Монументальность и неистовство сочетая, стихи Сулейменова ворвались в реальность давно: чтобы закрепиться в ней, играя лепестками и флагами, надолго…

Кажется, он вздымает стяги мультикультурности, занятые у космоса, и, черпая из жизни, густой и разнообразной, даёт стихи неожиданных ракурсов и расцветок:

Были женщины – по плечо,

Были женщины мне – по грудь.

Но – по сердце

Была одна.

Просто пo сердцу мне она.

Всё идёт ей –

Тоска в глазах,

И пушиночка в волосах,

И жестокий, капризный рот,

И зубов обнажённый лёд.

Ракурс любви: но и он настолько от своеродного восприятия мира, что сказанное вибрирует волокнами необыкновенности.

…успех познал молодым: громкогласая поэма «Земля, поклонись человеку!» расходилась кругами – шире и шире; Сулейменова стали включать в советские делегации, он читал свою поэму и в университетах, и на фабриках.

Мир внимал молодому казаху…

Стихи длились, совмещая культурные слои и пласты, выхлёстывались в реальность, предлагая новые поля восприятия:

Волхов,

Волхвы,

Варяжские конунги –

Волоком лодки,

Серые локоны,

Русые бороды воеводские,

Всполохи колоколов новгородских.

Сулейменов занимался филологическими исследованиями, глубоко погружаясь в миры «Слова…», стремясь отделить тюркоязычный пласт; он занимался политикой; вес его в мире становился серьёзнее и серьёзнее.

…человек-глыба.

Человек, касающийся простёртыми руками Млечного пути: чтобы приблизить его к людям, расшифровать тайны оного.

Поэтическая мощь — и высота земной деятельности: такое сочетание словно само, на метафизическом уровне творит живую легенду – Олжаса Сулейменова.

Александр Балтин

Фото с сайта ZTB