Май 2020 года. Юг России

У внука Тимохи (прошу прощения — Тимофея Александровича!) созерцание зелёного буйства за окном и невозможность выскочить из опостылевшей квартиры, домчаться до детской площадки, облазить, отпрыгать и обегать её вдоль и поперёк (Коронавирус! Будь неладен! Полная самоизоляция, до особого распоряжения!) вызвала внезапный приступ любви к домашнему заданию. Проявился он в том, человек (одиннадцати лет отроду) без усилия спрыгнул с подоконника и бросился к секретеру. Вытащил двухцветную шариковую ручку, погрыз колпачок, и уставившись на мою незаконченную рукопись, молвил.

— Везёт же писателям.  На компе имеют право тексты набирать, а наша училка требует, чтобы только ручкой, потом надо сфотографировать и ей на Вотсап послать. — Тяжко вздохнул. — Удалёнка. Не пришлёшь к указанному часу, пару вкатит!

— И что ты должен написать? Сочинение?

— Без разницы. Свободная тема. — Почерк вырабатывать надо. А зачем? Всё равно, через несколько лет эти штуки- Тимофей ткнул пальцем в авторучку — исчезнут. За ненадобностью. Все будут в смартфонах или компах писать. Или появится голосовой ввод. Болтай сколько влезет, программа сама всё в текст преобразует. И знаки препинания, согласно правилам русского языка, расставит.;

— Тимофей Александрович, а изложение написать слабо?

— Запросто! Только что излагать?

— Одну историю. Я её сейчас поведаю. А ты слушай и мотай на усы. Или на то место, где они лет этак через пять, появятся.

***

— Пожалуй, начну с того, что первоклашки, первой половины шестидесятых годов прошлого столетия носили в школу чернилки, непроливайки.

— Что-то я об этих предметах слышал. Кажется, в старинном фильме пацаны экспериментировали. Действительно они непроливаемые или нет. — Перебил потомок.

— С твоего разрешения я продолжу. Топаешь в школу. В одной руке портфель, а в другой «чернилка».

— Дед, а разве ранцев тогда ещё не изобрели?

— Изобрели, конечно. Но мы, их принципиально не носили. Игнорировали. Дело в том, что отцы, вернувшиеся с войны, рассказывали — с ранцами ходили немецкие солдаты. А пацаны, да и девчонки, даже в мелочах не желали…

— Понятно. Извини.  Больше перебивать не буду. Продолжай, пожалуйста.

— Для тех, кто эту самую «чернилку» забывал или у кого вдруг в ней заканчивались чернила, в каждом классе имелись «дежурки». То есть «казённые чернильницы». Мы в них мух бросали, чтобы потом кляксы ставить. Знаешь, что такой клякса?

Внук удивлённо посмотрел на меня. Промолчал. Мол, дал слово!

— Про «страшные» уроки чистописания я уже рассказывал. Повторяться не стану.

(См. Рассказ Александр Ралот «Чистописание»)

Этак, в классе пятом, у некоторых учеников стали появляться авторучки. И ходить с «чернилкой» уже считалось моветоном. Твой прадед купил мне такую. На барахолке, не новую, конечно, но пишущую. В неё надо было каждый вечер закачивать чернила и на все уроки следующего дня хватало.  Наступила у меня не жизнь, а «малина». Даже если чернила заканчивались, друг или сосед по парте, всегда на «промокашку» накапает капли три, а ты своей авторучкой втянешь, делов то.

Внук, открыл рот, но потом просто написал. — А что такое, промокашка?

Я хотел было рассказать, но вместо этого, рука уже вывела на том же листке ответ- «Погуглишь. Позже».

— Счастье, как известно, вечным не бывает. И в один, не прекрасный день Антоха Сморчков притащил в класс невиданное. Маленькую, прозрачную ручку, со стержнем внутри. И эта «халера заморская» вообще не требовала ежевечерней заправки. А писала до тех пор, пока в этом «гвоздике» не заканчивалась паста.

Наша классная, не мешкая, выставила наглеца за дверь. С требованием впредь приносить в школу то, что дозволено, а не всякую заграничную гадость! Ибо с ней нет никакой возможности вывести «ни нажим, ни волосяную!» (Как будто бы советской авторучкой можно?)

Радостный Смочёк вылетел из класса, но вскорости вернулся, понурый и с запиской от нашего Завуча Михаила Фёдоровича. Которая гласила. — «Прогресс в отдельном взятом классе остановить невозможно. Пусть отрок пишет, чем хочет, но только без ошибок!»

Прошёл месяц. В течение которого мы выпрашивали у Антохи волшебную ручку. Пописать. Не за так, конечно, а за почитать «Шерлока Холмса» до понедельника, за домашку по географии или ботанике. Да, мало ли за что.

Но однажды «Сморчковая» монополия всё-таки закончилась. Знакомый десятиклассник, по секрету шепнул. — «В «Детском мире» сегодня, в одиннадцать выбросят «шариковые». Очередь сумасшедшая! По записи и не больше двух штук в руки. Если прям «счас» рванёшь, успеешь.

И твой дед поступил плохо. Даже более чем. Но желание обладать заморским чудом, победило. Я удрал с уроков. Выстоял пару часов. И наконец пробрёл её. Заветную.

— Это взрослым в одни руки две авторучки! А такой мелюзге, как ты, вообще не положено! Ладно. Так и быть плати в кассу семьдесят копеек. За одну. И проваливай. Пока я добрая. — Продавщица зыркнула так, что мой язык прирос к нёбу и получив тридцать копеек сдачи, я быстренько испариться. Пока тётенька не передумала. На последний урок, любимой истории, успел. Все сорок пять минут демонстрировал одноклассникам драгоценное приобретение.

Увы. Счастье оказалось недолгим. Не заметил, как паста закончилась. Запасных стержней в продаже никто из моих знакомых никогда не видел. И новые «шариковые» в магазинах города больше не выбрасывали.

***

Тимоха обратился, вслух внимательно рассматривая подставку с канцелярской мелочью, из которой торчали с десяток разного рода ручек. Наконец не выдержал и спросил. — Дед, неужели выкинул, за ненадобностью?

— На такое святотатство ни у кого из моих сверстников рука бы не поднялась. Дело в том, что паста заканчивалась не только у меня, но и ещё у ответственных работников. А по сему в городе, в спешном порядке, организовали пункт заправки стержней. И выстояв, как обычно, длиннющую очередь и уплатив две копейки можно было отдать в руки мастера стержень. Дальше происходило чудо. «Заправщик» тонкой проволокой выталкивал малюсенький шарик на тёмную копирку, затем из специальной ёмкости наливал в него чёрную или синюю пасту (Уж какая, в тот день была). И надев часовую лупу, вставлял шарик на место.

Ну, а что случилось позже, тебе ведомо. Появились толстые многоцветные, маленькие карманные, подарочные с фирменным логотипом.

Тимофей Александрович согласно кивнул, а потом спросил. — А когда я напишу изложение, расскажешь, что такое копирка?

Александр Ралот