Новое
- Александр Полежаев (1804 -1838) — русский поэт первой трети XIX века
- Хвала во имя и хвала вопреки
- «Сидони в Японии» — сказка или быль?
- Русский поэтический канон: век ХХ, гамбургский счёт
- Владивосток – столица ДВ. Ляля Алексакова выпустила клип посвященный родному краю
- Великая миссия Кшиштофа Кесьловского
Владимир Мартынов : МЭСЭМ – как это было…
12.08.202324.04.2023 в Москве, во время 45-го ММКФ в Доме-музее им. А.Н.Скрябина – напротив от К/Ц «Октябрь», через проспект, произошло удивительное событие. Композитор и кино-композитор, автор музыки к более чем 50-ти фильмам, Владимир Иванович Мартынов исполнил свое часовое произведение для фортепиано «Машина воспоминаний». А после поделился воспоминаниями о жившей активно в этом доме в 1960-1970-х Московской Экспериментальной Студии Электронной Музыки (МЭСЭМ). Я узнала о концерте почти случайно, в разгар 45 ММКФ и – перебежала бывший Калининский проспект за 15 минут до начала события с одной тетрадкой и ручкой в руке. То, что я услышала после музыкального выступления, заставило меня стенографировать, потому что Мартынов – ходячая энциклопедия истории музыки. Но когда через два месяца я стала расшифровывать запись, она для меня превратилась в «ликбез», потребовала столько сносок и разъяснений (прежде всего, самой себе, конечно)), короче, превратилась вот в такое нечто…
Владимир Мартынов: Студия экспериментальной музыки (МЭСЭМ) – это была и секта, и клуб… Только здесь и можно было получить настоящее музыкальное образование. Это как очутиться на высшем этаже электронной музыки.
Если говорить о «волнах», первая – это вот авангард электронной музыки – Миша Аников[1], – он как раз и разрабатывал эти «72 лада» АНСа, и Станислав Крейчи[2]… Потом пришли Шнитке, Губайдулина и другие. Но перед Евгением Мурзиным[3] , изобретателем единственного в мире фотоэлектронного звукового синтезатора АНС и организатором МЭСЭМ в Музее им. А.Н. Скрябина в начале 1960-х… перед ним, конечно, надо на колени встать и шапки снимать — во всех отношениях…
«Вторая волна» в студии… Там уже было два аспекта: а) технологический – в музее появились «АКР»[4] (?)и синтезатор «Синти-100»[5], как за бешеные деньги купленный Хренниковым (это был вопрос престижа СССР!), – этот синтезатор опережал мировую электронную практику на несколько десятков шагов ; б) антропологический аспект – новое техническое веяние вытеснило представителей «первой волны» композиторов-электронщиков. Шнитке, София Губайдуллина, Калинченко сразу ушли, просто, без скандала. Лёша Артемьев остался.
Эдуард Артемьев:
«На «Синти-100» звук синтезировался путём настройки многочисленных генераторов и сопутствующих им приборов вручную. Но в нашем «Синти» отсутствовала память, — надо было сделать звук и сразу его записать, «Синти-100» не запоминал подготовленный звук. Использовали магнитофоны. Сначала стояли несколько стереомагнитофонов, и путём перезаписи, причём с большой потерей качества, фиксировали выстроенные звучания. Ещё имелось две клавиатуры, что давало возможность записывать в два слоя на одну плёнку, — находили способы соблюсти качество. Каждый тембр приходилось делать заново, повторить его уже было проблематично. Даже если знали, как и что надо подкрутить, мы всё равно не могли повторить тембр один в один: функции ползли, уплывали, и всегда семпл был немного другой».
Источник
«Первая волна» фиксировалась на Шеффере[6], Штокхаузене.[7] Мы как бы осваивали то, что есть на западе в этой области — электронной музыки. Но у них там … не было такого инрструмента, как АНС…
Во «второй волне» – стали «медитировать», была такая атмосфера — приакадемического рока. – Совсем другая «продукция»… Пошло противостояние авангарда с поставангардом, появление минимализма, простоты…
… Композитор Юрий Богданов тогда буквально ночевал здесь, в первом этаже, с «Синти-100».
В студию приходили тогда самые странные люди, буддисты, индуисты, Михалков приводил Андрона Кончаловского. С вечера – разминка. Потом переходили в другую комнату и до рассвета – диспуты. Парфенову и Мяги тут давали даже ночевать. И всё это происходило под эгодой Скрябинского музея, хотя мы его тут особенно и не упоминали, но он как бы всё это «курировал». Замес был такой, … прикладной». Мы что-то все время делали для… Для кино, например… Когда надо было изобразить «въезд в зону» и стук вагонетки в фильме «Сталкер» [8], Лёша[9] меня пригласил, – это моя гордость! – я писал в этом фильме на АНСе мелодию тростниковых флейт… И здесь (в музее, в его студии) сделано мною много потом: «Чудеса в решете», «Дом, который построил Джек», «Шкатулка с секретом» (мультфильмы)…
При закрытии студии в музее-квартире Скрябина, «Синти-100» перенесли на студию фирмы «Мелодия» (она в то время находилась в Москве в здании англиканской церкви в Вознесенском переулке). При этом переносе многие произведения Артемьева и других из архива МЭСЭМ, в том числе «Мираж», «Сатори» – пропали бесследно!!! Это совпало с переходом с «аналога» на «цифру». Огромные бобины пленки… куда-то исчезли. Я еще в 1970-е видел эти огромные кольца из плёнок – размером на всю комнату… Странно, всё потом куда-то исчезло…
Студия звукозаписи (в Скрябинском)! Сейчас многих уже, конечно, нет, но она у многих изменила судьбы… На ее основе появилась группа «Мираж» (1970-е), Лёша Артемьев, я…
Эта студия чем-то напоминает «Фабрику» Энди Уорхола[10]. Причем, не обязательно в музыке. Арт-галереисты, театроведы туда приходили, из музыковедов и теоретиков – Мещанинов… Многие люди, которые прошли через эту студию в доме Скрябина, стали потом священниками, монахами… В целом это довольно мистическое место и в прошлом.
Мой папа работал здесь с рукописями Скрябина уже в 1930-е годы. Он разбирал архив композитора. И он рассказывал, что к исследователю Немтину[11], который восстанавливал неоконченную партитуру Скрябина «Неоконченное действие», когда он засыпал, по ночам, действительно приходил Скрябин (ну, видимо, дух Скрябина…) и говорил, что нужно делать дальше, где лежат в архиве те или иные черновики и рукописи… Он и над нами как бы «витал», когда мы тут… И это чувствовалось. Но все вопросы по этому поводу – к Собанееву [12]…
Мы-то какое-то время и не думали тут вовсе о Скрябине, мы не косили под него, а прорастали все постепенно и естественно, – как растения. Личность его по интеллекту оказалась настолько мощной… Пусть на меня не косятся и не обижаются композиторы, но непрошедшие это место – они как бы даже и не композиторы…
А почему все тогда сюда бежали? В 1960-х электронная музыка была чем-то вроде развлечения, в 1970-х произошел «отбор» : тут были психоделически, мистически как-то настроены, тут надо было «прижиться», как-то «прописаться», чтобы остаться. Когда пошла роковая волна, тут стало много «роковых». Мы были – «консерваторцы», а уже приходилось работать слюдьми, которые вообще… которые воолбще не знали нот. И тут был такой интересный момент: у академического человека ноты уберёшь, – он «немеет», а у этих появятся ноты – они немеют!
…Тогда Денисов… селекция была определенная… он нам массу ценных советов давал, он показал нам «The story of ray»[13]– как ужас!.. как делать не надо!.. Пярт и Сильвестров («Тихие песни») они были иногородние, но тоже нам родные. Под каждой нотой в «Тихих песнях» помещены «оттенки». Шнитке это возмущало. А когда Шнитке в рукописи проставлял си бемоль и…. бемоли, – пошел такой разговор в композиторской среде: а можно ли Шнитке после этого руку подавать?..
«Железный занавес» в то время был уже «дырявый», но обмена инженерной мыслью не было. Тогда не было прямой контактности, как сейчас. Иностранцы приезжали, но обмен происходил все время «через» – дистанционно.
Работа со звуком на АНСе. Данная работа со звуком, записанным на АНС, была, скорее гуманитарной. Денисов говорил: «Это обязательно надо пройти…» И Шнитке тогда то же говорил… Но для нас это был «эпизод», мне тогда 24-25 лет было. А для Артемьева это был уже не «эпизод». Артемьев говорил: «Для меня музыка – это религия». А не все так могли сказать. Губайдулина могла так сказать. Для Денисова и Шнитке это всё же был «эпизод».
В 60-х годы «электроника» (электронная музыка) – это или «космос», или «под водой». Других «миров» тогда особо не было. Поэтому в основном применение ей было в кино.
О фильме «Шкатулка с секретом»[14]. Музыку к фильму писали на «Синти-100».Это была рОковая вещь. Угаров и Зуйков боролись, чтобы во что бы то ни стало сохранить первоначальную фонограмму в качестве, в котором она была создана. Но из студии тогда всех, кто записывал первоначально – рокеров, – убрали, оставили только советских «Оловянных солдатиков» (была такая группа) и Камбурову ввели на вокал (ну, вы представляете себе?.. ну, это уже всё…), и на записанную нами музыку перезаписали весь вокал с новыми исполнителями. А там Трофимов[15] первоначально пел!
На художественном совете «Союзмультфильма» потом говорили: «О, но это же – Гиньоль! И ведь это «моно» в мультике…» А на самом деле, там, когда там всё сводилось… Но при сведении басы подрезали, — и получились такие… «бременские музыканты»… А нас «Желтая подводная лодка»[16] тогда очень вдохновляла. Тогда даже кресла в студии были космические… Расцвет артрока был до середины 1970-х. И вообще было какое-то ощущение, что 1971-1972 годы – это была самая высокая и симфоническая музыка, ее расцвет, а потом… Всё имеет своё рождение, расцвет… Потом всё сходило на нет. Сейчас много говорят о «давлении на искусство» при СССР, «советской цензуре», но это преувеличено, и тогда в принципе всё возможно было. Гастроли «академических» совместно с группой «Форпост»[17] в то время были, но в специфических местах: в Таллине, Риге, Новосибирске, Питере, Томске… Это было еще в 1970-х. Татьяне Гринденко тогда запретили въезд в Латвийскую ССР на 5 лет. Давление тогда , конечно, было, но его не надо преувеличивать. Кримсона, Штокхаузена тогда свободно играли. Таня и Алёша Любимов играли и в Зале им.П.И.Чайковского, – они же были «академические», то есть изначально работали в системе филармонии. Это мы были тогда вне системы…
Как сейчас строится система выступлений? Сейчас «сетевая ситуация», за всем не уследишь. Я иногда играю с Пикуновым, с диджеем, с Пурбой… Многие за эти два года уехали… — в связи с известными событиями. Играть с молодыми интересно. Собрать на репетиции коллектив – трудно. Это отнимает время. В кино я всегда работал параллельно, но сейчас еще меньше. У меня около 50-ти фильмов… Общую фильмографию и библиографию ведет Татьяна, все, что касается компьютера, берет на себя она, я – не… А когда?..
Во времена студии мы считали, что дух возрождения связан только с Востоком: Тибет, Индия там… Китай… Ночные бдения, очень жаркие диспуты были по этому поводу… Для нас это была отдушина и окно… И у музея тогда купол был, и все знаменитые сеансы светомузыки для посетителей именно под ним устраивались – художниками по свету. Днем. Это делали художники-световики, там их была команда целая! Они сами рисовали все фигуры, а потом пропускали их через синтезатор. Это огромная работа! Когда этот купол разобрали?… В начале двухтысячных, наверно… Этим цветомузыка тут и кончилась.
….Но обычно говорят : ВЕЩЬ НАЧИНАЕТСЯ ПОСЛЕ ПОСЛЕДНЕГО ЗВУКА…
Записала и комментировала
Марина Копылова
(Гильдия киноведов и кинокритиков СК России)
в рамках 60-летия Музея-квартиры А.Н. Скрябина в Москве и 45 ММКФ.
Москва 24.04.2023 — 4.08.2023
___________
[1] Михаил Анников -……………………………………….
[2] Станислав Крейчи – Инженер — композитор, бессменный хранитель АНС до мая 2021 года (1936 -2021). https://digitalmusicacademy.ru/node/576
[3] Евгений Мурзин – военный инженер-конструктор, изобретатель АНС (1914 – 1970).
[4] — ???
[5] Электронный синтезатор «Synthi -100» выпускала английская фирма EMS (Electronic music Studios) c 1974г., всего было собрано ок.30-ти экземпляров. Стоил он 25 000 долларов (сейчас в разы дороже). Сконструирован русским по происхождению инженером (потомком князей Долгоруких) Петром Зиновьевым, закуплен в СССР по инициативе Председателя Союза композиторов СССР Т. Хренникова для СЭМ. Собран в Музее-квартире А.Н.Скрябина самим Зиновьевым. На «Синти-100» записаны в начале 1980-х «Русские песни» Александра Градского, эпизод «Плавание» из «Юноны» и «Авось» А.Рыбникова, «Сибириада» Э.Артемьева к фильму А.Кончаловского, музыка и звуки к фильму «Несколько дней из жизни Обормова» Н. Михалкова.
[6] Пьер Анри Мари Шеффе́р (14.08.1910 – 19.08.1995) — французский композитор, инженер, музыкальный писатель. Пионер в области «конкретной музыки».
[7] Карлхайнц Штокхаузен (22.08.1928- 5.12.2007) — немецкий композитор, дирижёр, музыкальный теоретик. Один из крупнейших новаторов музыки второй половины XX века и лидеров музыкального авангарда.
[8] «Сталкер» — фильм А.Тарковского, шумы и саунд-трек к которому писали Э. Артемьев и В. Мартынов на синтезаторе АНС.
[9] Христианское имя Эдуарда Артемьева, данное ему бабушкой при крещении в честь Алексия человека Божия.
[10] «Фабрика» (Серебряная Фабрика) Уорхола в Нью-Йорке, активно действовала с 1962 г., прославилась как «студия, в которой работал Уорхол»и как излюбленное прибежище нью-йоркской творческой богемы.
[11] Алекса́ндр Па́влович Не́мтин (13.02.1936 – 2.02.1999) – советский и российский композитор, математик, один из пионеров электронной музыки в России, восстановил неоконченные рукописи Скрябина по его черновиками.
[12] Собанеев Леонид Леонидович (1881 –1968) – русский, советский музыковед, композитор, математик по первому образованию, приват-доцент и профессор МГУ с 1918 г. Написал 4 труда по математике, 5 по зоологии. С 5-летнего возраста учился музыке, позднее игре на фортепиано у С.Танеева и П. Шлёцера; по окончании Московской консерватории, – композиции и оранжировке у Римского-Корсакова. С 1926г. профессор Русской консерватории им. С. Рахманинова в Париже. С 1933г. жил в Ницце, писал музыку для киностудии «Gaumont». Архив композитора хранится в Колумбийском университете в Нью-Йорке.
[13] THE TEXTORCIST: THE STORY OF RAY BIBBIA ORIGINAL SOUNDTRACK
[14] «Шкатулка с секретом» — мультипликационный фильм, СССР, 1976г. Реж. Валерий Угаров, художники Владимир Зуйков и Ада Никольская, композитор Владимир Мартынов.
[15] Трофимов, Геннадий Васильевич ( 1948 г.р.) – советский рок-певец, композитор, педагог по вокалу, хормейтер; исполнитель главных ролей в первых постановках мюзиклов «Звезда и смерть Хоакина Муриетты», «Юнона» и «Авось» А. Рыбникова в постановке Марка Захарова. Уникальный диапазон голоса от баса-профундо до самых верхних тонов тенора. Первый CD – «Голос» – вышел в 2010 году. https://youtu.be/AnVV8MDTh0s (запись романса «Гори-гори, моя звезда» в исполнении Трофимова)
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2,_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%B9_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87
[16] «Желтая подводная лодка» — британский мультфильм 1968 года.
[17] Советская поп-рок-группа «Форпост» создана в 1988 году, работала от Минской филармонии. (К группе «4post» не имеет никакого отношения)
На фото к статье: В.И.Мартынов после выступления. Фото Александра Панова, 2019
Tags: Валерий Угаров; Владимир Зуйков ; «Шкатулка с секретом» ; Группа «Форпост», МЭСЭМ ; В.И. Мартынов ; Станислав Крейчи ; Геннадий Трофимов ; АНС ; Эдуард Артемьев, Петр Зиновьев ; «Синти-100» ; Музей-квартира А.Н. Скрябин
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ