Светлой памяти 155-летия со дня рождения

Константина Эдуардовича Циолковского

посвящается

Константин Эдуардович Циолковский

(1857-1935)

Изобретатель, выдающийся ученый,

Идейный космонавтики отец,

Великий гений Богом умудренный,

Теории космической Творец.

…Его манил простор Вселенной,

Идею орбитальных станций он развил,

Он мощный дал толчок науке современной,

Жуковскому идею ЦАГИ* предложил –

Он вдаль глядел, провидцем был!..

Марк Горобец

Происхождение

Незадолго до кончины Константин Эдуардович написал автобиографическую повесть «Черты моей жизни» (1935 г.), где подробно излагает историю своего рода.

Старинный шляхетский (дворянский) род Циолковских герба «Ястржембец» (Ястреб) упоминался с 1697 года и был знатным, но не богатым сословием. Его основоположник Яков участвовал в заседании Сейма при избрании польским королем Августа II и владел вотчинным имением Снегово в Полоцком уезде Полоцкого воеводства, граничившим с Варшавским воеводством. Семьи в то время были традиционно многодетные, и одному из его сыновей досталось селение Великое Циолково, которое унаследовал внук Фома, которое тот продал и переселился в Правобережную Украину, сначала в Бердичевский, а затем – в Житомирский уезд Волынской губернии. Здесь родился прадед будущего ученого Томас Адам, которого на русский лад величали Игнатием Фомичом.

Игнатий Фомич в течение двадцати лет служил адвокатом главного суда, но здоровье его не было крепким, и он частенько уезжал на лечение в здравницы России и Австрии. Оставив службу, на покой не удалился, а стал подрабатывать у одного из местных помещиков в чине губернского секретаря, что соответствовало 12-му классу табели о рангах.

Женат он был дважды. От первого брака родились дочь и пятеро сыновей в том числе, младший Эдуард, отец будущего ученого. Но дочь и один сын умерли во младенчестве; Игнатий Фомич в 47 лет женился вторично на Павлине Анатольевне Юрковской, когда Эдуарду было 12 лет; появились другие дети, которым доставались все внимание и любовь, и у подростка с мачехой отношения не сложились. И тогда Игнатий Фомич, что называется, от греха подальше, решил отправить сына в Санкт-Петербург, на учебу, для чего ему пришлось добиться Решения Правительствующего сената от 28 мая 1834 года о выдаче Эдуарду свидетельства о дворянском происхождении, что позволяло юноше поступить в Лесной институт.

В 1841 году Эдуард Игнатьевич окончил институт в звании прапорщика второго разряда и служил поначалу в Вятской губернии, а с 1843-го – в Рязанской, в Пронском уезде.

В деревне Долгой, куда Циолковский получил назначение, он познакомился с мелкопоместными дворянами татарского происхождения Юмашевыми, владевшими бондарной и корзинной мастерской. Эдуарду приглянулась их дочь Мария Ивановна, с которой в январе 1849 года он и обвенчался по православному обряду.

Летом того же года Эдуард Игнатьевич был переведен в Спасский уезд, село Ижевское, где в доме по улице Польной (ныне – Циолковского) родились их дети.

По воспоминаниям родственников, глава семейства был по натуре мрачен, холоден, сдержан и весьма редко проявлял свои чувства. Но однажды произошла размолвка с женой, столь серьезная, что Эдуард Игнатьевич готов был разорвать брак. Возможно, причиной могло послужить его увлечение алкоголем и безудержным курением.

Получив техническое образование, иностранных языков, кроме польского, Эдуард Игнатьевич не знал; религиозностью не отличался и польским патриотом не был.

Коллеги-чиновники считали его «красным» и вольнодумцем. Но, по воспоминаниям, незадолго до кончины он вдруг увлекся русским Евангелием, возможно, под влиянием «толстовства». В семье всегда говорили только по-русски, и все православные обычаи и праздники строго соблюдались.

У четы было 13 детей, но пятеро умерли во младенчестве; в живых остались две дочери Любовь и Анна, а также шесть сыновей: Александр, Дмитрий, Иосиф, Борис, Константин, родившийся 5(17) сентября 1857 года, а также Игнатий, младше брата лишь на год.

Мария Ивановна, перенеся 13 тяжелейших беременностей, скончалась, не дожив до сорока лет…

Ранние годы

Семейство Циолковских в 1860-1868-х и в 1878-1881 годах проживало в Рязани, занимая несколько комнат в городской усадьбе Колемина. Эдуард Игнатьевич служил делопроизводителем Лесной конторы, а также преподавал естествознание в землемерных классах Рязанской гимназии. Жили трудно, порой нечем было заплатить за квартиру. Поэтому домашним воспитанием и первичным образованием детей занималась Мария Ивановна, очень образованная, интеллигентная женщина.

К семи годам Костя под ее руководством освоил счет и алфавит, а складывать из букв слова научился сам, как он вспоминал, по сказкам Афанасьева, и книги с тех пор стали его любимыми друзьями.

Рос он очень активным, веселым и любознательным малым, устраивая различные «опыты» и каверзы. Очень его привлекали естественные науки, но более них – техника. Мальчик постоянно что-то мастерил, сооружал, испытывал, и однажды, прочитав легенду об Икаре и его полете к Солнцу, склеил из бумаги «крылья» и… полетел!.. К счастью, сарай, с которого стартовал новоявленный «Икар», оказался не высоким, и обошлось лишь синяками да ссадинами.

Однако, на удивление, родители его не бранили: отец ограничился легким подзатыльником и словом «дурак!», а мама подарила Косте игрушечный аэростат из коллодиума, наполненный водородом. Это был «знаковый» подарок, – мальчик увлекся воздухоплаванием – начал запускать воздушных змеев, к которым привязывал «капсулу»-коробочку с «пассажиром» – тараканом, сверчком или бабочкой…

Все шло хорошо, но однажды, в начале 1867 года, Костя, катаясь с горы на санках, сильно простудился и заболел, приговор доктора был суров – скарлатина!.. После долгой болезни как осложнение развилась глухота, и это была настоящая беда – общение с детьми очень сильно затруднилось, он уже не мог принимать участие в играх, над ним смеялись, обзывали «глухарем» и жестоко подшучивали. Все это коренным образом изменило не только образ жизни подростка, но и формирование его личности и развития. Впоследствии Циолковский писал, что «это было самым темным временем моей жизни».

Образование

1.

В 1868 году землемерно-таксаторские классы, в которых преподавал Эдуард Игнатьевич, были закрыты, он потерял работу, и семья была вынуждена переехать в Вятку, где была большая польская община. Помогли соотечественники – Циолковский получил должность столоначальника Лесного отделения.

«Вятка для меня незабываема, – вспоминал Константин Эдуардович. – Там началась моя сознательная жизнь. Когда наше семейство перебралось туда из Рязани, я думал, что это грязный, глухой, серенький городок, по улицам медведи ходят, а оказалось, этот город губернский ничем не хуже, а чем-то, своей библиотекой, например, получше Рязани».

В Вятке Костя вместе с младшим братом Игнатием поступил в первый класс мужской гимназии. Учеба давалась с большим трудом: предметов много, преподаватели строгие, и очень мешала глухота: «Учителей совершенно не слышал, или слышал одни нелепые звуки».

В том же году случилась беда: из Питера пришло известие, что скончался от белой горячки старший брат Дмитрий, кадет Морского училища; не проучившись в гимназии и года, умер от тифа Игнатий, самый любимый и дорогой друг. Это потрясло и мать, и детей, особенно Константина. И без того, не блиставшего успехами, он учился все хуже и хуже, нарушал дисциплину, неоднократно сидел в карцере на хлебе и воде, в результате остался на второй год. А в 1870 году скончалась Мария Ивановна, его горячо любимая мамочка, и это окончательно «придавило» Костю, глухота отделила его от мира, и он оказался в полной изоляции. Из третьего класса гимназии его отчислили с характеристикой «годен для поступления в техническое училище».

После этого Константин нигде и никогда не учился. И все, чего он добился, это – результат его самообразования.

2.

Предоставленный сам себе, он много читает, приобщается к техническому и научному творчеству. Бурно работает фантазия: отыскав описание астролябии, одного из старейших астрономических приборов, изготавливает ее, и в порядке эксперимента, определяет расстояние до пожарной каланчи. На домашнем токарном станке, который сам смастерил, создает самодвижущуюся коляску, которая приводилась в движение спиральными пружинками, которые он извлекал из старых кринолинов, купленных на рынке. Увлекшись фокусами, сооружал специальные ящики, в которых предметы то появлялись, то исчезали.

Увидев возле церкви уличных музыкантов, загорелся сделать музыкальный инструмент с одной струной, клавиатурой и коротким смычком, быстро движущимся по струне, который приводился в движение колесиками, и те – педалью.

Наблюдая за автомобилями, которые, по его убеждению, отравляли воздух, собрал в качестве эксперимента, игрушечный экземпляр, приводимый в движение струей пара.

Но более всего Костю тянет в небо, под облака, и он мечтает подняться туда на собственном управляемом аппарате. Но первый же опыт с бумажной моделью аэростата, наполненного водородом, едва не закончился трагично: от случайной искры загорелся шар и мог бы стать причиной пожара в городе; к счастью, поврежденный купол упал в речку, и беда миновала. Однако от идеи создать управляемый аппарат с крыльями, юноша не отказался, и это стало его навязчивой идеей…

Эдуард Игнатьевич, видя увлечения сына и поверив в его талант, в 1873 году решил отправить Константина в Москву, для поступления в Высшее техническое училище (ныне – МГТУ им. Баумана). Для верности, он снабдил его письмом к своему знакомому, с просьбой помочь устроиться в столице с жильем. Но… письмо юноша потерял, помнил лишь название улицы – «Немецкая» (Бауманская), добравшись до нее, он в ближайшем доме, у прачки снял комнату.

3.

Но в училище Константин так и не поступил, решил постигать науки самостоятельно, тем более, что глухота не исчезла, и была бы только помехой при посещении занятий и лекций.

На содержание сына Эдуард Игнатьевич посылал не более 10-15 рублей. «Кроме воды и черного хлеба у меня тогда ничего не было, – вспоминал Циолковский. – Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 коп. хлеба. Таким образом, я проживал в месяц 90 копеек». По Москве юноша, из экономии, ходил только пешком, и все свободные деньги тратил на книги, приборы и химические препараты.

Ежедневно с 10 утра до 3-4 часов дня Константин штудировал науки в Чертковской единственной бесплатной в Москве публичной библиотеке. Там работал помощником библиотекаря Николай Федорович Федоров, философ, основоположник русского космизма.

«Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет, друг Толстого и изумительный философ и скромник. Он раздавал все свое крохотное жалование беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пансионером, но это ему не удалось: я чересчур дичился».

Позже Циолковский признавал, что Федоров заменил ему всех университетских профессоров. Однако, это влияние сказалось позже, лет через десять после смерти Московского Сократа, а в то время своего проживания в Москве Константин ничего не знал о взглядах Федорова, и они так ни разу и не поговорили о космосе и огромного его влияния на будущее землян.

…Обычный распорядок дня молодого человека был таков: точным и естественным наукам отводились утренние часы, когда ум ясен и сосредоточен; послеобеденное время посвящалось беллетристике и публицистике. Изучал «толстые журналы», где помещались обзорные научные статьи и оригинальные гипотезы. Перечитал Шекспира, Толстого, Тургенева, Писарева, статьями которого особенно восхищался:

«Писарев заставлял меня дрожать от радости и счастья. В нем я видел тогда свое второе Я».

За первый год Константин полностью освоил физику и начала математики; в следующем году освоил высшую математику, интегральное и дифференциальное исчисление, аналитическую и сферическую геометрию. Затем пришла череда астрономии, механики, химии. За три года он полностью освоил гимназическую, а также и часть университетской программ.

К сожалению, отец больше не имел возможности оплачивать проживание Константина в Москве, поскольку очень плохо себя чувствовал и нуждался в постоянном внимании и уходе. Осенью 1876 года Эдуард Игнатьевич вызвал сына в Вятку, чему тот беспрекословно подчинился.

Начало трудовой деятельности

1.

Домой Константин вернулся очень изможденным, предельно ослабевшим, – сказались те жесткие условия существования, на которые он добровольно себя обрек. Напряженная работа, колоссальная нагрузка на глаза и плохое питание в течение длительного времени, не замедлили сказаться – очень ухудшилось зрение, отныне пришлось постоянно носить очки.

Немного отдохнув, он попросил отца помочь получить посильную работу, чтобы не ухудшать и без того сложное материальное положение семьи. К счастью, у Эдуарда Игнатьевича нашлись добрые знакомые, по рекомендации которых удалось найти для Константина частные уроки. Первые же данные уроки по физике и математике имели успех, поскольку молодой педагог излагал материал очень просто и доходчиво, демонстрируя при этом опыты, а также изготовляя модели многогранников. Добрая молва о талантливом педагоге быстро разлетелась по городу, и впредь у Константина Эдуардовича не было недостатка в учениках, тем более, что он никогда не торговался при оплате: гонорар его составлял от 25 коп. до 1 рубля за час занятий.

Заработки стали регулярными, и через некоторое время он смог снять отдельное помещение под мастерскую-лабораторию, где проводил все свободное от уроков время. Он снова много читал – «перелопатил» все выпуски научно-познавательных журналов «Дело», «Отечественные записки», «Современник» и другие; тогда же прочел «Начала» Исаака Ньютона, научных взглядов которого Циолковский придерживался всю жизнь. В библиотеке перечел всю фантастическую литературу, касающуюся полетов к другим планетам, – Жюля Верна, Герберта Уэллса, Эдгара По и прочих.

Но утраты последних лет были столь сильны, что Эдуард Игнатьевич очень серьезно занемог: у него тоже начала прогрессировать глухота, а также появилась болезнь, в результате которой отказали ноги (паралич), и передвигаться отныне он мог только в коляске.  В итоге, Эдуард Игнатьевич был вынужден оставить работу, выйти на пенсию и с семьей вернуться в Рязань.

2.

В Рязани Циолковские поселились в съемной квартире на Садовой, заработков у Константина не было, поскольку не было и детей, кто бы нуждался в его помощи. Деньги от репетиторства быстро истаяли; нужно было искать более надежное и постоянное дело. Поскольку «учительство» ему, в принципе, нравилось, ибо контакт с ребятишками он находил легко, умел увлечь их делом, заинтересовать неизведанным и таинственным, поэтому Константин решил получить официальное право преподавать в училище, а для этого нужно было иметь соответствующий документ.

Константин прошел медицинскую комиссию, и был освобожден от воинской повинности из-за глухоты. Далее предстояло сдать экзамен на звание Учителя народных училищ. Поскольку время «поджимало», он принял решение – сдать весь курс экстерном. Никакого документа об окончании какого-либо учебного заведения, у него не было, поэтому ему пришлось сдавать экзамен в полном объеме по всем предметам, включая катехизис и Закон Божий. Кроме того, необходимо было провести «пробный урок».

Вся процедура сдачи экзаменов прошла удачно, пробный урок тоже «засчитали», в результате, Циолковский получил назначение от Министерства просвещения в Боровск на должность уездного учителя математики.

Однако в силу бюрократической волынки назначение растянулось на 4 месяца, и Константин был вынужден снова заняться репетиторством в одном помещичьем семействе. Здесь была хорошая библиотека, где оказались «Основы химии» Менделеева, которые он основательно проштудировал, что в дальнейшем очень ему пригодилось. Именно в это время из-под пера Циолковского появились первые рукописи с проектами летательных аппаратов, а также рассуждения о силе тяжести и центробежной силе, а также некоторые чертежи и расчеты.

Наконец, 24 января 1880 года пришло извещение о назначении Циолковского учителем арифметики и геометрии в Боровское городское училище. Эдуард Игнатьевич был настолько рад, что за свой счет «построил» сыну положенное ему по должности мундир и шинель, что стоило 32 рубля, которые Константин вернул отцу из первого же заработка.

А 9 января 1881 Эдуард Игнатьевич скоропостижно скончался. Но письмо в Боровск пришло слишком поздно, поэтому Константин не смог похоронить отца, и на этом оборвались его связи с семьей…

Боровск

Памятник К. Э. Циолковскому в Боровске

Этот город – серьезная веха в жизни Константина Эдуардовича Циолковского. Боровск – неофициальная столица старообрядчества, и здесь он прожил 12 лет, – преподавал, создал семью, приобрел друзей, здесь появились его первые серьезные публикации.

По приезде в Боровск Циолковский остановился в гостинице на центральной площади города. Учителя ждали, ибо уже на следующий день его пригласил к себе начальник училища А. Толмачев. Получив «подъемные», Константин Эдуардович снял комнату в пустующем доме, ибо не любил докучливых соседей. Но в первую же ночь он едва не угорел, к счастью, естественное волнение на новом месте не позволило ему крепко уснуть. Утром Циолковский немедленно расторгнул договор с хозяином дома и снял квартиру (зал и две боковые комнаты) у священника единоверческой Покровской церкви, вдовца о. Евграфа Соколова.

Дом принадлежал приходу и стоял на отшибе на старом Калужском тракте. Квартира вполне устраивала Циолковского, чистая, уютная, вполне соответствовала условиям для научных занятий, хотя батюшка, как его предупредили, «жестоко выпивал».

Семья Соколовых пригласила Константина Эдуардовича у них столоваться, что освободило его от проблем заботиться о продуктах и приготовлении пищи.

В училище молодого педагога встретили исключительно доброжелательно. Несмотря на глухоту Циолковский быстро сошелся с коллегами по училищу, особенно со смотрителем А. Толмачевым и учителем С. Чертковым, который впоследствии стал первым издателем работ Циолковского.

Глухота была очень тяжким бременем молодого человека, поэтому он понимал, что выбор «невест» у него ограничен, а семью создавать надо, поэтому 20 августа 1880 года он сделал предложение «перестарке», 23-летней дочери священника Варваре Соколовой. Венчание произошло в церкви Рождества Богородицы в селе Роща, в четырех верстах от города, куда молодым пришлось идти пешком.

Поручителями выступили: учитель истории И. Чистяков и учитель епархиального училища И. Толмачев, а также священник Евграф Соколов и его сын-семинарист Иван.

Свадьбы не было, зато в тот же день Циолковский купил у купца Воропьянникова токарный станок и привез его домой.

«Я женился… без любви, – писал Циолковский, –  надеясь, что такая жена не будет мною вертеть. Будет работать и не помешает мне делать то же. Эта надежда вполне оправдалась. Такая подруга не могла истощить мои силы: во-первых, не привлекала меня; во-вторых, и сама равнодушна была и бесстрастна. У меня был врожденный аскетизм, и я ему всячески помогал. С женой мы всегда и всю жизнь спали в отдельных комнатах, иногда и через сени… До брака и после него я не знал ни одной женщины, кроме жены. Мне совестно интимничать, но не могу же я лгать. Говорю про дурное и хорошее. Браку я придавал только практическое значение».

В конце жизни, подводя итоги, Циолковский признавался, что его брак был «несчастным», а атмосфера в доме – угнетающей. Но в этом во многом был повинен сам Константин Эдуардович, ибо был деспотичен, не терпел возражений, но при всем при этом поначалу, по мере сил, помогал жене по хозяйству; даже на швейной машинке шил себе и ей рубашки. Однако со временем все, что отвлекало от дела всей его жизни, вызывало раздражение все больше и больше. Средств содержать прислугу не было, поэтому большинство потребностей, включая заготовку припасов на зиму, приходилось удовлетворять собственными силами.

Жители Боровска считали жену учителя Варвару – «великомученицей».

У четы Циолковских было семеро детей: старшая дочь Любовь и четверо сыновей: Игнатий, покончивший с собой в 1902 году, приняв цианистый калий; Александр, также свел счеты с жизнью; Иван и Леонтий, умерший в младенчестве от коклюша, и две младшие дочери Мария и Анна, обе прожившие в браке счастливую жизнь.

Педагогическая и научная деятельность

1.

Педагогическая деятельность складывалась вполне удачно, хотя после кончины А.С. Толмачева, место смотрителя училища занял Е.Ф. Филиппов, отношения с которым не сложились.

Но педагогический талант Циолковского был не оспорим, – дети любили своего учителя, и было «за что». Он никогда не повышал голос, умел рассказать и объяснить самый сложный материал ясно, просто и терпеливо, а наказаниями, что было распространено в тогдашних училищах, не злоупотреблял. Самое строгое – последняя парта или стояние провинившегося в углу, пока шел урок.

При этом в училищах был изобретен для преподавателей способ дополнительного заработка: к примеру, ученику за четверть выставляли «неуд», или убеждали состоятельных родителей, что их отпрыск умственно отстает от более способных учеников, а потому нуждается в дополнительных, индивидуальных занятиях, естественно, не бесплатных.

Константин Эдуардович в подобной афере никогда не участвовал; приработок он находил иначе. Будучи дворянином, был вхож в местное Дворянское собрание, там близко сошелся с уездным Предводителем дворянства Д.Я. Курносовым, отцом большого семейства, и занимался репетиторством его детей, а если возникала нужда, то и родственников Предводителя.

Это ограждало Циолковского от произвола начальства, но вскоре епархиальные власти, видимо, «по звонку», потребовали отчета о его благонадежности и отношении к Священному Писанию. Соответствующие документы представил его тесть о. Евграф, а также коллеги по училищу взяли Циолковского под защиту.

В 1883 году о. Евграф получил назначение в другой приход и покинул Боровск, поэтому Циолковскому с семьей пришлось искать другое пристанище. В конце концов удалось снять приличную квартиру на Калужской улице, где весьма повезло с соседями. Жили здесь незаурядные люди: местный краевед Н.П. Глухарев; судебный следователь Н.К. Феттер, владелец богатейшей библиотеки, а также энтузиаст-натуралист И.В. Шокин, который выращивал в теплице апельсины и лимоны, но самое важное – помогал Циолковскому запускать его летающие модели.

Словом, общаться было с кем, – поговорить, обсудить, поспорить, а также и «подурачиться», благо все были примерно одного возраста. Циолковский удивлял соседей и жителей Боровска эксцентричными выходками: помимо ночных фейерверков, запускал воздушного змея с фонарем или живым пассажиром, к примеру, с петухом, который кукарекал и тем доказывал, что он жив-здоров. Частенько приглашал к себе посетителей, желающих «отведать невиданного варенья», – включал электрическую машину, которая била гостей током, и при этом запускал вакуумный насос, «который отлично воспроизводил неприличные звуки».

А для домашних огромным испытанием было, когда Константин Эдуардович работал в мастерской и… пел! Поскольку он не слышал себя, поэтому рулады, им воспроизводимые, были созвучны нескончаемой пытке, вынести которую было свыше всяческих сил…

Среди жителей Боровска Циолковский прослыл «чудаком», которому, по мнению обывателей, требовался «укорот».

2.

Но главная, основная жизнь Константина Эдуардовича протекала в мастерской, где ставились опыты, и в библиотеке, где он писал научные статьи на темы, мало и редко затрагиваемые другими учеными. В 1882-83 годах Циолковский написал свои первые научные работы, посвященные кинетике газов и аэродинамическому подобию.

Рукопись первой статьи попала на отзыв к П.П. Фан–дер–Флату, русскому физику, профессору, статскому советнику, который высоко оценил энтузиазм и способности провинциального учителя, и как результат, – Циолковского приняли в ряды Русского физико-химического общества.

Карьерный рост К.Э. Циолковского проистекал вполне удачно: в 1881 году он получил чин губернского секретаря; в 1885-м – чин коллежского секретаря, а в следующем был повышен до титулярного советника.

1886-1887 годы оказались исключительно плодотворными: ученый закончил расчеты большого управляемого аэростата, а также написал повесть «На Луне», где подробно рассказал о силе тяжести, об особенностях ближайшей планеты и возможностях использования в будущем не только ее недр, но и в качестве форпоста для наблюдений всей солнечной системы, поскольку отсутствие атмосферы делает ее идеальным для этого космическим объектом.

Весной 1887 года Боровск посетил Павел Михайлович Голубицкий, русский физик, изобретатель в области телефонии, общественный деятель. Познакомившись лично с Циолковским, он был под большим впечатлением от его деятельности, замыслов и планов. Голубицкий организовал талантливому «самоучке» поездку в Москву. Там в Политехническом музее на заседании Общества любителей естествознания Константин Эдуардович читал доклад о металлическом аэростате, его возможностях и широком применении во многих областях науки, техники и народном хозяйстве. Окрыленный успехом и надеждами на обещанную финансовую поддержку в строительстве этого чуда техники, Циолковский вернулся домой.

3.

Но жизнь, как известно, полна неожиданностей, порой совершенно нереальных по своей суровости и неотвратимости.

23 марта 1887 года дом Циолковского сгорел, дотла!.. Погибла библиотека, собираемая всю жизнь; погибло все имущество, а главное – мастерская и все, что там было.

Виновником пожара оказался сосед, который, по неосторожности, запалил сенной сарай. Пламя под влиянием «попутного» ветра перекинулся на соседний двор, огонь пожирал все жадно, быстро и неостановимо!

Циолковский впал в глубокую депрессию, внешне это выражалось в полной его бесстрастности. Нет мыслей, нет дела, нет надежды…

Кто, как и чем помогал ему выжить, история умалчивает, возможно, тесть; возможно, друзья; возможно, какие-то суммы получил ученый от тех благодетелей, которые ценили его научные труды.

На следующий год Циолковский приобрел небольшой дом, но… половодье 1888 года оказалось столь мощным, что затопило подвал, подмыло крыльцо, а в доме вода стояла целое лето. Снова пришла в негодность мебель, книги, вещи…

К этому времени относится первый визионерский опыт Циолковского: ему было видение правильного четырехконечного креста в облаках. Константин Эдуардович воспринял его как «доказательство» сверхъестественного бытия.

Дом, себе в убыток, удалось продать, и осенью семья переехала в комфортабельную квартиру с обстановкой, доставшейся от прежних хозяев, плата за которую составляла 6 рублей в месяц, – четверть заработка Циолковского.

Старшая дочь Любовь, при содействии влиятельных друзей отца, поступила в гимназию, а остальных детей он обучал сам. По воспоминаниям, если в училище Константин Эдуардович был спокоен и терпелив, то к своим детям предъявлял завышенные требования, горячился, иногда срывался, за провинности наказывал – ставил в угол или лишал возможности выходить из дома в течение целой недели.

4.

В 1889 году, отмечая заслуги Циолковского в области педагогики, власть имущие удостоили его чина коллежского асессора (старшинство с 23 марта). Константин Эдуардович отнесся к этому «знаку внимания» прохладно и продолжал совершенствовать педагогический опыт. В 1890 году он разработал новые учебные программы по арифметике и геометрии для 1-3 классов, которые были утверждены педагогическим советом Боровского училища.

Летом того же года попечитель Московского учебного округа предложил Константину Эдуардовичу перейти во Владимирское училище, тот поначалу дал согласие, но… перевод не состоялся, поскольку более важные события были тому причиной. Циолковский завершал проект металлического дирижабля, получивший одобрение на заседании ИРТО (Императорское русское техническое общество, основанное в 1866 г. с целью содействия и развития техники и промышленности в России – ред.), однако обещанного финансирования он так и не получил.

Это весьма огорчило Константина Эдуардовича, но от мечты летать в поднебесье он не отказался и в 1891 году занялся проблемой создания аэроплана. Свои предложения и теоретические расчеты он направил «отцу русской авиации» Н.Е. Жуковскому, основоположнику гидро и аэродинамики, и получил благожелательный ответ.

Но Боровск был заштатным городком, где ученому не с кем было поговорить, обсудить интересующую его проблему, и слишком далеко он был от столицы. И тогда директор народных училищ Д.С. Унковский обратился в Москву с ходатайством о переводе Циолковского «одного из способнейших и усерднейших преподавателей» в Калугу, что находилась от центра Москвы всего в 160 км.

4 февраля 1892 года просьба была удовлетворена, К.Э. Циолковский получил назначение в Калугу, как учитель арифметики и геометрии в уездном училище с жалованьем 36 руб. в месяц.

Провожать любимого учителя явился чуть ли не весь город, а хор мальчиков пел ему «Многая лета».

Калуга – самый важный в истории космонавтики город

1.

В этом городе Циолковский провел 43 года, здесь прошла его зрелость и старость, полные важных событий, обретений и трагедий.

В Калуге родились его младшие дети: Леонтий и две дочери Мария и Анна. Но годовалый сын заболел коклюшем и скончался в отсутствие отца, когда тот «репетировал» детей Предводителя дворянства Д.Я. Курносова в его имении.

Официального заработка в уездном училище и в женском епархиальном училище, где он преподавал физику, едва хватало на более-менее сносное обеспечение семьи. Но в 1897 году, когда Константин Эдуардович работал над созданием металлического аэростата и аэродинамической трубы, он внезапно от нестерпимой боли потерял сознание.

Врачи, которые обследовали больного, обнаружили – перитонит. Срочно сделали операцию; Циолковский выжил, но, как потом выяснилось, пережил клиническую смерть.

«Последнее, что я заметил, – впоследствии вспоминал Циолковский, – это состояние падения в какую-то пропасть, а потом меня опутало темное облако. Сколько времени пребывал я в небытии, не знаю… Но с того дня знаю, что такое небытие, – это бесчувствие, отсутствие всяких ощущений и мыслей, а, следовательно, и самосознания».

Поправлялся медленно, спасало любимое дело, писал в различные инстанции, в частности, в Академию наук, пытаясь обратить внимание на свои труды по аэродинамике. В ответ ему прислали из Питера 470 руб., на которые Циолковский сумел построить новую аэродинамическую трубу.

Время бежало, в мае 1903 года в журнале «Научное обозрение» был опубликован наконец очень важный труд Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами», написанный еще в 1895 году. В этой работе впервые была научно обоснована возможность осуществления космических полетов при помощи жидкостных ракет и приведены основные расчеты их полета. Это был – успех, это была моральная поддержка его надеждам и предвидениям!..

Но радость была омрачена трагедией: из Москвы пришло известие, что девятнадцатилетний сын Игнатий, студент МГУ, покончил с собой. Константин Эдуардович срочно выехал на похороны и, увидев сына, потерял сознание, его с большим трудом привели в чувство.

Все эти события и переживания были описаны впоследствии в «Этике», где автор исследует проблему, что такое жизнь и что такое смерть.

В мае 1904 года Циолковский на сэкономленные средства купил дом, очень скромный, с мезонином в два окна – «светелкой», где помещалась библиотека и мастерская. Но в этот год случилась очень ранняя весна, и поскольку дом располагался в низине, вода добралась до постройки, и уровень ее превышал 1 метр. И снова пострадало самое ценное – книги, которые после убыли воды, пришлось сушить по листочку…

2.

Но самая навязчивая идея, от которой не мог отказаться Циолковский, это построить дирижабль, цельнометаллический, управляемый, способный перевозить не только огромные и тяжелые грузы, но и – пассажиров. Он рассылал статьи в различные научно-публицистические издания; выступал перед общественностью; читал в надежде увлечь молодых людей лекции в училищах и гимназиях; обращался к возможным «спонсорам» и общественным организациям выделить необходимые средства на постройку «модели» аэростата, чтобы продемонстрировать его преимущества, но реальной помощи своему проекту Константин Эдуардович так и не получил.

За поддержкой своего проекта, приложив все свои вычисления и смету, необходимую на постройку опытной модели, он направил Н. Е. Жуковскому, «отцу русской авиации»; однако получил лишь вежливый лаконичный ответ, что «строительство подобного летательного аппарата нецелесообразно». Но чтобы подсластить «пилюлю», «Общество любителей естествознания по физическому отделению», по предложению Н.Е. Жуковского, избрало К.Э. Циолковского своим членом, а 6 мая 1906 года он был награжден Орденом св. Станислава III степени «за успехи на педагогическом поприще».

В 1896-1897 годах США объявили конкурс на создание летательной машины, годной для перевозки людей.

Работы в области аэродинамики и сопротивления материалов для цельнометаллических летательных аппаратов, которые велись в течение десятилетия, побудили Циолковского заняться оформлением патентов.

Ученый со свойственной ему настойчивостью заявки на получение патента  отправил в Германию, Великобританию, Бельгию, Швецию, Италию, а также Австрию, США и Россию. Эта «шумиха» имела лишь один положительный момент: «Калужское общество изучения природы родного края» избрало Циолковского своим почетным членом.

3.

С самой ранней юности Константина Эдуардовича занимало то неизведанное пространство, где исчезает атмосфера, где царит холод, пустота и вечная тьма, и только звезды, подобно солнцу, излучают свет. Но как до них добраться, как узнать, какие тайны скрывают они?..

В 1883 году Циолковский пишет работу «Свободное пространство», где впервые сформулирован вывод – единственно возможным принципом передвижения в «свободном пространстве» является реактивное движение.

Отныне Космос – его цель, его изучение, его покорение и поиски вариантов беспрепятственного в нем передвижения.

В 1895 году появляется книга «Грёзы о земле и небе»; через год – статья о других мирах, разумных существах и способов общения с ними.

В следующем году Циолковский пишет свою главную работу «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Первая часть была опубликована в 1903 году в журнале «Научное обозрение», где впервые было представлено научное обоснование возможности осуществления космических полетов при помощи жидкостных ракет и даны основные расчеты по их производству. Он же впервые в истории науки строго сформулировал и исследовал прямолинейное движение ракет как тел переменной массы.

Во второй части, опубликованной в 1911-12 годах в журнале «Вестник воздухоплавания», Циолковский научно обосновал проблемы, связанные с ракетным космическим полетом. Детально рассмотрел, что касается самой ракеты (одно и многоступенчатой), а именно – законы движения ракеты, принцип конструкции; вопросы энергетики, управления и проведения испытаний, обеспечения надежности систем, а также создание условий обитаемости и даже подбор психологической совместимости экипажа!

Циолковский дал подробное описание движения ракеты. Пророческими оказались его идеи о выборе жидкого двухкомпонентного топлива, о регенеративном охлаждении камеры сгорания и сопла двигателя компонентами топлива; керамической изоляции элементов конструкции; раздельном хранении и насосной подаче компонентов топлива в камеру сгорания, а также об управлении вектором тяги путем поворота выходной части сопла и газовыми рулями!..

Думал Константин Эдуардович и о возможном использовании энергии распада атомов; мысль об этом высказал в 1911 году и тогда же выдвинул идею создания электрореактивных двигателей, указав, что «может быть с помощью электричества можно будет со временем придать громадную скорость выбрасываемым из реактивного прибора частицам».

Уже в советское время, в 1926 году, для достижения космической скорости предложил применить двухступенчатую ракету; в 1929-м в работе «Космические ракетные поезда» дал стройную математическую теорию многоступенчатой ракеты.

В 1934-35 годах в рукописи «Основы построения газовых машин, моторов и летательных аппаратов» предложил еще один способ достижения космических скоростей – «эскадры ракет».

Особенно большое значение Циолковский придавал проблеме создания межпланетных станций. В решении этой задачи, считал он, сокрыта возможность осуществления давней мечты человечества – освоения околосолнечного пространства и создания в будущем «эфирных поселений».

Циолковский наметил грандиозный план завоевания мировых пространств, который успешно осуществляется в настоящее время.

Первые советские годы

1.

Советская власть в Калуге была утверждена 27 ноября 1917 года. По причине глухоты Циолковский избегал принимать участие в дискуссиях и митингах, посвященных новой, неведомой и многообещающей власти рабочих и крестьян. Но, как он указывал в биографии, знакомые и друзья относили его к «большевикам».

Летом 1917 года Циолковский, пройдя медицинское освидетельствование, подал прошение о выходе на пенсию, поскольку 5(17) сентября ему исполнялось 60 лет. Прошение было удовлетворено, с назначением ему пенсии в 35 рублей.

Жизнь оказалась очень сложной: пенсия выплачивалась нерегулярно, а из-за роста цен ее фактически не хватало, порой не было ни дров, ни керосина, и вечерами сидели с лучинами.

1 июля 1918 года были закрыты все старые учебные заведения, и Циолковский лишился возможности подрабатывать в епархиальном училище.

Семья не голодала лишь потому, что дочь Анна служила в продовольственном отделе магазина с окладом 270 руб. в месяц.

Константин Эдуардович обратился в Социалистическую академию за поддержкой, и был принят членом-соревнователем с окладом 300 рублей. Кроме того, учитывая педагогические заслуги, Циолковского, его приняли учителем Шестой советской трудовой школы 2-ой ступени.

Ученый воспрянул духом и начал активно рассылать свои брошюры об аэростатах и самолетах в различные инстанции. Удалось заинтересовать Управление Красного военно-воздушного флота, однако комиссия, куда входил Н.Е. Жуковский, дала отрицательное заключение о возможном строительстве дирижабля Циолковского.

А дальше последовали печальные события: от заворота кишок и отравления испорченной квашенной капустой 1 октября 1919 года умер любимый сын Иван. Это был удар, от которого Циолковский долго не мог оправиться. По его просьбе, он был освобожден от обязанностей преподавания в Калужской школе. Малый Совнарком, рассматривая дело Циолковского, счел возможным назначить ему пожизненную пенсию в 500 тысяч советских рублей. Пока тянулась бюрократические процедуры, 21 января 1922 года умерла от туберкулеза Анна, член РКП(б).

А в следующем году, 22 июня покончил с собой 38-летний сын Александр, живший на Украине, и остались у него лишь две дочери Любовь и Мария…

2.

Как говорится, не дай вам Бог жить в эпоху перемен. Первые годы советской власти были полны этих, порой очень болезненных перемен, которые весьма сильно, а порой жестоко отражались на простом народе. Коснулись они и семьи Циолковского.

Ему то назначали пенсию, то урезали выплаты, то снова, учитывая его заслуги в области воздухоплавания, повышали, было время, когда после денежной реформы в СССР решением Совнаркома ему была установлена пенсия 75 рублей золотом.

В 1920 году Циолковский обращается в Киевский губернский совнархоз с просьбой переселить его на Украину «для использования его изобретений на благо государства». Поддержку ученому оказал известный летчик А.Я. Федоров, переписка с которым послужила поводом для ареста Циолковского. 17 ноября он был взят под арест ВЧК и доставлен в Москву, на Лубянку. В течение двух недель шло разбирательство, после чего Константина Эдуардовича «за недоказанностью обвинения» отпустили. Как потом рассказывал Циолковский, обращались с ним вежливо и кормили хорошо, лучше, чем на воле. Возвращался он в товарном вагоне, при посадке повредил ногу и с трудом добрался до дома.

Между тем, в январе-феврале 1921 года Калужский губсовнархоз связался с главным управлением Рабоче-крестьянского красного воздушного флота, в результате чего была создана инициативная группа Общества металлического дирижабля, а сам Циолковский был зачислен в Губсовнархоз на должность техника-конструктора (позже – консультанта) с присуждением ему академического пайка и персональной пенсии.

В 1924 году при военно-научном обществе Академии воздушного флота была открыта секция межпланетных сообщений, переписку с которой Циолковский начал 29 апреля. В июне он отправил туда первую часть статьи «Жизнь в межпланетном эфире»; тогда же из журнала «Техника молодежи» пришла заявка на научно-популярную статью о межпланетных сообщениях, тем более, что в № 13 планировалось поместить материал на эту же тему от Ф.А. Цандера. Но… ни та, ни другая опубликованы не были, причины авторам, увы, не назвали.

По заказу Главвоздухофлота в декабре Циолковский закончил большую модель металлического дирижабля, о чем он известил и Калужский губсовнархоз.

Комиссия осмотрела модель 4 апреля 1925 года, но, как признавал сам Циолковский, металлическая оболочка «плохо удалась (плохой материал и мои промахи)».

3 мая в большой аудитории Политехнического музея состоялся публичный диспут о дирижабле Циолковского, в котором приняли участие представители ЦАГИ, Главвоздухофлота, Всероссийской ассоциации натуралистов (АССНАТ) и даже Наркомзема. После окончания мероприятия Константин Эдуардович заявил, что теперь необходимо строительство нелетающей модели для отработки технологии, при финансировании Главвоздухофлота.

Вопрос об этом рассматривался в различных инстанциях, в результате 4 августа президиум Осовиахима постановил открыть кредит на постройку модели дирижабля. И до апреля 1926 года она строилась силами АССНАТ. Однако в сентябре для рассмотрения проектов Циолковского была создана специальная комиссия ЦАГИ, которая признала конструкцию дирижабля нерациональной. «Бодание» различных ведомств продолжалось до ноября 1928 года, но так ничем и не кончилась. Цельнометаллический дирижабль так и не был построен.

Всероссийская слава

1.

31 мая 1928 года в 20 часов Константин Эдуардович второй раз в жизни испытал визионерский опыт, который описал так:

«Солнце еще не зашло, но было закрыто облаками. И вдруг почти у самого горизонта я увидел, как бы напечатанные, горизонтально расположенные рядом три буквы чАу. Ясно, что они были составлены из облаков и были на расстоянии верст 20-30. Пока я смотрел на них, они изменяли свою форму. Но что означали эти буквы? Тут мне пришло в голову – принять буквы за латинские. Тогда я прочел РАЙ. Это уже имело смысл».

В 1929-1930 годах Циолковский увлекся идеей создания самолета с воздушно-реактивным двигателем, но технический штаб ВВС РККА 26 августа 1930 года признал предложение не экономичным и конструктивно не проработанным.

Было еще несколько попыток организовать строительство цельнометаллического дирижабля, но все безуспешно.

Наступил 1932 год, Осовиахим принял решение о торжественном праздновании 75-летнего юбилея Циолковского в Клубе железнодорожников. Была подписана к печати книга Я. Перельмана, большого поклонника идей Циолковского, о жизни и научных трудах этого выдающегося человека и ученого. ЦИК СССР утвердил награждение Циолковского орденом Трудового Красного Знамени, а также о назначении ему пенсии в 600 рублей. Калужский горсовет переименовал улицу Брута, на котором стоял дом Циолковского, в его честь. В тот же день в Колонном зале Дома Союзов состоялось торжественное заседание, посвященное этому знаменательному событию (Циолковский отказался приехать в Москву – ред.), поэтому с докладами выступили Р. Эйдеман и Н. Рындин. Пресс-конференция была организована в гостинице «Метрополь» с последующим банкетом. Орден вручали Циолковскому на заседании Президиума ЦИК СССР 27 ноября 1932 года.

Калужский горсовет предоставил Циолковскому новый дом, куда 18 ноября и была переселена вся его семья.

После создания в 1934 году Реактивного научно-исследовательского института Константин Эдуардович встретился с его директором И.Т. Клейменовым, с которым установились очень доверительные отношения, с кем было можно говорить и обсуждать интересующие обоих проблемы, а также с теми, кто так же, как и они, «болели» космосом и мечтали там побывать.

Одним из таких «мечтателей» был Сергей Павлович Королев, которому посчастливилось познакомиться с Циолковским. Вот как он рассказывал о той единственной встрече с Константином Эдуардовичем.

Королев, тогда еще очень молодой человек, организовал кружок в Москве, где его друзья, энтузиасты, работали над созданием ракеты, летательном аппарате, который в будущем унесет человека в космос. Они, прочитав труды Циолковского, отправились в Калугу, чтобы посоветоваться и обсудить с ним серьезные проблемы по увеличению скорости движения ракеты.

Циолковский встретил молодых людей дружелюбно, но с некоторой долей иронии:

«Что не повели старику, что космос – дело далекого будущего?.. А вышло, не такого уж и далекого?».

«Он оказался прав и на этот раз, – вспоминал Королев. – Но ведь мы еще не умели строить даже быстро летающие самолеты, а тут вдруг – ракеты!.. Думали, что это случится лет через сто!.. Константин Эдуардович высмеял нас, сказав, что ракету нужно строить уже сейчас, и подсказал, как лучше за это дело взяться; каким должен быть двигатель, сколько топлива взять, какое лучше выбрать, как расходовать его, чтобы ракета летела быстрее.

Циолковский лукаво усмехнулся:

– Стало быть, послушались старика?

– Послушались, просто «заболели» ракетами. Организовали кружок, работаем днем и ночью. А руководит работами ваш ученик Цандер Фридрих Артурович. Знаете, как он с нами здоровается?.. «Вперед – на Марс!».

– И чем же увенчался ваш труд?.. Построили ракету?

– Построили и запустили в 1933 году. Но она смогла «подпрыгнуть» только на 400 метров. Но как же мы радовались!.. Помню, первый раз попытались, – не получилось, второй – снова сорвалось; на третий раз только пустили… шум, огонь, ракета словно бы удлиняется, вытягивается, будто на цыпочки встает, чтобы дотянуться до звезд… Отделилась от станка, на котором была установлена, помедлила чуть – и пошла!.. Сколько было позже пусков, а более красивого не помню!

– Искренне завидую! – улыбнулся Константин Эдуардович и пожал мне руку».

2.

После юбилея, так торжественно и пышно отмеченного, Циолковский еще три года находился в полной памяти, так же активно думающий и строящий планы о продвижении своих идей и планов.

Первыми, наиболее «чуткими» к знаменитым людям, о которых можно увлекательно рассказать и показать, а также неплохо заработать, оказались кинематографисты. В Калугу в 1933 году, по предварительной договоренности с Циолковским, явились режиссер Василий Журавлев и сценарист Александр Филимонов. Фильм «Космический рейс», по задумке авторов, был адресован детям, чтобы увлечь их будущими путешествиями на Луну и другие планеты солнечной системы. Константин Эдуардович одобрил идею и согласился быть их консультантом.

Фильм был снят, но Циолковский его так и не увидел: премьера состоялась в Кремле, в октябре 1935 года, когда уже великого ученого не было в живых. В прокат фильм вышел в 1936 году, имел оглушительный успех, завоевал международное признание, его закупили десятки стран мира.

А в 1935 году резко ухудшилось здоровье Константина Эдуардовича. Несмотря на это, на первомайском митинге его речь, записанная накануне в Калуге, транслировалась по Всесоюзному радио сразу после «первых» лиц государства. Ученый говорил о воздухоплавании, о том, что космические путешествия в недалеком будущем станут реальностью, совершаться по плану, и свидетелями которых станут многие нынешние слушатели.

В июле Циолковского осматривали доктора профессора Лурия и Герштейн, диагноз – рак желудка, требовалась срочная операция, но больной медлил, прежде хотел привести все свои дела в порядок. В дневнике дочери Любови запись:

«4 сентября. Отец невыносимо мучается и утверждает, что «устал жить».

7 сентября, накануне отъезда в больницу Циолковский вместе с дочерью разбирал личный архив, раскладывал бумаги в специально купленные папки; надписывать их пришлось лежа. Он устал, не выполнив и половины работы.

Далее был назначен консилиум профессоров Смирнова и Плоткина, диагноз был подтвержден, и 8 сентября Циолковского доставили в Калужскую железнодорожную больницу, где ему была сделана операция.

Памятник К. Э. Циолковскому в Санкт-Петербурге

Состояние здоровья Константина Эдуардовича находилось под постоянным контролем ЦК ВКП(б), а в центральной и местной Калужской прессе регулярно печатались врачебные бюллетени о его самочувствии.

Л.М. Каганович выступил в Правительстве с инициативой – передать труды Циолковского государству, причем, как подчеркивал он, следует поспешить, ибо состояние больного резко ухудшается, хотя он был в полном сознании и сохранял ясность суждений.

Первый секретарь Калужского райкома Б. Трейвас распорядился составить текст письма Циолковского, адресованного Сталину (лично), которое начиналось так:

«Мудрейший вождь и друг всех трудящихся, товарищ Сталин!».

После чего Трейвас посетил ученого и убедил его подписать письмо, что далось ему нелегко. Его жена М. Селиверстова отвезла письмо в Москву, копию направила – в ЦК партии, а другую – в газету «Правда».

Передача письма Сталину задерживалось, поскольку не был решен вопрос с оригиналом (где он должен храниться). Но после личного распоряжения Кагановича вождь получил оригинал в 23 часа 16 сентября. Ответная правительственная телеграмма Циолковскому была опубликована 17 сентября в «Правде» и в «Известиях», а также доставлена в больницу Циолковскому.

Константин Эдуардович был глубоко впечатлен, даже несмотря на слабость, приподнялся в постели и продиктовал ответную телеграмму: «Москва, товарищу Сталину. Тронут Вашей теплой телеграммой. Чувствую, что сегодня не умру. Уверен, знаю: советские дирижабли будут лучшими в мире. Благодарю товарища Сталина!», а затем приписал сам: «Нет меры благодарить!.. Циолковский, 17 сентября.

19 сентября 1935 года, в 22 час.34 мин. Константин Эдуардович скончался.

Получив известие из больницы, журналист Петухов, автор текста письма, немедленно телеграфировал в Москву; сообщение ТАСС о кончине Циолковского вышло спустя 20 минут.

Некролог в газете «Правда» был написан Карлом Радеком. Похороны Циолковского в загородном саду 21 сентября превратились в грандиозное шествие, в котором, по сообщению прессы, приняли участие более 50 тысяч человек.

…Супруга Варвара Егоровна пережила мужа на 4 года и 11 месяцев, скончалась 20 августа 1940 года, но могила ее на Пятницком кладбище утеряна.

На месте захоронения в 1936 году, по проекту архитектора Б.Г. Дмитриева был установлен памятный обелиск высотой 12,5 метров. Постамент был украшен чугунными барельефами скульпторов И.М. Бирюка и Ш.А. Муратова, изображающих портрет ученого, окруженного школьниками, а также и ракетного снаряда в межзвездном пространстве. Кроме того, были помещены и мемориальные надписи, воспроизводящие письмо ученого Сталину.

Главной хранительницей отцовского наследия стала дочь Мария Константиновна, которая консультировала специалистов при обустройстве дома-музея Циолковского, заведующим которого стал ее сын Алексей Вениаминович Костин.

Памятник К. Э. Циолковскому в Москве

Память

Развитию «культа» Циолковского в СССР способствовало «случайное» совпадение 100-летнего юбилея ученого в 1957 году и начало космической эры – запуск Первого в мире спутника на орбиту вокруг Земли.

Во время исполнения программы «Союз-Аполлон» (1975 год) все книги К.Э Циолковского (прижизненные издания) побывали в космосе, о чем есть документальное подтверждение.

В Архиве РАН хранится личный фонд К.Э. Циолковского № 555, включающий 5 описей; 100% документов которого отцифровано.

В честь К.Э Циолковского установлены памятники:

– В Москве (3), Санкт-Петербурге, Калуге, Боровске, Долгопрудном, Брисбон (Австралия);

– Барельеф-портрет в парке Покорителей космоса им. Гагарина (Саратов).

В честь К.Э Циолковского названы:

– Российская Академия космонавтики;

– Государственный музей истории космонавтики;

– Город на строящемся космодроме «Восточный»;

– Улицы и площади во многих городах России;

– Кратер на обратной стороне Луны, а также малая планета-астероид.

В честь К.Э Циолковского учреждены:

– Золотая медаль «За выдающиеся работы в области межпланетных сообщений;

– «Знак Циолковского», высшая награда Федерального Космического Агенства;

– Стипендии молодым талантливым ученым;

– Постоянные ежегодные научные чтения в Калуге;

– Почтовые конверты и марки.

Фильмы, посвященные К.Э Циолковскому:

– Космический рейс (1936 г.)

– Дорога к звездам (1957 г.)

– Человек с планеты Земля (1958 г.)

– Укрощение огня (1972 г.)

– Взлет (1979 г.)

Послесловие

Яков Перельман, лично знавший и друживший с Константином Эдуардовичем писал в 1937 году:

«Циолковского принято называть, за неимением иного определения, изобретателем. Он был, однако, изобретатель не в обычном смысле этого слова. Деятельность его не успела еще принести осязательных плодов, которые вошли бы в наш повседневный быт… Трудами Циолковского воспользуются будущие поколения. Он – творец смелых замыслов, замечательный технический мыслитель, один из величайших в нашем Союзе».

И, как выясняется сейчас, пока не появился человек, равный этому гению, а многие его предвидения и прогнозы все еще ждут своего воплощения…

Римма Кошурникова