Человек по природе вещей — читатель и писатель. Каждый рассказывает себе историю о себе — толкует факты своей жизни в том или ином ключе, оправдательном, как правило. Человек — сочинитель истории о себе и о мире, о тех, кого встречает. Человек — это книга, в которой записано всё, что он видел и делал, и он сам себе говорит о том, почему он что-то сделал так, а не иначе. Других человек так же толкует на свой манер, только, как правило, в обвинительном ключе. Редко, кто умеет не судить.

В досознательном и бессознательном состоянии, прежде чем начать рассказывать истории, человек — читатель, он считывает историю о мире невербальным образом. Позже начинает познавать мир, по-своему щупает его, «кусает», как ребенок. Считанное он начинает укладывать в единую историю.

Считанное и сочиненное создаёт сознание человека, в котором и которым он живёт, из которого сочиняет и толкует, которым выбирает и которое мотивирует его.

Главный читатель наших историй — Бог, но далеко не всякий пишет себя как книгу для Бога. Мы спотыкаемся о человеческое — своё и чужое, потому что наше человеческое устроено не по Богу. Независимо от того, что мы думаем о себе. Быть Божьим — стать святым, но даже святые святы не в каждое мгновение жизни, даже они порой ошибаются. Что же говорить об обычных людях, погрязших в недоразумениях по причине самомнения.

Чтобы не ошибаться, чтобы не причинять вреда ближним, надо читать, как читает Бог — т.е. богом в себе читать и себя, и другого, и мир вокруг.

Богом, а не человеком? — спросит кто-то. И я могу ответить утвердительно на этот вопрос, хотя лучше привести своего человека в согласие с Богом настолько, чтобы чисто, верно читать и богом, и человеком. Это самое сложное дело, наверное, но именно к этому деланию мы призваны — стать хорошим человеком-читателем в Боге, чтобы быть настоящим писателем своей жизни.

* * *

Мы все друг другу «иностранцы». Даже принадлежа к одному народу, мы не принадлежим к одному культурному коду. Даже принадлежа к одному культурному коду и пользуясь одним языком и наречием, мы всё равно говорим на разных языках, в разных смысловых системах, структурах. Каждая личность — сама себе культура, в отличие от индивида — индивиды встроены в социальные потоки. Потому мы так часто не понимаем друг друга и перевираем друг друга в пересказе. Мы перевираем реальность свою и друг друга — на свой манер, ибо каждый видит то, что сам себе рассказал о происходящем.

Люди не встречаются по-настоящему в событии и факте, по-настоящему можно встретиться только во Христе. Во Христе только можно и поговорить, действительно понимая другого — Христом.

* * *

Автора через тексты понимать проще, чем лично.

Мы, люди, слишком разные — лично. А текст, настоящий текст — свидетель, говорящий сердцу. Он свидетельствует о своём авторе правдиво. Текст — как мост, он между автором и Богом, между автором и реальностью, между автором и читателем, между автором и судьбой.

Текст не тождественен автору, но свидетельствует об авторе.

* * *

Общество хамов — откуда оно взялось?

Понятно, что существует некий заказчик такого общества — зачинщик, злоумышленник. Кто-то задумал это всё, кто-то воплощает в жизнь. Но я не об этом «кто-то» хочу поговорить, а о том, как мы сами создаём себя хамами. Как мы по капле выдавливаем из себя всё человеческое, чтобы наполниться хамским. Замечаем ли мы это в себе?

Я достаточно взрослая, как сейчас говорят, я помню мир, ориентированный иначе — на другие ценности. Конечно, он не был идеальным, он был полон недостатков — по-другому не бывает в этом мире. Но важно ведь не только кто ты, какой ты, но и куда устремлён, что считаешь правильным и нормальным.

Так вот, прежде нормальным считалось быть воспитанным. Расшифровывалось это не в том смысле, что тебя хорошо натаскали, выдрессировали, как животное, хотя и это тоже. Главное было в старании не причинить другому неудобств, в стремлении видеть в другом человеке лучшее, а не худшее. Хотя, опять же, и плохое видеть умели, но правильно понимали и оценивали.

Хорошо воспитанный человек — не тот, кто не прольет вино на скатерть, а тот, кто НЕ ЗАМЕТИТ, когда это сделает другой. Это потрясающая формула человечности, которая сегодня почему-то не в моде. Даже приглашая человека на интервью, стремятся раскрыть не лучшее, а худшее в нём. По большому счету, облить другого дерьмом или поставить другого в дискомфортное, грамотно срежиссированное и злобное по отношению к нему пространство — очень похожие, хамские выпады. И это стало считаться правильным. Хамство узаконили!

Принимая гостя, разве не следует помочь ему чувствовать себя комфортно. Особенно гостя публичного и трудящегося, а не просто выпендриваюшегося.

Впервые я заметила эту тенденцию давно, лет десять назад, наверное. Это было интервью с уже немолодой актрисой (имя не буду называть, чтобы лишний раз не «полоскали» её имя). Так вот, актриса в процессе подготовки к съемке говорила о ракурсе, с которого её лучше снимать, чтобы не видно было второго подбородка. И это всё пустили на миллионы зрителей. Зачем? Чтобы подчеркнуть подбородок? Чтобы сыграть на немощи другого? Чтобы что?

Приличное общество ведет себя по-другому. А мы приличное общество или нет? Каким обществом мы себя созидаем? В каком мире мы хотим оказаться — в мире хамов или воспитанных людей?

Тот, кто выставляет другого дураком, прежде всего сам дурак. Он не понимает что и себя лишает очень много, куда более важного, чем возможность поглумиться над другим. Самомнение делает его в своих глазах более хорошим, а то и безупречным (зависит от степени глупости).
Чтобы возвышаться над другим, не надо быть высоким. Всё с точностью до наоборот: высокие содействуют возвышению других. Хамить — пусть даже изысканно — дело хамов. И сам взгляд на другого свысока — уже хамство. Много его нынче в нас, и оно, к сожалению, только нарастает. Мы идём в мир тотального Хама — зачем? Чтобы расчеловечивать других? Но тот, кто расчеловечивает другого, сначала расчеловечивается сам.

* * *

«Кинь камень, кто сам без греха» — наисильнейшая мотивация для неосуждения. Речь ведь не только о каком-то конкретном грехе (который есть у другого, но не у меня, ибо у меня — другие), а вообще о грехе (любом!), ибо сказано «Кто виновен в одном, виновен во всём».

Осудить другого = забыть о собственных грехах. Отсюда видно, что стремление судить другого (а ныне в людях прямо таки культивируется стремление судить всех, кроме себя) всегда происходит в некоем формате беспамятства — т .е. в нездравом, в неадекватном, в нетрезвом состоянии (в опьянении страстями).

«В чём застану, в том и сужу» — говорит Господь. Значит надо стремиться хотя бы в неосуждении предстать, раз безгрешен только Бог. Милосердие и неосуждение — единственно возможные пути спасения человека от суда Божьего за свои вины.

* * *

От «Око за око» до «Любите врагов ваших» — вот границы пути, по которому шла нравственная история человечества. Конец истории наступает за пределами этих нравственных кордонов, после их преодоления, после их выбрасывания на свалку истории. Кто не хочет конца истории, тот должен удерживать себя и свой мир в указанных выше границах человеческой истории, вопреки тотальному устремлению мира в бесчеловечность.

* * *

Самолюбование — признак того, что человек не успел встретить ничего подлинно великого, что смирило бы его. То есть оно свидетель невстречи, свидетель того, что человек живёт пока собой малым и не открыл в себе величие своё (оно не своё, ибо не от самости, но своё, потому что раскрывает подлинное бытие личности).

Величие открывается в человеке при Встрече с чем-то большим, чем он сам — маленький. Подлинный человек поклоняется подлинно великому, он захвачен и потому не может страдать самолюбованием.

Чтобы засмотреться на себя, подобно Нарциссу, надо перестать лицезреть Бога и Его величие.

Светлана Коппел-Ковтун

Дневники 3 апреля; 28 марта; 22,30 мая; 2 июня 2023