В одной брошенной людьми деревне все оставшиеся дома сгнили подчистую. Но один во многих местах замшелый домишко каким-то Божиим чудом уцелел. Жила в нём ещё совсем недавно Ефросинья Игнатьевна Устюжанина. Да вот схоронили бабушку. Жители соседней деревни и похоронили её. В старом её дому сделали скромные поминки, заколотили досками окна избы, да и уехали.

И никому в разум не пришло осмотреть двор, да и это было неудивительно: накренившиеся дубовые столбы, почти наполовину смотрящий в землю забор. Смотреть на всё это немногочисленным землякам было нестерпимо больно. Потому и остались незамеченными две курочки, жившие в подклети.

Было ещё с месяц назад у старухи десять кур и здоровенный рыже-красный петух. Ночью налетели хорьки, и началось для бабушки светопреставление. Ефросинья Игнатьевна вышла во двор и, вооружившись старым ухватом, попыталась спасти кур. В кромешной темноте на ощупь только две курицы и были спасены.

Утром выяснилось, что в неравной битве погиб её любимый петух. С этого момента она и определила двух оставшихся кур в подклеть. От маленького вырезанного в брёвнах окошечка курочки не отходили, ибо всё живое тянется к свету. И когда бабушка приносила им корм, при этом ласково называя их Чернушкой и Белушкой, те, когда их спасительница нагибалась, чтобы взять яички, запрыгивали на неё, словно голуби.

Теперь, после смерти Ефросиньи Игнатьевны, некому было накормить бедных курочек. За небольшими железными листами Чернушка с Белушкой отыскали четыре мешка пшеницы, помог им в этом малый проём между ними. И продовольственный вопрос был решён. Но оказии на этом не закончились, потому как железная чашка, где была вода, давно пустовала. Дверь же была подпёрта палкой, и погибнуть бы курочкам, если бы не маленькое чудо. Выдолбленное окошечко находилось вровень с землёй, и когда шли дожди, вода по выдолбленному желобочку попадала к ним в подклеть и стекала маленьким ручейком в железную чашку. В эти радостные часы Чернушка с Белушкой напивались досыта.

Но проходили дни, уже давно не было на горизонте дождей, и курочки совсем приуныли. Видимо, чуя смертный час, куры стали изо всей мочи вещать. Именно в эту пору приехал в забытую деревню по виду поживший своё офицер. Жил он когда-то здесь. Уехал в город, дослужился до генерала, а вот теперь с почестями вышел на пенсию.

Всё у него вроде было хорошо: жена, дети, внуки, даже правнук народился на Божий свет. Да вот заболел генерал, врачи откровенно сказали, что жить ему осталось совсем недолго. Вот тогда-то и решил старый генерал съездить в родную деревню. Туда, где родился, где лежали на погосте его отец и мать и многие родственники, которых он никогда не забывал.

Его дом не сохранился. Но генерал угадывал по оставшейся в его душе детской памяти многие места, где они бегали с ребятишками. Вот и сейчас Платон Георгиевич, остановившись подле полуразрушенного дома, вспомнил, что именно здесь они с мальчишками наблюдали, как взрослые, опаливая и разделывая поросёнка, с улыбками на лицах давали им поджаренные ушки и хвостик. И они, пережёвывая хрящики, были безумно рады такому счастью.

Каждая выбоина, кажинная колдобина напоминали ему о многом. «У каждого ведь так, наверное», – думал вслух старый генерал. Кажинный палисадник, хоть уже наполовину сгнивший, каждый дом, а точнее, что от них осталось, были для него настолько близки, что генерал, прошедший войны, криком плакал. И, немного отдышавшись, опять вслух твердил: «Отец, мама, скоро ваш сын к вам придёт. Только вы там не плачьте, я счастливый человек, я в Бога верую, а он обязательно спасёт мою грешную душу». Поглядев на развалины православного храма, опять смахнул слезу.

Но спустя несколько минут, вдруг увидел большую берёзу, которую сам же и посадил в детстве. А она, словно в благодарность опустила на плечи старого генерала свои волшебные ветви. Так в первозданной природной тишине простоял он довольно долго, и покой его был нарушен непонятно откуда взявшимся куриным кудахтаньем.

«Не сошёл ли я с ума?» – опять вслух подумал генерал. Но, пройдя вперёд по деревне, Платон Георгиевич уже ясно слышал куриную песню. Подойдя к дому Ефросиньи Игнатьевны и видя заколоченные ставни, опять встал в недоумении. Но курочки вновь напомнили о себе. Откинув палку, он отворил дверь подклети, и Чернушка с Белушкой обрели долгожданную свободу.

В соседней деревне жил его родной брат Владимир. Туда и привёз несчастных курочек Платон Георгиевич. А брат потом долго удивлялся: ведь ему с земляками пришлось хоронить бабушку, и о её засекреченном хозяйстве никому не было ведомо. «Надо же, а в подклеть-то мы и не заглянули. Выпили за помин души, заперли дом и ушли, вот чудаки», – сетовал на свою оплошность Владимир.

Прошло несколько месяцев. За это время генерал перенёс сложную операцию. И, к удивлению врачей, пошёл на поправку. А ещё, спустя какое-то время, приехал к нему брат Владимир с корзинкой яиц: «Вот, для тебя копил. Да погляди, каки крупны Чернушка с Белушкой несут яйца, для тебя, видать, старались». И одному Господу Богу было известно, почему Владимир стал звать курочек их прежними именами. Ведь он не знал, как звала их Ефросинья Игнатьевна…

Анатолий Казаков