1

Есть некий горизонт общности у всех поэтов, прошедших войну: он — в силе преодоления, в огне мужества, изучаемым собственной судьбой, но поэтическая индивидуальность означает линию совсем иного прорыва: прорыва к себе: ради того, чтобы быть услышанным другими.

 Военные стихи Ваншенкина отличает мускульная жёсткость, и… неожиданная нежность: вспомним, Алёшу.

Военные стихи — всегда о боли, ибо дело ратное союзно с ней, но жизнь берёт своё: просто жизнь, обустраиваемая и уже устроенная, устоявшаяся, праздничная, простая:

Сижу утрами с чашкой синей

И носом чуть клюю.

Промчались праздники.

Отныне Жизнь входит в колею.

Как дети, рано ложиться спать — не тоска ли по детству выражена такими строчками:

Ложимся рано, словно дети.

Глядит звезда в окно.

Философия в краткости строчек: жизненная философия: быть, несмотря на былое, которое жжёт; быть, покуда не исчерпан запас собственных дней.

А вот ещё отсыл к детству, к мечте о защищённости, и… как знать, может, не о брате тут речь, а о некоей силе, без какой не мыслится жизнь, без которой, как ни люби реальность, не выдержать её:

Будь у меня любимый старший брат,

Его советы слушал бы, робея,

Его защите братской был бы рад

До той поры, покуда я слабее.

Слабость переходит в силу, мужание, столь быстрое на войне, отчасти бессмысленное в данности мирной, где надо снова мужать, настраиваясь на иные волны, ища другие пути.

У каждого есть город мечты, город-иллюзия: манящий, непременно тихий: город-счастье, концентрирующий в себе  световое естество:

Знаменит городок

Бесконечной стрелою бульвара,

Целой уймой садов

И осенним богатством базара.

Хорошо в сентябре

Вдруг услышать в предутренний холод,

Как встает на заре

Этот фруктами пахнущий город.

Запах фруктов… или опадающей листвы: запахи терпкой радости, перехваченной нитями грусти…

 Много осмысления в стихах К. Ваншенкина, многое в поздних его стихах, тяготеющих к предельной лаконичности, даётся мудростью афоризма, сохраняя былую музыкальность, увеличивая мускульную силу строки.

 …ибо без осмысления — и мужества по отношению к осмысленному — жизнь бессмысленна.

Жизнь и поэзия.

2

Он рано обрёл свой голос: очень спокойный, и лишённый аффектации, чуждый пафоса, с точными модуляциями – и стихи его обладали лёгкостью виртуозных акварельных рисунков:

…А у нас в городке светает.

Ты любила такую пору.

Сны предутренние витают.

Впрочем, их позабудут скоро.

Чуть колеблются листья клена,

Липы высятся над домами.

И растерянно–удивленно

Пароходик кричит в тумане.

Уже в ранних стихах К. Ваншенкина была терпкость и нежность: было и характерное отношение к жизни: как к дару, без излишнего педалирования темы этого дара, но с чётким вниманием к внешней атрибутике.

Мир Ваншенкина предметен: скверы и прохожие, блеск моря и скрип причала, синяя чашка и снег, секущий стекло…

Но именно через это, внешнее поэт уходит в глубину, мерцающую потаёнными огнями:

Сечет по стеклам снег осенний,

Колеблется заря.

Меж островками воскресений —

Недели как моря.

Но что–то есть в таком укладе,

Что силы придает.

По этой кажущейся глади

Плыву не первый год.

Гладь – шероховатая гладь предметного мира – допускает разные ощущения: в том числе и такое: она лишь образ не зримого мира, когда не вообще покров, который нужно сдёрнуть, чтобы обнажилась суть.

…суть всё равно останется неясна, но стремление к ней сулит энергию, благодаря которой рождаются интересные стихи.

 Лёгкость, уверенность в говоримом, точность высказывания оставались характерными чертами Ваншенкина на протяжении его долгой жизни:

По временам на большаке

Пылит пехота –

          взвод за взводом,

Да серебрится вдалеке

Гречиха, пахнущая медом.

Повороты строк естественны, как движение ручья, и каждая строфа, осмысливая данность, выносит к определённой эмоции.

Военные стихи Ваншенкина – словно точные моменты, выхваченные из кровью залитой хроники; они кратки, мускульно-лапидарны, и раскрывают порой человеческие качества столь неожиданно, что говорится нечто новое – о человеческом характера вообще.

Мир, представленный Ваншенкиным, ярок и пёстр; но интонация поэта – от мудрости таланта, помноженного на опыт, что и гарантирует стихам долговечность.

Александр Балтин