Понедельник, 07.10.2024
Журнал Клаузура

Владимир Мартынов : МЭСЭМ – как это было…

24.04.2023 в  Москве, во время 45-го ММКФ в  Доме-музее им. А.Н.Скрябина – напротив от К/Ц «Октябрь», через проспект, произошло удивительное событие. Композитор и кино-композитор, автор музыки к более чем 50-ти фильмам,  Владимир Иванович Мартынов исполнил свое  часовое произведение для фортепиано «Машина воспоминаний». А после поделился воспоминаниями о жившей активно в этом доме в 1960-1970-х  Московской Экспериментальной Студии Электронной Музыки (МЭСЭМ). Я узнала о концерте почти случайно, в разгар 45 ММКФ и – перебежала бывший Калининский проспект за 15 минут до начала  события  с одной тетрадкой и ручкой в руке. То, что я услышала после музыкального выступления, заставило меня стенографировать, потому что Мартынов – ходячая энциклопедия истории музыки. Но когда через два месяца я стала расшифровывать запись, она для меня превратилась в «ликбез», потребовала столько сносок и разъяснений (прежде всего, самой себе, конечно)), короче,  превратилась вот  в такое нечто…

Владимир Мартынов: Студия экспериментальной музыки (МЭСЭМ) – это была и секта, и клуб… Только здесь и можно было получить настоящее музыкальное образование. Это как  очутиться на высшем этаже электронной музыки.

Если говорить о «волнах», первая – это вот авангард электронной музыки – Миша Аников[1], – он как раз и разрабатывал эти «72 лада» АНСа, и Станислав Крейчи[2]… Потом пришли Шнитке, Губайдулина и другие. Но перед Евгением Мурзиным[3] , изобретателем  единственного в мире фотоэлектронного звукового синтезатора АНС и  организатором  МЭСЭМ в Музее им. А.Н. Скрябина в начале 1960-х… перед ним, конечно, надо на колени встать и шапки снимать — во всех отношениях…

Советский военный инженер Евгений Мурзин и синтезатор АНС. 1958г.

«Вторая волна» в студии… Там уже было два аспекта: а) технологический – в музее  появились «АКР»[4] (?)и синтезатор «Синти-100»[5], как за бешеные деньги купленный Хренниковым  (это  был вопрос престижа СССР!), – этот синтезатор опережал мировую электронную практику на несколько десятков шагов ; б) антропологический аспект – новое техническое веяние вытеснило представителей «первой волны» композиторов-электронщиков. Шнитке, София Губайдуллина, Калинченко  сразу ушли, просто, без скандала. Лёша Артемьев остался.

Эдуард Артемьев:

«На «Синти-100» звук синтезировался путём настройки многочисленных генераторов и сопутствующих им приборов вручную. Но в нашем «Синти» отсутствовала память, — надо было сделать звук и сразу его записать, «Синти-100» не запоминал подготовленный звук. Использовали магнитофоны. Сначала стояли несколько стереомагнитофонов, и путём перезаписи, причём с большой потерей качества, фиксировали выстроенные звучания. Ещё имелось две клавиатуры, что давало возможность записывать в два слоя на одну плёнку, — находили способы соблюсти качество. Каждый тембр приходилось делать заново, повторить его уже было проблематично. Даже если знали, как и что надо подкрутить, мы всё равно не могли повторить тембр один в один: функции ползли, уплывали, и всегда семпл был немного другой».

Источник

Это не АНС… Э.Артемьев за работой в студии…

«Первая волна» фиксировалась на Шеффере[6],   Штокхаузене.[7]  Мы как бы осваивали то, что есть на западе в этой области  — электронной музыки. Но у них там … не было такого инрструмента, как АНС…

Пьер Шеффер и его «Акусмодиумен». 1974 г

Карлхейнц Штокхаузен. Октябрь 1994 в студии Электронной музыки WDR  Colognt во время создания электронной музыки  для «FRIDAY from LIGHT»

Во  «второй волне»  – стали «медитировать», была такая атмосфера — приакадемического рока. – Совсем другая «продукция»… Пошло противостояние авангарда с поставангардом, появление минимализма, простоты…

… Композитор Юрий Богданов тогда буквально ночевал здесь, в первом  этаже, с «Синти-100».

В студию приходили тогда самые странные люди, буддисты, индуисты, Михалков приводил  Андрона Кончаловского. С вечера – разминка. Потом переходили в другую комнату и до рассвета – диспуты. Парфенову и Мяги тут давали даже ночевать. И всё это происходило под эгодой Скрябинского музея, хотя мы его тут особенно и не упоминали, но он как бы всё это «курировал». Замес был такой, … прикладной». Мы что-то все время делали для… Для кино, например… Когда надо было изобразить «въезд в зону» и стук вагонетки  в фильме «Сталкер» [8], Лёша[9] меня пригласил, – это моя гордость! – я писал  в этом фильме на АНСе мелодию тростниковых флейт… И здесь (в музее, в его студии) сделано мною много потом: «Чудеса в решете», «Дом, который построил Джек», «Шкатулка с секретом» (мультфильмы)…

При закрытии студии в музее-квартире Скрябина, «Синти-100» перенесли на студию фирмы «Мелодия» (она в  то время находилась в Москве в здании англиканской церкви в Вознесенском переулке). При этом переносе многие произведения Артемьева и других из архива  МЭСЭМ, в том числе «Мираж», «Сатори» – пропали бесследно!!! Это совпало с переходом с «аналога» на «цифру». Огромные бобины пленки… куда-то исчезли. Я еще в 1970-е видел эти огромные кольца из плёнок – размером на всю комнату… Странно, всё потом куда-то исчезло…

Студия звукозаписи (в Скрябинском)!  Сейчас многих уже, конечно, нет, но она у многих изменила судьбы… На ее основе появилась группа «Мираж» (1970-е), Лёша Артемьев, я…

Эта студия чем-то напоминает «Фабрику» Энди Уорхола[10]. Причем, не обязательно в музыке. Арт-галереисты, театроведы  туда приходили, из музыковедов и теоретиков – Мещанинов…  Многие люди, которые прошли через эту студию  в доме Скрябина, стали потом священниками, монахами… В целом это довольно мистическое место и в прошлом.

Мой папа работал здесь с рукописями Скрябина уже в 1930-е годы. Он разбирал архив композитора. И он рассказывал, что к исследователю Немтину[11], который восстанавливал неоконченную партитуру Скрябина «Неоконченное действие», когда он засыпал, по ночам, действительно приходил Скрябин (ну, видимо, дух Скрябина…) и говорил, что нужно делать дальше, где лежат  в архиве те или иные черновики и рукописи… Он и над нами как бы «витал», когда мы тут… И это чувствовалось. Но все вопросы по этому поводу – к Собанееву [12]

Мы-то какое-то время и не думали тут вовсе о Скрябине, мы  не косили под него, а прорастали все  постепенно и естественно, – как растения. Личность его по интеллекту оказалась настолько мощной… Пусть на меня не косятся и не обижаются композиторы, но непрошедшие это место – они  как бы даже и не композиторы…

А почему все тогда сюда бежали? В 1960-х электронная музыка была чем-то вроде развлечения, в 1970-х произошел «отбор» : тут были психоделически, мистически как-то  настроены, тут надо было «прижиться», как-то «прописаться», чтобы остаться. Когда пошла  роковая волна, тут стало много «роковых». Мы были – «консерваторцы», а уже приходилось работать  слюдьми, которые вообще… которые воолбще не знали нот. И тут был такой интересный момент: у академического человека ноты уберёшь, – он «немеет», а  у этих появятся ноты – они немеют!

…Тогда Денисов… селекция была определенная… он нам массу ценных советов давал, он показал нам «The story of ray»[13]–  как ужас!.. как делать не надо!.. Пярт и Сильвестров («Тихие песни») они были иногородние,  но тоже нам родные. Под каждой нотой в «Тихих песнях» помещены «оттенки».  Шнитке это возмущало. А  когда Шнитке в рукописи проставлял си бемоль и…. бемоли, – пошел такой разговор в композиторской среде: а можно ли Шнитке после этого руку подавать?..

Двойной диск «Приношение», полностью записан на АНС в начале 1980-х, вышел на виниле только в начале 1990-х, фактически в другом государстве…

«Железный занавес» в то время был уже «дырявый», но обмена инженерной мыслью не было. Тогда не было прямой контактности, как сейчас. Иностранцы приезжали, но обмен происходил все время «через» – дистанционно.

Работа со звуком на АНСе. Данная работа со звуком, записанным на АНС, была, скорее гуманитарной. Денисов говорил: «Это обязательно надо пройти…» И Шнитке тогда то же говорил… Но для нас это был «эпизод», мне тогда 24-25 лет было. А для Артемьева это был уже не «эпизод». Артемьев говорил: «Для меня музыка – это религия». А не все так могли сказать. Губайдулина могла  так  сказать. Для Денисова и  Шнитке это всё же был «эпизод».

В  60-х годы «электроника» (электронная музыка) – это или «космос», или «под водой». Других «миров» тогда особо не было. Поэтому в основном применение ей было в кино.

О фильме «Шкатулка с секретом»[14].  Музыку к фильму писали на «Синти-100».Это была рОковая вещь. Угаров и Зуйков боролись, чтобы во что бы то ни стало сохранить  первоначальную фонограмму в качестве, в котором она была создана. Но из студии тогда всех, кто записывал первоначально – рокеров, – убрали, оставили только советских «Оловянных солдатиков» (была такая группа) и Камбурову ввели на вокал (ну, вы представляете себе?.. ну, это уже всё…), и  на записанную нами музыку  перезаписали весь вокал с новыми исполнителями. А там Трофимов[15] первоначально пел!

Геннадий Трофимов в роли графа Резанова (Мюзикл «Юнона» и «Авось» в Московском Театре им. Ленинского Комсомола

На художественном совете  «Союзмультфильма» потом говорили: «О, но это же – Гиньоль! И ведь это «моно» в мультике…» А на самом деле, там, когда там всё сводилось… Но при сведении басы подрезали, — и получились такие… «бременские музыканты»… А нас «Желтая подводная лодка»[16] тогда очень вдохновляла. Тогда даже кресла  в студии были космические… Расцвет артрока был до середины 1970-х. И вообще было какое-то ощущение, что 1971-1972 годы – это  была самая высокая и симфоническая музыка,  ее расцвет,  а потом… Всё имеет своё рождение, расцвет… Потом всё сходило на нет. Сейчас  много говорят о «давлении на искусство» при СССР, «советской цензуре», но это преувеличено,  и тогда в принципе всё возможно было. Гастроли «академических» совместно с группой «Форпост»[17] в то время были, но в специфических местах: в Таллине, Риге, Новосибирске, Питере, Томске… Это было еще в 1970-х. Татьяне Гринденко тогда запретили въезд в Латвийскую ССР на 5 лет. Давление тогда , конечно, было, но его не надо преувеличивать. Кримсона, Штокхаузена тогда свободно играли. Таня и Алёша Любимов играли и в Зале им.П.И.Чайковского, – они же были «академические», то есть изначально  работали в системе филармонии. Это мы были тогда вне системы…

Как сейчас строится система выступлений? Сейчас «сетевая ситуация», за всем не уследишь. Я иногда играю с Пикуновым, с диджеем, с Пурбой… Многие за эти два года  уехали…  —  в связи с известными событиями. Играть с молодыми интересно. Собрать на репетиции коллектив – трудно. Это отнимает время. В кино я всегда работал параллельно, но сейчас еще меньше.  У меня около 50-ти фильмов… Общую фильмографию и  библиографию ведет Татьяна,  все, что касается компьютера, берет на себя она, я – не… А когда?..

Во времена студии мы считали, что дух возрождения связан только с Востоком: Тибет, Индия там… Китай… Ночные бдения, очень жаркие диспуты были по этому поводу… Для нас это была отдушина и окно… И у музея тогда купол был,  и все знаменитые сеансы светомузыки для посетителей именно под ним устраивались –  художниками по свету. Днем. Это делали художники-световики, там их была команда целая! Они сами рисовали все фигуры, а потом пропускали их через синтезатор. Это огромная работа! Когда этот купол разобрали?… В начале двухтысячных, наверно… Этим цветомузыка тут и кончилась.

….Но обычно говорят : ВЕЩЬ НАЧИНАЕТСЯ ПОСЛЕ ПОСЛЕДНЕГО ЗВУКА…

Записала и комментировала

Марина Копылова

(Гильдия киноведов и кинокритиков СК России)

в рамках 60-летия Музея-квартиры А.Н. Скрябина в Москве и 45 ММКФ.

 Москва 24.04.2023 — 4.08.2023

___________

[1] Михаил Анников -……………………………………….

[2] Станислав Крейчи  – Инженер — композитор, бессменный хранитель АНС до мая 2021 года (1936 -2021). https://digitalmusicacademy.ru/node/576

[3] Евгений Мурзин – военный инженер-конструктор, изобретатель АНС (1914 – 1970).

[4]  — ???

[5] Электронный синтезатор «Synthi -100» выпускала английская фирма EMS (Electronic music Studios) c 1974г., всего было собрано ок.30-ти экземпляров. Стоил он 25 000 долларов (сейчас в разы дороже). Сконструирован русским по происхождению инженером (потомком князей Долгоруких) Петром Зиновьевым, закуплен в СССР по  инициативе Председателя Союза композиторов СССР Т. Хренникова для СЭМ. Собран в Музее-квартире А.Н.Скрябина самим Зиновьевым. На «Синти-100» записаны в начале 1980-х «Русские песни» Александра Градского, эпизод «Плавание» из «Юноны» и «Авось» А.Рыбникова, «Сибириада» Э.Артемьева к фильму А.Кончаловского, музыка и звуки к фильму «Несколько дней из жизни Обормова» Н. Михалкова.

[6] Пьер Анри Мари Шеффе́р (14.08.1910 – 19.08.1995) —  французский композитор, инженер, музыкальный писатель. Пионер в области «конкретной музыки».

[7] Карлхайнц Штокхаузен (22.08.1928- 5.12.2007) — немецкий композитор, дирижёр, музыкальный теоретик. Один из крупнейших новаторов музыки второй половины XX века и лидеров музыкального авангарда.

[8]  «Сталкер» — фильм А.Тарковского, шумы и саунд-трек к которому писали Э. Артемьев и В. Мартынов на синтезаторе АНС.

[9]  Христианское имя Эдуарда Артемьева, данное ему бабушкой при крещении в честь Алексия человека Божия.

[10]    «Фабрика» (Серебряная Фабрика) Уорхола в Нью-Йорке, активно действовала с 1962 г., прославилась как «студия, в которой работал Уорхол»и как излюбленное прибежище нью-йоркской творческой богемы.

[11] Алекса́ндр Па́влович Не́мтин (13.02.1936 – 2.02.1999) – советский и российский композитор, математик, один из пионеров электронной музыки в России, восстановил неоконченные рукописи Скрябина по его черновиками.

[12] Собанеев Леонид Леонидович (1881 –1968) – русский, советский музыковед, композитор, математик по первому образованию, приват-доцент и профессор МГУ с 1918 г. Написал 4 труда по математике, 5 по зоологии. С 5-летнего возраста учился музыке, позднее игре на фортепиано у С.Танеева и П. Шлёцера; по окончании Московской консерватории, – композиции и оранжировке у Римского-Корсакова. С 1926г. профессор Русской консерватории им. С. Рахманинова в Париже. С 1933г. жил в Ницце, писал музыку для киностудии «Gaumont». Архив композитора хранится в Колумбийском университете в Нью-Йорке.

[13] THE TEXTORCIST: THE STORY OF RAY BIBBIA   ORIGINAL  SOUNDTRACK

[14] «Шкатулка с секретом» — мультипликационный фильм, СССР,  1976г. Реж. Валерий Угаров, художники Владимир Зуйков и Ада Никольская, композитор Владимир Мартынов.

[15] Трофимов, Геннадий Васильевич ( 1948 г.р.) – советский рок-певец, композитор, педагог по вокалу, хормейтер; исполнитель главных ролей в первых  постановках мюзиклов «Звезда и смерть Хоакина Муриетты», «Юнона» и «Авось» А. Рыбникова в постановке Марка Захарова. Уникальный диапазон голоса от баса-профундо до самых верхних тонов тенора. Первый CD – «Голос» – вышел в 2010 году. https://youtu.be/AnVV8MDTh0s (запись романса «Гори-гори, моя звезда» в исполнении Трофимова)

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2,_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%B9_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87

[16] «Желтая  подводная лодка» — британский мультфильм 1968 года.

[17] Советская поп-рок-группа «Форпост» создана в 1988 году, работала от Минской филармонии. (К группе «4post» не имеет  никакого  отношения)

На фото к статье: В.И.Мартынов после  выступления. Фото Александра Панова, 2019


НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика