Год актуализации русской классики в Театре «Человек» его главный режиссёр Владимир Скворцов завершил потрясающим для зрителей подарком – русской версией «Гамлета» на великолепном русском языке.

Кто себя нынче ощущает триадой:  дух-душа-тело? Похоже, что сегодняшнее «я» — фактически всего лишь наполненный хотелками кожаный мешок с костями, зачастую ухоженный и блестящий, но как будто сам по себе, без корней и привязок, закрывший перед миром все двери.

Сказать во внутреннем монологе: «Смутился ДУХ во мне» или «Се в первый раз во мне суровый ДУХ страдает» вряд ли кто-то скажет, и  в голову такое не придёт. Но ведь пробивает постановка  этим!

Арина Постникова (Офелия), Мурадин Хуранов (Гамлет)

Владимир Скворцов, прочитав предложенную к постановке пьесу первый раз, сделал вывод, что это не только не сценично, но и не читаемо, однако с рук не сбросил. С третьего раза дело пошло, пусть язык и заворачивался трубочкой при чтении вслух, но в поисках смысла каждой фразы Сумароков зазвучал, запел и заискрился. Долгий и мощный застольный период возымел свои плоды: язык красивейший, помноженный на прекрасную актёрскую игру публику приводит в восторг.

Мурадин Хуранов (Гамлет), Светлана Свибильская (Ратуда), Андрей Кирьян (Арманс)

Александр Петрович Сумароков написал в середине XVIII века своего «Гамлета», взяв из шекспировской трагедии только имена персонажей и пару монологов. «Гамлет мой, — писал драматург, — кроме монолога в окончании третьего действия и Клавдиева на колени падения, на Шекспирову трагедию едва походит». Гамлет сильный и решительный, Гертруда кается, а Полоний … А, впрочем, лучше посмотреть самим.

Скворцова интересовала Гертруда, её он хотел вывести вперёд, размышляя о постановке самой знаменитой в мире трагедии. А тут Сумароков, где, в общем, нет главных ролей – один за другим поднимаются образы, каждый на какое-то время становится зримее прочих. А интересующая режиссёра тема отцов и детей здорово проявляется линиями Гамлет – Гертруда и Офелия – Полоний.

Выведя Сумарокова фактически из небытия, да ещё приправив кавказским огнём, Скворцов ведёт зрителя к метаниям между адом и раем, когда борьба страстей на сцене становится борьбой внутри нас, зрителей.

Маленькая сцена, благодаря стараниям сценографа Марии Рыбасовой, с которой Скворцов делает уже 8-ой проект, то расширяется, то сужается, будто пульсирующее сердце. В спектакле играет всё – костюмы работы Виктории Севрюковой становятся полноправными участниками действа. Мистический трагифарс на то и мистический.

Никто даже не подумает, что старорусский чем-то сложен, когда актёры так несут образы героев: сложнейшие сцены играют столь легко, что красота языка становится подчёркнуто воздушной, а выйдя из театра, по этим фразам даже начинаешь скучать. Вот уж точно, говоря словами героев постановки, — восколебало!

На фото слева: Дмитрий Филиппов (Клавдий), Арина Постникова (Офелия), Владимир Майзингер (Полоний)
На фото справа: Милена Цховребова (Гертруда), Дмитрий Филиппов (Клавдий), Владимир Майзингер (Полоний)

Милена Цховребова (Гертруда), Дмитрий Филиппов (Клавдий), Владимир Майзингер (Полоний), Андрей Кирьян (Арманс), Светлана Свибильская (Ратуда) – те мастера, что делают язык своей игрой огромным наслажденьем, филигранно оттачивая смыслы. Не отстаёт и молодежь – 2 Гамлета (Феликс Мурзабеков и Мурадин Хуранов) и 2 Офелии (Василиса Кузьмина и Арина Постникова).

Владимир Скворцов признаётся, что такая постановка была для него экспериментом – любопытным, актуальным и очень зрелищным. Эксперимент удался – смотрите, ищите, думайте, тем более, если помимо прочего захочется поразмышлять над тем, что значит «я».

Наталья Косякова

Фото предоставлены пресс-службой Театра «Человек»