В начало. Часть 1

Паустовский – настоящий мастер в жанре литературного портрета. «Меня всегда интересовала жизнь замечательных людей. Я пытался найти общие черты их характеров – те черты, что выдвинули их в ряды лучших представителей человечества» (49), – объяснял писатель. Его интересуют место искусства в обществе, судьба таланта, гения  посреди обыденной жизни.

С необыкновенным лирическим проникновением воссоздаёт Паустовский духовный облик своих незаурядных героев – замечательных художников слова: «Наш современник (Пушкин)», «Поручик Лермонтов», «Тарас Шевченко», «Чехов», «Поток жизни (заметки о прозе Куприна)», «Александр Блок», «Алексей Толстой», «Иван Бунин», «Булгаков и театр» (с Михаилом Булгаковым Паустовский учился в гимназии), «Михаил Михайлович Пришвин», «Виктор Гюго», «Ги де Мопассан», «Оскар Уайльд», «Эдгар По»; выдающихся живописцев: «Орест Кипренский», «Исаак Левитан», «Грузинский художник» (о Нико Пиросманишвили); прославленных композиторов и музыкантов: «Старый повар» (о музыке Моцарта), «Корзина с еловыми шишками» (об Эдварде Григе), «Музыка Верди» – и многих других выдающихся людей.

Здесь проявляются не только горячие симпатии писателя к его гениально одарённым героям – истинным творцам сокровищ мировой культуры, но и собственные эстетические предпочтения и художественные установки автора. Бесспорно, сам он обладает выдающимся даром тончайшего словесного рисунка, чтобы передать впечатление от полотен великих художников. Паустовский наделён также развитым «писательским слухом», подобным  слуху музыкальному, чтобы описать волшебную музыку любимых композиторов.

Писатель отдаёт себе отчёт в том, что «невозможно, конечно, передать музыку словами, как бы ни был богат наш язык». Однако эстетические ситуации, как например, в рассказе «Корзина с еловыми шишками»  свидетельствуют о стирании граней между творящей силой искусства, гармонией музыки и вдохновлённого ею слова: «Мелодия росла, подымалась, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. <…> Да! Это был её лес, её родина! Её горы, песни рожков, шум её моря! Стеклянные корабли пенили воду. Ветер трубил в их снастях. Этот звук незаметно переходил в перезвон лесных колокольчиков, в свист птиц, кувыркавшихся в воздухе, в ауканье детей, в песню о девушке – в её окно любимый бросил на рассвете горсть песку. <…> музыка заполнила всё пространство между землёй и облаками, повисшими над городом. От мелодических волн на облаках появилась лёгкая рябь. Сквозь неё светили звезды. Музыка уже не пела. Она звала. Звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимает друг у друга счастья».

Создавая свою прозу, Паустовский, согласно его признанию, добивался впечатления «глубины, воздуха, объёма, слияния с мировым пространством». Произведения о выдающихся мастерах мировой культуры отличаются особой гармонией, изяществом, блеском, игрой и утончённостью формы – всеми чертами, свойственными истинным художественным шедеврам.

«В своей работе я многим обязан поэтам, писателям, художникам и учёным разных времён и народов. Я не буду перечислять здесь их имена, от безвестного автора “Слова о полку Игореве” и Микеланджело до Стендаля и Чехова. Имён этих очень много. Но больше всего я обязан самой жизни, простой и значительной. Её свидетелем и участником мне посчастливилось быть» (50), – признавался Паустовский.

Сама эта жизнь, «простая и значительная», определяла выбор большинства героев, встреченных писателем в российской глубинке. В очерке «Дорожные разговоры» он с душевной теплотой подмечал: «Есть у нас в России много маленьких городов со смешными и милыми именами: Петушки, Спас-Клепки, Крапивна, Железный Гусь. Жители этих городов называют их ласково и насмешливо “городишками”». Населяющие эти городишки, сёла, деревушки обычные люди, ничем, на первый взгляд, непримечательные, становились героями рассказов и очерков писателя: «Но всё же чаще и охотнее всего я пишу о людях простых и безвестных – о ремесленниках, пастухах, паромщиках, лесных объездчиках, бакенщиках, сторожах и деревенских детях – своих закадычных друзьях» (50).

Хорошо знавший Паустовского писатель Виктор Платонович Некрасов (1911–1987) утверждал, что «самое интересное в рассказах Паустовского – это, безусловно, были люди. Видал он их, знаменитых и не знаменитых, за свою долгую жизнь великое множество и в каждом умел найти что-то своё, особенное. Может быть, кое-что он даже и придумывал, присочинял, но придумывал это художник, человек талантливый, поэтому получалось хорошо и интересно».

О «лёгком вмешательстве вымысла» в реальную действительность не раз говорил и сам Паустовский: «Юношеская приверженность моя к экзотике в какой-то мере приучила меня искать и находить живописные и даже подчас необыкновенные черты в окружающем. С тех пор рядом с действительностью всегда сверкал для меня, подобно дополнительному, хотя бы и неяркому свету, легкий романтический вымысел. Он освещал, как маленький луч на картине, такие частности, какие без него, может быть, не были бы и замечены» (43). Реалистическое изображение обыденной жизни, самых непритязательных, обычных людей всегда овеяно у писателя романтической окрылённостью: «Во всех областях действительности, за редкими исключениями, заложены зёрна романтики. Их можно не заметить и растоптать или, наоборот, дать им возможность разрастись, украсить и облагородить своим цветением внутренний мир человека» (45).

В автобиографической статье «Несколько отрывочных мыслей» – предисловии к первому Собранию сочинений – писатель указал на главную особенность созданного им художественного мира и на важнейшее свойство своей личности: «Мне кажется, что одной из характерных черт моей прозы является её романтическая настроенность. Это, конечно, свойство характера. Требовать от любого человека, в частности от писателя, чтобы он отказался от этой настроенности, – нелепо. Такое требование можно объяснить только невежеством» (45). О самой сути своих любимых героев пишет Паустовский: «Романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким. В романтике заключена облагораживающая сила. Нет никаких разумных оснований отказываться от неё в нашей борьбе за будущее и даже в нашей обыденной трудовой жизни» (42).

Такую «облагораживающую силу» находит писатель в «обыденной трудовой жизни» своих «закадычных друзей». Один из них – мальчик Вася Зотов, живший на озере Сегден в Мещорском крае. Об этом деревенском подростке, смышлёном, пытливом, любознательном, Паустовский писал не раз, изображая своего маленького приятеля под разными именами в рассказах «Подарок», «Акварельные краски», «Записки Ивана Малявина», в повести «Мещорская сторона» и других произведениях.

Так, в рассказе «Лёнька с Малого озера» веснушчатый двенадцатилетний мальчишка – житель деревушки, расположенной среди дремучих лесов, – помогает найти дорогу заблудившемуся среди лесных болот рассказчику, когда уже «приближалась ночь – волчья ночь в болотах, полная треска сухих ветвей, шороха капель и невыносимого чувства одиночества». Сам же мальчик бродил допоздна в этих глухих местах в поисках метеорита, падение которого наблюдал накануне ночью: «вдруг что-то как полыхнёт через всё небо. Гляжу – метеор. Пролетел низко над лесом и упал где-то тут, за холмищем. Гудел сильно, как самолет».

Автор-повествователь сдружился со своим провожатым: «С тех пор я подружился с Лёнькой. Я любил бродить с ним по лесам: он знал все тропы, все глухие углы леса, все травы, кустарники, мхи, грибы и цветы, он знал голоса всех птиц и зверей. Лёнька, первый из многих сотен людей, которых я встречал в своей жизни, рассказал мне, где и как спит рыба, как годами тлеют под землёй сухие болота, как цветёт старая сосна и как вместе с птицами совершают осенние перелёты маленькие пауки. Они летят, прицепившись к паутине, когда дуют ветры на юг, летят десятки километров».

В своих неприметных героях писатель видит не просто природную сметливость, но и необыкновенную тягу к знаниям, к интеллектуальному и духовному развитию. Лёнька самостоятельно собрал радио, отыскал осколок «падучей звезды». Он проявляет себя как настоящий юный исследователь, много читает, размышляет. Мать поддерживает сына: «– А всё Ленькино дело, – сказала она и, очевидно, улыбнулась в темноте. – Такой беспокойный, такой жадный всё знать – надо быть, в отца пошёл. <…> Семён у нас <…> Всё для людей… Остатнюю корку другим отдаст, сам будет одними книжками сытый».

С теплотой рисуя своих простосердечных героев, Паустовский в то же время нисколько не приукрашивает их бытовой уклад, не скрывая суровой правды. В автобиографическом очерке «Несколько отрывочных мыслей» была сформулирована принципиальная авторская установка: «писательство – это и труд, тяжкий и расточительный, что даже одна-единственная крупица правды, утаённая писателем от людей, – преступление перед собственной совестью, за которое он неизбежно ответит. Страдания и радости всех людей становятся уделом писателя» (46).

«Крупицы правды», мелькающие в произведениях Паустовского, показывают, насколько тяжела была жизнь простых советских людей-тружеников, особенно в глубинке. Их вечный удел – бесконечный изнурительный труд на работе и дома: «Летом Лёнька вместе с матерью пахал, копал огород, сеял, убирал сено. Семён работать не мог: <…> мучил затяжной сухой кашель». Но этот тяжкий труд не спасает от вековечной нужды, бедности на грани нищеты. Вот показательный диалог Лёньки и его матери:

«– Где тебя носит, чёрт шалый? – сказал за дверью сердитый женский голос. – Только сапоги даром треплешь.

– А я разумшись, мамка, – ответил мальчик».

Дети из глухих деревушек ходили в школу пешком за много километров, часто даже с риском для жизни. Так, Лёнька «каждый день бегал в школу за десять километров». Зимой он  «выходил из дому в темноте. Колючие звёзды дрожали от стужи, трещали сосны, снег скрипел под ногами, и у Лёньки сжималось сердце: как бы не услышали волки. Зимами волки подходили к самому озеру и жили в стогах».

Трудное советское детство подтверждается невыдуманными рассказами о пережитом, живыми воспоминаниями многих нынешних пожилых людей. Так, моему старому доброму знакомому Строганову Виктору Семёновичу, которому сейчас пошёл уже 87-й год, в детстве приходилось ходить из своей деревушки, затерянной в глубине калужских лесов, до поселковой школы даже не десять километров, как Лёньке в рассказе Паустовского, а вдвое больше. Сорок километров в день до школы и обратно ежедневно проходить не под силу не только ребёнку, но и подростку-старшекласснику. При школе для маленьких учеников из дальней округи был интернат с едой и ночлегом. А детей постарше родители утраивали по чужим домам на постой как квартирантов. Кормиться они должны были сами, питанием школа не обеспечивала. Ученики всегда сидели в классе полуголодные. Поэтому очень хотелось побывать дома хотя бы на единственный выходной день.

Виктор Семёнович Строганов

И вот раз в неделю, после уроков в субботу, Виктор преодолевал пешком расстояние в двадцать километров от школы до родной деревушки. Но и дома перевести дух не получалось.  Надо было помогать матери по хозяйству: натаскать побольше воды из колодца, нарубить дров для печки. И уже на следующий день, в воскресенье после обеда, – снова шагать двадцать километров обратно до школы, прихватив поклажу с нехитрой домашней снедью – в основном, с картошкой, – чтобы как-то пропитаться ещё неделю.

Зато до сих пор Виктор Семёнович вспоминает свои школьные уроки и то, как был впечатлён чеховской пьесой «Вишнёвый сад». Настолько, что в нём на всю жизнь зародилась мечта вырастить когда-нибудь такой прекрасный сад самому.

Став водителем экскурсионного туристического автобуса, он исколесил весь Советский Союз. Довелось повидать множество замечательных мест необъятной страны. Но не покидала мечта о вишнёвом саде. И она почти воплотилась. Большого сада, как у  Чехова, не вышло – слишком невелик дачный участок. И всё же на нём красуются несколько вишнёвых деревьев…

Так и в героях Паустовского – безвестных тружениках, бескорыстных, душевно щедрых простых людях – все испытания, пережитые опасности, ежедневные трудности не умаляют мечты о прекрасном будущем – о жизни, какой она может и должна быть для счастья всех без исключения людей. Это прекрасное далёко – «удел ищущих и мечтателей» (45).

Писатель сосредоточен на «самом заветном», что есть в человеке. Рисуя литературный портрет другого художника слова – М.М. Пришвина (1873–1954), Паустовский выражает и свою собственную писательскую позицию: «Пришвин пишет о человеке, как бы чуть прищурившись от своей проницательности. Его не интересует наносное. Его занимает суть человека, та мечта, что живёт у каждого в сердце, будь он лесоруб, сапожник, охотник или знаменитый учёный. Вытащить из человека наружу его сокровенную мечту – вот в чём задача! А сделать это трудно. Ничто человек так глубоко не прячет, как свою мечту. Может быть, потому, что она не выносит самого малого осмеяния и уж конечно не выносит прикосновения равнодушных рук. Только единомышленнику можно поверить свою мечту».

Таким «единомышленником безвестных наших мечтателей», несомненно, был Константин Георгиевич Паустовский. Его хрустальная проза – с её обаянием, силой и чистотой писательских побуждений – наполнена волнующим и радостным предчувствием счастья.

Алла Анатольевна Новикова-Строганова —

доктор филологических наук, профессор