Чтобы быть человеком, человек должен играть в человека — это красивая игра в красивое (освоение красивого). Но есть и другая игра, которую всё чаще выбирают люди — игра в нелюдь (когда нравится быть равнодушным, эгоистичным, низким, злым), и тогда человек не может быть человеком, ибо становится тем, во что играет — нелюдью.

Бесчеловечность вошла в моду как некий тренд, и все хотят носить его одежды —  примеряют на себя.

Это некрасивая игра в некрасивое (освоение дурного), потому важно её обнаружить и назвать настоящим именем — именем неправды, чтобы она не соблазняла своим недобрым глянцем неразумных. Назвать не пустыми словами-ярлыками, не имеющими силы, а подлинными — истинными, бытийно укоренёнными и потому приобщающими к Бытию.

Чудовище, которое вытащили на свет, не соблазнит никого, кроме отъявленных негодяев. Толпы искушаются только благодаря глянцевым приёмам популяризации лжи о человеке, некой обманной эротичности предлагающего себя зла.

Человек может быть сухой землей или чернозёмом,
и может стать прекрасным растением или тернием.
Он может цвести или нет, плодоносить или нет.
Он может быть или не быть, жить или прозябать,
он может творить, создавать
или же убивать и разрушать.
Человек может любить или ненавидеть,
одаривать, одалживать или отнимать.
Человек может быть щедрым или жадным,
умным или глупым,
наглым или скромным,
верным или лукавым,
искренним или тщеславным,
честным или лживым,
подлинным или фальшивым…
Главное для человека, чтобы он хотел быть человеком,
ценил это право и обязанность — быть человеком,
чтобы он стремился к тому, что делает его человеком.
Человеческое в человеке — путь к Богу.
Повернувшись спиной к человеку,
мы поворачиваемся спиной к Богу.

(С.Коппел-Ковтун, 2012)

Все мы несовершенны, все совершаем ошибки, которые накладывают отпечаток на характер, и мы царапаем других этими «отпечатками». Однако ошибки бывают принципиально разными: ошибки человеческого в нас и ошибки бесчеловеческого в нас. Первые надо прощать, их можно даже не замечать в другом, по крайней мере эмоционально — они неопасны, хотя и громоздки, тяжеловесны при отношениях (все ошибки другого ложатся бременем на нас в отношениях, и это нормально — «носите бремена друг друга»). Вторые ошибки — опасны, не замечать их — недопустимо, т.к. они чреваты развитием во зле носителя этих ошибок. Первые — это немощи, вторые — низости. Немощи — это желание должного при недостатке сил исполнить желаемое, а низости — это желание недолжного. Различать их — первое дело здравомыслия, т.к. любовь к ближнему требует различать их  (и в себе, и в другом), и по-разному на них реагировать*. Изначально, разумеется, надо научиться различать их в себе самом, без этого невозможно безошибочно различить их в другом. Низости хотят казаться немощами и рядятся в их одежды, а немощи  могут быть увидены как низости.

* * *

Пошлость — это низменное, изображающее из себя высокое, ничтожность на месте значимого. Пошлость — это неподлинность. 

И в этом смысле время постмодерна, в котором ничто не равно себе — время торжества пошлости, а грядущий Антихрист — пошлейший из пошляков.

* * *

Если вынуть из сердца небо, что останется? Земля? Нет, земля без неба жить не может, земля без неба быстро провалится в ад.

Потому следует опасаться себя непоэтичного в отношениях с другими людьми, с миром животных и растений, с будущим, с прошлым и т.д. Непоэтичное в нас может привести не просто в пошлость, низость, но в демоническое.

* * *

Опасность — в поэтизации низменного, злого, жестокого, нечеловечного, в романтизации вне-человеческого, без-человеческого и против-человеческого, направленного вообще против живого как такового. Этот приём действует на неокрепшие души почти безотказно, особенно при грамотном технологическом расчёте психологического, а теперь уже и духовного (благодаря достижениям науки, новейшие технологии искажают сознание словно по демонским методичкам**) воздействия на человека.

Светлана Коппел-Ковтун

___________

* Например, придираться к немощам другого, выставлять их напоказ — низость;

**Только демоны работают с индивидуальным сознанием, а социальные технологи — с массовым, т.е. они гораздо эффективнее.