Пятница, 29.03.2024
Журнал Клаузура

Алексей Курганов. «Все под Богом ходим…». Рассказ

В больницу Саня Завитушкин попал с паховой грыжей.

— Поднял, что ли, чего? – спросил хирург, колобок в очках и с пижонской стриженой бородкой.

Саня кивнул: ага. Поднял. Целыми днями только и делаю, что поднимаю и поднимаю… И покраснел. Была у него в организме такая загадочная особенность: чуть чего — и моментально  щёки и лоб  наливаются краской. Прям как девица какая. Гимназистка из гимназии номер пять.

— Чего поднял-то? – не отставал эскулап. Похоже, он был большим любителем поговорить. Хотя чего в этом удивительного? Языком молотить – не гвозди колотить. Ума большого не надо. Было бы желание.

— Мешок, — ответил Саня хмуро.

— Понятно, — кивнул хирург. – Пустой.

— Зачем пустой? С мукой.

— Понятно, — повторил хирург (понятливый оказался! Прям академик!). – А работаешь кем?

— Грузчиком. На хлебозаводе.

Эскулап оторвался от своих бумажек, посмотрел на Саню долгим внимательным взглядом — и вдруг неожиданно, по-заговорщически подмигнул. Вот привязался, подумал Саня. Небось, думает, что надорвался, когда воровал. Барбос в колпаке. А чего, неправильно, что ли, думает? Правильно. Когда мешок через забор перебрасывал, вот и скрутило. Жизнь такая. Не сопрёшь – не проживёшь. А если проживёшь, то кисло.

— Полежишь пару деньков, понаблюдаем, — обнадёжил эскулап. – Может, и без операции обойдёмся. Вопросы?

Саня в ответ шумно втянул носом набегавшие сопли. К тому же ещё и простыл. Кругом одни напасти: то грыжа, то сопли… Запросто загнуться можно, и никто даже и не всплакнёт.

Палата Сане сразу понравилась. Может, из-за того, что до этого он в больнице ни разу не лежал. Да, хорошая палата! Замечательная! Окна широкие, потолок белый, на полу – линолеум. Четыре кровати, около каждой – тумбочка. Напротив дверей – холодильник. На холодильнике — телевизор. Всё светло, тепло, чисто, аккуратно. Порядок в танковых войсках. Помирать нет никакого желания. Ну, вот никакого! Совершенно! Эх, жизнь! Какая же ты всё-таки замечательная штука!

И соседи попались тоже замечательные. Одного Саня даже знал. Правда, не по имени, а что тот работал в «стальнухе», на машиностроительном. Вася, кажется. Или Ваня.

— Федя, — сказал Вася-Ваня и первым протянул Сане руку. Рука была тёплой и сильной. Рабочий класс. Федя-три медведя, палка колбасы.

— А я тебя вроде знаю, — продолжил Федя-Зоркий Глаз (фильм такой был. Про индейцев. Чинганчук-Зоркий глаз. Душевное кино. Саня раз пять смотрел. Больше не пойдёт. Надоело. Лучше про Штирлица.).

— Ты на муколомке мешки таскаешь. Угадал?

— На хлебозаводе, — поправил Саня.

— Хрен редьки.., — махну рукой Федя. .

— А ты чего здесь? – спросил Саня.

— Аппендицит, — Федя задрал рубаху и показал марлевую нашлёпку справа, внизу живота. – Операцию два часа делали! – похвастался он. – Запущенный случай. Если бы ещё денёк притормозил – всё, картонные тапочки. А сейчас уже заживает. Да на мне всегда, как на собаке! А ты?

— Грыжа выскочила.

— Профессиональная болезнь, — понятливо кивнул собеседник. – Не сопрёшь – не проживёшь.

Саня покраснел. Вот чёрт, подумал он. Всё знает. Всё понимает.

— Да какой там «сопрёшь»… — промямлил опасливо (кто его знает, этого Федю?). – Начальство как собаки. Зырют прям как эти….

— Да ладно! – И Федя потрепал его по плечу. – Чтоб при муке – и не тырить! Так не бывает!

— А это Спиридон! – познакомил он Саню с толстым мужиком, который лежал справа у окна и читал газету. – Спиридон! Про тебя говорю!

Мужик повернул голову. Голова была большой. Уши как лопухи и нос картошкой.

— Привет, привет.., — сказала голова Сане. – Добро, так сказать, пожаловать к  нашему шалашу.

— Грамотный! – похвалил мужика Федя. – Ишь как ввернул. Уважаю.

— Ваш заводской? —  спросил Саня.

— Не. Квасом торгует на Трёх революциях. Из бочки.

— Наш, что ли? – удивился Саня. Всех хлебзаводских он знал в лицо. Спиридона  ни разу не видел.

— От кооператива, — почему-то поморщился Федя. — «Три богатыря». Слыхал? Их ещё в прошлом годе с палёной  водкой прихватили. Чуть не закрыли. Вовремя сунули.

В это время дверь отворилась, и в палату вошёл ещё один здешний постоялец — высокий жилистый мужик с крупным лицом и жёлтыми волосами.

— Калина, познакомься! – сказал Федя громко. – Новенький! – и кивнул на Саню.

— Саня, — представился Саня.

Желтоволосый хмуро кивнул.

— Ну, как? – спросил его Федя.

— За.., — и тот произнёс широко известное матерное слово. – Всю жо…  искололи. А куда там колоть-то? Она у меня и так с кулачок. Да ещё анализы эти.., — добавил он с такой нескрываемой ненавистью, что сразу стало понятно: жёлтоволосому вся эта больничная канитель надоела по самое по небалуйся.

— Спиридон! – позвал Федя газетчика. – Может, в картишки перекинемся?

— Не, — не согласился тот. – Лучше  почитаю. Или в шахматишки. А? Никто не желает?

— Шахматы – игра для умных, — ядовито отозвался Федя. – А мы дураки. Его Величество рабочий класс.

— Чего это он, неприязненно подумал Саня. Чего так  уж себя хаять-то? «Рабочий класс»… Ну и рабочий класс, ну и чего? Не всем же палёной водкой спекулировать. Кому-то надо и  работать. Приносить пользу Родине-матери.

Но ничего этого он, конечно, не сказал, потому что был не только робким, но и осторожным. Опять же с Федей хотелось дружить. Вон у него кулаки-то какие! С такими кулаками ни в одной пивнушке не страшно.

А ночью поднялся переполох. В палату, громко топая, вбежали врачи, кинулись к Спиридону и чего-то начали энергично делать. Потом подкатили каталку, переложили Спиридона на неё и умчались. Саня только успел заметить, что Спиридон как-то странно уменьшился в размерах и ни на что не реагировал. Чего это он? Приступ, что ли? И с какой стати? Ещё днём спокойненько себе лежал, читал газету, ему, Сане, предлагал в шахматы сыграть… Нет, уже не нравится мне такая больница, понял Саня. Лучше мешки с мукой валдохать. Там, по крайней мере, всё привычно и всё понятно.

— И чего с ним? – спросил он Федю, который вернулся «из разведки», от знакомой дежурной медсестры.

— Всё, — сказал тот просто и понятно. – Двинул Спиря. Отчитался событий в стране и мире.

— Как отчитался? – Саня даже поперхнулся от такой ошеломительной неожиданности. – Зачем? В смысле чего? Всё, что ли?

— Ага, — кивнул Федя. – Абгемахт, как говорят китайцы. Швы вроде разошлись. Или прорвалось чего. Хрен его знает. Да какая теперь разница!

— И чего? – никак не мог поверить Саня (Что значит «разошлись»? Разошлись – зашивайте! Не в курятнике лежим – в лечебном учреждении! Здесь не положено ничему расходиться! Вам, господа-товарищи в белых халатах, за это «нерасхождение» здесь зарплаты плотют!)

— Ничего, — пожал плечами Федя. — Кто ожидал-то?

— И всё равно ерунда какая-то, — стоял на своём Саня. – Здесь же всё-таки больница. Медицинское учреждение.

— И чего? – возразил приятель. – Все под Богом ходим. Что в больнице, что под забором. Как моя бабка говорила, там.., — и он вытянул указательный палец вверх, к потолку -… каждому его календарь расписан. И никакой взяткой не отмажешься. Всё тютелька в тютельку. До секундочки.

Смерть Спиридона ошеломила Саню не  своей  произошедшестью (действительно, прав Федя: все под Богом ходим!), а совершенно равнодушной простотой,  стремительностью и обыденностью. Он, Саня, раньше никогда не задумывался о бренности бытия, ни к чему это было, да и зачем? Улица, где он родился и вырос, армия, где отслужил положенные два года, хлебозавод, на котором вкалывал сейчас – всё это к уходу из жизни не имело никакого отношения, а поэтому относилось к этому печальному явлению совершенно равнодушно. «Помер Максим – и хрен с ним!». И Саня тоже научился относиться к смерти, как к чему-то совершенно отвлечённому, абстрактно отдалённому, и лично его, Сани Завитушкина, молодого жизнерадостного балбеса двадцати пяти лет отроду, совершенно не касающемуся. И вдруг – вот она! Рядом была, на соседней койке!  Спокойно лежала, спокойно дремала, странички газетные переворачивала – и ждала, ждала, ждала…. И дождалась! Да, ведь всего час назад он со Спиридоном разговаривал, даже сказал что-то привычно глупое, и тот сначала этак интеллигентно поморщился, потом хохотнул – а сейчас уже не хохочет и не морщится, сейчас он уже и отхохотался и отморщился, и лежит себе спокойненько, в виде  неподвижного тела в равнодушной мертвецкой, на сквознячке и холодке. И ничего ему  уже больше не надо. Ничего! «Ходишь-ходишь в школу, и вдруг – бац: вторая смена!».  Дела!

— Ты чего? – толкнул его в плечо Федя-три медведя. Вот кому действительно всё по барабану!

— Ничего, — буркнул Саня. – Нормально всё.

— Да уж.., — понял его настроение приятель. – Сегодня вечером как раз с ним выпить собирались. Вот тебе и выпил Спиридон Пафнутьевич. Нахлебался досыта. А, Сань? Может, с тобой замутим? Помянем? А?

— А чего ж, — согласился Саня. – Ладно. Замутим.

Он повернулся к стенке и закрыл глаза. Скоро, что ли, меня выпишут-то, подумал с тоской. Грыжа эта ещё привязалась… Вот так ходишь с ней, ходишь, ничего не чувствуешь. Пиво дуешь, мешки через забор «колдунам»-перекупщикам перебрасываешь… И вдруг в один прекрасный момент –бац! И картина Репина «Приплыли»! И в один момент хохотуньчик набок. И картонные тапочки как родные… И уже не хочется ни пива, ни колбасы, ни новостей в стране и мире… Может, бросить на хрен эту погрузку и пойти тем же квасом торговать, подумал он с непонятной тоской. Зарплата меньше – зато тяжелее кружки ничего поднимать не  придётся. И даже увольняться не надо: квас-то всё равно от хлебозавода. А?

Выписали его, не как говорил эскулап, через  три дня, а через пять. Обошлось без операции, грыжу вправили в процедурном кабинете. Сказали, чтобы на работе бандаж носил. Такой широкий пояс. И чтобы особенно не напрягался. А лучше, вообще переходил на лёгкую работу. Квасом торговать, чуть было не сказал Саня. Но не сказал. А может, и  действительно квасом? Нормальная работа. Целый день на свежем воздухе.

Алексей Курганов


комментариев 26

  1. Владимир

    Классно написано! В 2007 году лежал в травмотологии. Шесть человек и все такие разные и со своими историями. Рассказ один ко одному. К счастью, без ухода в мир иной. До сих пор вспоминаю с улыбкой отдельные моменты.
    Спасибо!
    К слову, есть мысль написать об этом для своих друзей.

  2. Анна

    Так грыжи не только паховые бывают , позвоночные например

    • Алексей Курганов

      Да, бывают. И что?

  3. Снежана

    Спасибо за замечательный рассказ! Особенно за фразу — «каждому его календарь расписан. И никакой взяткой не отмажешься. Всё тютелька в тютельку. До секундочки». У меня в семье большое горе случилось месяц назад — и иногда виню себя, что в больницу вовремя не обратились, а тут Ваш рассказ — и вроде вовремя герой обратился, но «календарь расписан»! Спасибо, берегите себя и близких.

    • Алексей Курганов

      И вам. Снежана, спасибо за понимание! С наступающим вас Новым Годом!

  4. Валентин

    Паховая грыжа не лечится. Только операция.

    • Алексей Курганов

      Вопрос терминологии. Операция это тоже лечение.

  5. Павел

    Здравствуйте ! Отличный, жизненный рассказ прочитал, проглотил на одном вдохе. Выше крыши, 5 баллов ! Никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь. Тем и интересна жизнь, когда не знаешь время, миг своего ухода. Даже если бы мне сказали, мы выполним любые твои желания, дадим тебе всё, что хочешь. То есть, абсолютно всё, и за это назовём дату твоей смерти, я бы отказался.

    • Алексей Курганов

      Спасибо. Павел за то, что совершенно правильно меня поняли. Удачи и успехов!

  6. Игорь

    Хороший рассказ. Автор, еще давай)

    • Алексей Курганов

      Спасибо. ИГорь. Я стараюсь.

  7. Альбина Юрьевна Губина

    Хорош рассказ! Ещё бы этого автор почитать! Просто и душевно!

    • Алексей Курганов

      НЕ вопрос, Альбина Юрьевнав. «Клаузура» регулярно выставляет на своих страницах мои прозаические тексты. Пользуясь случаем. хочу поблагодарить главного редактора Дмитрия Геннадиевича за такое ко мне участливое вгнимание.

  8. Владимир

    А может и в правду, на квас перейти…

    • Алексей Курганов

      Ни в коем случае! Зачем себя унижать?

  9. Валдис

    Хороший рассказ. Шукшина стиль напоминает. Василь Макарыча.

    • Алексей Курганов

      ВАлдис, вы совершенно точно меня поняли. Шукшин- один из моих любюимейших писателей. Во всяком случае, мои «чудики» это отголосок именно что шукшинских.

    • Алексей Курганов

      Как говорила моя покойная бабушка, «думай- не думай. а гроб с младенства кажому готов». Да, мрачно. Но точно.

  10. Елена

    Милена, это больница в Москве. Аббревиатура полного названия складывается в это слово

  11. Милена

    А почему в МОНИКАХ лежали,стесняюсь спросить?И вообще,что это такое Моники?

    • Алексей Курганов

      МОНИКИ- Московский областной научно-исследовательский клинический институт. Находится в районе проспекта Мира.

  12. Ангелина

    Хороший рассказ,давно таких не читала,очень понравилось.Пишите больше!

    • Алексей Курганов

      Спасибо, Ангелина. Пишу. Читайте.

  13. БОЦМАНКОВ

    Да рассказ написан на «пять» человек знает о чем пишет. Я сам как то лежал в МОНИКАх и палата была на пять человек. Весело было,хотя и некоторые были после операции,но шутили и не каких сор не было. А чувство юмора помогает быстрее выздоравливать. Спасибо автору,после прочтения воспоминания нахлынули. Удачи автор.

    • Алексей Курганов

      Спасибо, СЕргей! Я стараюсь!

Добавить комментарий для Снежана Отменить ответ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика