Звучащие автографы

Много в моей жизни “домов музыки”. Я не говорю “было”. Они есть. Я в них и сейчас только в разном возрасте. Один из первых – в перенаселённой полуподвальной Московской коммуналке в одном из корпусов “Протезного завода” на Донском проезде. Там жила учительница музыки нашей 652 мужской Московской школы Берта Семёновна Базилевская со своим мужем скрипачом и композитором, учеником Михаила Фабиановича Гнессина Юрием Львовичем Базилевским… первая моя попытка серьёзно нагнать упущенное для музыки время, первая сочинённая песня… 1952 год…

А потом знаменитая Стасовка, Большой зал консерватории – мои незабвенные музыкальные университеты! Сколько часов провёл я в нём, сколько великих музыкантов выслушал и впитал их уроки! И Большой театр, и Зал Чайковского, и Ансамбль Локтева…если перечислять только – не добраться до персонажа этого размышлизма…

В самом начале 60-х в моём почтовом ящике обнаружился конверт большого формата. В нём оказался договор – первый в жизни – из издательства “Музыка”…Как они моей адрес нашли? Великая простота и наивность! Неглинная, 14. Это место я знал уже давно. Здесь на втором этаже внушительного дома в центре Москвы располагался магазин НОТЫ. Туда я зачастил, когда начал заниматься с Бертой Семёновной. Перебирал высокие пачки нот, отыскивая что-то нужное, а поверх страниц поглядывал на милую красивую девушку за прилавком… по-моему, её звали Инна, и я, кажется, был влюблён в неё, а чтобы не выдать себя, избегал взглядов её сурового попечителя и дяди бровастого Ивана Фёдоровича, командовавшего в зале… Мне 15, ещё жив вождь народов, и совсем близко то прошлое, когда по мраморной лестнице, по которой я только что поднимался, шёл сам Пётр Ильич Чайковский! Он направлялся сюда к своему издателю Петру Юргенсону и размышлял, сколько получит за романс! Тут внизу: нотопечатня, склад изданий, магазин, где-то кабинет самого владельца Петра Ивановича Юргенсона, а теперь Всесоюзное нотное издательство “Музыка”

Здесь, на втором этаже в коридоре, заставленном с двух сторон книжными шкафами, так, что трудно разойтись двоим – надо сделать шаг в сторону, втиснуться в разрыв между шкафами, уступая дорогу, но в этот миг, как раз за спиной откроется дверь, находящаяся в этом промежутке, и кто-то тоже окажется в ожидании — теснотища… к чему так подробно? Этот коридор, это издательство с того первого дня, когда я пришёл туда со своим договором – мой новый дом музыки. В детской редакции, куда я попал сразу сюрприз: заведует редакцией Ольга Осиповна Очаковская. Она с удивлением восклицает что-то вроде: — Вы ещё и поэт?! Когда вы успели?! – это потому, что она помнит меня с тех времён, когда была районным методистом по музыкальному воспитанию детей, а я был солистом в хоре, исполнял “Жаворонка” Глинки в клубе Совета Министров в Доме на набережной, теперь это Театр Эстрады… и ещё в этой комнате редакторы Изабелла Павловна Шалимова, Лариса Георгиевна Вигура… им я отдаю свой первый договор… и начинается наша дружба, дружба с редакцией на много, много лет! Десятилетий?.. Да. Десятилетий

В один из приходов сюда в теснючем корридоре Изабелла Павловна на ходу говорит мне: “Познакомься: мой муж Виктор Сергеевич Попов!” И я узнаю его, вспоминаю по мимолётным встречам во Дворце пионеров на Воробьёвых горах в Ансамбле Локтева, по-моему, ещё при жизни самого Владимира Сергеевича…

С того часа неожиданно, а возможно, предопределённо, началась, выражаясь высоким штилем, наша творческая дружба. Витя Попов ещё безо всяких титулов и званий, он хоровой дирижёр, он выпускник Московской консерватории, он преподаёт в Хоровом училище, он быстрый, взрывной, привлекательный, у него ясный мягкий и сильный жест и открытый темпераментный разговор, такой быстрый говорок, будто спешит куда-то…

Может быть, он и правда спешил, хотел успеть ещё, и ещё, и ещё?

Несколько лет мы встречались от случая к случаю на концертах, в редакциях, на редсоветах, и вдруг: “Виктор Сергеевич Попов  — основатель и художественный руководитель Детского хора Всесоюзного Радио” – я слышу это в эфире, наслаждаюсь пением его коллектива и понимаю, что очень хочу, чтобы он исполнил что-то моё!-

— Викт Сергееич, погоди! –

— Миш, спешу! Опаздываю…

— Минуту! Я тебя познакомить хочу! – и представляю ему, — Олег Николаевич Хромушин – они оценивающе осматривают друг друга, и Попов убегает. Сколько радости принесла так начавшаяся дружба: радости двум музыкантам: композитору и дирижёру, и немереной радости слушателям…

Мне кажется, он всегда спешил, не умел даже медленно ходить, но не в работе… на многих репетициях и записях Виктора Попова я побывал и всегда радовался, как терпеливо, изобретательно он умеет добиваться результата, нужного ему звучания, как он бережно, нежно держит текст произведения, как доходчиво умеет объяснить своим подопечным суть…

Он стал знаменитым в одночасье! Эфир разнёс по стране его замечательные записи! “Его” песни запели пьяные в автобусах! Они стали “автобусными песнями” по выражению Исаака Осиповича Дунаевского – это ли не всенародная слава!

Мне, кажется, он немного стеснялся такого быстрого и бурного вознесения. А на подобострастные похвалы отмахивался: “Да, ладно”!

Его поездка с хором в Германию оказалась триумфальной, стала началом долгой дружбы и его, и коллектива с европейскими хорами.

Когда он возвратился, рассказывал скупо, больше о том, что видел, чем о своих выступлениях, мастер классах…

— Витя, сколько ж вы там городов объездили! Устали же…

— Ты знаешь, — перебивает он, — такие комфортабельные автобусы! А автобаны! 180 километров в час и не трясёт, не качает, ребята очень довольны!

— 180!? – удивляюсь я

— Представляешь?

— Ну, страшно же! – я искренне удивляюсь, я не видел немецких автобанов

— Там все так ездят! – возражает Попов, — Здесь бы так…

— Ну, а пели как? Расскажи поподробнее…

— Миш, там все хорошо поют… и мы пели…

Как у него хватало времени и энергии на всё сразу  — ведь одновременно с Хором Радио (который вскоре стал именоваться Детский Хор Центрального телевидения и Всесоюзного радио), Попов в родном своём хоровом училище, которое буквально спасло его, круглого сироту, выкормило и дало огранку его уникальному таланту, руководил Хоро мальчиков! Совместные концерты этих двух коллективов – явление уникальное! Исполнение совершенное и незабываемое!

Я никогда не слышал, чтобы он сюсюкал со своими хористами, а сколько с ними возился, иногда мучился, выправляя не только их музыкальное умение, но саму судьбу. Он хорошо понимал их поскольку в жизни хлебнул горя полной мерой, он – мальчишка, прошедший войну, голод, холод, полное безденежье, раннюю смерть матери… но, видно, Господь берёг его уникальный талант и не дал ему затеряться в толпе, в борьбе за кусок хлеба…

Осторожный и осмотрительный Владислав Геннадиевич Соколов доверил ему свой Детский хор, своё любимое детище, и всегда ценил его работу…

Мы жили напротив на одной улице в Москве, но я очень редко забегал к нему, именно забегал: передать ноты, посмотреть стихи – его трудно было застать, он всегда был где-то в деле – на репетиции, на записи, на кафедре, где преподавал в Консерватории, в Гнесинке…

Думаю, что его чудесная семья, сыновья Паша и Саша, жена много недополучили тепла и общения с ним, он тратил себя на любимое дело, на всех, не умел по-другому… будто расплачивался: помнил, как ему помогали в трудные безвыходные годы.

Когда Попов записывал произведения на мои стихи, будь то одна песенка, или хоровой цикл, сюита, кантата, я всегда приходил в ДЗЗ, наблюдал и впитывал его замечания хористам, реплики по поводу нюансов, произношения, дикции, — сидел, как на интереснейшем уроке.

Олег Хромушин, Александр Флярковский, Кирилл Молчанов, я, Степан Соснин… все композиторы, с которыми я писал для хора Попова, приходили на его записи! А когда запись шла под оркестр, и за пультом стоял, к примеру, Юрий Васильевич Силантьев, надо было смотреть не на дирижёра – нет, а на Виктора Сергеевича! Как он пропевал всё вместе со своими подопечными, как помогал им в трудных местах, как все удачи и даже маленькие огрехи отражались на его горячем энергичном лице!

— Вить! А ты поберечь себя не можешь? У тебя ж каждая нота кровью!

— Да ладно, Миш, пустое… зато как записали…

— Да записали классно! – а он уже впереди. Прошедшая запись – это сделанное! А сколько задумок…

В один из первых приездов Олега Хромушина в Москву, когда мы сочиняли кантату для хора Попова (его все сразу так стали неофициально называть), мы встречались втроём почему-то в клубе МГУ на Моховой.

Утро. Лето. Пустой прохладный полутёмный вестибюль. Мы стоим с Хромушиным у гардеробной стойки. Виктор Сергеевич появляется стремительно откуда-то из глубины…

— А давайте здесь поговорим! Времени нет! Совершенно…

— Викт Сергеич! Вот клавиры… привёз, — посмотрите, пожалуйста, я потом партитуру напишу, — говорит Хромушин…

— Хорошо, хорошо, — Попов листает клавиры, всматривается и вдруг, — А знаете что? У меня идея: не могли бы Вы некоторые русские романсы переложить на хор? Без слов, как вокализ, но только с таким джазовым оттенком?! Вы же любите свинг, и у вас этот так хорошо получается…

— Хорошо, Викт Сергеич, — соглашается Хромушин. Но у Олега Николаевича другой темперамент – он большой, вальяжный, — я подумаю…

— Нет! – тут же возражает Попов, — Я знаю! У вас получится, вот давайте наметим… тональности какие бы удобно было петь… — и невозможно устоять перед его увлечённостью, желанием, как можно быстрее увидеть, услышать то, что он сам уже слышит внутри…

Сегодня вообще будто нет этого коллектива! А в те 70-80–е его слава не гремела, не суетилась, не старалась, как-то поддерживать и заявлять себя… Хор Попова непрерывно был в эфире! И на Радио, и на телеэкранах он был номер один в любой программе!

Россия не умеет ценить по заслугам. Почему? Что с нами происходит?…

После трудной и удачной записи мы сидим втроём в ресторане – Попов, Хромушин и я, “отмокаем”, молчим, приходим в себя…

— Витя, что со званием?

— А… — отмахивается Виктор Сергеевич. Видно, что ему неприятен этот разговор…

— Почему не дают? – не унимается Хромушин. Попов молчит, сосредоточенно смотрит в тарелку. Возникает неловкое напряжение…

— Пишут, Олег Николаевич, пишут, у нас писателей много, — я пытаюсь разрядить шуткой, — куда надо писать, знают…

— Да, ладно! – машет рукой Попов.

Его стремительный взлёт многим завистникам не давал покоя. То, что справедливость всё же пришла и нашла героя никак не извиняет тех бонз из ЦК, которые по ничтожным подлым доносам тормозили его представление к званию. И почему эти люди, захватившие власть, не боясь ни совести, ни расплаты, вели себя, как слоны в посудной лавке? Праздные вопросы “апосля”? Ничуть! Оглянитесь! Ничего не замечаете? Попса и вам застила глаза, уши, души? Нет?

Вот, что писал знаменитый дирижёр Евгений Светланов после одного из концертов Виктору Попову:

«Многочтимый, дорогой, уникальный Виктор Сергеевич! Говорить! о достоинствах Вашего хора – это пустая затея. Все об этом знают. Спасибо Вам и Вашим помощникам за титанический труд. Он по достоинству был всеми оценен на концерте. А в моих руках был совершеннейший из совершенных, чудесный, божественный сбор! Да хранит Вас Господь! Да продлит он Ваши дни на радость всем. Вечно Ваш Евгений Светланов. 23.04.2000»

Вот так.

Только в 1977 году ему присвоили звание Заслуженного артиста России, когда его имя уже притягивало импресарио из различных стран мира, когда он давал мастер классы в Европе, когда его коллективы стали приглашать на самые престижные фестивали и конкурсы.

В те далёкие семидесятые поездка за границу была, как бы это сказать, наградой! Чиновник мог сказать да или нет по своей прихоти, не считаясь ни с чем, буквально ни с чем. В стране всеобщего безысходного дефицита поездка за границу означала толику, а иногда большую, благополучия семьи! На крошечные гонорары за границей (девяносто пять процентов валюты забирало государство) артисты умудрялись всё же одеться, обзавестись нормальным магнитофоном, вернувшись, что-то продать из привезенного и не считать копейки… стыдно писать об этом – но мы так жили! Поэтому боролись за поездку, особенно в капстрану… что это такое? Капиталистическую страну. Не одно и то же было поехать с гастролями в Болгарию или Швецию! Поездка в капстрану – чуть ли не мечта многих коллективов…

Виктор Сергеевич стал ездить со своими коллективами, со своими двумя хорами буквально по всему свету!

Странный он был человек, Викт Сергеич… Японский импрессарио так полюбил его коллективы, что непрерывно приглашал. И хоры Попова посещали Японию часто… но руководитель всегда возвращался без копейки в Москву. Прокутил? Пустил по ветру драгоценные иены? Увы… Однажды раздосадованный странностью, о которой рассказали импресарио, он попросил маэстро уделить ему несколько минут: “Посмотрите, уважаемый Виктор, это деньги, большие деньги, которые я заплатил всем вашим помощникам! Не раздавайте им свои гонорары, пожалуйста!..” Но… Виктор Сергеевич не изменил своей привычке: заработанное он считал общим достоянием!

Может быть, он был так богат, что мог позволить себе небольшое чудачество? Ведь и в Хоровом училище он работал… без зарплаты! Много, много лет – целых двадцать!

Когда мэр Нью Йорка положил себе годовую зарплату в один доллар – можно понять миллиардера! А Попов? Он был принят в Хоровое училище в 1945 году самим Александром Васильевичем Свешниковым! Всю приёмную комиссию подкупил своим голосом и музыкальностью мальчишка из Бежецка. Спел на приёме “Я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не рассчитывай!” под улыбки комиссии… Потом была Московская консерватория, ректором которой был Свешников – на его глазах под руководством Александра Борисовича Хазанова вырос удивительный редкий талант… патрон был доволен, но считал, что никто не имеет права затмевать его славы. Он не терпел рядом конкурентов! Годы брали своё – патриарху Свешникову пора было передать училище, но кому? Не было кандидатуры лучше Виктора Попова, а как же тяжело давался этот переход! Как непросто складывались отношения для Попова с его ревнивым и, может быть, завидующим яркому молодому таланту учителем… Но Виктор Сергеевич пришёл в родной дом, в Хоровое училище, он не мог от него отказаться, а Свешников непрерывно грозил ему по мере возрастания успехов бывшего ученика… Буквально: “Завтра уволю! Завтра уволю!..” Тогда Попов поступил беспрецедентно: решил не получать зарплату! Бросить родной дом он не мог!

Ему доверяли свои хоровые коллективы Владимир Сергеевич Локтев и Владислав Геннадиевич Соколов. По многу лет он там работал. Преподавал в разных ВУЗах, зарабатывал на семью, но прежде было хоровое дело…

Уже в девяностые годы, когда Хоровое училище Виктор Попов преобразовал в Академию Хорового искусства, он так и тратил все свои деньги на ремонт, на текущие расходы хора, на новые подставки для хористов, на новые папки, пюпитры… мало ли расходов в большом коллективе.

Однажды он решил попросить помощи в Министерстве Культуры, но… денег, как всегда, не было… однако, один из осведомлённых чиновников резонно заметил, что если Попов просит помощи, значит, уже потратил все свои гонорары и зарплату, и надо непременно помочь…

Грустно писать о таком и больно сознавать, что ничего не меняется… Оглянитесь, читатель! Уходят великие творцы, гордость и слава страны, зачастую полузабытые, необеспеченные, а те кто правят ею… что, вы не знаете их реакцию? Не может быть. Не верю…

В сороковые годы на детском Радио была передача, которую все называли “Разучка!” В эфире разучивали с ребятами известные и новые песни. Мелодия звучала в исполнении хора и повторялась разными инструментами, слова диктовали, чтобы ребята успели записать. Песенники достать было трудно, особенно в провинции. Хорошая была передача… и ушла в угоду новостям о светлом будущем, о непрерывных успехах в борьбе за урожай и добычу угля и нефти…

Виктор Сергеевич возродил эту передачу. Он с таким артистизмом и желанием это делал, так здорово сам пропевал мелодию, диктовал, стихи, объяснял трудные пассажи, что оторваться было невозможно…

Я как-то после разучки моей песни поблагодарил его и спросил, почему он сам тратит на это время, мог бы поручить кому-то… он совершенно искренне удивился моему недоумению и ответил: “Все дети должны петь! Все! Я сделаю это лучше!” И правда, он не мог отказаться! И правда – никто бы не сделал это так зажигательно и артистично!

В 1985 году в издательстве “Советский композитор” вышел сборник “Пьесы из “Альбома для детей и юношества” Роберта Шумана, обработка для хора. Обработки сделал мой давний друг и соавтор Эдуард Леонов. Я давно занимался такой работой: находил пьесы, которые, как мне казалось, могли бы интересно звучать в хоре, потом находил хоровых дирижёров, которые делали обработку для хора, а потом писал стихи на эти хоровые партитуры.

В 1987 году в том же издательстве вышел аналогичный сборник “Край мой” Эдварда Грига, лирические пьесы, которые также обработал Эдуард Леонов.

Оба сборника не пролежали и трёх дней на прилавке, заявок покупателей было больше, чем тираж выпуска! Но авторы давно привыкли к “странностям” Комитета по печати, назначавшего тиражи… зато торжественные кантаты в честь партии валялись не востребованными на складах…

Оба сборника я показал Виктору Сергеевичу. Он воодушевился пообещал: “Запишу! С двумя своими хорами! Никому не отдавай!” Да, и кому под силу была такая работа… Обещание Попова так меня обнадёжило, что я с большим трудом уговорил вставить сначала запись одного цикла в план Всесоюзной студии грамзаписи “Мелодия”, потом и второго… тогда ещё не было никаких Сиди, никаких MP3! Виниловая пластинка – вот мечта авторов. Но это был уже Попов в пору самой громкой своей славы! Теперь власть любила его, просто обожала… эксплуатировать. Все правительственные концерты, юбилеи вождей, все официальные торжества по случаю праздников должен был обслуживать Хор Попова. Именно обслуживать… ведь хор был Центрального Телевидения и Всесоюзного Радио… свободой ещё не пахло, а ссориться с партией можно было лишь, чтобы загубить свои коллективы, в которые Виктор Сергеевич вкладывал столько любви, столько таланта… всего себя, всего, что говорить, не жалея здоровья…

Казалось, его хватит всегда и на всё… Запись на студии перенесли раз и два, и три года подряд… потом запахло анархией перестройки, а Попов всё говорил мне: “Ну, погоди! Вот отпоём юбилей Октября в КДС и возьмусь учить… вот проведём Песню года – и всё! Сразу!” Но он уже не принадлежал себе. Власти было наплевать на творчество – ей нужно было воспевание, а за это звания, медали, возможность гастролей заграницу, а заартачишься, рыпнешься… уточнять не надо было… Кто-нибудь спросил его хоть раз: “А ты хочешь делать это?” Кто-нибудь поинтересовался хоть раз: “А как ты себя чувствуешь, Виктор Сергеевич, при такой нечеловеческой нагрузке?”  А когда от тебя зависят судьбы десятков детей, когда они смотрят на тебя с доверием и любовью… может быть, кто-то и мог поставить своё “Я” в первую строчку, но не Виктор Сергеевич Попов!

Обидно мне и до сих пор, что эти записи не состоялись… сборники переиздаются, а записей нет.

В конце 1984 года власти Москвы нагло сорвали мой Авторский вечер в Большом зале Олимпийской деревни. Делалось всё просто: накануне вечером, когда все учреждения были уже закрыты по случаю Торжественного заседания в КДС 6 ноября по известному поводу Годовщины революции, соврали, что я заболел. Я еле успел предупредить приглашённые иногородние хоровые и театральные коллективы, чтобы не приезжали… Радио, Телевидение, газеты… Виктор Сергеевич, который должен был принимать участие со своим хором, утешал меня: “Не переживай! Растроповичу то же самое делали прямо в день концерта! — Неплохое утешение! — Надо перенести куда-нибудь в другое место и на другое время!” Подоплёка отмены была проста: многие рвались на эту площадку, которую отдавали Героям соц. труда… Союз писателей восстал, что некто и к тому же не член СП… а у них есть писатели-лауреаты…. Правда, они не могли собрать публики, но полетели письма и звонки в Главное управление Культуры Москвы… Власти стоит только шевельнуть пальцем… она ведь власть! Накануне они распределяли билеты на этот вечер через свои парткомы по предприятиям, потому что было слишком много заявок, а оказалось, что и на это им просто наплевать…

Вечер перенесли на февраль в Телевизионный Театр, где всегда проходили встречи КВН… Виктор Сергеевич вызвался вести его… за три дня до вечера скончался мой отец…

Отменять? Нет.

Попов, как всегда, блестяще вёл всё действие: рассказывал об авторе, дирижировал, представлял выступавших, его хор перенял искру руководителя. Ребята так пели… воодушевили всех участников: композиторов, артистов, дикторов Всесоюзного радио, мальчиков и девочек чтецов-декламаторов, все старались помочь, подменить меня на сцене…

Есть такие моменты в жизни, когда любая благодарность будет звучать фальшиво, но то, что сделал в тот вечер Виктор Сергеевич навсегда в моём благодарном сердце… “Да, ладно, — как обычно сказал он мне за кулисами, видя, что я растроган и не нахожу слов, — всё нормально!” И в этом было без меры тепла и понимания…

Он не терпел фальши и вранья! Можно сколько угодно рассуждать на темы нравственности, честности, долга, а потом оправдывать неблаговидные поступки человека обстоятельствами, роковыми случайностями и прочими уловками. Это не для Попова! Он жил, как чувствовал! И понять это просто!

Пример? Лучше всего из личного… в самом начале семидесятых, когда Виктор Попов был ещё безо всякого звания, ему поручили с Хором радио открывать Неделю детской музыки в Минске. Этот песенный праздник проходит всегда в весенние школьные каникулы. На месте выяснилось, что открывать должна песня Александры Пахмутовой, а кантату Олега Хромушина, куда-то к концу и без номера “Наш учитель самый лучший”, которую забраковал Главный музыкальный редактор Всесоюзного радио Черкасов, «потому что в ней свинг»! Такой криминал! Свинг для детей!

Но Хор Попова уже записал эту песню, а кантату в эфир не дали, потому что мы с Хромушиным при поддержке музыкального редактора Вещания для детей Геннадия Крылова заартачились: только целиком! Эфир сняли.

Нас на открытие праздника в Минск не пригласили.

Когда хор вернулся, Виктор Сергеевич ничего не рассказывал, а было так.

Хор вышел на сцену и открыл праздник песней “Наш учитель самый лучший!” Успех был грандиозный, и против всякого регламента песню пришлось повторить! Ослушался Попов Цековской разнарядки! Хромушина не было в Москве, я кинулся благодарить Виктора Сергеевича, но он лишь усмехнулся и сказал обычное: “Да, ладно! Всё нормально…” Может быть, читателю покажется, что я преувеличиваю гражданскую значимость такого поступка? А вы не жили в те годы, или забыли их? Ещё властвовал серый кардинал Суслов, и бренчали незаслуженные звёзды на груди убогого Генсека…

Не думаю, что этот поступок просто так сошёл с рук Попову, но… когда такая же история случилась с сюитой Кирилла Молчанова, и нас с ним тоже не позвали на открытие Недели музыки, где должна была состояться её премьера, Виктор Сергеевич поступил точно так же! Он верил своему вкусу, своему пониманию музыки, и не чиновникам было указывать ему, какая песня лучше и заранее назначать призы… “Единожды солгавши, кто тебе поверит!” А публика верила ему всегда и не ошибалась. Поэтому и говорили про его репертуар “Песни Попова”, забыв о композиторах и поэтах, и это нисколько не обидно! Он умел из каждого номера делать событие, спектакль, праздник, он был проводником от авторов к сердцам слушателей, а такое можно делать только горячим талантливым сердцем…

Девяностые годы, казалось, разрушили всё, что он наработал. Развалилось Радио, эстрадная дешёвка заменила музыку, шоу бизнес – культуру. Мне кажется, и по сей день – это нескончаемый сель. Многие творцы замолчали, другие оказались ненужными России, кинулись искать себе место за рубежом… но ни то, ни другое не годилось для Попова. Честно делать своё дело – это единственный путь художника… ведь ещё древние говорили: “Жизнь коротка, а искусство – вечно!”

Но это легко декларировать…

Ловлю себя на том, что прошедшее время в этом размышлизме мучительно для меня! Всё мне кажется, что позвоню, трубку возьмёт Изабелла Павловна, жена Виктора и вздохнув скажет: “Миш, ну, как всегда, его нет! Репетиция, потом консерватория, потом запись… а через неделю вообще уезжает на гастроли…” Да… трубку берёт Изабелла Павловна и говорит мне: “Знаешь, так тяжело, так тяжело… его нет… и всё никак не проходит…”

Не может этого быть! Не должно так быть! Не должна страна отпускать вот так просто своё богатство! Когда же, наконец, Народным достоянием станет не только земля, нефть и Большой театр, а будут талантам, гордости страны присваивать это бесценное звание: “НАРОДНОЕ ДОСТОЯНИЕ”! Как в Японии, например! И спасать будут такого человека всей страной, и помещать в лучшие мировые клиники, которые сегодня доступны только удачливым дельцам от бизнеса… и какого?

Он улыбается нам с сотен фотографий! У него такая красивая голова! Такой яркий мягкий и волевой жест! Он Народный артист не только по званию – по сути! Он говорит с нами тысячами записей, которые звучат, звучат и будут звучать! Он говорит с нами своими многочисленными учениками, ставшими музыкантами и не музыкантами! Даже всеобщая попса культуры и власти не затмит его голос, его искусство, его улыбку – потому что он отдал всего себя людям с великой любовью к ним… именно так – в самом прямом смысле: отдал людям, дорогой Викт Сергеич!

Я открываю интернет и там нахожу песни, записанные Виктором Поповым – эти звонкие автографы он подарил не только авторам, миллионам людей, их тогда называли «песни Попова», они потеряли авторов. И я каждый раз вспоминаю, когда их слышу, студии, где записывались эти номера, Виктора Сергеевича в работе – это прекрасные воспоминания, это счастливые минуты жизни и его, и моей!

«Записано!» говорил звукорежиссёр за пультом… сейчас можно и нужно добавить: «Записано надолго! Навсегда!»

Ещё несколько слов

Я нарисовал портрет своего друга Виктора Сергеевича Попова. О нём уже немало написано и ещё много напишут. Даже те, кто не знал его, будут потом по записям изучать его творчество, пытаться понять феномен уникального музыканта. А я с завистью смотрю на его учеников, читаю их сочинения о Викторе Попове, слушаю их записи и… завидую им всем, потому что они жили рядом с великим человеком! Потому что им так повезло в жизни. Когда мне было десять, я тоже мечтал о музыке и, к сожалению, судьба не дала мне возможности встретить такого учителя, который бы точно изменил всю мою жизнь.

Михаил Садовский