«Всегда спокойный, приветливый, скромный, чувствующий силу свою и невольно дававший чувствовать оную мужественную, разительною физиономией и взором… Он был всегда тот же со старшими и равными себе, в кругу друзей, знакомых, перед войсками в огне битв и среди их в мирное время»,

— писал Денис Давыдов о русском генерале Николае Раевском, имя которого мы все знаем ещё со школьной скамьи, как героя Бородинского сражения.

Помним и батарею Раевского в «Войне и мире». Но мало кто знал, что одним из прототипов графа Вронского из романа Льва Толстого «Анна Каренина» литературные критики традиционно называют полковника Николая Раевского – внука героя Отечественной войны 1812 года генерала Николая Раевского и сына Николая Раевского-второго, основателя г. Новороссийска. О подвигах генерала Николая Раевского в военной кампании 1812 г. писали В.А. Жуковский («Певец во стане русских воинов»), С.Н. Глинка («Стихи генералу Раевскому»). А Александр Пушкин был другом его детей.

Легендарный русский полководец Николай Николаевич Раевский родился в Москве 14 сентября 1771 года. Военную службу Николай начал в 14 лет в Преображенском полку. Участвовал с 16 лет «по своей воле» в Русско-турецкой войне 1787–1791 годов, будучи офицером Нижегородского драгунского полка. Участвовал в Польской кампании 1792 года. Показал «примерное отличие» в боях при селениях Городище и Дарагосты. Летом 1794 полковник Н.Н. Раевский принимает командование Нижегородским драгунским полком и принимает участие в Персидском походе 1796 года.

Раевский зарекомендовал себя как умелый военачальник и в 19 лет его произвели в подполковники, а в 21 год он стал полковником. После вынужденного перерыва возвращается в армию в 1807 году и активно участвует во всех крупных европейских сражениях того периода. После заключения Тильзитского мира принимает участие в войне со Швецией, позже с Турцией, по окончании которых, его производят в генерал-лейтенанты. Авторитет Раевского как полководца был особенно высок и потому, что он принадлежал к числу учеников великого Суворова. Раевский воевал вместе с Суворовым.

«Могила для французской кавалерии»

За собой Наполеон привёл огромную по тем временам армию — более полумиллиона человек, которая говорила, пользуясь риторикой времён Александра I, на «двунадесяти языках».Почти половина из них-232270 человек были иностранный контингент, против России выступило пол Европы и среди них особенно старались: поляки, австрийцы, баварцы, итальянцы, саксонцы, пруссаки, датчане.

26 августа 1812 года в 120 км от Москвы на Бородинском поле под руководством М.И. Кутузова было дано сражение, ставшее центральным событием всей войны. В центре расположения русской армии возвышалась господствующая Курганная высота. Это место сражения, называвшееся то Красным холмом, то Курганной высотой, французы полагали ключом к победе, так как с высоты можно было вести орудийный обстрел на север – до Новой Смоленской дороги, а на юг – до Багратионовых флешей. В свою очередь, батарея Раевского была нашим противникам как кость в горле, прикрывая стык 1-й и 2-й русских армий, удобнейшее место для прорыва. Именно эту высоту доверено было защищать 7-му корпусу генерала Раевского.

Редут этот состоял из кургана, на котором с трёх сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами месте стояли полукругом 18 полупудовых единорогов и 12-фунтовых пушек. Вырыты рвы. Перед рвом на удалении 100 м в 5-6 рядов располагались «волчьи ямы» (замаскированные углубления-ловушки для вражеской пехоты и кавалерии). Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении». Батарея предназначалась для обороны центра боевого порядка русской армии.

Штурм начался в четыре утра. Французы были пьяны, решительны, отважны, атакуя прежде всего редут, прозванный ими «Роковым», а ещё «Адская пасть». Потери в этом месте никто из их воинских начальников не считал. Наши били в упор картечью, потом в дело вступали штыки. «Ваше Превосходительство! Спасайтесь!» – слышит Раевский и, обернувшись, видит французских гренадёров метрах в пятнадцати от себя, бегущих на редут. Как уцелел – в записках не упоминает. Первая атака, продолжавшаяся несколько часов, была отбита, но это было только начало. По сути, разведка боем.

Вторая атака была куда мощнее – в лоб двинулись три дивизии французской пехоты. Из наших артиллеристов выжили единицы, их заменяла у пушек пехота и тут же гибла. Вот батарея в руках врага, но в этот момент подходит подмога, холм отбили за четверть часа. Из 4 100 солдат в полку наполеоновского генерала Бонами осталось в строю три сотни. Сам он попал в плен с 20 штыковыми ранами. Была бы 21, но в последний момент французский генерал Бонами проявил смекалку, крикнув русскому гренадёру: «Я – король». «Король – это хорошо», – решил гренадёр и за шиворот отволок пленного в штаб, заработав Георгиевский крест.

«По окончании битвы я едва мог собрать 700 человек», – вспоминал Раевский.

То, что осталось от корпуса Раевского, сменили полки генерала Лихачёва. Третий штурм. По нашим позициям било больше сотни пушек, пехота врага штурмовала батарею в лоб, а 2-й кавалерийский корпус Огюста Коленкура, прорвавшись, ударил сзади. Но, по словам французов, «дивизия Петра Гавриловича Лихачёва, казавшаяся мёртвой, продолжала оборонять редут». Как свидетельствовали очевидцы, генерал Лихачёв, сам раненый, страдавший ревматизмом ног, сидя на походном стуле среди защитников батареи, преодолевая телесные недуги, подбадривал солдат: «Стойте, ребята, смело! И помните – за нами Москва!», поднял своих солдат в последнюю контратаку и с обнаженной шпагой кинулся на врагов. Он был пленён, получив несколько штыковых ран. Раненого Лихачёва перевязали и представили Наполеону. Император сказал, что восхищён храбростью русского генерала и предложил ему взять назад свою шпагу, отобранную при пленении. На что Лихачёв ответил: «Плен лишил меня шпаги, дарованной моим Государем, и только от него я могу получить её назад». Лихачёв в том же году был освобождён, но после этого почти сразу скончался.

«Я умру охотно, если должно, чтобы умер я для пользы моего Отечества», — писал П.Г. Лихачёв.

Участник войны Фёдор. Глинка в своих воспоминаниях упоминал: «Генерал Лихачев от тяжкой боли едва передвигал ноги. И совсем не владея руками, ездит на дрожках при своей дивизии и бывает в сражениях». Вот что значит война Отечественная! Коленкур погиб одним из первых, но батарея Раевского всё же оказалась в руках противника, а это место получило название «Могила французской кавалерии». Так закончилось Бородинское сражение.

Если бы Курганная высота была взята французами в начале Бородинского сражения, это коренным образом могло изменить ход битвы в их пользу. Но в четыре часа дня фронт уже откатился от батареи Раевского, и падение позиции уже не влияло на течение сражения. В то же время, упорная оборона Курганной высоты истощила силы атакующих французов – они оказались не в состоянии развивать свой успех дальше.

Орудия батареи Раевского вели огонь по французским войскам на новой Смоленской дороге, деревням Семёновское и Горки. Батарея Раевского выполняла роль главного опорного пункта всей бородинской позиции. Вместе с Багратионовыми флешами батарея была объектом неоднократных атак наполеоновской пехоты и кавалерии. В её штурме были задействованы несколько французских дивизий и почти 200 орудий. Все склоны Курганной высоты были усеяны трупами захватчиков. Французская армия потеряла здесь более 3000 солдат и 5 генералов. Действия Батареи Раевского в Бородинском сражении — один из ярких примеров героизма и доблести русских солдат и офицеров в Отечественной войне 1812 года.

«Сражение под Салтановкой»

Ещё один случай, который заслуживает нашего внимания. В апреле 1812 года генерал Николай Раевский становится начальником 7-го пехотного корпуса, входившим в состав армии князя П.И. Багратиона. Корпус Раевского (12-я и 26-я пехотные дивизии с артиллерией, Ахтырский гусарский полк) отличается под Салтановкой близ города Могилёва. Было задержано наступление корпуса маршала Даву. Багратион приказал Раевскому провести «усиленную рекогносцировку». Это вылилось в кровопролитное столкновение. Ожесточенный бой у деревни Салтановка дал возможность русской 2-й Западной армии продолжить беспрепятственный отход к Смоленску для соединения с армией М.Б. Барклая-де-Толли. В бою под Салтановкой Николай Николаевич лично водил в атаку через плотину Смоленский пехотный полк. Шёл впереди полка с двумя сыновьями, Александром и Николаем. Рассказ об этом подвиге, сделал имя генерала Раевского популярным в России. Им восторгались А.С. Пушкин, В.А. Жуковский, С.Н. Глинка.

Опять с полками стал своими
Раевский, веры сын, герой!..
Горит кровопролитный бой.
Все россы вихрями несутся,
До положенья глав дерутся;
Их тщетно к отдыху зовут:
«Всем дайте умереть нам тут!» —
Так русски воины вещают,
Разят врага-не отступают:
Не страшен россам к смерти путь.
И мы, о воины! за вами
Из градов русских все пойдем;
За нас вы боретесь с врагами,
И мы, мы вас в пример возьмем.
Или России избавленье,
Иль смерть врагу и пораженье!..
К победе с вами мы пойдем
Иль с верой — верными умрем.

Раевский взял с собой в бой обоих сыновей, хотя прекрасно осознавал, что всех ждет. Младший сын Николай, будущий основатель Новороссийска был 10 лет отроду, на вопрос отца, знает ли он, зачем отец это сделал спокойно ответил: «Знаю, для того, чтобы вместе умереть». Самые точные слова написал о великом полководце Василий Жуковский:

«Раевский, слава наших дней,

Хвала! Перед рядами

Он первый грудь против мечей,

С отважными сынами!»

Возможно, это была лишь красивая легенда, хотя Денис Давыдов свидетельствовал, что Раевский, «следуемый двумя отроками-сынами, впереди колонн своих ударил в штыки по Салтановской плотине сквозь смертоносный огонь неприятеля». Кроме того, ест данные, что за дело у Салтановки Николай Николаевич-младший, с 10 лет состоявший на службе, был произведён в поручики и награжден орденом Владимира 4-й степени. Однако эта легенда вошла в летопись сражения. Известны и слова из его письма супруге:

«Александр сделался известен всей армии, он далеко пойдет… Николай, находившийся в самом сильном огне, лишь шутил. Его штанишки прострелены пулей. Я отправляю его к вам. Этот мальчик не будет заурядностью».

Тогда же родилось что-то вроде предания, что рядом с Раевским были оба его сына – Александр и Николай. Как писал один из биографов генерала про детей, «в момент решительной атаки на французские батареи Раевский взял их с собою во главе колонны Смоленского полка, причём меньшого, Николая, он вёл за руку, а Александр, схватив знамя, лежавшее подле убитого в одной из предыдущих атак нашего подпрапорщика, понёс его перед войсками. Геройский пример командира и его детей до исступления одушевил войска».

Поэт Батюшков в своё время лично спросил Раевского: «Но помилуйте, Ваше Высокопревосходительство, не вы ли, взяв за руку детей ваших и знамя, пошли на мост, повторяя: «Вперёд, ребята, я и дети мои откроем вам путь к славе». Или что-то тому подобное». Генерал рассмеялся, сказав: «Я никогда не говорю так витиевато, ты сам знаешь. Правда, я был впереди. Солдаты пятились, я ободрял их. Со мною были адъютанты, ординарцы. По левую сторону всех перебило и переранило, на мне остановилась картечь. Но детей моих не было в эту минуту. Младший сын собирал в лесу ягоды (он был тогда сущий ребёнок, и пуля ему прострелила панталоны); вот и всё тут, весь анекдот сочинён в Петербурге. Твой приятель (Жуковский) воспел в стихах. Гравёры, журналисты, нувеллисты воспользовались удобным случаем – и я пожалован римлянином».

Император Александр I наградил Николая Раевского орденом Святого Александра Невского. «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы», — говорил о нём Наполеон Умер Раевский три года спустя, пятидесяти девяти лет от роду. Его сын, Николай Николаевич Раевский, дослужился до генерал-лейтенанта, основав ряд черноморских крепостей, включая Новороссийск. Внук героя, полковник Николай Николаевич Раевский, герой Сербии, погиб в 1876-м, сражаясь за её освобождение. На месте его гибели был воздвигнут Свято-Троицкий храм, который в народе зовут «Церковью Раевского». Прихожан встречает помещённый над вратами его мозаичный портрет. На могильном камне генерала высечена надпись: «Он был в Смоленске щит, в Париже – меч России». О чём речь? Раевский сумел занять высоты, господствующие над Парижем, после чего французы сложили оружие и начали переговоры. Так закончилась для Раевского эта война.

Евгений Татарников

На фото к статье Раевские: Николай Николаевич старший, Александр Николаевич, Николай Николаевич младший