Рецензия на книгу «Ручьем серебряным к Байкалу»

(М.: Вече, 2020. 448 с.)

В этой книге нет ничего лишнего: она вся про жизнь взрослого, успешного мужчины, никак не могущего встретить свою настоящую любовь. В книге три части: «Дева», «Дом» и «Душа», и две трети ее раскрывают тщетные попытки Льва Ремизова найти «ту самую» женщину. А истоки идут из детства: отец не любил мать, родили они троих детей, и среди них Лев (Львенок, Левушка), который принял отцовские черты, стал «тихушником и противленцем», «весь в отца».

Книга современна. В ней и про заработки (Страна, понемногу выправляясь после тряски и ломки пореформленных лет, по-русски кропотливо, но по-русски же и твердо созидалась домами, дорогами, заводами, трубопроводами, – многое, что вершилось и намечалось на родной земле), и про работу на севере, и про отношение к работе (Полгода пожил на Севере, еще месяц-другой минул. Не выдержал. … Не радовало и то, что он причастен к столь грандиозному строительству, созвавшему к себе тысячи сильных, несомненно замечательных людей. Не утешали и зарплаты, выше в пять-шесть раз материковых). Это узнаваемо, и потому современно. Но книга о другом. Она в основном про семейную, часто такую нескладную жизнь. Были у Льва Ремизова женщины, был даже брак, зарплата всегда была высокой – и он знал, что это «от стройки» идет, а вот счастья не было.

Есть в книге еще одно действующее лицо – озеро Байкал. Лев любил Байкал. «Ручьем серебряным к Байкалу»… Повторяются эти слова в книге как рефрен, а может быть, как намек, указка, компас? А там где-то, но недалеко отсюда, и великий Байкал живет, как сосед, — хороший, надежный сосед. Лев любил не столько бывать на Байкале, сколько просто думать о нем, для него важно, что озеро где-то неподалеку (с. 65-66).

«Стал схватываться робким, неверным костерком восток, брезжило, а измокший Лев стоял на том же месте, словно бы упрямился. Быть может, ему хотелось дождаться другого Байкала – сияющего, умиротворенного, желающего спокойно и рассудительно поговорить с нежданным гостем. А Лев верил, что с Байкалом возможно поговорить, что возможно ему ввериться, как человеку, как самому лучшему на земле человеку, и какими-то знаками славное, священное море посоветует, посочувствует»

(с. 120)

В конце второй части представлены две смерти: смерть мамы (Она умерла в самой светлой комнате дома – в овальном зале, всегда избыточно и празднично освещенном естественным светом) и смерть – в эти же дни – далеко-далеко отца (Как в такое возможно было поверить!) заставляют героя книги задуматься:

Если они умерли столь одновременно, стало быть, мир устроен разумно, значит, где-то там, там, в неведомых, наджизненных, надземных, над каких-то иных сферах, думают о нас…

(С. 156)

Неожиданно? Но может быть, запрограммировано это все где-то выше?

И только в третьей части книги забрезжило это счастье. Он сам его и создал с молоденькой девушкой Машенькой на берегу Байкала. Все вроде бы хорошо и налаживалось, но…

Эта последняя, третья часть книги своей лиричностью отличается от предыдущих частей. Она вся написана с таким живым чувством любви, признательности к жизни, трепета, она вся есть созидание своего счастья, и это счастье в Машеньке, подрастающей девушке, ставшей для Льва Ремизова нужнее всех остальных. И как складывается сюжет, как все идет в строку! Вот они с Машей на Байкале, вот и разговоры, общение у них особое, и Лев Ремизов понимает, что ни возраст, ни положение его не играют здесь особой роли. Главное – это девушка, его Машенька, которую он растит для себя и которую любит.

И вот он, последний абзац:

И кто-нибудь, отзывчивый и растроганный, наверное, скажет, что он сам для себя создал сказку жизни сей, но с нею, дай Бог, вошел бы, как и мечталось от молодости пылкой, но чистой его, ручьем серебряным в Байкал. Он все потерял, даже жизнь свою, но душа, чуем, осталась живой душой, его душой, – и вечной, и нежной, как и должно для человека

(с. 272)

Когда мы заявили, что книга современна, то имели в виду не работу, хотя неоднократно подчеркиваются успехи Льва Ремизова, не окружающий его быт, нет, это все есть, конечно же, но главное, главное здесь в другом – в этом выматывающем поиске себя, своего, в мытарствах по семейной жизни, пока не встретилась ему Машенька. Эти страницы о прошлом героя пронзительно читать: они узнаваемы и современны. Развелся с женой, оставил ей квартиру и мебель и поселился в ведомственном гостиничного типа общежитии. Или возьмем  другой фрагмент: С неделю отлеживался, в бинтах, в примочках. С работы отпросился по телефону – скопились отгулы. Жутко ломило всего, но особенно досталось голове: шишка на шишке, развалом рассечена бровь, оба глаза заплыли сине-фиолетово…

А вот про Марию в третьей части книги:

Мария чувствовала – Лев по-особенному любуется ею с косой, что только с косой он считает ее по-настоящему красивой, и она потихоньку примирилась, что у нее несовременные – обидных слов она уже не хотела употреблять – волосы, а через некоторое время так и желала, чтобы коса стала и толще, и длиннее. «Пусть будет как у мамы в ее юности, на той девичьей ее фотке…»

(с. 232)

Даже внешне изменилась Машенька, да только что же? Преображение человека вступает в конфликт с сюжетом…

Твои мечты – теперь и мои мечты: я тоже хочу влиться ручьем серебряным в Байкал. Я тоже верю и горжусь, что во мне частицы звезды – серебро. Я… я… поверь, любимый: я стала такой же, как ты, и ни за какие деньга не соглашусь стать какой-нибудь другой

(с. 263)

Пафос книги нацелен на это чувство, пробравшееся сквозь препоны жизни, но ведь пробравшееся, несмотря на трагический финал романа. Впрочем, это скорее повесть, нежели роман. Дело, однако, не в жанре, а в мастерстве выписанных героев. Конечно, мы будто бы знаем Сибирь, но и Сибири коснулись беды сегодняшнего дня: кризис семьи и легкость избавления от детей, невнимание к людям серебряного возраста и взяточничество, неуклюжие праздники и отказ от заботы о выросших племянниках. И многое из этого перечня было свойственно и главному герою, надеющемуся на какой-то лучший конец судьбы.

Книга оставляет сильное впечатление, она о нас, таких разных, но столь же подверженных переживаниям и катастрофам.

Вторая в книге повесть – «Хорошие деньги» – тоже о поиске. Мальчик Василий, Василёк с детства наслышан от матери и отца о деньгах, хороших деньгах, честных, не сворованных, которые позволили бы человеку достойно жить, и вся повесть повествует о зарабатывании таких денег. Начиналось с детства, с запертого под замком мальчика, ждущего маму с работы, потом этот детский сад «круглосуточный», школа и мечта о Крайнем Севере, где хорошо платят, а работать Василий не боялся. Только вот незадача – ради повышенного заработка случается авария на кимберлитовом руднике. Домой привез кучу денег, всех родственников одарил, с девушкой Сашей встретился, не писал ей, но мечтал, мечтал о ней все время. Они и в детстве вместе убегали из детского сада. Потом армия, пригласили поваром (понравилось, как готовит). И все бы ничего, да только потихоньку стал… не замечать воровства продуктов. «Хорошие деньги» мстят человеку. И с почты просигналили, что сержант регулярно отправляет домой переводы. С чего бы это? А уговорил его Коровкин, у которого жена была  парализована, и ничего не помогало, и денег на лечение остро не хватало. Это мы сюжет пытаемся пересказать, но повесть хороша не столько сюжетом, хотя он, конечно же, важен, сколько языком описания. О, какой язык! Сколько в этом поэтическом слове понимания ситуации, сколько любви к людям, сколько живой жизни!

Север встретил его тугим студеным ветром, лазурным чистейшим небом, прелым, но отчего-то при всем том живящим духом подпалой вечной мерзлоты, неоглядно беспредельной, пасмурной, хотя и осиянной солнцем, тайгой. Верхушка лета, июль, а в Василия мгновенно застыли руки

(с. 303)

Он явственно и ярко почувствовал и понял, что деньги – какая-то необыкновенная среди людей сила, способная благодатно, к радованию переменять жизнь человека, поднимать его над людьми, делать его примером для других

(с.334)

А ее чисто и приветно журчащий голос? А ее тоненькие прозрачные, как солнечные лучи, руки?

(с. 359)

Сам языковой строй книги наводит на мысль о поэтической природе автора и ее истоках: «И всегда-то мать не преминет осведомиться у сына:

«Слышишь, Вася, какое слово красивое?» «Слы-ышу, мама», – важно ответит Василий. Она и сама была завзятым книгочеем, и потихоньку приучила сына и дочь к чтению

(с. 350)

Вспомнились слова Дунаева про усадьбу: …И само слово тогда понравилось, даже полюбилось: и судьба (у судьбы) в нем слышится, и свадьба, и сад, и усадка, то есть, когда уже крепко что-то стоит на земле, дало усадку в нее. «Умное слово!» (с. 340).

Обе вещи объединены узнаваемым голосом автора, но и Байкал в этой, второй повести не забыт.

Байкал отдает ей, своей дочери, хотя и сбежавшей от него к своему жениху, но дочь есть дочь, отдает ей все самое лучшее, что есть в нем самом,– слышал Василий еще в школе от учителя слова, вплетенные в красивую бурятскую легенду

(с. 365)

Конечно, конечно мы не все сейчас изложили: эту книгу стоит прочитать, она открывает глаза на некоторые, весьма важные сейчас вещи, она одаряет своим внутренним светом от слова, голоса, интонации – от всего, что стоит за будто бы обыкновенной жизнью.

Вера Харченко