Обнажённые, они лежат на широкой постели, отдыхая после буйства любви. Голова женщины лежит на плече возлюбленного, рукой он плотно прижимает её к себе. Тихая истома обволакивает их умиротворённые тела.

– Ты любишь меня? – самый банальный со времён сотворения мира, но и всегда животрепещущий для женщины вопрос. Осторожно заглядывая ему в глаза, она хочет прочесть в них нечто большее, чем односложный малозначащий ответ.

– Я недостаточно активно доказывал тебе это сейчас? – он настраивается на шутливый тон, инстинктивно пытаясь тем самым уйти от серьёзного разговора, неизбежность которого он вполне осознает и панически боится его.

– Заниматься любовью и любить – это всё-таки не одно и то же. – Некоторая грусть проскальзывает в её голосе. Рукой она нежно проводит по его груди, ворошит негустую растительность на ней.

– И что же для тебя настоящая любовь?

– Не знаю; наверное, это каждый сам определяет для себя. Готовность пойти на всё ради любимого человека, наверное.

– Так мы любим друг друга?

– Я – да, а за тебя можешь ответить только ты сам.

– И как я должен доказать тебе это?

Она не отвечает некоторое время, подспудно давая ему возможность самому сообразить.

– Ничего не надо доказывать, надо просто любить – это всё.

Он, конечно, понимает её молчаливый намёк, но, кажется, пока не готов к тому самому серьёзному разговору и последующему решению, потому пытается перевести всё в юмористическое русло.

– Почему женщине всегда чего-то не хватает, почему ей нужно чего-то большего? Разве мы не счастливы друг с другом?

– Да, да, конечно… – в её голосе слышатся нотки разочарования.

Между тем в нём как будто пробуждается какой-то бесёнок. Он резво переворачивается на живот и, опершись на локти, неожиданно задаёт ей провокационный вопрос, хотя и в шутливом тоне.

– Вот лучше скажи, почему ты изменяешь мужу? Ты ведь вышла замуж совсем недавно и, кажется, по большой любви.

Он думает, что шутит, хотя, скорее всего, в нём говорит глубинная ревность, может, и не совсем осознаваемая. Она слегка хмурится, несколько отодвинувшись, косо смотрит на него, некоторое время угрюмо молчит, но потом всё-таки заставляет себя принять его вроде шутливый тон.

– Как тебе объяснить? Видишь ли, если я когда-нибудь узнаю, что мой муж был неверен, мне будет не так обидно, как если бы я сама была абсолютно чиста перед ним.

– А если ничего такого ты никогда не узнаешь? – он явно не улавливает её истинного настроения и продолжает «шутить».

– Ну, тогда и я постараюсь, чтобы он ничего не узнал, – она делает последние усилия, чтобы сохранить в себе юмористический настрой, хотя настроение ее испорчено.

– Разве это меняет суть? Что ты будешь чувствовать, вот в чём вопрос? Угрызения? – он продолжает занудливо копаться.

– Я не отношусь к жизни так серьёзно, как ты. Тебе ведь из-за этого очень непросто живётся! – она хмурится уже по-настоящему и готова вот-вот сорваться. Он мог бы заметить это, если бы не был так беспечен и самоуверен, и если бы глядел ей прямо в лицо.

– Значит, если бы я был твоим мужем, ты бы поступила точно так же? – увлечённый стихией своей «игры», он продолжает поддразнивать женщину, уступая непреодолимому подсознательному желанию получить от неё подтверждение какого-то особого своего статуса. Не понимая, что на деле тем самым ведёт к его полной утрате.

Естественно, её реакция совсем иная, прямо противоположная его неосознанным ожиданиям: на сей раз она по-настоящему и глубоко обижается.

– Некрасиво ловить женщину на слове, – она резко садится в постели.

Ему не хватает чуткости прекратить разговор; азартный по характеру, он уже основательно увяз, как ему всё ещё представляется, в игре и потому продолжает свой «психологический анализ».

– Ну, почему же ловить? Вот, представь, я бы захотел сейчас всё сломать и начать строить заново – тебе ведь тоже в голову приходят такие мысли, ты мне даже намекала на это – разве у тебя тогда не было бы гораздо больше оснований изменять потом и мне; ведь у тебя – после моего романа с тобой – будут все основания подозревать, что та же история может повториться у меня с другой женщиной.

– Я вижу, ты хочешь порвать со мной, – её голос уже совершенно холоден и твёрд. Он не видит её лица, но вдруг, как по щелчку, улавливает жёсткую интонацию и резко поворачивается к ней.

– Нет, нет, конечно, нет! – холодный пот прошибает его, когда он, наконец, осознаёт, что здорово перегнул палку. Как нашкодивший пес, он пытается заглянуть ей в глаза, хочет приобнять за талию, но она резко отстраняется.

– Но ты уже порвал – теперь это я тебе говорю, – она протягивает руку и берёт лежащее рядом на стуле своё бельё.

– Ай, брось, давай лучше повторим нашу художественную гимнастику, я уже вполне созрел для этого, – в растерянности, не зная, как исправить положение, он делает последнюю неуклюжую попытку превратить всё в шутку и хочет отобрать у неё бельё. Она решительно встаёт с постели.

– Напрасно ты думаешь, что это какая-то мелкая стычка между нами. На самом деле, ты мне сейчас раскрыл глаза; я где-то даже благодарна тебе за это!

– Ах, эта моя дурная привычка во всём докапываться до сути, до корней! Разве можно это делать с женщиной?! – он как будто говорит сам с собой. – Ну, прости меня, прости! – ужас охватывает его от мысли, что он теряет её.

– Ты зануда и неблагодарная тварь, я ни за что не останусь с тобой! – она поспешно одевается, не заботясь даже о том, чтобы всё на ней было в полном порядке.

– Даже если я на самом деле захочу начать всё заново с тобой!? Я ведь на самом деле хочу этого!

Выпалив в отчаянии совершенно неуместную в данной ситуации фразу, он тут же осознаёт, что вновь сморозил невероятную глупость, и остатки уверенности в себе окончательно покидают его.

А оскорбленная душа её не может не среагировать жестоким сарказмом.

– Ты полагаешь, я должна от счастья упасть в обморок от этих твоих слов?! Можно быть любовницей зануды короткое время, но женой зануды невозможно быть ни одного дня. Для меня, по крайней мере.

– Милая, давай забудем этот разговор, я умоляю тебя! Ты мне на самом деле очень нужна! – он едва не плачет.

– Ты мне не нужен! – зло, с презрительной гримасой бросает она ему в лицо, затем делает небольшую паузу. – Я тебе скажу, я скажу. Я обманула тебя; в действительности – я не хотела в этом признаваться – ты был причиной того, что я изменила мужу. Мне такое и в голову не приходило, я не изменяла ему до тебя и теперь уже не изменю никогда. Я вышла замуж по любви, это верно, даже по большой любви, но когда я встретила тебя, в моей душе произошёл какой-то переворот, острое желание слиться с тобой превозмогло все остальные мои мысли и чувства, и я, не раздумывая, бросилась в твои объятья. Тебе не стоило никаких усилий овладеть мною, и, видимо, потому, как я сейчас понимаю, ты нисколько не ценил свою «победу», а сегодня вообще растоптал всё то хорошее, что было между нами. Прощай и забудь моё имя! – уже полностью одетая, она решительно направляется к двери.

– Нет, нет, всё это не так, не так! Я люблю тебя, я не могу жить без тебя, умоляю, не уходи! – в бессилии он бьёт кулаком по подушке и плачет, осознавая, что уже ничего не изменить.

Он действительно был готов ради нее на всё.

Григор Апоян