Поведаю дорогому читателю о долгожданной, Богом данной мне встрече, которая случилась 15 ноября 2022 года с народным артистом РСФСР Александром Яковлевичем Михайловым. Приезд воистину любимого всей нашей многонациональной Отчизной артиста Александра Яковлевича Михайлова должен был состояться в нашем родном Братске в прошлом году. Висела афиша на низком железном заборе, но странное дело – никто её не срывал, в то время как афиши с новомодными артистами висели недолго. Я взял билет по электронной почте, в этом помог мне сын. Вскоре он мне его и распечатал где-то. Билет был на 29 ноября в 19.00 двадцать первого года. Была пандемия, и все концерты отменили. Вскоре, десятого декабря, от «ковида» умерла моя мамочка Казакова Анастасия Андреевна.

Мама не дожила до восьмидесяти трёх всего месяц. Ещё осенью копали с ней картошку, и я едва успевал выворачивать лопатой корни, а она уж всю картоху подберёт, сил и бодрости её на троих бы с лихвой хватило. Деревенские корни – понятие для меня святое, но главное, мама, почти безграмотная, всегда говорила, что много беды идёт из Америки. Теперь известно, откуда пришла эта зараза. В народе нашем сердобольном говорят, когда умирают родители, то человек становится сиротой. Как тут не согласиться, милая мамочка? Пока мама три недели лежала в реанимации, почему-то писались стихи для самых маленьких. Так Боженька спасал меня, многогрешного, чтобы сердце не лопнуло. Отпевали маму в храме на восьмой день, не выдавали тело, морги были забиты умершими. Помог друг, детский врач-реаниматолог Миша Ермаченко, а то бы вообще неизвестно, когда бы похоронил. Отпевали маму в храме. Дал себе слово, что издам в память о мамочке детскую книгу. Она так и называется: «Толик любит мамочку». Тираж всего 20 экз., потому как стоимость одной книги тысяча триста, и типография невиновата, так взлетели цены. Книгу можно найти в интернете… Прости, дорогой читатель, ты ждёшь от меня про Михайлова. Всё будет, просто не смог удержаться про маму, ибо мы на своей земле живём, и надобно читателю поведать то, что в душе саднит…

Этот электронный билет я так и не сдал обратно. Прошёл год. Какой он есть, этот двадцать второй окаянный год, долго будет помнить наш многонациональный народ. Война на Украине стала неизбежной. Много раз думал, как хорошо, что есть дача, можно потихоньку копаться с землёю, но телевизор включал, смотрел, а потом долго не мог заснуть, даже к успокоительным таблеткам пристрастился, чего греха таить. Лето было таким дождливым, что не упомню я: столько дождей было когда или нет. Вырыли картошку, но она ещё как-то крепится, гниёт, конечно, но терпимо, а вот лук сгнил почти сразу, в морковке муха завелась. Словом, не надо бы об этом писать, все знают, особенно братчане, но вот пишется. В этом сезоне стал снова ходить на хор «Русское поле»… Теперь получаю пенсию, вот бы мама обрадовалась, но не успела. И вот стало известно, что в этом году народный артист приедет. Звоню в Братск-АРТ на кассу, ответили, что по старым билетам пройти можно.

Теперь настало время написать о том, что было раньше. Несколько лет назад Александр Яковлевич приезжал в Братск со спектаклем «Любовь не картошка». Я тогда сторожил, людей не хватало. Словом, на спектакль я не попал. Попросил директора Д. К. «Транспортный Строитель» Светлану Ивановну Новикову, чтобы передали артисту мою книгу «Аналой». Так сложилось, что в книге были мои работы о друзьях Александра Яковлевича: Василии Макаровиче Шукшине, Василии Ивановиче Белове, Михаиле Сергеевиче Евдокимове… Подписал книгу своим четверостишием: «Распутин, Астафьев, Белов. Деревни славянская Лира. Прозрение русских умов. Словесность кондового мира». А вечером мне позвонили, оказалось, звонил Александр Яковлевич, я разволновался и, как окунь, которого вытащили из лунки, жадно глотал воздух, а он говорит, слышу ли я его, сказал, что слышу. Поговорили о жизни, наверно, с полчаса, может, больше. Это было первое наше такое вот знакомство. Главное, первый раз разговаривал с человеком, а казалось, что знаю его всю жизнь. В жизни бывает так, что артист на экране и в жизни – разные люди, но не в этом случае, но об этом позже. На следующий день Светлана Ивановна мне передала десять тысяч рублей и диск песен от Александра Яковлевича. В интернете можно без труда найти мою статью «Звонок народного артиста», добавив к этому моё имя и фамилию. Всю ту ночь много думал, ведь в моей книге опубликованы письма Ольги Сергеевны Беловой, вдовы великого русского писателя Василия Ивановича Белова. Дорого всё это для памяти, очень дорого. Невольно вспомнилась наша поездка на великий Алтай с другом, журналистом Сергеем Маслаковым. И там, на Родине Сергея, мы ездили поклониться огромному памятнику Василия Макаровича Шукшина, могилке Михаила Сергеевича Евдокимова, потом был написан рассказ, называется «Братск – Верх – Обское: Путешествие на Родину Михаила Евдокимова», сначала был опубликован в газете «Сибирский Характер», а потом по сетевым литературным сайтам нашей необъятной Родины.

Жизнь! Она непредсказуема. И что случится с тобою дальше, никто не знает. Так устроено Боженькой, и очень хорошо, что именно так. Оказалось, в нашем правобережном храме «Преображения Господня» много лет назад мыла полы родственница Александра Яковлевича, Анисья. Вместе с Тамарой Михайловной, прихожанкой нашего храма, которая мне и поведала об этом, идём к Анисье. Было ей на ту пору девяносто три года. Хорошая получилась встреча, об этом тоже написал статью, и её тоже можно легко найти в интернете, называется «И отдохнуть, хоть и устала, а покормить ребёнка надо». Хорошо мы тогда посидели, поговорив о жизни. Какими вкусными постными блюдами меня угощали! Таких голубцов и котлет, где не было совсем мяса, я никогда не ел, а бабушки упорно хотели меня покормить и были так подвижны, что не каждый молодой так сможет. Прошёл, наверно, год, и в нашем храме отпевали Анисью. Похоронили на старом правобережном погосте. Я сообщил об этом по телефону Александру Яковлевичу…

Вот и настал день концерта – 15 ноября 2022 года. В первой половине дня позвонил Александру Яковлевичу. Любимый артист сообщил, что находится в гостинице «Тайга», и сожалел, что мне до него долго ехать. Наш Братск действительно сильно раскидан, и до центрального Братска с посёлка Гидростроитель довольно далеко ехать. Но автобусы ходят хорошо, и, слава Богу, доехал быстро. Вышел возле гостиницы «Тайга», поклонился храму, который расположен напротив, сильно волнуясь, позвонил Александру Яковлевичу. Жду в фойе, прошло минут пятнадцать или больше. За это время немного поговорил с молодой дежурной гостиницы – не утерпел, но, к моему немалому сожалению, она не знала о таком артисте, даже когда я назвал фильм «Любовь и голуби», молодая девушка ответила, что мы другое поколение, это меня огорчило, но тут ничего не поделаешь. Ничего, милая девушка, жизнь, она такая, что, может, и посмотришь этот удивительно добрый фильм. Смотрю на лифты, на горящие кнопки, всё время хожу, но сердце сильно стучит, беспокоя меня, глотаю таблетку глицина. И вот открывается лифт, выходит высокий, стройный человек, в котором я быстро узнал Александра Яковлевича, что-то говорю ему, обнимаемся. В фойе столики, сидения, подбежала пожилая женщина (она работала уборщицей) и попросила автограф, потом быстро куда-то сбегала и принесла пачку специальных фотографий о Братске, говорила тёплые слова. Я же потихоньку доставал свои книги и думал, что сказать сразу, а о чём – потом. Но разве тут построишь хоть какой-то план, когда сердце заходится. Про себя прошу сердце успокоиться, лишь бы глицин был неподдельный. Мы присели за столик, народу в фойе почти не было. Нам больше никто не мешал, и я, мягко говоря, с немалым волнением заговорил:

– Дорогой Александр Яковлевич! Оно понятно, по телефону я вам сообщал о смерти вашей тёти Анисьи. Да что телефонный разговор, в живую поговорить с человеком, слава Богу, пока не отменили.

Александр Яковлевич, улыбнувшись, ответил:
– Толя! Мы хоть и по телефону, но знакомы несколько лет, давай на ты, не по душе мне это вы.
Великий артист замолчал, я же в это короткое мгновение отметил, как же постарел любимый всей нашей страной ЧЕЛОВЕК. Высокий рост, выправка будь здоров, подтянут, красив, но годы – их не спрячешь. Но думать об этом было попросту некогда, и я, уже менее волнуясь, говорил:

– Тётю твою Анисью отпевали в храме на правом берегу, народу было немало, брат твой двоюродный приехал. Похоронили на нашем самом первом, старом правобережном погосте. Когда гроб опустили в землю и рабочие стали работать лопатами, засыпать землёю гробик, мы с моим другом Александром Ивановичем Гоматиным вслух читали молитвы. Удивительный была Анисья человек! Закваска у старых людей железная – факт, стихи Некрасова мне наизусть читала, это в девяносто три года.
Показываю артисту свою книгу, говорю:
– Вот книга, называется «С чернильницей в руках на босу ногу».

Александр Яковлевич оживился:
– А почему так называется?

– Раньше были такие чернильницы, «непроливайки» назывались, а ещё раньше просто наливали чернила в специальную маленькую такую чеплышку. Словом, моя героиня Тамара Михайловна Гоматина, жена Александра Ивановича, прямо в руках, словно это свеча, несла такую чернильницу в школу, да на босу ногу шагала. Уже подмерзать начинало, обуви не было, у них в дому на всех одна телогрейка только была, вот ей её и отдали, сказали: учись за всех нас. В общем, простудилась она, болела, а потом, когда пришла в школу спустя три недели, диктант на пять написала. Учитель её в пример ставил. Вот такое стихотворение о ней написал, и рассказ так называется о них, как книга эта, – и стал читать народному артисту:

С чернильницей в руках, на босу ногу
Шагала девочка послевоенных лет.
Ещё она взяла с собой в дорогу
Немного хлеба – больше в доме нет.

Ребята старшие в семье решили –
Одну на всех ей телогреечку отдать.
И полотенечко с узором положили,
Давно уж не было в избе, чего продать.

– Учись, сестрёнка, мы ж – работать в поле.
За всех нас грамоту старательно учи!
О сколько сказано о тяжкой русской доле
И слёз горючих пролито в ночи!..

Согревши ноженьки озябшие у печи,
Выводит буквы, учит алфавит.
Глядит учитель на худые плечи,
Вздохнёт и карамелькой угостит.

Ведь три недели проболев, спешила в школу
По мёрзлой и неласковой земле…
Учитель молча выпил валидолу:
– Ну слава Богу! Отогрейся же в тепле.

С чернильницей в руках, на босу ногу,
Шагала девочка послевоенных лет.
Ещё она взяла с собой в дорогу
Немного хлеба, но вкуснее его нет…

На передней обложке книги два лица: Тамары Михайловны и Александра Ивановича. Переворачиваю книгу и показываю Александру Яковлевичу заднюю часть обложки, где тоже два лица. Это Валентин Григорьевич Распутин и мой покойный ныне друг священник Андрей Огородников. Стоят они возле строящегося в центре Братска храма. Рассказываю, почему так решил с обложками:

– Вот вроде Распутин с батюшкой – выигрышная получается обложка. А я об Андрее Огородникове подумал, он другому учил. Словом, известные люди и на задней обложке не обидятся, они и так известны, а вот Тамару и Александра никто кроме меня и не разместит на передней обложке, думаю, мой духовный учитель Андрей Огородников одобрил бы такой выбор. Сколько по тюрьмам с батюшкой ездили…

Александр Яковлевич сказал:
– Правильно сделал.

Показываю другую книгу под названием «Одинокая лампада деревни», продолжаю рассказывать:
– Это тётя моя – Евдокия Андреевна Куванова. В деревне четыре жителя всего осталось, зову к себе в Братск много лет. Нет, отвечает, на Родине помирать буду, это в Нижегородской области. Места эти Богом отмечены, там святой Серафим Саровский был. Открываю книгу, написано: «Выражаю искреннюю благодарность за материальную помощь в издании книги народному артисту РСФСР Александру Яковлевичу Михайлову». Любимый артист аж воскликнул:

– Это как так?

– Когда несколько лет назад ты приезжал в наш Братск со спектаклем «Любовь не картошка», я не смог попасть на концерт, на работе не хватало народу, я попросил работников культуры передать мою книгу «Аналой» тебе, а ты мне десять тысяч рублей с диском своих песен передал. Вот и получается, помог в издании книги.

Народный артист тихо сказал:
– Сделал доброе дело, и забудь – так нас учили.

Не обошлось в разговоре и без войны на Украине. Александр Яковлевич говорил:
– Я, когда к власти на Украине пришли нацисты и когда стали бомбить, сразу на Донбасс поехал с концертами, больно было глядеть на раненого Захарченко. А он раненый, но на концерт пришёл. Помню, дети меня облепили, тут без слёз нельзя рассказывать. Войной пахло уже в 14-м году, она и была всегда и во все времена – страшная война. А тут два братских народа, беда это страшная. Из артистов, про которых точно знаю, Денис Майданов, Александр Маршал, Олег Газманов помогают Донбассу всем, чем могут, много, кто помогает, можно и нужно прямо сказать – вся наша страна помогает.

Слушая Великого артиста нашей Отчизны, думал: вот Господь привёл свидеться, – и говорю:
– Родной дядя певца Дениса Майданова, Лобачёв Александр Петрович, тоже у нас на правобережном погосте похоронен. Его сестра Евгения Петровна Дениса одна растила, а у нас тогда в Братске хорошие заработки были, словом, помогал родной дядя растить Дениса, отсылал деньги сестре. А за могилкой дяди Дениса Майданова прихожанка нашего храма ухаживает, Нина Николаевна Шульга. Денис, когда в наш город с концертом приехал, навестил могилку дяди. Поговорил с Ниной Николаевной, а перед концертом сказал, что посвящает концерт Братску и родному дяде Александру Петровичу, который помогал его растить. Я писал об этом, и в этой книге есть материал, и в интернете можно найти, называется «Братск – Николаевна – Денис Майданов».
И вдруг, расчувствовавшись, говорю:
– Дорогой Александр Яковлевич! С девяностых по телевизору, радио всё про плохое говорят, а ведь хорошее-то тоже происходит, кто-то кого-то спасает каждый день, и это тысячи случаев за сутки. Понимаю, жизнь сложна, но и о хорошем надо говорить.

Мог ли я предположить, что вскоре после этой встречи умрёт Нина Николаевна Шульга, что мы будем соборно провожать её в последний путь, но вначале будет отпевание в Храме. Отпевали два наших священника отец Георгий и отец Александр. Решил, что я позвоню Евгении Петровне, сообщу эту печальную новость, а мама Дениса Майданова на следующий день сходила в церковь и заказала сорокоуст по Нине Николаевне. На похороны приехал её брат Виктор. Нина Николаевна жила совсем одна и говорила мне однажды, что, когда умрёт, наверно, никто не придёт на похороны. Я в это не верил. И случилось так, что люди пришли, и было их немало. Братчане – особенно старшее поколение – очень дружны, строили молодой город Братск, это давало на всю оставшуюся жизнь людям такие скрепы человеческой дружбы, что можно только по-хорошему позавидовать. Но тогда, пятнадцатого ноября, я ничего ещё не знал…

Александр Яковлевич предложил пообедать, и совсем скоро мы разместились за столиком в гостинице «Тайга».
Я смотрю в меню, там много разных яств, а я не едал такого в жизни, потому заказал щи из кислой капусты с рёбрышками и домашней сметаной. Александр Яковлевич спросил:
– Толя! Тут столько всего, чего ты, заказывай, чего хочешь.

Официантка спросила меня, что буду на второе. Я говорю: у вас котлетка есть? (Невольно вспомнился памятный фильм с Фрунзиком Мкртчаном, который говорил: «Хочу простую человеческую котлету за 12 копеек».) Официантка рассмеялась, нет, говорит, только бифштекс. Я говорю: а он похож на котлету? Она ответила, что похож, я заказал. Словом, посмешил немного и народного артиста, и официантку. Я завёл речь о Михаиле Евдокимове:
– Александр Яковлевич! Убили Михаила Сергеевича, это ни у кого не вызывает сомнения, я много раз плакал, когда слушал песни в Мишином исполнении. Да и монологи его, они вроде бы смешные, но, если тоньше вдуматься, эти монологи по сути своей трагичны, это Лев Дуров отмечал.

Михайлов оживился:
– Я, Толя, каждый год в Верх-Обском провожу вечера памяти Миши. Как он хотел сделать жизнь родного Алтая лучше! Это было его самое большое желание. А то что убили – да, убили…
Пока ждали заказ, любимому нами всеми артисту позвонила дочь, потом ещё кто-то, и Александр Яковлевич говорил по телефону:
– Мои гонорары за Усть-Илим и Братск прошу перечислить на Донбасс.

Вот так коротко, а ведь это немалые деньги, воистину не зря любит вас наш во все века сердобольный народ…

После звонка Александр Яковлевич протянул мне десять тысяч рублей, я было стал отказываться, а он спокойно сказал:
– Бери, Толя! Я знаю, ты на издание своих книг потратишь, да потом раздашь людям.

Ну как после этого не растрогаться? Отдышался маленько, но сердце всё одно билось сильно.
Во время обеда беседа немного зашла о здоровье. Рассказал любимому артисту, как правильно запаривать шиповник, что корни шиповника лучше заготавливать весною, потом, подсушив, заливать кипятком, очень помогает при сердечных заболеваниях, что простая сушёная гвоздика, что продаётся в магазинах как приправа (она там мелко порублена), так вот, если каждое утро рассасывать две-три веточки, то помогает от вирусных заболеваний, нормализует давление, выводит глистов и много чего ещё. Может, кто-то не поверит, но то, что пишу, испытано на себе, хотя каждый выбирает сам, как лечиться. Подходило время к тому, что надо было ехать в Братск-АРТ, скоро должна была подъехать машина. Александр Яковлевич дал мне денег и сказал, чтобы я купил шиповника, а потом перед началом концерта, чтобы пришёл в гримёрку. Я ответил, что могут не пропустить, словом, обсудили, как попасть к нему. Выйдя из гостиницы «Тайга», я тут же пошёл в аптеку, купил три пачки шиповника, и вдруг звонок от Александра Яковлевича:
– Толя! Ничего не надо, подходи к гостинице, я сейчас спущусь, поедешь со мною, посмотришь, как готовлюсь к выступлению, тебе это, наверно, интересно.

Что-то взволнованно сказав, иду к гостинице. Стоим возле машины, Александр Яковлевич курит и говорит, что, когда началась война на Донбассе, стал курить. Гляжу на молодого водителя, тот курит электронные сигареты. Говорю ему, есть ли у него дети, тот отвечает, что дочке двенадцать лет. Твержу, что, если будет курить электронную отраву, до свадьбы дочери не доживёт. Смеёмся все вместе, хотя добавил, что простые сигареты менее опасны, чем электронные. По дороге в Братск-АРТ Александр Яковлевич вспомнил про Усть-Илим, в котором выступал вчера. Один человек, инвалид-колясочник, подарил книгу своих стихов, потом, когда актёр начал их читать, стихи очень понравились, и артист сильно сожалел, что не удалось пообщаться с поэтом. Жизнь человека всегда суетлива, а жизнь артиста втройне. И любимый Александр Яковлевич сожалел, что не довелось поговорить с поэтом-инвалидом, это вызывало у меня огромное уважение к человеку, с которым мы ехали в автомобиле, ведь я тоже мог не встретиться никогда с Александром Яковлевичем. Но пути Господни неисповедимы, и, что случится с нами, мы не ведаем. Подъезжаем к Братск-АРТу, и вот мы уже в гримёрке. Удивительным было то, что происходило со мною. Думал, надо говорить о главном, что на душе, словно на исповеди. Такому человеку можно доверить самое важное, в этом сомнения не было ни на секунду. Вспомнилось, как Ольга Сергеевна Белова, вдова Великого писателя Василия Ивановича Белова, писала мне: «Таких, как Саша Михайлов, мало осталось. Он организовал вечер памяти моего мужа в храме Христа Спасителя». В этих словах многое, ох как многое сказано…
Сидим в гримёрке, и я, понимая, что артисту надо подготовиться к концерту, молчу, но, вспомнив про шиповник, помогаю артисту поудобнее положить их в сумку, Александр Яковлевич положил две пачки и сказал, хватит, я настоял, чтобы положил и третью, а он:
– Ну куда, Толя, мне ведь всё тащить.

Сидим в гримёрке, я снова боюсь потревожить актёра перед выступлением, а Александр Яковлевич сидел на стульчике и рассказывал:
– Вася Лановой! Высокий, сильный человек. Как он переживал за события на Украине! В последнее время говорил, что очень устал. Понимаю, я сам сплю во время гастролей всего по два часа, но ничего, крепкие сибирские корни помогут. Я преподаю, учу будущих актёров уже немало лет, мне семьдесят восемь. Всегда наша страна была богата на талантливых людей.
Артист замолчал, было видно, что воспоминание о друге Василии Лановом далось нелегко, я тихо заговорил:
– Помню, несколько лет назад пришли с женою Ирой с нашего поселкового парада Победы, включили телевизор после парада, посвящённого дню Великой Победы над фашизмом. Вдруг вышли на сцену словно три богатыря, это были вы, Михаил Ножкин и Василий Лановой, и исполнили все вместе песню Михаила Ножкина про Бессмертный полк. А я помню, заплакал, нервы, да к тому же, действительно, любимые сердцу артисты. Помню, в 14-м году на конкурсе «Золотое перо Руси» в номинации «Духовность» были отмечены Михаил Ножкин, Бисер Киров и ещё два или три человека, в числе которых был и я. Удивительна жизнь порою: меня, родившегося и выросшего в холодном бараке, и то заметили.
Видя мою толстенную линзу на очках, Александр Яковлевич показал на себе, как делать упражнение с глазами, говоря, что это улучшает зрение. Я, улыбаясь, смотрел и думал: вот ведь жизнь, я ему про шиповник, он мне про глаза. Что ни говори, жизнь моментами сказочно уникальна.

В гримёрку зашла работник Братск-АРТ и сказала, что операторы готовы репетировать. Александр Яковлевич взял меня с собою. Сижу на первом ряду, в зале тысяча мест, а я пока единственный зритель. О Боже! Пресвятая Богородица! Это со мною происходит? Тихо говорю про себя – да. Отчётливо понимаю, что именно со мною, но всё одно не верится, таков человек. И вот уже выставлены микрофоны, помогаю вытащить на сцену столик, а Александр Яковлевич читает стих «Поставьте памятник деревне». На большом экране появляются кадры, где корабль идёт при огромном шторме, и вот, казалось, корабля не видно совсем, а он снова выплывает из огромадной волны, и на корабле работают матросы. А Александр Яковлевич поёт песню «Там за туманами». Что-то пошло не так со звуком, но оператор быстро устраняет это. Я знал все стихи, которые читает артист, слышал почти все песни, да и диск песен вместе с десятью тысячами рублей был мне передан. И я, слушая эти песни, плакал, заранее знал, что буду плакать. Это состояние трудно объяснить словами, да, наверно, и не нужно, дорогой и умный читатель всё поймёт без слов. И вот уже огромный зал полон братчанами, и где-то в этом зале сидит Настенька, внучка Анисьи, а стало быть, родственница Александра Михайлова. Когда хоронили Анисью, я узнал, что Настя работает медсестрою. У неё по-настоящему какая-то прямо из сказки добрая улыбка, невольно думалось мне тогда, что повезло больным, где работает этот добрый человек. Свет погас, и мы смотрим кадры из фильмов: «Любовь и голуби», «Мужики», «Одиноким предоставляется общежитие»… После кадров из любимых фильмов, вышел на сцену Александр Яковлевич, зал взорвался аплодисментами. Я же в эти минуты думал, что, если даст Бог, напишу об этом, и тот, кто любит артиста, может быть, прочтёт этот материал, и хочется верить, что тем людям станет хорошо на душе. Со сцены звучали стихи Александра Пушкина, Николая Рубцова, Василия Белова, Николая Мельникова… Читая стихи Николая Мельникова, Александр Яковлевич сказал, что поэта убили. Очень взволнованно рассказал о поэме «Русский Крест». Я же вспомнил книгу Николая Мельникова «Русский Крест». Мне подарили её в нашем храме. Запомнился рассказ «Дурная деревня», повести «Щепки», «Сопрано». Воистину Великая книга о многострадальном нашем народе. Вечная память! Николаю Мельникову!

Вдруг народный артист взял со стола лист бумаги и прочёл стихотворение о Донбассе неизвестного автора. Там есть такая строка: «Почему молчали о Донбассе». Во время исполнения стихотворения Алекандр Яковлевич сильно разволновался, затряслись руки, и на какое-то мгновение замолчал. Братчане поддержали воистину любимого артиста громкими аплодисментами. Прозвучали песни в исполнении Александра Яковлевича «Конь вороной», «Там за туманами», «Калина красная», «Домик у дороги», «На дальнем берегу», «Монастырь», «От героев былых времён» и песня, которую написал Михаил Муромов. Я не слышал её ранее, посвящена она нашим солдатам. На экране были лица наших ребят, воюющих с нынешними нацистами на Украине. Зал встал и долго-долго аплодировал. В конце концерта Александр Яковлевич вдруг сказал:
– Я сегодня день и вечер провёл с вашим земляком Анатолием Казаковым. Встань, Толя.

Я поднялся с места, очень волнуясь. Воистину знаменитый актёр ещё что-то говорил, но от волнения я всё позабыл. На сцену выходили братчане, говорили тёплые слова любимому актёру.
Запомнилось ещё об одном случае, который рассказал актёр со сцены:
– Стою на остановке. Проходит мимо одна женщина, потом вернулась и так несколько раз. И вдруг спрашивает: «Ты Михайлов?» Отвечаю: «Да!» – «А почему такой старый? В фильме “Любовь и голуби” вон какой бравый был». – «Так фильм снимали сорок лет назад».
Люди после этого долго смеялись. Концерт закончился песней «Монастырь», там есть такие слова: «Плачет русский монах в белом монастыре. И по-русски поёт братский хор». Надо же, думал я, и мне наш хор «Русское поле» доверил эту песню солировать. Справлюсь ли? Шибко волнительно всё на белом свете. Иду в гримёрку, увидел внучку Анисьи, Настеньку. Они стоят в обнимку с Александром Яковлевичем. Обнялись и мы. Много наших дорогих братчан подходило к артисту, говорили то, что хотели сказать. Трогательно всё это было видеть. Да, простые слова пишу, но они от души, поверьте. Великий артист, и это не громкие слова, это правда, поговорил именно с каждым. Когда люди разошлись, видя, как Александр Яковлевич устал, засобирался и я, а он вдруг:
– Толя! Подожди! Смотри сколько конфет, я не ем их, возьми себе хоть часть, всё равно раздам.
Я было стал отказываться, но Александр Яковлевич уже накладывал в мою сумку конфеты. Ну вот, вёз книги, обратно повезу конфеты. Обнялись. Сколько всего в русском человеке, во веки веков не объяснишь. Я рос без отца в холодном бараке с мамой, и на мгновение мне показалось, что меня обнимает родной отец. Опять же, сроду не объяснишь это словами. На пороге гримёрки обернулся, поклонился по-русски в пояс. Вижу и Александр Яковлевич поклонился…

Прошло уже больше месяца со встречи с воистину народным артистом Александром Яковлевичем Михайловым. В моей голове время от времени звучат песни, которые пел артист. Но голова человека такова, что мысли в этой самой голове всё время блуждают. Вспоминаю слова одного очень хорошего человека на поминках Нины Николаевны Шульги: «Я мусульманка, а муж мой православный, дружно живём, и дети, слава Богу, у нас хорошие. Мы с Ниной Николаевной наготовили и котлеты домашние, пироги, много чего, думаем, будет ли есть Денис Майданов, он же теперь такой крутой стал. А он, когда приехал в Братск, обнял нас, говорит: “Есть хочу!” Вот мы обрадовались». Мой друг, поэт Юра Розовский, иногда называет меня «Пьеро» из сказки «Буратино», это потому, что довольно часто я бываю грустным, так устроен. Но сегодня я рад, что поведал дорогим читателям о долгожданной встрече с народным артистом Александром Яковлевичем Михайловым, о наших дорогих сердцу братчанах. А ведь это всё и есть наша милая сердцу Отчизна, в которой живёт и трудится наш многонациональный народ. Настал новый день двадцать второго декабря, двадцать второго года. На репетиции родного народного хора солирую песню «Монастырь». Скоро Рождество Христово, и мы надеемся, что будем её исполнять в родном доме культуры «Транспортный Строитель». Репетиция прошла, иду по посёлку Гидростроителю, в котором родился в январские морозы в шестьдесят шестом году. Мама моя родилась на Рождество Христово десятого декабря. Был ровно год со дня ухода мамы. В этот день мы ездили с батюшкой Георгием, женою Ирой, двоюродной сестрой Леной и тётей Машей на погост, и священник совершил над могилкой мамочки Литию. Когда умер мой любимый писатель Василий Иванович Белов, то через год на его могилке отслужили Литию. Это мне запомнилось, и захотелось сделать так у мамы. В голове снова звучит голос Александра Яковлевича Михайлова:

Занимается день. Монастырь над рекой —
Заходи, путь открыт, вход отверст!
А на сердце такой почивает покой,
Что я вижу за тысячи вёрст:
Как лампады горят и горят в алтаре…
Телом здесь, а душой в небесех
Служит старец монах в белом монастыре
И Спасителя молит о всех…

Читайте, дорогие мои читатели! Любите Россию! Низкий всем поклон!

Анатолий Казаков