Приступая к разговору об Иисусе из Назарета, хочу сделать пояснение, чтобы предварить упреки воцерковленных христиан. Христианские церкви рассматривают Его как Богочеловека, то есть как имеющего две природы — человеческую и божественную. Как человек, не имеющих достаточных знаний о религии и теологии, я не касаюсь в своих размышлениях божественной природы Христа, но беру некоторый аспект Его человеческой природы, возможно, центральный. Исторические сведения о Нём очень скудны, а некоторые историки и вообще подвергают сомнению существование Иисуса, считая Его образ мифическим. Не подвергая сомнениям историческое существование Иисуса, я опираюсь на те сведения, что изложены в канонических благовествованиях Нового Завета, но рассматриваю их не как религиозные тексты, а как тексты литературные, которые создают определённый образ личности с её внутренним миром, с её собственным мировоззрением. Особенность священных книг человечества в том, что все они являются не только сакральными религиозными текстами, но и выдающимися литературными памятниками того или иного жанра. Скажем,  «Книга Экклесиаста» — самая значительная лирико-философская поэма в истории человечества, «Книга Песни Песней» — самая выдающаяся лирическая поэма, а «Откровение Иоанна Богослова» — самая яркая символико-фантастическая поэма. Их влияние на литературу и на сознание человечества куда более значительно, чем влияние «Иллиады» или «Божественной комедии». То же касается, скажем, и главы «Бгахавадгита» из великого индийского эпоса «Махабхарата» , и китайской «Книги перемен» и других подобных творений. Сакральное доступно большинству людей на уровне чувственных ощущений и лишь некоторым избранным дано передать его в слове.  Иисус по своей человеческой природе является выдающейся личностью среди этих избранных. Думается, именно уникальные качества Его человеческой природы привели к тому, что он не только считается Богом Сыном —  ипостасью святой Троицы в христианстве, но и одним из главных пророков ислама, а в буддизме и индуизме рассматривается как аватар одного из богов Тримурти.  Именно это всечеловеческое значение Иисуса из Назарета и делают необходимым разговор о Нём в аспекте человеческой природы.

*   *   *

А. Шопенгаур ввёл в философию концепт «воля к жизни» — стремление человеческих желаний, опирающееся на два основных инстинкта жизни — инстинкт самосохранения организма и инстинкт продолжения рода, которые у «человека разумного», чьё сознание поднялось до абстрактного или обобщающего мышления, дополняются интуицией познания. По следу введённого А. Шопенгауром концепта «воля к жизни» Ф. Ницше ввёл в философию концепт «воля к власти», означающий реализованную волю к жизни.   Чтобы волю к жизни сделать действительной, заметил Ницше, необходимо иметь и являть власть над собой и окружающим миром. Так оно всегда было, есть и будет, и ставить в вину Ницше чудовищное явление немецкого нацизма безосновательно — то, что делает властвующий, зависит от преследуемых им целей. А немецкий нацизм — крайняя степень европейского колониализма. И если основание идей философии Шопенгаура специалисты находят в буддизме, то основания философии Ницше некоторые из них прямо возводят к учению Иисуса Христа.

И, действительно, судя по свидетельству Нового Завета, Иисус, как только Он начинает проповедовать своё учение, проявляет гипертрофированную волю к власти. Иисус хочет властвовать не подобно книжникам и фарисеям, желающим властвовать над умами, над мыслями иудеев; не подобно кесарю, властвующему в первую очередь над телами людей и через них над их душами; Иисус хочет властвовать в первую очередь над душами и через души над телами: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.» (Матф. 7:28,29).  При этом Он хочет властвовать вечно, как над живыми: «…если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником»  (Лк.14:26), так и над умершими: «А что мертвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы.» (Лк.20:37-38), которых грядёт судить на вечное блаженство или на вечные муки: «…и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою.» (Лк.21:27). Если обратится к окружающей Его античности, можно отметить, что Иисус соединяет в своей воле к власти и власть Рока, и власть Хроноса, и власть Зевса, и власть Плутона, потому что Он — Сын Единаго Бога, Отца Небесного. Он, как и Отец, по силе власти равен индуистскому Брахману. Но Брахман безличен и равен объективности становления мира; Иисус же — личность, как и его Отец, точнее Сверхличность, Сверхэго, Сверхсила, Сверхволя, Сверхвласть. Иисус, начинающий проповедовать, раскрывается как убийство Самости человека. Верующий в такого Иисуса человек не стремится к Самости, не стремится стать собой, каков он есть по-сути жизни, он стремится отдать себя в полную волю Иисуса и через Него в волю Его Отца.

Надо сказать несколько слов о понятийном аппарате, которым пользуется в проповедях Иисус. Как и первые греческие философы, принимавшие за основу мира, кто огонь, кто воздух, кто воду, и не различавшие в этой основе материальное и идеальное, так относится к понятиям и Иисус. Вот пример: «Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого.» (Ин.20:21-22). Он здесь не различает дыхание как физиологический процесс и духовность как часть сознания. Так же Он употребляет и понятие «небо» — оно и высота идеального в сознание, и небо над землёй, в котором живёт Бог-Отец и ангелы с праведниками, для коих, по последующему свидетельству Данте, там есть девять хрустальных сфер. Не различает Иисус и душу в качестве первоначала жизни, и душу в качестве личности человека, формирующейся в процессе жизни. На основе этого последнего неразличения Иисусом утверждается и существование посмертной загробной жизни души, а потом и грядущей после Его Второго Пришествия жизни человека во плоти после воскресения. Воскресение в Новом Мире Им мыслится как возвращение к жизни в качестве существовавшей личности умершего, но в новом теле.

А вот ветхозаветный царь Соломон четко различал эти два смысла в понятии души : «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его. Суета сует, сказал Екклесиаст, всё — суета!» (Еккл.12:7-8) Для Соломона личность человека смертна, а бессмертная душа подобная «эйдосу» Платона, поэтому: «…мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым. И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо всё — суета и томление духа!» (Еккл.2:16-17). По тому религиозно-мировоззренческому разделению иудеев, которое существовало в I веке нашей эры, царя Соломона можно отнести к не верящим в загробное бытие садукеям, против которых, как и против фарисеев, Иисус борется, благовествуя о грядущем воскресении.

Но далее идёт коренное отличие христианства и от иудаизма, и от восточных религий: из Сверхличности и Сверхвласти Иисуса в результате их развёртывания в жизни, о которой повествует Евангелие, проистекает свобода человека. Упираясь в Сверхличность, здоровая Самость Сына Человеческого  поднимает Его на бунт против своей Сверхвласти, воплощённой в Сверхличности, в Сверхэго, Он становится не господином над своими последователями, но каждым из них:

«Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в му́ку вечную, а праведники в жизнь вечную.»

(Мф.25:34-46)

Так и в нашей жизни каждый истинно верующий христианин, отрекаясь от Сверхвласти Иисуса, но сливаясь с Его «Я», которое вбирает в себя всех живущих, исполняется презрения к переставшей страшить Смерти и становится Свободным. Если ты стал все, то и смерти тебе нет, и страха перед ней. Как писал Гегель, господином становится тот, кто не боится смерти: он или погибает в бою, или обретает власть. А рабом становится тот, кто боится смерти и потому бросает свои меч, щит и подчиняется воле бесстрашного.

Религии стоят на том, что люди боятся смерти и жаждут вечной жизни для своего убого «Я», своего Эго и предлагают избавление от этого ужаса.  Индуизм с его метемпсихозом — вечным возвращением души на землю в круговращении колеса Кармы, обнадеживает и пугает людей более высоким и прекрасным или более низким и ужасным будущим земным воплощением. Авраамические религии, — иудаизм, христианство, ислам, — обнадёживают вечным блаженством загробного Рая и пугают вечными муками загробного Ада. Но если верующие становятся способными пораскинуть умом, то понимают, что нет ничего страшнее, чем вечная жизни собственного Эго. Вечное блаженством с гуриями в райском саду или вечное вознесение гимнов Господу в стоянии у подножия Его Престола,  может быть ещё более страшны по причине своей неизменности, чем борьба с чертями в Аду. Индусам, всё-таки, полегче, они могут предполагать, что жизнь живущего 300 лет крокодила не менее интересна, чем жизнь храмового жреца. А так как смерти нет, то они её и не боятся, о чём можно судить по тому бестолковому дорожному движению, которое наблюдается в Индии. Колесо Кармы вращается вечно, и ты в нём вечно живёшь: сегодня — человеком, а завтра — крокодилом. Но страшно в этой вечности то, что нет из неё никакого выхода к свободе, кроме как через индуистскую аскезу, ведущую к слиянию с Брахманом и полному уничтожению своего Эго. Несколько иной выход индусам предложил Будда — выход из колеса Кармы путём Просветления  и перехода в Нирвану. В учении Будды перед Кармой боги равны червям, ни те, ни другие в Нирвану перейти не могут, это доступно только людям, только они, достигнув просветления, способны при жизни освободиться от власти своего Эго. Последователи Будды добавили к этой способности ещё и способность Просветлённого по своей воле возвращаться в мир, подчинённый колесу Кармы, в качестве бодхисаттвы для помощи единоверцам.

Но Иисус, обещающий вечную жизнь с вечным блаженством или вечным муками, открывает другой путь к свободе. Царь Соломон грустил: «И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их — сила, а утешителя у них нет.» (Еккл.4:1) И Иисус обещает прислать недостающего: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне…» (Ин.15:26).

То есть путь к свободе — это Дух истины, который в том, чтобы каждый человек подобно Иисусу стал не только собой, но и другим каждым человеком, дошёл до той степени открытия своей сути, которая делает человечество единым. А если человек, освободившись от своего Эго, становится каждым из всех живущих, он перестаёт бояться смерти, потому что его жизнь во всех и тем она обретает свободу — он перестаёт боятся и перехода своего Эго в Ничто, потому что его Самость живёт во всех других людях. Человек понимает, что в жизни надо любить саму жизнь больше, чем себя и кого-либо в этой жизни,  а при освобождении от власти своего Эго и  Сверхэго Иисуса даже личное бессмертие теряет для него ценность — жизнь как процесс мироздания и есть вершина последнего. Отличие живого организма от мёртвой вещи состоит в том, что организм способен не подчиняться закону причинности. Если камни начинают дробить, то в итоге стирают их в порошок, а если начинают уничтожать вирусы или бактерии, они изменяются, чтобы выжить, и выживают, потому что жажда жизни и её свободное осуществление сильнее внешних причин. Насколько человек сложнее бактерий, настолько же больше и его роль в реализации тотальной жизни.

Стать господином над другим человеком —  не есть обретение свободы, ибо господин зависит от раба. Стать рабом Иисуса и Его Отца ради вечной жизни — тем более не есть обретение свободы, ибо свобода от смерти есть рабство перед жизнью. Истинная свобода в стремлении стать самим собой, умножающим богатства жизни добрыми словами и поступками; в воспитании рожденных детей; в плодах трудов, помогающих жить другим…  Именно для этого мы приходим в мир — чтобы существующая жизнь порождала всё новую и новую, всё более прекрасную и совершенную жизнь. Не жизнь существует для человека, а каждый отдельный человек существует для жизни — процесса таинственного, порождающего чудеса,  не имеющего начала и конца во времени и пространстве. В тотальности жизни и залог бессмертия каждого человека. Тайна того, как работа наших нейронов, переходит в работу сознания, как биохимические реакции и движение электронов порождают в нас образы, знаки, слова, мысли, чувствующие опору в бессознательном, навсегда останется тайной. И надо жить с этой тайной, не прибегая к бесплодными попыткам её разгадки методами хоть науки, хоть религии, интуитивно ощущая за ней великую Тайну Жизни.

Вы спросите: «А что же Воскресение?» Как Кант с помощью диалектической логики показал, что нельзя доказать ни существование Бога, ни Его отсутствие, что это вопрос веры, так и с Воскресением. Если человек верит в Воскресение и эта вера помогает ему на пути к своей Самости, это хорошо. А если человек может идти к своей Самости и без веры в Воскресение и это хорошо. Дух истины ставит человека на путь к своей человеческой сути, которая находится в единении с тотальностью жизни, поднимающейся до вершин духовности, подчиняющей себе организм.

Об этом говорит и Иисус: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек.» (Ин.6:56-58)  и поясняет недоумевающим ученикам: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь». (Ин.6:63). Отцы церкви сузили эту мысль толкованием, что Иисус говорит здесь о своей жизни и своём духе, но на самом деле в этих словах утверждение, что Он есть дверь в тотальную жизнь и тотальный дух, не имеющих конца и начала ни во времени, ни в пространстве. Ведь именно эту тотальность жизни, духа и их смысла мы и имеем в виду, когда думаем о Боге а все земные религии и церкви дают нам только образы Бога, увиденного с той или иной стороны не в полноте, а в какой-либо частности. Именно эту ограниченность и в виду Н. Рерих, говоря: «Придёт время и Бог предъявит счёт всем религиям, разделившим людей». Именно отталкиваясь от этой ограниченности бунтовал против церкви и Л. Толстой, впрочем, в своих дидактических сочинениях, впадая в другую ограниченность, в ограниченность мышления.

Но отталкиваясь от учения Иисуса, Гегель построил свою философию, основанную на тотальности духа, а Ницше свою, опирающуюся  на тотальность жизни. Бергсон, Хайдеггер, Сартр и другие представители философии жизни и экзистенциализма  пытались соединить то и другое. Но ни у кого до сих пор не получилось это лучше, чем у самого Иисуса, никто не смог поднять себя до Сверхэго, а потом опустить до Эго каждого живущего человека или, если есть и другие цивилизации в нашей вселенной и других частях мультивселенной, войти в «я»  каждого разумного существа не только словом, но и поступками. Этот всекосмический размах духовной мысли Иисуса и сделал его самой значительной фигурой в истории человечества последних двух тысячелетий.

Я уже отметил, что Иисус в своих мыслях не разделяет материальное и идеальное. Но это не является недостатком его учения, потому что Он — не философ. Благодаря такому не разделению двух сторон смысла  Его краеугольные слова становятся не понятиями, но символами, а вся речь Иисуса, полная тропов и стилистических фигур, изобилующая притчами, становится художественным текстом, воссоздающим человеческую жизнь в свете новых смыслов. Особенностью художественного текста, сразу выделяющей его из текстов философских, научных, практических, является многозначность. Художественный текст многозначен, как сама жизнь, потому что призван воссоздавать в слове саму жизнь.  Отдельные части евангелия, к примеру, Нагорная проповедь —  являются по форме выдающимися поэтическими произведениями. Потом тем же путём художественного воплощения религиозных смыслов пошёл пророк Мухаммед, создавая Коран. Слияние искусства и религии в священных книгах закономерно, потому что только религия и искусство вводят нас в мир сакрального, в мир недоступный ни философии, ни практическому познанию, ни науке, потому что область этого мира — тайны жизни. А мы без этого мира не можем прикоснуться к счастью, человеческая жизнь без него становится неполной и скучной или опускается до неразумия животного.

Конечно, многозначность Нового Завета породила и многозначность толкований, которые привели к разделению христианства и на разные ветви, и на разные церкви,  для своей устойчивости не отяготившиеся железобетоном догматов, как разделяющими стенами. Но Иисус и дарованный им Дух истины глубже любых догматов, шире любых толкований. Они способны вобрать в себя не только все христианские течения, но и другие религиозные и духовные учения, если человек идет к своей Самости, к той духовной высоте и интуитивной глубине, где он становится каждым из живущих, живших и будущих жить.

Анатолий Смирнов