорил: «Слезами горю не поможешь!» Тебе ещё понадобятся силы. Пойдём, моя любимая. (Уводит мать).

ВЕДУЩИЙ. Алисе удалось выходить всех членов семьи, кроме Марии. Пытаясь спасти дочь, она заразилась сама, отсасывая дифтерийную плёнку из горла дочери. Великая герцогиня скончалась в возрасте 35 лет, завещав покрыть свой гроб только одним английским флагом. Радостный звон колоколов Дармштадта сменился траурным боем. Для Елизаветы и Виктории детство закончилось. Обе почувствовали всю ответственность за осиротевших младших сестёр и брата, которые ещё очень нуждались в материнской заботе и ласке. И ещё они старались всеми силами облегчить неутешное горе отца, великого герцога Людвига IV.

СЦЕНА 4.

Дармштадт. Прошло 3 года с тех трагических дней. Кабинет великого герцога. На столике – портрет Алисы, свеча. ЛЮДВИГ сидит в кресле, ноги  укрыты пледом, на коленях – книга. ЭЛЛА ставит в вазу белые лилии, садится  на скамеечку рядом.

ЛЮДВИГ. Каждый день, в течение трех  лет, ты меняешь цветы.

ЭЛЛА. Так всегда делала мама. Вы знаете, это её любимые, и мои тоже.

ЛЮДВИГ. Чем заняты дети?

ЭЛЛА. Вики репетирует с ними «Снежную королеву».  Эрни – Кай, Аликс – Герда, ну а Ирена, конечно, разбойница. Только это секрет. Готовим сюрприз к Рождеству.

ЛЮДВИГ. Ну а тебе досталась роль матери.

ЭЛЛА. Не угадали, папа. Я – снежная королева!.. (Берёт книгу). Шекспир? Хотите, я вам почитаю?

ЛЮДВИГ. Пожалуй. Алиса его обожала, особенно сонеты, и многие знала наизусть. Прочти двадцать второй.

ЭЛЛА (читает):

Лгут зеркала, – какой же я старик!

Я молодость твою делю с тобою.

Но если дни избороздят твой лик,

Я буду знать, что побеждён судьбою.

Как в зеркало, глядясь в твои черты,

Я самому себе кажусь моложе,

Мне молодое сердце даришь ты,

И я тебе своё вручаю тоже.

Старайся же себя оберегать –

Не для себя: хранишь ты сердце друга.

А я готов, как любящая мать,

Беречь твоё от горя и недуга.

Одна судьба у наших двух сердец:

Замрёт моё – и твоему конец!

ЛЮДВИГ (повторяет с дрожью в голосе) «Замрёт твоё– и моему конец!»… Нет больше моего волшебного зеркала, в которое я так любил глядеться. Конец, конец всему!.. (Прикрывает глаза ладонью).

ЭЛЛА (обнимает отца). Мамочка теперь там, где она свободна от забот и переживаний. Ей там очень хорошо, я уверена. Мы не должны терзать её своими жалобами и скорбями. Мы должны жить так, как она заповедовала, и тогда мамочка будет счастлива.

ЛЮДВИГ. Ты так похожа на неё, Элла, более других детей. Я чувствую, в тебе живёт её душа!.. И, признаюсь, мне невыносима мысль, что скоро я могу лишиться тебя. Нет, нет, не пугайся! Я имею в виду совсем иное. Вы с Викторией уже невесты, говорят, – самые прекрасные из всех немецких дворов, а я бы добавил – всей Европы.

ЭЛЛА (горячо). Я не желаю об этом говорить! Простите.

ЛЮДВИГ (мягко). Но об этом придётся говорить. Вот и принц Вильгельм Прусский зачастил к нам. Как ты думаешь, почему?

ЭЛЛА. Я его терпеть не могу! Грубый, упрямый эгоист! Ограниченный, невоспитанный солдафон!

ЛЮДВИГ. Элла! Как ты резка и категорична, – я не узнаю тебя.

ЭЛЛА. Простите, папа. Но я ни за что не выйду за него! Я вообще не выйду замуж!

ЛЮДВИГ. Девочка моя, ты заблуждаешься. Жизнь потребует своё. Ты прекрасна, обольстительна, ты настоящая принцесса из сказки. А все принцессы рано или поздно выходят замуж.  И живут долго и счастливо в окружении детей и внуков.

ЭЛЛА (очень взволнованно). У меня не будет детей. Никогда.

ЛЮДВИГ. Что ты говоришь?.. Не пугай меня. Ты больна?

ЭЛЛА. Я здорова.

ЛЮДВИГ. Тогда – почему?!

ЭЛЛА (тихо). Я дала… обет.

ЛЮДВИГ (совершенно сбит с толку). Какой обет? Кому? Когда?

ЭЛЛА. Нашему пастору. Когда умерли Мэй и мама. Я ещё тогда решила, что никогда не буду хоронить своих детей. Это слишком… больно. Невыносимо.

ЛЮДВИГ. Тогда тебе было всего четырнадцать лет. Ты была еще ребёнком! Импульсивным, легко ранимым ребёнком! Этот обет тайный?..

ЭЛЛА. Да.

ЛЮДВИГ. Я поговорю с пастором, он должен его отменить!

ЭЛЛА. Нет, папа. Я не хочу.

ЛЮДВИГ. Элла, девочка моя любимая… Ты не понимаешь, на что обрекаешь себя!.. Придет пора, ты встретишь человека, которого полюбишь всей душой, захочешь быть с ним, как говорит пастырь, пока смерть не разлучит вас. И ради какой-то детской глупости ты от него откажешься?..

ЭЛЛА. Откажусь, если он не захочет понять, сколь серьёзен мой обет.

ЛЮДВИГ. Но семья – это не только любящие супруги, но и дети – в них смысл брачного союза. В них – твоё продолжение. Чтобы на закате своих дней вслед за Шекспиром ты могла бы повторить: «Вы посмотрите на моих детей. Моя былая свежесть в них жива. В них оправданье старости моей».

ЭЛЛА. Папа, это бессмысленный разговор. Простите, что огорчила вас, но иначе  поступить не могу.

ЛЮДВИГ. Девочки знают?

ЭЛЛА. Нет, никто. Кроме пастора и теперь… вас.

ЛЮДВИГ. Мама бы не одобрила твоё решение.

ЭЛЛА. Мамочка бы меня поняла. (Улыбаясь). И я очень надеюсь, великий герцог тоже поддержит свою сказочную принцессу. А дети…

В это время в кабинет врываются АЛИКС и ЭРНИ, кинулись к Элле, тянут её за руки.

ЭРНИ. Скорей, скорей пойдём! Твой выход!

АЛИКС. Снежная королева должна поцеловать Кая!

ЭРНИ (толкает сестру). Болтушка!

ЭЛЛА (отцу). А вы говорите – дети… Вот они, и я их очень люблю!.. (Обнимает брата и сестру, вместе уходят).

ВЕДУЩИЙ. Принцесса встретила своего принца. Избранником Елизаветы стал Великий князь Сергей Александрович Романов, пятый сын русского царя Александра II и Марии Александровны, происходившей тоже из Дармштадского рода. Как родственники они были знакомы с детства. Впервые Сергей увидел Эллу восьмилетним ребёнком, когда той не было ещё и года. Встретились две родственные души. Великий князь, как и его наречённая, был строен, красив и благороден, владел несколькими европейскими языками, великолепно разбирался в живописи и музыке, знал и любил литературу, обожал театр. Но главное – избранник принцессы был глубоко религиозен, и духовный мир человека, его богатство ставил, как и принцесса, на первое место.

Венчались молодые в церкви Большого Зимнего дворца в Петербурге. Но свой медовый месяц супруги решили провести не на модном заграничном курорте, а в тихом подмосковном имении Великого князя, которое он получил в наследство от своей матери. Ильинское стало любимым местом Елизаветы, и при каждом удобном случае она стремилась проводить время там.

Часть вторая. ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ

Действующие лица:

ЕЛИЗАВЕТА

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, Великий князь, ее супруг

АНГЛИЙСКАЯ КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ, бабушка Елизаветы

КАМЕРДИНЕР королевы

ЛЮДВИГ, великий герцог Гессен-Дармштадский, отец Елизаветы

ЭРНСТ, брат Елизаветы

АЛИКС, сестра Елизаветы

ХУДОЖНИК

ВЕДУЩИЙ

СЦЕНА 1.

Действие происходит в России. В большей степени это – иллюстрация к письмам Елизаветы, посланным родственникам – бабушке, отцу, брату, сестре. Эти действующие лица появятся на сцене, когда будут звучать адресованные им письма.

На переднем плане – ХУДОЖНИК за мольбертом, и ЕЛИЗАВЕТА, она сидит на банкетке, на голове – белая соломенная шляпа, украшенная цветами, в руке – зонтик. Справа – СЕРГЕЙ за журнальным столиком, читает, изредка посматривая на супругу.

ХУДОЖНИК (делает набросок и беседует). Ваше Высочество, извольте чуть повернуть голову, к свету. Так, отлично.

ЕЛИЗАВЕТА (по-русски говорит с акцентом, подбирая и часто путая слова). Возможно, я зонтик открыть?..

ХУДОЖНИК. Пожалуй.

ЕЛИЗАВЕТА. Простите, я плохо знаю по-русски. Я имею уроки только один год. Такой трудный ваш язык!..

ХУДОЖНИК. Вы прекрасно говорите. А шляпу… лучше снять. Возьмите её в правую руку, так эффектнее, и цветы… Вы любите белые лилии?

ЕЛИЗАВЕТА. Да, это очень любимые.

ХУДОЖНИК. Не заменить ли нам их? На полевые? Ромашки, маки, васильки?.. Словно вы только что вернулись с прогулки…

ЕЛИЗАВЕТА. О, прекрасно!.. Пожалуйста, сколько требовать сеансов?

ХУДОЖНИК. Вы торопитесь, Ваше высочество?

ЕЛИЗАВЕТА (оборачивается к супругу). Сергей!.. Помощь, пожалуйста.

СЕРГЕЙ (художнику). Хотелось бы получить портрет к Рождеству, чтобы успеть доставить его в Виндзор. Королева Виктория, любимая бабушка Елизаветы, пожелала иметь её портрет после замужества.

ХУДОЖНИК. Надеюсь, не подведу вас. (Елизавете). Вас уже писали?.. Другие мастера?..

ЕЛИЗАВЕТА. Много раз. Дома, в Дармштадте, в Лондоне.

ХУДОЖНИК. Уверен, они бесподобны.

ЕЛИЗАВЕТА. Увы. Нет удачи, никогда.

СЕРГЕЙ (поясняет). Ни одного удачного. А герр Каульбах, известный немецкий живописец, уничтожил семь эскизов. И в отчаянии воскликнул, что совершенная красота не подвластна кисти художника.

ХУДОЖНИК. Полностью разделяю его мнение. Но будем надеяться, Ваше высочество, что нам повезёт больше, и королева Виктория останется довольна. (Рисует. Сергей, стоя  за его спиной, наблюдает).

Освещается левая часть  сцены. Королева ВИКТОРИЯ  сидит в кресле за чайным столиком,  рядом – портрет Эллы. Королева пьёт традиционный чай. Входит КАМЕРДИНЕР, на подносе – письмо, нож для разрезания бумаги и очки королевы.

КАМЕРДИНЕР. Простите, Ваше королевское Величество, вам — письмо.

ВИКТОРИЯ. Вы забыли распорядок дня?.. Когда я читаю почту?

КАМЕРДИНЕР. Письмо из России.

ВИКТОРИЯ (нетерпеливо). Дайте немедленно!.. (Жестом отсылает Камердинера, надевает очки). Боже, от Эллы!.. (Вскрывает конверт и жадно читает).

Елизавета – королеве Виктории (письмо):

«Моя дорогая бабушка, мой портрет начали писать, и я думаю, что он будет очень удачным. Сергей и я надеемся, что он Вам понравится, и мы пошлём его Вам как подарок к Рождеству и ко дню рождения. Возможно, что Вам будет интересно знать, как меня пишут – платье из бледно-розового газа, много кружев, немного открытое –  так, чтобы была видна шея, и рукава не очень длинные. Я держу  открытый зонтик в одной руке и в другой – большую белую соломенную шляпу с цветами, перевязанную розовой лентой. Всё выглядит так, как будто я гуляла в саду… Я начинаю немного говорить по-русски. Дама, которая даёт мне уроки, говорит другим, какие последние слова я учила, и они употребляют их в разговоре, и таким образом я понимаю, о чём они говорят. С большой любовью к Вам, дорогая бабушка. Ваша любящая внучка Элла».

ЕЛИЗАВЕТА (снимает очки). Храни её Господь! Вразуми выбрать правильный путь христианки. Дай ей сил, чтобы в своём высоком звании – Великой княгини – достойно служить новому Отечеству. И… народу. (Осеняет портрет Эллы крестом и принимается за прерванный чай).

Свет снова перемещается на то, что происходит в мастерской художника.

СЕРГЕЙ (рассматривает набросок, художнику). Недурно, право, очень недурно. (Елизавете). Думаю, на этот раз тебе понравится. Ты не устала, моя дорогая?

ЕЛИЗАВЕТА. Немного. Я могу ещё чуть.

СЕРГЕЙ. Ваше высочество, а вы не забыли, что у вас – урок русского языка?

ЕЛИЗАВЕТА (художнику). Конец сеанс. Вам – Спаси Бог. Я должна спешить.

СЕРГЕЙ (художнику). Элла благодарит вас. Спасибо. О следующем сеансе вас известят.

Художник кланяется и уходит. Далее супруги свободно общаются по-немецки, ниже дается русский перевод.

ЕЛИЗАВЕТА (надела шляпу, закрыла зонтик, встала). Мы идём?..

СЕРГЕЙ (любуясь). Замри!..

ЕЛИЗАВЕТА. Что?.. Я не понимаю.

СЕРГЕЙ. Стой так. У меня для тебя кое-что есть. (Берёт со стола свиток, перевязанный лентой, читает):

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

О, верно под такой наружностью прекрасной

Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной

В твоих очах таится глубина;

Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;

Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой

Твою не запятнает чистоту.

И всякий, увидав тебя, прославит Бога,

Создавшего такую красоту!

ЕЛИЗАВЕТА. Я поражена!.. Ты написал стихи?.. Мне?..

СЕРГЕЙ. К сожалению, автор не я. Константин, двоюродный брат, просил меня передать их тебе (передает свиток Елизавете). Признаться, я возревновал, хотел утаить. Но, наблюдая сейчас, как ты позировала художнику, понял всю греховность этого намерения. Ты – совершенство, Элла. Ты – ангел небесный во плоти. (Целует ей руки).

ЕЛИЗАВЕТА (смущена). Грех действительно тяжек, и Вы, князь, будете жестоко наказаны: полонез и мазурка, обещанные вам, будут отданы автору этих восхитительных стихов. А теперь, идёмте: госпожа Кедрова в ожидании ученицы видит, наверное, уж десятый сон.

Сергей предлагает руку Елизавете, и они уходят.

СЦЕНА 2.

Утро, парк. Входит ЕЛИЗАВЕТА, сидит на скамейке возле фонтана, читает книгу. Рядом – раскрытый мольберт.

ЕЛИЗАВЕТА (обводит взором сад, говорит про себя). Какая благодать, какая гармония! Какое совершенство! И все это создано Тобой, Господи!.. Что я, грешная и слабая, могу сделать для Тебя, чтобы успокоилась моя душа? Я всё время чувствую, что волю Твою не творю, а должна знать, что угодно Тебе. Подскажи, научи!.. (Оставляет раскрытой книгу и принимается рисовать).

За этим занятием её и застает СЕРГЕЙ.

СЕРГЕЙ. Вот ты где!.. Обошел весь сад, хотел уж, было, идти в поля, думал, что отправилась за васильками. А потом решил заглянуть сюда, в твой любимый уголок.

ЕЛИЗАВЕТА. Да, тут особенно тихо и уютно. Думается  хорошо.

СЕРГЕЙ. О чём же, Элла?

ЕЛИЗАВЕТА. Серж, ради чего мы живём? Во имя чего?

СЕРГЕЙ (явно удивлен, сел на скамейку). Вот те на!.. Ещё вчера на балу ты была весела и восхитительна. Смеялась, шутила, а исполнением русских романсов очаровала буквально всех – и дам, и кавалеров.

ЕЛИЗАВЕТА (взволнованно). Но это всё – мишура, пыль. Весь этот блеск дворцов, пышных приёмов, ослепительных туалетов – минет, и очень быстро. Все унесёт река времени. Что останется после нас? Что?..

СЕРГЕЙ (не желая развивать столь серьёзную тему). Такая благостная обстановка: вековые деревья, журчание ручейка, пение птиц, твои обожаемые цветы… Что за настроение, ангел мой?

ЕЛИЗАВЕТА. Сергей, оставь шутливый тон. Ответь, в чём смысл жизни, моей, твоей?..  Подумай, чем заполнены наши дни? Мы гуляем, катаемся на лодке, музицируем, читаем или рисуем. Вечером – гости, званый ужин, театр или опера.

СЕРГЕЙ. Ты несчастна здесь?

ЕЛИЗАВЕТА. Ты не понимаешь! Умиляться спасёнными птенцами, выпавшими из гнезда, или страдать потому, что у болонки вздулся животик от переедания, когда кругом царит такая беспросветная бедность. Когда семья хлебает из общей миски какую-то бурду…

СЕРГЕЙ. Это называется «хлёбало».

ЕЛИЗАВЕТА. Когда умирают младенцы, потому что нет акушерки. Когда одна пара обуви на всех…

СЕРГЕЙ. Бегать босиком полезно для здоровья.

ЕЛИЗАВЕТА (продолжает). А брюки…

СЕРГЕЙ (поправляет). Портки.  Крестьяне не носят брюк.

ЕЛИЗАВЕТА. Не сбивай меня. Неважно, как называется эта часть одежды, но её мальчики получают только после 10 лет. Дети почти поголовно неграмотны. Вместо школы их отправляют на тяжёлые работы – пахать, косить, пилить дрова. Знаешь, они не знают, что такое «конфеты». Когда я вчера в церкви дала маленькой нищенке английские ириски, она подумала, что это замазка, и заплакала. Пришлось ей объяснить и показать, как это вкусно.

СЕРГЕЙ. Лучше бы мне отдала, я люблю ваши тянучки и знаю, что с ними делать!

ЕЛИЗАВЕТА (сердито). Сергей!..  Это безнравственно – так жить, как мы.

СЕРГЕЙ (крутит в руках книгу, которая лежала на скамейке). «Униженные и оскорблённые». Достоевский. Понятно, откуда ветер дует. Придётся мне составить список, что тебе следует читать, а каких авторов пока лучше избегать.

ЕЛИЗАВЕТА. Что мне читать, я решу сама!

СЕРГЕЙ (привлекает к себе). Полно, успокойся, мой стойкий оловянный солдатик. Федор Михайлович прекрасный писатель. Может быть, самый великий из русских писателей. И я очень его люблю. Но ты ещё не готова в полной степени понять и оценить всю его глубину и бесстрашие. Его боль, его страдание и милосердие. Давай немного повременим.

ЕЛИЗАВЕТА. Но я должна знать, в какой стране живу, и чем дышит мой народ! И чем я, лично, могу облегчить его нелегкую долю.

СЕРГЕЙ. Конечно, ты права. Жизнь крестьян весьма тяжела. Но главная их беда – алкоголь. Пьют много, без меры. Отсюда – и побои, и драки, и бедность ужасающая. Не так всё просто, Элла, как ты себе представляешь. Россия – не Дармштадт, она огромна, неповоротлива и… непредсказуема. И я – не император.

ЕЛИЗАВЕТА. Мы должны что-то делать!

СЕРГЕЙ. Разумеется, обязательно то, что в наших силах.

ЕЛИЗАВЕТА. И начнем с Ильинского. Ведь хозяин здесь – ты!.. И никто не может помешать тебе, быть милосердным.

СЕРГЕЙ. Никто. А теперь пойдём-ка в дом. Нас ждёт утренний кофе и яблочный пирог, как он у вас называется?

ЕЛИЗАВЕТА. Штрудель. (Повеселела). Наш любимый семейный десерт, и самое большое наказание было его лишиться.

СЕРГЕЙ. И кому же более всего доставалось? Эрни?

ЕЛИЗАВЕТА (смеётся). Мне!.. Наказывали Эрни, а я, видя, как он страдает, втихомолку отдавала ему свой.

СЕРГЕЙ (складывает мольберт). И в этом ты – вся, ангел мой. А что касается вопросов, которыми ты закидала меня… На них прекрасно ответил твой соотечественник по крови и русский по духу, прекрасный поэт Афанасий Фет. (Читает):

Целый мир от красоты,

От велика и до мала,

И напрасно ищешь ты

Отыскать её начало.

Что такое день иль век

Перед тем, что бесконечно?

Хоть не вечен человек,

То, что вечно, – бесконечно…

Уходят.

ВЕДУЩИЙ. Юная, девятнадцатилетняя Великая княгиня, едва оказавшись в России, на своей новой родине, начала творить дела милосердия. Сергей Александрович во всём поддерживал супругу. В Ильинском была построена родильная больница, открыты: медицинский  пункт, в котором доктор вёл приём местных жителей, и школа, где детей обучали не только грамоте, но и различным ремёслам. Супруги устраивали благотворительные концерты и базары, выручка от них шла особо нуждающимся семьям. Ежегодно торжественно отмечались день тезоименитства Елизаветы и день памяти преподобного Сергия Радонежского, в честь которого был назван Великий князь. Кроме того, в день Святого пророка Илии открывалась в селе Ильинском ярмарка, куда съезжались крестьяне из окружных сел и деревень, ремесленники и торговцы, выставляя свои изделия и продукты для продажи. На центральной площади для детей сооружали качели и карусели, устанавливали балаганы для приезжих артистов и фотографов.

Великий князь торжественно открывал ярмарку, и затем они вместе с супругой обходили ряды, покупая и беседуя с каждым продавцом. Следом несли корзины, которые быстро наполнялись купленными продуктами, сувенирами и подарками для домочадцев. Вечером при свете свечей и ламп начиналось гуляние: устраивались представления, шуточные состязания и народные игры. До рассвета с площади неслись звуки гармоники и балалайки, пение и пляски.

(По желанию режиссера, рассказ Ведущего можно проиллюстрировать живыми картинами).

СЦЕНА 3.

ВЕДУЩИЙ. Прошло четыре года, как Елизавета жила в России. Она уже многое поняла, что раньше казалось ей странным или непривычным. Но более всего Великую княгиню привлекло – Православие. Протестантство уже не удовлетворяло духовные потребности её естества. В православных церквах, куда она ходила, сопровождая своего супруга, Елизавета ощущала, что страстно желает стать рядом в молитве, подойти к святой чаше и причаститься, разделив с любимым человеком его радость. Сергей Александрович с детства был очень набожным человеком и строго соблюдал все церковные каноны и порядки и, разумеется, очень страдал, что Елизавета не может присоединиться к нему. Но, несмотря на это, Великий князь ни словом, ни жестом никогда не выказывал своего огорчения. Эта напряженная ситуация разрешилась на Святой Земле, в Иерусалиме, куда супружеская чета совершила паломничество. Поездка произвела столь огромное впечатление на Елизавету Федоровну, что она твёрдо решила принять Православие. Но все её родственники, за исключением старшей сестры Виктории и бабушки – Английской королевы Виктории, не поняли и не приняли этого выбора Великой княгини.

На сцене ведётся острое, болезненное обсуждение родственниками решения Елизаветы изменить веру. Она пытается объяснить отцу, брату, сестрам, бабушке причину своего шага. По мере обращения Елизаветы к кому-либо из них, эти действующие лица появляются на сцене. ЕЛИЗАВЕТА за письменным столом, пишет письмо.

Елизавета – своему отцу Людвигу IV, великому герцогу Гессен-Дармштадскому:

«Дорогой мой Папа!

Самое любящее нежное спасибо за Ваши ласковые открытки и такое дорогое письмо, которое я получила накануне Нового года… Как часто я вспоминаю счастливые дни этой осенью в Ильинском и наши совместные беседы!..»

Входит СЕРГЕЙ.

СЕРГЕЙ (обнимает за плечи супругу). Ты занята?.. А я хотел тебе почитать вслух.

ЕЛИЗАВЕТА (неохотно отрываясь от занятия). Что именно, дорогой?

СЕРГЕЙ. Новую вещь графа Толстого – «Крейцерова соната».

ЕЛИЗАВЕТА. Льва Николаевича?.. Ты же его не особенно жалуешь.

СЕРГЕЙ. Да, но вещь весьма сильная. Только что мне доставили.

ЕЛИЗАВЕТА. Может быть, отложим до вечера?.. Мне хотелось бы закончить письмо папа.

СЕРГЕЙ. Уже соскучилась? Ведь недавно виделись, не наговорились?..

ЕЛИЗАВЕТА. Говорили о чём угодно, а о самом главном я так и не решилась ему сказать.

СЕРГЕЙ. Интересно, о чём же?..

ЕЛИЗАВЕТА (после долгой паузы). Сергей, я решила принять Православие. И хочу попросить благословение у отца.

СЕРГЕЙ (очень взволнованно). Что?!.. Элла, дорогая моя, любимая, ты, наконец, решилась?!.. Когда?..

ЕЛИЗАВЕТА. Ещё там, на Святой земле. Я более не могу лгать ни себе, ни моей прежней вере, оставаясь внешне протестанткой, а всей душой принадлежа Православной Церкви.

СЕРГЕЙ. Но почему…

ЕЛИЗАВЕТА (продолжая вопрос) …я не сделала этого раньше? Я боялась причинить боль своим родным. Боюсь, многие не поймут меня, осудят, поднимут крик. Но и эту муку нет более сил терпеть.

СЕРГЕЙ (растроган, прослезился). Бедная моя, ангел мой, как же ты страдаешь!.. Но как я несказанно рад! Как долго я ждал этого, порой теряя всякую надежду. Благодарю тебя, родная моя! Иметь одну веру с тобой – такое счастье!..

ЕЛИЗАВЕТА. Я решила написать им, моим дорогим, объяснить. Они должны это узнать от меня, понимаешь?

СЕРГЕЙ. Понимаю. Ты взваливаешь на свои плечи крест Христов. Но придётся пройти через это, Элла, быть готовой к людским пересудам, сплетням, наветам. Но как обрадуются император с императрицей, когда узнают!

ЕЛИЗАВЕТА. Да, пожалуйста, сообщи Саше и Минни.

СЕРГЕЙ (целуя руку жене). Да пребудет Господь с тобою, милая. (Уходит).

ЕЛИЗАВЕТА (снова берётся за перо):

«…А теперь, дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение».

Освещается ЛЮДВИГ, читающий письмо дочери. Он волнуется, часто прерывая чтение, пьёт лекарство, растирает сердце).

«Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз…  Я всё время думала, читала и молилась Богу, указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь – принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как мой муж».

ЛЮДВИГ. Как же я был  самонадеян!.. Ведь замечал, как Элла благоговеет перед мужем, когда он заводит разговор о православии. С каким умилением смотрит на иконы, развешанные во всех углах имения. Почему не поговорил! Почему не предостерег!..

ЕЛИЗАВЕТА (продолжает писать):

«…Я думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более шести лет и зная, что религия найдена. Я так сильно желаю на Пасху причаститься Святых Таин вместе с моим мужем… и не могу долее откладывать это. Моя совесть мне этого не позволяет».

ЛЮДВИГ. Боже правый, на Пасху!.. Что делать? Как вразумить, как удержать её от этого рокового шага?.. (Зовет). Эрни!.. Эрни!..

Входит ЭРНСТ с письмом в руках.

Прочти, что задумала твоя сестра!..  Безумие!..

ЭРНИ. Я тоже получил письмо. Эллу прельстил внешний блеск Православной Церкви. Но ведь это несерьёзно, легкомыслие какое-то! И так не похоже на Эллу!.. Папа, Вы должны употребить всю свою власть, чтобы  она не шагнула в эту пропасть.

ЛЮДВИГ. Ирена требует того же, сегодня получил от неё телеграмму. Но, к сожалению, если Элла решила, то никакие уговоры, тем более, запреты – не остановят вашу сестру. Она с детства была не по возрасту тверда и целеустремленна. В этом она – копия Алисы, вашей матери.

ЭРНИ. Папа, но ведь менять веру ей вовсе не обязательно! Сергей – князь, а не  император, и вряд ли когда-нибудь им будет. Вот если Аликс выйдет за Николая…

Входит АЛИКС  с письмом в руках, слышит последние слова брата.

АЛИКС. Да, я буду вынуждена принять веру своего супруга. И я приму её! Я люблю Ники! И всё сделаю ради него! И в этом смысле вполне понимаю Эллу. Она обожает своего Сергея и кроме него никого не видит.

ЭРНИ (язвительно). Она его называет «ангелом доброты», и клянётся, что он не принуждал её к такому решению.

АЛИКС (показывает письмо). Да, Элла пишет, что сделала этот выбор по собственной воле и глубокому размышлению.

ЭРНИ. Но я не верю! Сергей – эгоист и имеет колоссальное влияние на сестру.

АЛИКС. Он старше Эллы на восемь лет! И так талантлив, и… красив!

ЛЮДВИГ (читает письмо Эллы). «Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она Вам доставит боль. Но разве вера в Бога и вероисповедание не являются одним из самых главных утешений этого мира? Пожалуйста, протелеграфируйте только одну строчку, когда Вы получите это письмо. Да благословит Вас Господь. Это будет такое утешение для меня, потому что знаю, что будет много неприятных моментов, так как никто не поймёт этого шага. Ваша очень нежно любящая дочь Элла».

ЭРНИ и АЛИКС. И вы пошлёте ей такую телеграмму?

ЛЮДВИГ. Не знаю. Но никакой опрометчивый шаг ребёнка не может лишить любви родителей к своему чаду.

ВЕДУЩИЙ. Но Елизавета не дождалась желаемой телеграммы, вместо этого отец отправил ей письмо, которое заканчивалось словами: «Пусть Бог тебя защитит и простит тебя, если ты поступаешь неправильно». Было от чего прийти в отчаяние, но Великая княгиня, не смотря на моральные страдания, не дрогнула. Церемония происходила под Вербное воскресенье 25 апреля 1891 года. Принимая Православие, Элла не захотела расстаться с именем Елизавета, которым она была наречена в честь святой  Елизаветы Тюрингенской. Она лишь избрала себе новую небесную покровительницу – святую праведную Елисавету, мать святого Иоанна Крестителя, память которой празднуется 18 сентября. Во время Таинства, после Миропомазания, Император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, которую Елизавета Федоровна свято чтила всю жизнь. Первой, с кем Елизавета поделилась своей радостью, была бабушка – королева Виктория.

КОРОЛЕВА  ВИКТОРИЯ (читает письмо Эллы):

ГОЛОС ЕЛИЗАВЕТЫ: «Моя дорогая бабушка, вы не можете себе представить, как сильно и глубоко я была тронута всем тем, что Вы написали. Я так боялась, что, может быть, Вы не поймёте этого шага, и ту утешительную радость, которую дали мне Ваши дорогие строки, я никогда не забуду. …Церемония прошла так хорошо и была такой прекрасной!.. Я чувствую себя такой безгранично счастливой в моей новой вере. Земное счастье я всегда имела – когда была ребёнком в моей старой стране, а как жена – в моей новой стране. …От всего сердца я благодарю Вас ещё и ещё. Пусть Господь благословит Вас за всё то, кем Вы всегда были для меня, за Вашу великую доброту и материнскую любовь… С нежной любовью от Сергея и от Вашей самой преданной и любящей внучки. Элла».

ВИКТОРИЯ. Да сохранит тебя Господь, девочка моя. Всё в руках Господа нашего. Аминь.

Часть третья. МАТУШКА ЕЛИСАВЕТА

Действующие лица:

ЕЛИЗАВЕТА, Великая княгиня

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, Великий князь, ее супруг

АДЪЮТАНТ князя

КНЯЗЬ ГОЛИЦЫН, городской голова

СВЯЩЕННИК

КАЛЯЕВ, террорист

СТРАЖНИК

МАРИЯ ПАВЛОВНА, племянница Великого князя

О. МИТРОФАН, духовник Обители Милосердия

ВАРВАРА, сестра обители

ЕКАТЕРИНА, сестра обители

ИЛЬЯ, сапожник

Обитатели Хитрова рынка:

ГОРОДОВОЙ

ДАМА с собачкой

ТОЛСТЯК

Обитатели ночлежки:

ЖЕНЩИНА

БРОДЯГА ПЕРВЫЙ

БРОДЯГА ВТОРОЙ

ВАНЯ (10-12 лет)

ДАША (5-6 лет)

ВАСИЛИЙ, их отец

НАТАЛЬЯ, их мать

ПЕРВЫЙ АНАРХИСТ

ВТОРОЙ АНАРХИСТ

КОМИССАР

ЧЕКИСТЫ

ВЕДУЩИЙ

СЦЕНА 1.

ВЕДУЩИЙ. Император Александр III в 1891 году назначил своего брата, Великого князя Сергея Александровича генерал-губернатором Москвы, в то время – самого беспокойного  и тревожного города. Зная твёрдый нрав брата, император был уверен, что Сергей с честью справится с этой ответственной должностью и наведёт порядок в первопрестольной. Но Елизавета с тревогой встретила эту весть. Закончились первые семь лет замужества – идиллии, счастья и покоя. Для великокняжеской четы начался отсчёт времени, которое определило смысл земного служения Елизаветы Федоровны. Но впереди до рокового момента, до точки «не возврата», было ещё долгих 14 лет. И начинался отсчёт с торжественного въезда великокняжеской четы в Москву.

Москва. Николаевский вокзал, куда должен прибыть поезд из Петербурга с великокняжеской четой: великий князь Сергей Александрович по велению императора Александра III вступал в новую должность – генерал-губернатора г. Москвы. Горожане и знатные граждане готовятся встретить высоких гостей. Всюду – цветы, флаги. Здесь Городской голова, князь ГОЛИЦЫН с серебряным подносом в руках, на котором – каравай и солонка. Рядом с ним – СВЯЩЕННИК со списком  иконы Владимирской Божией Матери. Наконец, густой, протяжный гудок оповещает о прибытии поезда. Входят великий князь СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ и ЕЛИЗАВЕТА, чуть сзади – АДЪЮТАНТ князя. Оркестр грянул марш. Москвичи шумно и радостно приветствуют прибывших: «Да здравствует великий князь и княгиня!», «Слава генерал-губернатору Сергею Александровичу!», «Великой княгине Елизавете многая лета!» и т.д.

ГОЛИЦЫН (делает знак, чтобы умолк оркестр), Добро пожаловать, великий князь с великой княгиней! С радостью и любовью встречаем мы тебя. Храни, великий князь, заветы старины и полюби первопрестольную Москву так искренне, так горячо, как любим мы и нашего царя, и нашу Родину» (с поклоном передает Сергею и Елизавете «хлеб-соль»).

Великий князь и княгиня принимают подношение и, отломив по кусочку, передают поднос Адъютанту.

СВЯЩЕННИК. Милости просим, Ваше Императорское Высочество. Приветствуем с радостью Благоверную великую княгиню, возжелавшую по державному влечению Своему соединиться с нами в вере Православной. Да осветит твой путь Божья Матерь Владимирская, да поможет тебе в трудах праведных, милосердно творимых во имя добра и справедливости (вручает Елизавете икону и осеняет княгиню крестом).

Елизавета с поклоном принимает икону, прикладывается к ней и передает ее Адъютанту. Девушки в русских костюмах вручают княгине букеты белых и алых роз, поют «Многая лета». Затем под звон колоколов высокие гости в сопровождении москвичей удаляются.

СЦЕНА 2.

СЕРГЕЙ и ЕЛИЗАВЕТА во дворце, вернулись после торжеств, видно, как оба очень утомлены. Елизавета полулежит в кресле, вытянув ноги, прикрыв глаза рукой.

СЕРГЕЙ (со стаканом воды подходит к супруге). Выпей, мой ангел.

ЕЛИЗАВЕТА. Очень болит голова. И ног совсем не чувствую.

СЕРГЕЙ. Ну, что, Ваше Высочество, тяжела шапка Мономаха? Привыкайте, госпожа губернаторша.

ЕЛИЗАВЕТА. Я очень боюсь, Серж. Очень.

СЕРГЕЙ. Чего, милая?.. Что тебя беспокоит?..

ЕЛИЗАВЕТА. Москва такая огромная, разноплемённая, непредсказуемая. В университете беспорядки, на фабриках рабочие бастуют, даже в высшем обществе нет единства – какие-то споры, ссоры, пересуды… Староверы, купечество, евреи претендуют на лидерство, как соединить несоединимое?..

СЕРГЕЙ. Сомневаешься, по силам ли мне этот воз?

ЕЛИЗАВЕТА. Боже сохрани! Никому, кроме тебя, Саша не мог доверить навести порядок в Москве. Но… волосы поднимаются дыбом, когда подумаешь, какая ответственность возложена на тебя!

СЕРГЕЙ. Да, об отдыхе придётся забыть. Тихая и спокойная наша жизнь кончилась. Роль правящего князя, согласен, трудна и тяжела, и твоя поддержка, Элла, мне важна, как никогда.

ЭЛИЗАВЕТА. Я буду стараться отлично исполнять всё то, что выпадет на мою долю. Обещаю.

СЕРГЕЙ. Вот и славно. (Перед иконой). Господь, дай нам силы, руководи нами, чтобы привести в порядок всё – с твердостью, по закону и терпимостью.

ВЕДУЩИЙ. О благотворительной деятельности великокняжеской четы можно рассказывать очень много. Инициатором и главным организатором была неизменно Елизавета Федоровна, а Сергей Александрович поддерживал все её проекты. Действенная помощь оказывалась музеям, картинным галереям и монастырям. Архитекторы, ученые, археологи, художники, актеры и музыканты ощущали постоянную поддержку и внимание Великой княгини. Особое место в жизни супругов занимала хоровая духовная музыка. Они регулярно устраивали в лучших залах Москвы благотворительные концерты духовно-певческих хоров и всячески их опекали. Но самое пристальное внимание Елизаветы Федоровны было обращено на бедняков, престарелых и беспризорных детей. Она старалась сделать что-то конкретное, чтобы облегчить страдания этих людей.

Но постепенно над Россией стали сгущаться тучи. Революционные настроения пронизывали общество сверху донизу. Забастовки, стачки, маёвки захлестнули страну. Разрастался революционный терроризм, взрываясь поджогами, убийствами государственных деятелей, губернаторов, градоначальников, полицейских и даже мелких служащих и городовых. Близился 1905 год…

СЦЕНА 3.

Кабинет губернатора. АДЪЮТАНТ  Великого князя разбирает почту. Некоторые письма откладывает. Входит ЕЛИЗАВЕТА.

АДЪЮТАНТ. Доброе утро, ваше высочество.

ЕЛИЗАВЕТА. Бог милостив, Владимир Федорович. Пришла свежая почта? Есть что-то для меня?

АДЪЮТАНТ (извиняющимся тоном). Несколько анонимок.

ЕЛИЗАВЕТА (вскрывает один конверт, читает). Опять эта мерзость!.. Некий доброжелатель предупреждает, чтобы я не сопровождала своего мужа, если не хочу разделить с ним его участь. Сергея приговорили, занесли в чёрный список!.. Владимир Федорович, не знаете ли, где Великий князь?..

АДЪЮТАНТ. Уехал в Кремль.

ЕЛИЗАВЕТА. Разве вы, господин адъютант, не должны сопровождать его?

АДЪЮТАНТ (с неохотой). С некоторых пор Сергей Александрович предпочитает ездить один.

ЕЛИЗАВЕТА (догадавшись). Он тоже получает эти подмётные письма?

АДЪЮТАНТ. По несколько штук в день. Но, прочтя, сразу сжигает. Великий князь запретил сообщать вам об этом. Прошу вас, не выдавайте меня.

Входит СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

СЕРГЕЙ (оценив обстановку). Всё тайное, рано или поздно, как я вижу, становится явным. Тем лучше. Элла, мы немедленно переезжаем в Кремль, в Николаевский дворец. И останемся там, пока не стихнут волнения.

ЕЛИЗАВЕТА. Это обязательно? Почему нельзя переждать волнения здесь, в губернаторском доме?  Тут тоже есть охрана.

СЕРГЕЙ. Да, обязательно. Я более не губернатор. Я подал в отставку, и Государь отставку принял.

ЕЛИЗАВЕТА. Что?.. Но почему?!

СЕРГЕЙ. У нас разные точки зрения на методы стабилизации положения в стране. Император мои меры по отношению к революционерам считает излишне жёсткими. Он сторонник либерально-пассивных шагов и склоняется издать Манифест, дарующий демократические свободы обществу.

ЕЛИЗАВЕТА (вдруг обрадовавшись). Как хорошо! Теперь, поскольку ты – не губернатор, тебе ничего не угрожает! Теперь они оставят нас в покое! Может быть, мы уедем в Дармштадт? Мы так давно там не были!

СЕРГЕЙ. Это невозможно. Я по-прежнему командующий войсками Московского военного округа. И покинуть город, когда Москва охвачена революционным пожаром, есть трусость и бесчестье. (Адъютанту). Распорядитесь приготовить экипаж.

Адъютант уходит. Сергей разбирает почту и анонимки швыряет в камин.

ЕЛИЗАВЕТА. Но прошу тебя, будь осторожен! Не выезжай без сопровождения, без охраны, умоляю! Измени хотя бы режим дня, убийцы наверняка изучили все твои маршруты.

СЕРГЕЙ. Не волнуйся, милая. Всё будет хорошо. Обещаю.

ЕЛИЗАВЕТА. На Александра II, твоего отца, было восемь покушений! И всё-таки они его убили…

СЕРГЕЙ. Вот видишь, какой у меня громадный ресурс времени!.. Ступай, собирайся. И не забудь, сегодня вечером мы едем в оперу, слушать Шаляпина.

Елизавета уходит, Сергей продолжает жечь бумаги.

ВЕДУЩИЙ. Но стрелки уже отсчитывали последние сутки. Наступил роковой день 18 февраля 1905 года, серый, ветреный и снежный. Великий князь, как всегда один, уехал на совещание в губернаторский дворец. Елизавета Федоровна собиралась в свою мастерскую, которую она организовала прямо в Кремлевском дворце, где шили тёплые вещи, белье для солдат, участников Русско-японской войны. Вдруг раздался страшной силы взрыв! И следом наступила зловещая тишина. Все растерялись, и только одна Великая княгиня почувствовала сердцем, что случилось непоправимое. Как была, в одном платье, она бросилась к выходу, и помчалась к месту взрыва. Зрелище, представшее перед её взором, было ужасно. Великий князь, как и его отец Александр II Освободитель, был разорван бомбой террориста. Убийцу Ивана Каляева схватили тут же, отбиваясь, он кричал: «Долой царя! Да здравствует революция!»

Молча, без крика и слёз, Елизавета на коленях собирала то, что осталось от того, кого она так любила. Солдаты принесли носилки, положили на них останки Великого князя и прикрыли шинелью. Носилки отнесли в церковь Чудова монастыря и поставили перед амвоном храма. Елизавета Федоровна встала на колени рядом с ним, и, павши ниц, простояла так всю заупокойную службу. Звонили колокола, неслось ввысь панихидное пение молящихся…

СЦЕНА 4.

ВЕДУЩИЙ. На похороны князя приехали: сестра Эллы – Виктория и брат Эрнст с супругой. Императорская чета Николай II и Александра Федоровна из соображений безопасности остались в Петербурге. Заупокойные службы шли в храмах и все последующие дни, и Елизавета неизменно на них присутствовала. Молясь у гроба мужа, она вдруг почувствовала, что Сергей направляет её к своему убийце. Хочет, чтобы она посетила заблудшего и передала ему прощение убиенного.

Из дверей храма стремительно выходит ЕЛИЗАВЕТА в траурном платье. Следом спешит брат ЭРНСТ.

ЭРНСТ. Элла, что случилось?.. Куда ты?..

ЕЛИЗАВЕТА. Я должна его видеть!

ЭРНСТ. Кого?.. О ком ты говоришь?

ЕЛИЗАВЕТА. Каляева. Мне приказал Сергей. Я молилась и вдруг явно услышала голос Сергея: «Я прощаю его. Иди и скажи».

ЭРНСТ. Элла, сестрёнка, ты возбуждена, измучена… Этот ужас, твоё состояние… это галлюцинации. Тебе необходимо отдохнуть, поспать хотя бы немного…

ЕЛИЗАВЕТА. Дорогой мой мальчик, успокойся. Я не сошла с ума. Но я должна попытаться спасти эту заблудшую душу. Ты едешь?

ЭРНСТ. Куда?

ЕЛИЗАВЕТА. В острог, в тюрьму. (Уходит).

ЭРНСТ. Это безумие!.. (Спешит за сестрой).

Тюрьма, где находился в ожидании приговора ИВАН КАЛЯЕВ. Он без кандалов, что-то пишет за крошечным столом. В камере только кровать, стол и стул, прикреплённые к полу. Входит ЕЛИЗАВЕТА в сопровождении ЭРНСТА и СТРАЖНИКА. Некоторое время она молча разглядывает узника.

КАЛЯЕВ. Кто вы?..

ЕЛИЗАВЕТА. Я его вдова.

КАЛЯЕВ. Что вам нужно?

ЕЛИЗАВЕТА. Я должна поговорить с вами.

КАЛЯЕВ. Если я соглашусь вас выслушать.

Эрнст рванулся, что-то кричит по-немецки.

СТРАЖНИК (придерживает герцога, Каляеву). Ну, ты, убивец, полегче! Встать, нелюдь! Перед тобой – Её высочество, Великая княгиня Елизавета Федоровна.

Каляев, ухмыляясь, демонстративно продолжает сидеть.

ЕЛИЗАВЕТА (Эрнсту и Стражнику). Оставьте нас.

ЭРНСТ. Es ist gefahrlich! (Это опасно! – нем.)

СТРАЖНИК. Но, ваше высочество, не велено…

ЕЛИЗАВЕТА. Я настаиваю.

Эрнст и Стражник  неохотно выходят. Через некоторое время Стражник приносит стул для Елизаветы. Поблагодарив, она садится напротив Каляева.

КАЛЯЕВ. Ну?.. Спрашивайте. Моё главное теперь занятие выслушивать дурацкие вопросы (усмехается).

ЕЛИЗАВЕТА. Почему вы его убили? Что он вам сделал?

КАЛЯЕВ. Ничего личного (зевает). Так решила организация, членом которой я имею честь быть. Индивидуальный террор – наш главный метод борьбы против самодержавия. А великий князь – яркий и очень решительный его представитель. Не чета этому подкаблучнику Николашке.

ЕЛИЗАВЕТА. Не пытайтесь оскорбить или задеть меня. Я здесь для того, чтобы попытаться спасти вашу заблудшую душу.

КАЛЯЕВ (захохотал). Что?.. Спасти?.. Да кто вас уполномочил?!.. Уж не сам ли Господь Бог?..

ЕЛИЗАВЕТА. Грех убийства – самый тяжкий. И мирской суд, боюсь, будет суров. Вскоре вы предстанете перед Творцом. Подумайте, как страшно уйти в мир иной с ожесточённым сердцем, с чёрным осадком в душе. Когда вы окажетесь пред Его Светлым Ликом, поздно будет раскаиваться. Это следует сделать здесь, приуготовить себя к суду Небесному.

КАЛЯЕВ (раздражаясь). Избавьте меня от ваших проповедей! Мой выбор вполне сознательный. Я знал, на что шёл.

ЕЛИЗАВЕТА. Но если вы покаетесь, я попрошу Императора вас помиловать, и буду молить Господа, чтобы Он простил вас. А Сергей Александрович и я  вас уже  простили. Я принесла Святое Евангелие, прочтите, это облегчит душу.

КАЛЯЕВ. Я не хочу помилования! Сколько вам повторять?.. Мы, атеисты, считаем, что каждый человек должен нести своё бремя, как бы тяжко оно ни было. И не прятаться за чужую спину, не скулить: «прости, Господи, не ведал, что творил!»  Не выпрашивать трусливо милости у тех, кто оказался на сей раз сильнее.

ЕЛИЗАВЕТА. Я уважаю ваши убеждения, но… не допускаете ли вы, что они ошибочны? Что спустя некоторое время вы перемените их? Вы так молоды…

КАЛЯЕВ. Вы жалеете меня?!.. Я убил вашего мужа! Отнял самое дорогое! Опомнитесь!.. Вы должны ненавидеть меня лютой ненавистью!.. Или это – поза? Рисовка? И вы явились сюда, в тюремную камеру, продемонстрировать христианскую мораль? «Милость к падшим призывать» захотелось? Чтобы завтра вся Москва говорила, как безмерно ваше милосердие?.. Уходите.

ЕЛИЗАВЕТА. Мой визит тайный. Никто, кроме тех, кого вы видели, не знает о нём. Даю вам слово, что наш разговор не станет достоянием общества.

КАЛЯЕВ (после паузы). Я мог убить великого князя раньше. Но каждый раз с ним были вы. И я не решался его тронуть.

ЕЛИЗАВЕТА (с дрожью). Вам не приходило в голову, что вы убили и меня вместе с ним?

КАЛЯЕВ. Мне жаль вас в вашем горе. Но это всё. Прощайте.

Елизавета, положив на стол Евангелие и маленькую иконку, направилась к дверям.

ЕЛИЗАВЕТА. У вас есть родственники, отец, мать, близкие?.. Если хотите, я распоряжусь, чтобы им передали письмо, то, что лежит у вас на столе.

КАЛЯЕВ. Это – не письмо. Пьеса. Решил оставить потомкам напутствие. «Рукописи не горят», верно?..

ЕЛИЗАВЕТА (перекрестив узника). Боже милосердный, прости ему!..

Елизавета выходит. Каляев рассматривает иконку, затем кладет её под подушку и ложится навзничь.

ЭРНСТ. Элла! Что?.. Он тебя не обидел? Не оскорбил?..

ЕЛИЗАВЕТА. Моя попытка оказалась безрезультатной. Но кто знает, возможно, в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нём. (Стражнику). Прошу вас, если вы заметите какую-либо перемену в поведении узника, сообщите мне, пожалуйста.

СТРАЖНИК. Непременно, Ваше высочество. Не извольте беспокоиться. Глаз не спущу.

Елизавета и Эрнст уходят, Стражник их провожает.

ВЕДУЩИЙ. Великая княгиня написала прошение на имя Государя с просьбой помиловать Ивана Каляева. На суде он держал себя вызывающе. И когда ему было предоставлено последнее слово, Каляев предупредил: «Будьте осторожны в вынесении мне приговора. Если я буду оправдан, я снова возьму оружие в руки, чтобы уничтожить царизм и освободить русский народ. Я требую публичной казни!» Убийце был вынесен смертный приговор. Николай II после некоторого колебания решил уважить просьбу Великой княгини. Условие помилования было прежним – покаяние преступника. Но Каляев был твёрд: «Я хочу умереть. Моя смерть для цели революции будет даже полезнее, чем смерть Великого князя Сергея. Нужно разбудить народ, чтобы тот, наконец, начал бороться за свои права и свободу». Публичной казни не было. Убийца-фанатик был повешен в Шлиссельбургской крепости. Говорят, в последнюю ночь перед казнью рядом с ним лежало Святое Евангелие и иконка Елизаветы.

СЦЕНА 5.

ВЕДУЩИЙ. Надев траур по своему трагически погибшему мужу, Великая княгиня ещё глубже ушла в молитву. На её лице словно бы застыло выражение безысходной тоски, и продолжалось это до тех пор, пока она не осознала окончательно суетности светского мира и не перешла в мир духовности. Елизавета Федоровна не прекратила прежней своей общественной деятельности, но с большим ещё усердием отдалась делам благотворительности. И, начиная каждый раз новое дело, она мысленно советовалась с покойным: «Как бы поступил в этом случае Сергей?»

Когда и при каких обстоятельствах впервые появилась у неё мысль о создании Марфо-Мариинской обители, неизвестно. Можно лишь с уверенностью сказать, что без благословения духовных наставников и старцев, без поддержки и помощи близких друзей, этот грандиозный план вряд ли обрел бы реальные очертания.

Комната Елизаветы во дворце, больше похожая на монашескую келью. В углу – деревянный крест. На стенах – лишь иконы и картины духовного содержания. Комната тускло освещается керосиновой лампой. За столом, на котором стоит скромный ужин, сидит молодая девушка. Это – МАРИЯ ПАВЛОВНА, племянница Сергея Александровича, которую с младенчества воспитывала великокняжеская чета. Бьют часы.

МАРИЯ (вздрагивает, встает, нервно ходит по комнате). Уже десять часов!.. Где же тётя Элла?! Опять ушла пешком в свой госпиталь! На улицах так неспокойно, так страшно! Такое впечатление, что она ищет своей смерти.

Входит ЕЛИЗАВЕТА, она в траурном платье. Крестится на икону. Обнимает племянницу.

ЕЛИЗАВЕТА. Прости, Машенька.

МАРИЯ. Тётя Элла! Миленькая, так нельзя! Я так волновалась! Что вы делаете?.. Ходите, без охраны, по Москве, ночью! Был бы жив дядя Серёжа, он бы сейчас отчитал бы вас жару! (Пытаясь смягчить тон, шутливо). В угол бы поставил!..

ЕЛИЗАВЕТА (опустила голову и заплакала). Прости, голубушка моя, прости. В каждом из этих несчастных я вижу Сергея. Облегчить их страдания – одно утешение. И горе как-то своё чуть притупляется, не таким острым и безысходным кажется…

МАРИЯ. Все, успокоились. (Вытирает слёзы Елизавете). Простите меня, что набросилась как тигрица. Но я очень-очень люблю вас! Вы заменили мне маму, когда она умерла, и для меня никого дороже вас нет.

ЕЛИЗАВЕТА (улыбается, целует Марию). Больше не буду, обещаю, так волновать тебя. Я знаю, что надо делать.

МАРИЯ. Я тоже знаю: сначала поужинать. Правда, все остыло, но бокал вина, немного согреет мою продрогшую, любимую тётю. (Хлопочет за столом).

ЕЛИЗАВЕТА. Нет, родная, не хлопочи. Принеси-ка мне вон те шкатулки, что стоят в шкафу.

МАРИЯ (шутит). Ваш персональный ювелирный магазин?.. С удовольствием!.. (Приносит шкатулки, вместе открывают, достают украшения). Какая прелесть! Как я любила, маленькая, их разглядывать!.. Вот жемчужное ожерелье, я помню, подарил вам дядя Серёжа. А эта брошь с изумрудами – подарок королевы Виктории, да?.. А вот эти бриллиантовые серьги – от дедушки Саши и бабушки Минни. Кажется, на Рождество они появились у вас. Чудо, как хороши!..

ЕЛИЗАВЕТА. Да, здесь все вещи – память о ком-то или о каких-нибудь важных событиях. Но пришло время распорядиться этим богатством, как заповедует мне Господь. С прошлой жизнью покончено, Машенька.

МАРИЯ. В каком смысле? Что вы ещё задумали, тётя Элла?

ЕЛИЗАВЕТА (делит драгоценности на три части). Все подарки от Императорской семьи я передам государственной казне. Личные драгоценности возвращаю родственникам. А третью часть сего добра я решила употребить на Богоугодное дело – устройство Обители молитвы, труда и милосердия.

МАРИЯ. Обители?.. Какой?.. Где?..

ЕЛИЗАВЕТА. В Москве. И посвятить её Марфе и Марии, сестрам Лазаря, которого воскресил Господь после его смерти.

МАРИЯ. Я ничего не понимаю! Вы добровольно оставляете свет, общество? Хотите уйти в монастырь?

ЕЛИЗАВЕТА. С высшим светом я действительно расстаюсь из-за моего вдовства. Блеск, праздники, приёмы, званые вечера – в прошлом. Но «уйти от мирской жизни» я не помышляю. Наоборот, хочу войти в неё. Люди, страдающие от нищеты, испытывающие моральные и физические страдания, должны получать хотя бы немного христианской любви. Это меня всегда волновало, с раннего детства. А теперь стало целью моей жизни.

МАРИЯ. Разве нельзя творить добро, живя во дворце? Вы и так всю жизнь, сколько я вас знаю, занимаетесь милосердием. Вам мало госпиталей, сиротских домов и приютов, всяких благотворительных обществ, которые вы опекаете? К чему такие крайности?.. Раздаёте имущество, обрекаете себя на нищенское существование. Зачем, милая тетя Элла?! Никто не поймёт, не оценит вашу жертву, да ещё и посмеётся.

ЕЛИЗАВЕТА. Возможно, я ошибаюсь. Но я верю, что иногда в мою сторону кто-нибудь посмотрит и придёт помочь, оставив на время пустые развлечения. И тогда он увидит, какую безграничную радость приносит доброе слово, поддержка или утешение в страданиях. И Обитель – как раз то место, где могут сочетаться две добродетели: деятельное служение Господу через ближнего своего, подобно Марфе; и служение Богу – через молитву и созерцательное углубление в Божественные Таины, как предпочла Мария.

МАРИЯ. Я поражена. Тётя Элла, но то, что вы задумали… Хватит ли сил осуществить столь грандиозный план? По плечу ли он женщине, даже такой сильной, как вы?..

ЕЛИЗАВЕТА. Я знаю: у меня нет ни ума, ни таланта, кроме любви ко Христу. Но я ничего не предпринимаю без указаний опытных в духовной жизни старцев. Одна монахиня сказала мне: «Вложите свою руку в руку Господа и идите без колебаний». Это – мой выбор. Молись за меня, мой добрый друг, моя девочка.

ВЕДУЩИЙ. Презрев и слёзы друзей, и пересуды, и насмешки света, Великая княгиня мужественно пошла своею дорогой. И как всегда, наметив план, она с упорством, достойным восхищения, проявив поразительный талант организатора, приступила к его осуществлению. Елизавета купила под строительство землю, пригласила лучших архитекторов и художников, привлекла влиятельных духовных лиц, заручилась поддержкой Императора и Святейшего Синода, и уже в 1909 году Марфо-Мариинская обитель Милосердия открыла свои двери страждущим. При Обители были построены: Церковь во имя святых Жен Марфы и Марии, образцовая больница, аптека и амбулатория, где постоянно вёлся прием и бесплатное лечение самых обездоленных. На территории Обители находились: приют для девочек-сирот, воскресная школа, библиотека, пошивочная мастерская, бесплатная столовая и общежитие для сестёр милосердия, а также – покои Настоятельницы и священника-духовника. Но украшением Обители стал Храм Покрова Пресвятой Богородицы, построенный по проекту знаменитого архитектора А.В. Щусева, и расписанный великим живописцем М.В. Нестеровым. И весь этот изумительный по красоте архитектурный комплекс окружал роскошный сад, с любовью возделанный руками матушки Елизаветы и крестовых её сестёр.

СЦЕНА 6.

На авансцене. Появляется ЕЛИЗАВЕТА, снимает фартук медицинской сестры и резиновые перчатки. Видно, что очень устала, опускается на скамью. Входит о. МИТРОФАН.

О. МИТРОФАН. Доброго здоровья, Матушка. Вижу, вы только что из операционной. Снова ассистировали доктору?..

ЕЛИЗАВЕТА. Да, сделали всё возможное однако, рак желудка мало оставляет иллюзий. Думаю, батюшка, теперь несчастный нуждается в вашем утешении.

О. МИТРОФАН. Обязательно навещу его.

ЕЛИЗАВЕТА. Я всё думаю, не берём ли мы грех на душу, когда из ложной гуманности стараемся усыпить таких страдальцев несбыточной надеждой на мнимое выздоровление? Не милосерднее ли заранее приуготовить их к христианскому переходу в вечность?..

О. МИТРОФАН. Вы очень много работаете, Матушка, сверх человеческого предела. Спите по три часа… Не след так делать. Мне сёстры шепнули, что сегодня ночью вы опять читали псалмы над усопшей, а утром, не сомкнув глаз, – встали к операционному столу. А сейчас, небось, отправитесь в кабинет разбирать прошения, принимать посетителей. Поберегли бы себя, голубушка вы наша.

Входят ВАРВАРА и ЕКАТЕРИНА, здороваются.

ЕЛИЗАВЕТА. Что там, Варя?.. (О. Митрофану). Сестры по моему поручению ходили на Хитровку, там женщина в отчаянном положении, помощь просила.

ВАРВАРА (садится рядом). Да, Матушка, положение ужасное. Молодая мать, туберкулез в последней стадии, и два ребятенка, мал мало меньше.

ЕКАТЕРИНА. И муж-пропойца. Хоте, было, ребятишек сразу с собой увести, но – куда! Набросился с кулаками, сквернословит, еле ноги унесли.

ЕЛИЗАВЕТА (решительно встала). Катя, пойди в больницу и скажи, чтобы приготовили место в палате. В крайнем случае, пусть поставят приставную койку. А мы с тобой, Варя, немедленно идем на Хитровку.

ВАРВАРА. Матушка, надо обувь сменить. Там грязь непролазная.

ЕЛИЗАВЕТА (смотрит на ноги Екатерины). У нас, похоже, одинаковый размер. Снимай ботинки, Катя. (Переобуваются).

О. МИТРОФАН (пытается остановить). Матушка…

ЕЛИЗАВЕТА (мягко прерывает). Благословите, батюшка.

О.МИТРОФАН (благословляет). Ступайте с миром!.. (Все уходят).

СЦЕНА 7.

Хитров рынок. Идёт бойкая торговля всем, чем угодно – съестным, самогоном, краденым, всевозможным тряпьем…Тут же полно нищих, попрошаек, время от времени в разных концах площади вспыхивают потасовки среди бродяг. По рынку шныряет парочка – мальчуган лет двенадцати и девчушка лет пяти, это брат и сестра – ВАНЯ и ДАША. Босиком, в лохмотьях, они тоже здесь «на охоте» – пристают к прохожим, просят милостыню, а если удаётся – то и залезают в карман. Идёт ТОЛСТЯК, прилично одетый.

ДАША (тянет руку к Толстяку). Батюшка-барин, подайте, Христа ради!..

ВАНЯ (заступая ему дорогу). У нас мамка умерла. Подайте убогоньким деткам!..

Толстяк пытается обойти маленьких попрошаек, но они не дают ему прохода. Наконец, он сдаётся: достаёт объёмистый кошелёк и, сунув монетку в протянутую руку, спешно ретируется.

ВАНЯ. Сколько он тебе дал? Покажи.

ДАША. Гривенник. Ваня, пойдём домой, я устала.

ВАНЯ. Ишь, она устала! А жрать хочешь?.. Вон, баржа плывёт, видишь?.. Давай, Дашка, дуй к ней, да слезу пусти, разжалоби. Не то ещё и по шее надаёт.

Через площадь движется необъемных размеров ДАМА, ведет на поводке собачку.

ДАША. Барыня, сударыня, прояви милость, подай копеечку сиротке. Мамочка померла, батюшка покалеченный лежит без памяти.

ДАМА. Пошла отсюда, мерзкая попрошайка. Сколько вас развелось, на улицу выйти невозможно!

ДАША. Ради Христа!.. (Тянет ручку). Кушать очень хочется.

ДАМА. Брысь!.. Не то собаку натравлю!

На помощь сестре спешит Ваня. Он из рогатки стреляет в пёсика, тот визжит. Дама наклоняется, чтобы взять его на руки, ноги разъезжаются в грязи, и барыня плюхается в лужу. Начинает причитать: «Убили, ироды!.. На помощь!..»

ВАНЯ (помогает Даме подняться). Позвольте, сударыня, я подержу вашего пёсика. Вставайте.

ДАМА (с трудом поднимается, чертыхается). Куда только смотрит власть! Грязь, вонь, смрад! Давно пора ликвидировать этот рассадник преступности!.. (Принимает из рук Вани собачку, лезет в карман). На вот тебе за труды. (Уходит, разгневанная).

ВАНЯ (разглядывает монетку). Вот чертова кукла, пятак всего кинула.

ДАША. Пойдём домой! Я кушать хочу, живот свело.

ВАНЯ. Заскулила!.. Что там ты не видела? Отец пьяный в доску, мать кровью харкает, и кодла в карты режется. Ещё водкой тебя накачают да плясать заставят. Отваживайся потом с тобой. А накормить я тебя сейчас накормлю. Смотри, что я из трюма этой баржи извлёк, пока она по луже плавала. (Показывает часы на цепочке). Оп-ля!.. Серебряные!.. Сейчас пойдём в лавку, к старому еврею, толкнем часики – и порядок. Башмаки купим и платьишко тебе поприличнее. Ну и мамке – лекарство. Жалко её, совсем измучилась.

ДАША. Ванечка, что ты наделал! Нас же городовой схватит.

ВАНЯ. Если догонит. А сейчас идём в трактир, пошамать, и, правда, пора.

Резкий свисток. Бежит ГОРОДОВОЙ и ДАМА с криком: «Держи вора!» Ваня, быстро сообразив, хватает сестру за руку, и дети пускаются наутёк. И… натыкаются на только что появившихся на рынке ВАРВАРУ и ВЕЛИКУЮ КНЯГИНЮ.

ДАМА. Вот он! Негодяй, вор, рецидивист! (Городовому). Хватай его! Чего стоишь, как пень трухлявый?

ВАНЯ (Варваре). Тётенька, спрячьте нас, ради Бога! Они хотят нас в острог запрятать! Говорят, что мы беспризорные! А мы вовсе не беспризорные, у нас и папанька, и маманька есть. Вы же знаете, вы были у нас утром.

ВАРВАРА. Матушка, это те дети, ради которых мы сюда пришли.

ЕЛИЗАВЕТА. В чём дело, господин городовой?

ГОРОДОВОЙ. Здравия желаю, Матушка Елизавета. Эта дама утверждает, что у неё украли часы.

ДАМА. Шла на рынок с часами, а теперь их нет! Это он украл, маленький подонок!

ЕЛИЗАВЕТА. У вас есть основания это утверждать?

ДАМА. Некому больше! Я упала, а этот паршивец помог мне встать. И всё – нет часов!

ЕЛИЗАВЕТА. Господин городовой, эти дети – мои  подопечные. Сейчас я намерена навестить их родителей и заручиться согласием, чтобы дети жили в нашем приюте. Все недоразумения, надеюсь, мы уладим. Адрес Обители вам известен.

ГОРОДОВОЙ (отдает честь). Так точно, Ваше высочество!

Елизавета и Варвара, держа за руки детей, уходят.

ДАМА (возмущенно). Что за произвол?.. Какая-то монашка покрывает воров!.. Я это так не оставлю! Я буду жаловаться!

ГОРОДОВОЙ. Дура, вы, извините, набитая, барыня-сударыня. Это не «какая-то монашка», а Настоятельница Марфо-Мариинской обители, Великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра нашей Императрицы. Поняла?.. (Уходит, Дама семенит следом).

СЦЕНА 8.

Ночлежка, где обитают бездомные, опустившиеся люди. Двухъярусные нары занавешены ветхими рогожами. Пестрая компания обитателей ночлежки за столом режется в карты. Один из них участия в игре не принимает, сидит в обнимку с бутылкой, свесив голову, это ВАСИЛИЙ. Из-за занавески доносится надсадный кашель, там лежит больная мать Вани и Даши – НАТАЛЬЯ.

ЖЕНЩИНА. Ну что, еще партейку сгоняем?..  На «пустышку»?.. По сколько ставим? Сотку?.. Мечу! Я всех вас сделаю, миляги, не трепыхайтесь даже.

ПЕРВЫЙ БРОДЯГА (в сторону больной). Да заткнешься ты, наконец?.. Бухает и бухает, ни днём, ни ночью покоя нет.

ВТОРОЙ БРОДЯГА. Да ладно, не вяжись, ей и так не сладко.

НАТАЛЬЯ (сквозь кашель). Сделайте вы со мной что-нибудь, Христа ради. Придушите, отравите. Мочи моей нет, всё в груди разрывается.

ЖЕНЩИНА. Эй, паря! Васька, тебе говорю. Сидит, обнялся с бутылкой. Дал бы ты своей женушке глотнуть. Водка – первое лекарство от всяческих хворостей. Поделись с половиной-то своей. Ведь помрёт скоро.

Входят ВАРВАРА, ВАНЯ, ДАША и МАТУШКА ЕЛИЗАВЕТА. Дети сразу бросились к матери, о чём-то  шепчутся с нею.

ПЕРВЫЙ БРОДЯГА. Ба, какие люди к нам пожаловали!..

ЕЛИЗАВЕТА. Мир дому сему.

ЖЕНЩИНА (язвительно). Если только вашими молитвами, Матушка. Мы уж давно о нём забыли, о мире-то. Как впрочем, и он – о нас.

ЕЛИЗАВЕТА. Где больная?

ВТОРОЙ БРОДЯГА. Васька, ты чего застыл? Веди к Наталье.

ВАСИЛИЙ. Отвяжитесь вы все от меня!

ВТОРОЙ БРОДЯГА. Но, но, брат, полегче на поворотах. Знаешь, дурень, кто сюда явился, в твою вонючую берлогу?.. Сама Матушка Елизавета! Падай в ножки и благодари Господа, что презрел вас, – ангела прислал.

Появляется НАТАЛЬЯ,  с двух сторон её поддерживают дети.

НАТАЛЬЯ. Здравствуйте, Матушка. Спасибо, что услышали мой крик о помощи. Храни вас, Господь. Вы – моя последняя надежда. Вот об этих моих чадах сердце болит. Только из-за них, кровиночек моих, осмелилась умолять вас, Матушка, о милосердии. (Приступ кашля). Ваши сестрички утром-то приходили, хотели увести деток, да…ирод этот не дал. Взашей выгнал. Уж простите покорно…

ВАРВАРА. Сядь, Наташа, сядь, успокойся. Теперь всё будет хорошо.

НАТАЛЬЯ (едва справившись с приступом). Смерть уж за плечом стоит. Не сегодня, завтра – заберёт меня костлявая. Сироток мои пожалейте, Матушка, заберите их к себе. Пропадут здесь, ни за грош пропадут.

ВАСИЛИЙ (поднял тяжёлую голову). Опять за старое, тварь?! Куда – «заберите»?.. (Ударяет по столу кулаком). У них отец есть! Законный!.. Я, Василий, сын Петров!..

ЕЛИЗАВЕТА (обращаясь к компании за столом). Уважаемые, не могли бы вы оставить нас? Я должна поговорить с этим добрым человеком, главой данного семейства.

ЖЕНЩИНА (хохочет). Добрым человеком?.. Вы слышали, господа бродяги?.. Да это – вор! И пьяница горький!

ВАСИЛИЙ. Ну ты, шваль подзаборная, заткни свой поганый рот!

Василий и женщина готовы сцепиться, но два её сотоварища не дают разгореться драке.

ПЕРВЫЙ БРОДЯГА (женщине). Уймись, женщина. Не подкидывай хворост, и так горячо.

ВТОРОЙ БРОДЯГА. Уходим, Матушка. Но Ваську опасайся, он, и правда, порченый.

ЖЕНЩИНА (чувствуя себя в безопасности). Заставляет ребятишек побираться, и всё пропивает. А если не принесут в клювике, бьёт нещадно. Сколько раз отбирали у него, полумертвых. Водкой отпаивали.

Бродяги и Женщина уходят. Елизавета присаживается к столу. Варвара уложила Наталью на нары, поит каким-то отваром. Ребятишки сидят возле матери, напряжённо следят за происходящим.

ЕЛИЗАВЕТА. Василий Петрович, давайте поговорим, спокойно всё обсудим

ВАСИЛИЙ (хмуро). Не о чем толковать. Не отдам детей. Если и сдохнем, то вместе. Значит, так на роду написано. Грешник я великий. Поищите кого получше, тому и помогайте.

ЕЛИЗАВЕТА. Плохих людей нет, есть люди, за которых особенно нужно молиться. Так считает пастырь наш, отец Митрофан, духовник Обители. Но я делаю вам вполне конкретное предложение. Сейчас мы уйдём отсюда все – ваша жена, вы. Дети. Наталье необходимо лечение, для неё уже приготовлено место в больнице. Даша будет жить в Обители, в приюте. Там её ждут подружки, двадцать с лишним таких же девчушек. (Даша радостно взвизгивает). Ваня… Сколько ему лет?

ВАНЯ (кричит). Двенадцать! Я взрослый!

ЕЛИЗАВЕТА. Если юноша считает себя взрослым, значит, и работа для него найдётся. Хочешь быть посыльным?

ВАНЯ. Письма разносить?

ЕЛИЗАВЕТА. Не только. Выполнять разные ответственные поручения.

ВАНЯ. А деньги будете платить?

ЕЛИЗАВЕТА. Разумеется, всякая хорошая работа должна быть оплачена.

ВАСИЛИЙ (мрачно). Не отпущу.

ЕЛИЗАВЕТА. Вы не дослушали, Василий Петрович. Я же сказала: покидаем этот… негостеприимный дом все вместе. Для вас тоже есть вполне приличное занятие.

ВАСИЛИЙ (усмехаясь). Вас же предупредили: я – вор и пьяница.

ЕЛИЗАВЕТА (игнорируя сказанное). Не согласились бы вы помогать нашему садовнику? В Обители очень большой сад, и одному человеку трудно содержать его в порядке. Такое моё предложение. Решение, разумеется, остается за вами.

НАТАЛЬЯ (умоляюще). Вася, дорогой мой, золотой!..

ВАНЯ и ДАША. Папаня, поедем!..

ВАСИЛИЙ. Ладно. Если не шутите. Посмотрим, что за рай там у вас. (Детям). Собирайся, шушера!..

Наталья крестится, ребятишки ликуют, Варвара улыбается.

ЕЛИЗАВЕТА. Вот и славно. Василий Петрович, Наташе самой не дойти до Обители, далековато. Пожалуйста, возьмите извозчика, вы же тут всех знаете. А мы здесь подождём.

Василий уходит.

ВАРВАРА. Ну, братцы-кролики, за дело!.. (Дети, Наталья начинают собирать скромные пожитки). Матушка, не поспешаем ли мы с Василием? Стать другим человеком в одночасье… Ох, не знаю…

ЕЛИЗАВЕТА. Послушание, Варя, выше постов, молитв и самых подвигов великих. Послушание и есть самое трудное. Но для человека все возможно, лишь бы благое желание было. Спрашивай, не ленись, Господа, и Он подскажет, что нужно делать.

Заглядывает ВАСИЛИЙ.

ВАСИЛИЙ (весело). Карета подана!.. Поторопись, дружина!

Наталья. Даша, Варвара направляются к выходу. Ваня окликает Елизавету Федоровну.

ВАНЯ. Матушка, что сказать хочу…

ЕЛИЗАВЕТА. Что, Ванюша?.. Говори, не бойся.

ВАНЯ (протягивает часы). Вот, в луже нашёл. Тётка та упала и обронила, а я взял… (Под пристальным взглядом Елизаветы). Если честно, то… слямзил. Жадная она и злая. Три копейки пожалела. Вот я и обозлился.

ЕЛИЗАВЕТА. Как приедем в Обитель, к батюшке, отцу Митрофану, пойди и расскажи ему всё. Хорошо?.. А эту… находку вернём Городовому. Это и будет твоим первым заданием, господин посыльный. (Вместе уходят).

СЦЕНА 9.

Утро. Звонят колокола Покровского храма. МАТУШКА ЕЛИЗАВЕТА, сестры ВАРВАРА и ЕКАТЕРИНА поливают цветы в саду обители. ВАСИЛИЙ подрезает траву. Резкий гудок подъехавшего грузовика, затем – удары прикладом в ворота обители и грубые выкрики:  «Открывай, вражья нечисть!» и т.д.

ЕЛИЗАВЕТА. Василий Петрович, откройте ворота.

ЕКАТЕРИНА. Не открывайте, Матушка!.. Это – вороги, безбожники! Они убьют нас!

ЕЛИЗАВЕТА. Не бойся, Катя. Разве ты забыла, что ни один волос не упадёт с нашей головы, если на то не будет воля Господа?

Василий открывает ворота. Входят два АНАРХИСТА. На головах – картузы, на груди каждого – красный бант, за плечами – винтовки, в зубах – цигарки.

ПЕРВЫЙ (грубо Елизавете). Ты кто?

ЕЛИЗАВЕТА. Настоятельница обители, мать Елизавета.

ВТОРОЙ. Вот тебя-то нам и нужно, немецкая шпионка!.. А ну, показывай, где прячешь оружие! А не то – доставим в каталажку, там быстро твой язычок развяжется.

ВАРВАРА (гневно). Нет здесь никакого оружия! Окститесь, нехристи! Здесь Божий храм, обитель милосердия!

ВТОРОЙ. Цыц, дура. Не то и тебя загребём, не поглядим, что на тебе крест. (Елизавете). А ты, шпионка, собирайся, с нами поедешь.

ЕЛИЗАВЕТА. Спокойно, Варя. Пусть господа революционеры войдут. (Анархистам). Ищите везде, доступ во все помещения обители открыт. Василий, наш садовник, проводит вас. Только позвольте мне сделать некоторые распоряжения.

ПЕРВЫЙ. Валяй, прощайся. Мы не торопимся.

ЕЛИЗАВЕТА. Катя, собери сестёр в церкви, а ты, Варя, попроси отца Митрофана служить молебен.

Екатерина и Варвара тот час убегают.

ЕЛИЗАВЕТА. Господа революционеры, вы тоже можете войти в храм. Одна просьба: оставить оружие у входа. (Уходит).

ПЕРВЫЙ (второму). Разделимся. Я тут пошукаю, а ты за шпионкой немецкой пригляди.

ВТОРОЙ. Добро.

Второй анархист, сняв винтовку, вошёл в храм, откуда уже доносится церковное пение и голос о. Митрофана, служащего молебен. Первый анархист в сопровождении Василия отправился в другую сторону, искать «спрятанное оружие». Между тем, толпа за воротами всё более распаляется, снова – удары в двери, угрозы, пение «Интернационала». Через некоторое время появляются оба АНАРХИСТА, вид весьма растерянный.

ВТОРОЙ. Ну, что, нашёл?..

ПЕРВЫЙ. Пусто. Больные да престарелые старики, да в яслях детишки надрываются, орут, мамку требуют.

ВТОРОЙ. Зря, выходит, сгоняли. Голь перекатная. Айда отсюда.

Выходят к толпе подельников.

ПЕРВЫЙ. Ша!.. Тихо!.. Это – монастырь. Ничего тут нет.

ВТОРОЙ. Кроме бинтов, да свечек, да ложек деревянных.

Возмущенные голоса, затем – звук отъезжающего грузовика. Появляется о. МИТРОФАН и ЕЛИЗАВЕТА.

О. МИТРОФАН (крестится). Уехали. Спасибо, Господи, пронесло на сей раз.

ЕЛИЗАВЕТА (тоже осеняет себя крестом). Очевидно, мы недостойны ещё мученического венца.

О. МИТРОФАН. Вчера приезжали снова представители Временного правительства. Настойчиво уговаривали меня убедить вас, Матушка, переехать в Кремль. Семья Государя арестована, вы знаете, и не ровен час, как вот сегодня, и вас может коснуться сия десница. Может быть, стоит укрыться за толстыми стенами? Пока не схлынет эта волна революционного безумия?

ЕЛИЗАВЕТА. Я уже говорила им, что покинула Кремль не для того, чтобы снова быть туда загнанной. И если нынешнему правительству трудно охранять меня здесь, пусть откажутся от всякой к этому попытки. И отец Митрофан, как я буду – там, а вы, мои дорогие, – здесь?

О. МИТРОФАН (весело). А вы заметили, как этот нехристь приложился к кресту вслед за вами?..

ЕЛИЗАВЕТА. Человека Господь сотворил по Своему Образу и Подобию, только не в каждом этот образ проявлен. И в этом – надежда наша и долг – помочь воссиять свету Божьему в заблудших душах.

Входит ВАРВАРА.

ВАРВАРА. Матушка, там вас спрашивает важный господин. И говорит не по-нашему. Поняла только, что издалека прибыл. Вроде как из заграницы. Я его проводила в ваш кабинет.

ЕЛИЗАВЕТА. Боже, неужели Эрни?!.. Не может быть! Я не видела их, моих дорогих, уже три года, как началась война.

О. МИТРОФАН. Вас проводить, Матушка?

ЕЛИЗАВЕТА. Сделайте милость.

Все уходят.

ВЕДУЩИЙ. Елизавету Федоровну в кабинете ожидал Шведский министр. Он уговаривал Великую княгиню покинуть Россию и уехать за границу. Действовал министр по поручению кайзера Германии Вильгельма, который хотел спасти Эллу, которую в молодости страстно любил. Это было очень сильное искушение – снова оказаться на родине, среди близких, в безопасности. Но Матушка Елизавета оказалась сильнее – она отказалась покинуть новую Родину и тех людей, за судьбу которых она была в ответе. И сделав этот выбор, она подписала свой смертный приговор. 7 ноября 1917 года Временное Правительство пало, к власти пришли большевики.

СЦЕНА 10.

Марфо-Мариинская обитель. ЕЛИЗАВЕТА в своей комнате, больше похожей на келью: жесткая кровать, стол и единственная «роскошь» – плетёное кресло. Она больна, лежит с закрытыми глазами на топчане. Осторожно ступая, входит сестра ЕКАТЕРИНА с подносом, на котором – нехитрый завтрак для Матушки.

ЕЛИЗАВЕТА. Катя, голубушка, ты не могла бы стучать, прежде чем входить?

ЕКАТЕРИНА. Матушка, простите, ради Бога. Я думала, вы, наконец, уснули после бессонной ночи. Всё кашляли, в бреду метались. Напугались мы сильно.

ЕЛИЗАВЕТА. Кто мне стелил постель? Откуда взялся матрац?

ЕКАТЕРИНА. Так доктор велел положить. Как же на голых досках-то! Он как увидел, сильно гневался. А ещё сказал, кризис, мол, миновал, и теперь вам надо сил набираться. Вот я принесла вам яички, да молочко, овощи свежие. Это крестьяне из вашего Ильинского, как узнали о вашей хворобе, привезли. И передать просили, что любят вас и помнят, и молятся о вашем здравии. Так что кушайте, не обижайте добросердечных.

ЕЛИЗАВЕТА. Спасибо. Милые мои люди. Помоги-ка мне, Катюша, в кресло перебраться.

Екатерина помогает Матушке сесть в плетёное кресло, укрывает ноги пледом.

ЕЛИЗАВЕТА. Вот и славно. (Оглядывается). Подай, пожалуйста, вон ту корзину с вязаньем и шитьём. Хватит бревном лежать, пора и делом заняться.

ЕКАТЕРИНА. Да погодили бы, Матушка. Слабая вы ещё очень.

ЕЛИЗАВЕТА. Варя где?..

ЕКАТЕРИНА. Провиант принимает. Там грузовик приехал, продукты привезли и какие-то лекарства.

ЕЛИЗАВЕТА. Бог милостив, как видишь. Будет из чего обеды приготовить, бездомных подкормить. Ступай, Катя. Когда Варя освободится, попроси ко мне зайти.

ЕКАТЕРИНА. Хорошо, Матушка (уходит).

Елизавета, не прикоснувшись к еде, принимается вязать. Входит ВАРВАРА.

ВАРВАРА (увидев Елизавету сидящей в кресле, крестится). Слава Тебе, Господи!.. Оклемалась наша Матушка! Слава Тебе, Милостивый!.. И уже за работой, уже трудится, ангел наш ненаглядный!..

ЕЛИЗАВЕТА (ласково). Хватит причитать, Варюша. Ты же знаешь, не могу без дела. С детства праздности не выношу. Скажи лучше, что там, как дела?

ВАРВАРА. Привезли чёрный хлеб, вяленую рыбу, овощи да немного жиров и сахара. И ещё йод, хинин, вату, бинты. А то уж боялись, что придётся простыни резать, чтобы перевязки больным делать.

ЕЛИЗАВЕТА. Я спрашиваю, что за воротами обители происходит?

ВАРВАРА (колеблется). Тревожно, Матушка. Прихожане говорят, новая власть не церемонится – по простому подозрению, навету хватают ни в чём не повинных людей, имущество отбирают, а то и вовсе истребляют под корень целые семьи. Хотела, было, вчера до Иверской дойти, свечу зажечь у святыни – Божией Матери, куда там!.. Невозможно! Над Кремлем – красные флаги. На улицах – солдаты с красными звёздами пятиконечными во лбу. По ночам стреляют, ловят все кого-то. Страшно, Матушка, за ворота выйти. Костлявая за каждым углом сторожит.

ЕЛИЗАВЕТА. Не надо, Варя, бояться смерти. Надо бояться жить, если изменяешь долгу в критической ситуации.

ВАРВАРА. Что вы, Матушка, в обители всё идёт, как и прежде! Отец Митрофан каждый день служит Божественную литургию, сестры встают на общую молитву. Старики, детки-сиротки наши ухожены. Обедами кормим сирых и бездомных. В амбулатории приём ведём, с раннего утра до позднего вечера. Всем помогаем, кто ни придёт.

ЕЛИЗАВЕТА. Хорошо, Варя. Спасибо. Надо потихоньку к Пасхе готовиться. Подумать, что дарить будем нашим подопечным, прежде всего – ребятишкам. Чтобы все получили подарки, пусть порадуются люди. Сейчас это особенно важно – поддержать в горести, чтобы надежда в душе не угасла.

ВАРВАРА. Будем стараться, Матушка. Да только мало у нас помощников осталось. Кто уехал, кто затаился, а кто и переметнулся – новой власти угодить торопится. Смута, смута всеобщая…

ЕЛИЗАВЕТА. Грех это великий – в отчаяние впадать, ты знаешь. Он всё замечает, всех насквозь видит и ведёт за руку. Только и самим нужно что-то делать.

ВАРВАРА (вздыхает). Это так. «На Бога надейся, да сам не плошай»… Матушка, там сапожник пришёл, Илья. Который уж день к вам рвётся. Его жена у нас в больничке лежала, помните? С ожогами. Которую вы буквально с того света вытащили.

ЕЛИЗАВЕТА. Бог помог. И что хочет Илья?

ВАРВАРА. Говорит, что скажет только вам. Пустить?

ЕЛИЗАВЕТА. Пусть войдёт. И будь добра, позови отца Митрофана.

ВАРВАРА (открывает дверь и манит человека). Входи уж, бедолага!

Входит ИЛЬЯ, бородатый мужик, бедно, но чисто одетый.

Только недолго! Матушка ещё очень слаба (уходит).

ИЛЬЯ (кланяется). Здравия желаю, Матушка.

ЕЛИЗАВЕТА. И тебе – здравия, Илья. Как твоя Агафья?.. Больше не пытается принять душ из кипятка?

ИЛЬЯ. Бегает, уж и думать забыла, что на том свете побывала. Видать, этот ей боле по душе. Вот велела вареньице из малины вам передать, жар снимает. И шиповник – чай заваривать. Говорит, шибко полезный.

ЕЛИЗАВЕТА. Спаси вас Бог, Илья. Но что за секретный разговор у тебя ко мне?

ИЛЬЯ (понизив голос и оглянувшись). Матушка, бежать вам надо!.. Такое творится, не приведи Господь! Опасно вам тут оставаться. Доберутся, кровопийцы, руки у них длинные. А у меня родственник есть, коней хороших держит, и сани с пологом. По свежему снежку и умчим вас. Спрячем, ни одна собака не пронюхает.

ЕЛИЗАВЕТА. Милый человек, понимаешь ли ты, что предлагаешь? Какой опасности подвергаешь себя и семью свою?.. У вас, помнится, четверо ребятишек?

ИЛЬЯ (смущенно). Пятеро. На радостях, что выздоровела, Агаша парня мне подарила.

ЕЛИЗАВЕТА. Вот видишь, и наследник появился. Его ещё вырастить надо, воспитать. Как назвали-то?

ИЛЬЯ. Сергием окрестили. В честь Сергия Радонежского и вашего покойного супруга.

ЕЛИЗАВЕТА (тронута). Счастья вам, дорогие мои. (Достает из корзины вязаное одеяльце). Вот возьми, подарочек младенцу. Пригодится, думаю.

ИЛЬЯ. Никак, вашими ручками золотыми вязано!.. Благодарствуем, княгиня, Матушка Елизавета!.. Век хранить будем!..

ЕЛИЗАВЕТА (прерывая излияния Ильи). А по поводу побега… Не смогу, Илья, прости. Сани, хоть и широкие, да все мои сёстры не поместятся туда. Как я без них? И они тут – без меня?..

ИЛЬЯ (расстроен). Значит, без сестёр не поедете?

ЕЛИЗАВЕТА. Не могу бросить их на произвол судьбы.

ИЛЬЯ. Зря, Матушка, отказываетесь. От чистого сердца ведь.

ЕЛИЗАВЕТА. Знаю. И ценю.

Постучав, входит О. МИТРОФАН.

О. МИТРОФАН. О, Илья, здравствуй, друг мой. Как там мой крестник?

ИЛЬЯ. Вашими молитвами, батюшка. Пошёл, шельмец, топает ножонками, думаю, скоро придётся уж и сапоги тачать. Однако, пора мне. (Кланяется). Прощевайте, Матушка. И вы, отец Митрофан.

О. МИТРОФАН. С Богом.

ЕЛИЗАВЕТА. Хозяюшке твоей поклон, спасибо за гостинцы. Да хранит вас Господь.

Илья уходит.

О. МИТРОФАН. Как я рад видеть вас в добром здравии, Матушка Елизавета!..

ЕЛИЗАВЕТА. Так некстати привязалась эта болезнь. Побыстрее бы встать на ноги, столько дел скопилось. И Пасха не за горами. Вы же знаете, батюшка, для меня это ещё и очень личный и дорогой праздник. Девятнадцать лет назад, под Вербное воскресенье совершился мой переход в Православие. Когда я с полным правом могла повторить каждому русскому человеку слова моавитянки Руфи: «Народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом». И могу признаться вам, дорогой мой батюшка, ни разу, ни на минуту не пожалела я о том своём выборе. И молю Господа лишь об одном – даровать мне силы испить чашу страданий, выпавших на Его долю.

О. МИТРОФАН. Всё в руках Божьих. Власть новая пока не притесняет нас. Даже оказывает некоторую помощь – продуктами, медикаментами. Службу в храме править не препятствуют.

ЕЛИЗАВЕТА. Нет ли каких-нибудь новостей… о моих дорогих страдальцах?

О. МИТРОФАН. К великому сожалению, ничего определённого. Всё на уровне слухов, предположений. Будто бы царская семья по-прежнему в Тобольске. И условия содержания не слишком суровы.

ЕЛИЗАВЕТА (крестится). Батюшка, напомните, пожалуйста, тот сон, о котором  рассказывали мне в феврале семнадцатого. Не забыли его?

О. МИТРОФАН. Как можно забыть страсть такую!.. Видел я тогда четыре картины, одна сменяла другую, как в кинематографе. На первой – горящая церковь. На второй – портрет императрицы Александры, простите, в траурной рамке, из которой вдруг начали расти белые лилии, и вскоре полностью закрыли прекрасный лик вашей сестры. Третья картина явила Архангела Михаила с огненным мечом в руках. А на четвертой увидел я молящегося на камне преподобного Серафима.

ЕЛИЗАВЕТА. И тогда же я попыталась истолковать значение сна.

О. МИТРОФАН. И это помню. Вы сказали, что в ближайшее время наступят события, от которых сильно пострадает в первую очередь – Русская церковь.

ЕЛИЗАВЕТА. Да. Портрет Аликс, усыпанный белыми лилиями, это знак её мученической кончины. Архангел Михаил с огненным мечом предупреждает нас о больших бедствиях, которые захлестнут Россию. Боюсь, сон этот уже сбывается.

О. МИТРОФАН. Но молящийся преподобный Серафим Саровский?.. Не означает ли это,  что Всевышний услышит его молитву и защитит Россию и не даст погибнуть ей в гиене огненной?

ЕЛИЗАВЕТА. Лишь на это и можем уповать.

О. МИТРОФАН. Матушка, вспомните, что говорил Исаия: «Надеющиеся на Господа обновятся в силе, подымут крылья, как орлы, потекут и не устанут, пойдут и не утомятся».

ЕЛИЗАВЕТА. Батюшка, конечно, дорогой мой друг и наставник. Простите моё малодушие. Но с кем, кроме вас я могу позволить себе быть слабой?..

О. МИТРОФАН. Не сокрушайся, Матушка, не казни себя. Минуты слабости у всех бывают. Мы – люди, и в минуты скорби трудно удержаться, чтобы не повторить слова молящегося Иисуса в Гефсиманском саду, не воскликнуть: «Господи, пронеси чашу сию мимо меня!» Но Он же подаёт нам, грешным, пример, как поступать в подобных случаях.

ЕЛИЗАВЕТА. Да, и я повторяю слова Его ежечасно: «Не как Я хочу, но как Ты». Батюшка, я хочу причаститься Святых Таин.

О. МИТРОФАН. Матушка, вы знаете, что не могу я быть духовником строгим. Но если душа просит, пойдёмте в храм.

Елизавета с трудом поднялась, выпрямилась и, твердо ступая, в сопровождении своего духовника о. Митрофана направилась к выходу.

СЦЕНА 11.

Пасха, последняя в жизни Великой княгини, Матушки Елизаветы. Марфо-Мариинская обитель. Звонят колокола. Из храма выходят ЕЛИЗАВЕТА, О. МИТРОФАН, сёстры обители, среди которых ВАРВАРА и ЕКАТЕРИНА, дети–воспитанники обители и прихожане. Все нарядно одеты, поздравляют друг друга с праздником, христосуются, обмениваются подарками.

ЕЛИЗАВЕТА. А теперь, дорогие гости, наши дети покажут вам концерт.

На усмотрение режиссера: дети поют, рассказывают стихи, водят хоровод, под аккомпанемент Елизаветы. Вдруг эту благостную атмосферу взрывает долгий, резкий звонок у ворот обители. Все замерли.

ЕЛИЗАВЕТА (встала). Пробил час. (Перекрестилась). Откройте ворота.

Входят КОМИССАР и ДВА ЧЕКИСТА. Внимательно окинув взглядом собравшихся, направляется прямиком к Великой княгине.

КОМИССАР (говорит с акцентом). Гражданка Романова? Елизавета Феодоровна?

ЕЛИЗАВЕТА. Да, я – та, кого вы ищете.

КОМИССАР. Именем революции вы арестованы.

Сестры кинулись к Матушке. Громкие рыдания и крики огласили обитель.

ЧЕКИСТЫ. Назад!.. (Стреляют в воздух). Молчать!..

КОМИССАР. Собирайтесь. В вашем распоряжении… (посмотрел на часы) 30 минут.

ЕЛИЗАВЕТА. Но я должна сделать необходимые распоряжения, попрощаться с больными, детьми, сестрами…

КОМИССАР. Не сметь возражать!..

ЕЛИЗАВЕТА (к собравшимся). Попрощаемся, гости дорогие. Простите нас, и да поможет вам Бог!.. Катя, уведи детей. Варя, обойди палаты, попроси всех, кто может ходить, собраться в церкви святых Марфы и Марии. (Комиссару). Вы позволите?

КОМИССАР (раздраженно). У вас тридцать минут и не секунды больше!..

На авансцене ЕЛИЗАВЕТА в окружении самых близких, своих единомышленников.

ЕЛИЗАВЕТА. Вот и пришел час расстаться нам, мои родные, мои любимые. Спасибо вам за то, что все эти годы вы были рядом, творя милосердие, не думая о корысти или славе мирской. Спасибо и вам, отец Митрофан, наш дорогой пастырь, без вашего чуткого, ласкового, но строгого водительства не смогла бы наша обитель стать для десятков, сотен страждущих надежным, теплым и гостеприимным домом. Прошу вас и впредь не оставлять святой обители и служить в ней, пока будет возможно. Родные мои, сплотитесь и будьте как одна душа все для Бога и скажите, как Иоанн Златоуст: «Слава Богу за все».

Только не падайте духом, Божия Матерь знает, отчего Ее Небесный Сын послал нам это испытание в день праздника. Теперь нам предстоит нести общий крест разлуки. Господь нашел, что нам пора нести Его крест. Постараемся быть достойными этой радости.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами, и любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь.

Снова раздались рыдания. Сестры припадали к ногам Матушки, обнимая её.

ЕЛИЗАВЕТА. Не плачьте, молитесь за меня, грешную, чтобы я была достойна вернуться к моим деткам, чтобы мы все вместе думали, как приготовиться к вечной жизни.

КОМИССАР. Кончай митинг!.. В машину! Ехать!..

ЕЛИЗАВЕТА. Ещё пару минут, пожалуйста. Только переоденусь (уходит).

Появляются ВАРВАРА и ЕКАТЕРИНА, одеты по-походному, с небольшими котомками.

О. МИТРОФАН. Варя, Катя, куда вы собрались?

ЕКАТЕРИНА. Мы не оставим Матушку.

О. МИТРОФАН. Но…

ВАРВАРА. Поговорите с этим иродом. Есть же у него сердце, в конце концов!..

О. МИТРОФАН (подходит к Комиссару). Уважаемый… Простите, не знаю, как вас звать-величать. Позвольте двум нашим сестрам сопровождать Матушку. Она серьёзно больна и нуждается в медицинской помощи. А сестры в состоянии её оказать. Позвольте, и вам будет спокойнее, уверяю вас.

КОМИССАР (Варваре и Екатерине). Фамилия, имя?

ВАРВАРА. Яковлева Варвара.

ЕКАТЕРИНА. Янышева Екатерина.

Входит ЕЛИЗАВЕТА. Она в дорожном платье. Небольшой саквояж с личными вещами.

ЕЛИЗАВЕТА (комиссару). Я готова. (Подходит к о. Митрофану). Благословите, батюшка.

(Он благословляет Великую княгиню крестом, она целует ему руку и тихо говорит). Под образами – письмо графине Олсуфьевой, моему старому другу, отправьте, пожалуйста, я не успела.

О. МИТРОФАН (намеренно громко). «Я Тебя слышу, и слова Твои сердечно исполнять буду». Да пребудет с тобой Господь!..

Комиссар и чекисты грубо понуждают Елизавету и сестёр идти к машине.

ЕЛИЗАВЕТА (комиссару). За что вы лишаете свободы эти святые души? Они – сёстры милосердия, и ни в чём не виновны!

ВАРВАРА и ЕКАТЕРИНА. Мы не оставим вас, Матушка!..

КОМИССАР (усмехается). Добровольный эскорт. Сами напросились, пусть хлебнут.

Елизавета осеняет всех крестом и низко кланяется Обители. Все уходят.

ВЕДУЩИЙ. Увозили Великую княгиню чекисты-латыши. Очевидно, большевики побоялись поручить столь скандально-зверское дело русским, москвичам, среди которых авторитет Елизаветы был так высок, а любовь простого народа – безмерна. Опасаясь беспорядков в Москве, Елизавету отправили как можно дальше, вглубь России.

18 июля 1918 года глубокой ночью недалеко от уральского города Алапаевска Великую княгиню и девять её спутников и родственников живыми сбросили в старую шахту, первой столкнули прикладом в чёрную яму Елизавету. Она молилась, повторяя: «Господи, прости им, не знают, что делают!» Шахту закидали гранатами и подожгли. Умирали страдальцы в страшных мучениях от жажды, истязаний и ранений. Но ещё сутки доносились из-под земли звуки Херувимской песни и молитв. Когда извлекли тела мучеников из шахты, Елизавета Федоровна была найдена с иконой Спасителя на груди, той, которой её благословил Император при переходе княгини в Православие. А пальцы правой руки святой подвижницы были сложены для крестного знамения.

Письмо Елизаветы – старому другу, графине Олсуфьевой:

«Дорогая Аликс, Христос Воскресе!

Как часто мои мысли летят к Вам, и я вспоминаю мою милую графиню, сидящую в своей гостиной… Мы разговариваем за чашкой чая, и в наших воспоминаниях проносятся годы… Если мы глубоко вникнем в жизнь каждого человека, то увидим, что она полна чудес. Вы скажете, что жизнь полна ужаса и смерти. Да, это так. Но мы ясно не видим, почему кровь этих жертв должна литься. Там, на небесах, они понимают всё и, конечно, обрели покой и настоящую родину – Небесное Отечество.

Мы же на этой земле, должны устремить свои мысли к Небесному Царствию, чтобы просвещёнными глазами могли видеть всё и сказать с покорностью: «Да будет воля Твоя». Полностью разрушена Великая Россия, бесстрашная и безукоризненная. Но «Святая Россия» и Православная Церковь, которую «врата ада» не одолеют, существуют, и существуют более, чем когда бы то ни было. И те, кто верует и не сомневается ни на мгновение, увидят «внутреннее солнце», которое освещает тьму во время грохочущей бури. Я не экзальтированна, мой друг. Я только уверена, что Господь, Который наказывает, есть тот же Господь, Который любит… Который озаряет наш путь. И тогда радость становится вечной даже и тогда, когда наши бедные человеческие сердца и наши маленькие земные умы будут переживать моменты, которые кажутся очень страшными.

Подумайте о грозе. Какие величественные и страшные впечатления! Некоторые боятся, другие прячутся, некоторые гибнут, а иные же видят в этом величие Бога. Не похоже ли это на картину настоящего времени?..

Мы работаем, молимся, надеемся и каждый день чувствуем милость Божию. Каждый день испытываем постоянное чудо. И другие начинают это чувствовать и приходят в нашу церковь, чтобы отдохнуть душой.

Молитесь за меня, дорогая.

Сердечно Ваш постоянный преданный друг»

Конец.

Для режиссера: финал рассказа может быть иным. Могут прозвучать и слова Патриарха Алексия, которые даны в самом начале; может закончиться и Молитвой ко святым преподобномученицам Великой Княгине Елисавете и инокине Варваре…