Долго шёл к трём пикам: долго, всю жизнь, набирая опыт, гроздья образов вызревали…

Три шекспировских пика Г. Козинцева зажглись той катастрофической яркостью, соприкосновение с которой заставляет меняться, переосмысливая жизнь.

Дело, конечно, и в Смоктуновском, ставшем Гамлетом, ушедшем в штольню, глубже которой не представить!

Нет, в бездну…

…когда-то Козинцев учился живописи, в школе-студии Экстера, участвовал – вместе с другими ребятами – в авангардном оформление киевских улиц…

Всё должно быть авангардным, но – Дон Кихот классическим: и экранизация Козинцева становится образцовой, хотя это вообще невозможное дело – экранизация, разве, что запустить по экрану текст.

Тем не менее, Козинцев сделал невозможное: нашёл кино-образы, настолько соответствующие таинственному духу Сервантеса, что к шекспировским его пикам добавился вечный рыцарь, вечный ратоборец зла.

…Козинцев снимал короткометражки, он стремился соединить политику с буффонадой, добавив бурлеска, он осваивал, штудировал режиссёрское мастерство, и, учитывая двадцатые, когда само ремесло это находилось в стадии становления, сам придумывал методы.

Он снимал романтические мелодрамы, а потом предложил немую экранизацию «Шинели».

Сейчас сложно пересматривать – банально не хватает звука.

Режиссёр шёл и шёл к вершинам: чтобы воссиял Гамлет-Смоктуновский, чтобы проехал по душам новый Дон Кихот: ещё невиданный никем; Г. Козинцев оставил сияющую кинематографическую гроздь, которая будет удивлять наиболее чутких потомков многих поколений.

     Александр Балтин

фото из открытых источников